Наломай дров

Вернувшись, Кейри никак не ожидал увидеть в комнате магистра Ивена. — Ты где был? — В уборной, — неуверенно ответил он, надеясь, что магистр Ивен все же настоящий. Мир постепенно становился если не привычным и понятным, то хотя бы приветливым. Теперь он выглядел хрупким и слишком цветным, как залитый солнцем иллюзорный витраж. Казалось, что нет ни границ, ни правил. Но стены были все еще твердыми, Кейри проверял, осторожно касаясь их кончиками пальцев. При попытке идти или крутить головой мир раскачивался, как корабль в шторм, но можно было привыкнуть. И еще не давала покоя жажда, но какой-то добрый человек поставил рядом кувшин чистой прохладной воды. Кейри показалось, что ночью была гроза, а утром так резко пахло свежестью и дождем, что сомнений не осталось. С первыми лучами солнца отступили дурные тревожные видения. Как будто их смыло. Но вместе с ухмыляющимися из угла мертвецами исчез и Илэй. Только в его реальности Кейри не сомневался ни на миг. Илэй просто не мог тогда быть в другом месте. — О, боги… — магистр Ивен покачал головой. — Вчера его с того света вытащили, а сегодня он встал и ножками по коридору пошел. Дурная молодежь! Вот что тебе мешало лежать? Это могла быть очень нелепая смерть. Я серьезно. Давай в постель быстро! — Да мне нормально, — слабо попытался возразить Кейри. Впервые он видел, как магистр Ивен злится по-настоящему. Расстраивать его было невыносимо стыдно. — В тебе три ложки настойки корня берсерка. Поэтому кажется, что нормально. И это не значит, что нужно таскаться по всей Академии. Как самочувствие? — Болит все. Голова, грудь, рука, под лопаткой как будто застрял осиновый кол. Кружится голова, хочется пить, спать и сдохнуть. — Сдохнуть теперь было бы очень невежливо, — заметил магистр Ивен. — Было тяжело тебя откачать. А только что говорил, что все нормально. — Но это гораздо лучше, чем было. Я вижу только живых и настоящих людей. И пол без дыр и цветных пятен. Я вчера что-то совсем ненормальное творил? Я смутно помню… — Да нет, — ответил магистр, смешивая какие-то настойки в стакане. — То же самое, что и все. Разве что очень настойчиво пытался умереть. Даже Эллу напугал. Может, она даже что-то для себя поняла. Как бы она не гордилась, она забывает, что в основе любого мага — живой человек. И у него есть предел прочности. Она вас так безжалостно перекраивает и отсеивает… Но за свою работу она серьезно напугалась. Быть может, теперь вас чуть больше беречь начнет. Ну, хоть так… На, выпей вот это. Кейри послушно взял стакан, не спрашивая, что там. — Да ладно, как-то без ее жалости выживаем, — Кейри сделал глоток и поморщился. — Не все, — мрачно заметил магистр Ивен. — Тебе повезло оказаться достаточно талантливым. Элла ни за кого еще так не боролась. Как думаешь, если она набирает по две четверки, а выпускает одну — куда деваются все остальные люди? — «Любите» вы нашу Эллу. — Я и не скрываю. Но сломать-то любой дурак может, а починить потом —только я. — А где она сама? — Кейри резко перевел тему. Возразить было нечего, а слова магистра Ивена жгли тлеющим угольком. В чем-то он был прав. — Сейчас ушла своих тренировать, наверное. И Мэй, думаю, там же. Они с Илэем просидели тут до утра. — Да уж… интересная у меня была компания. Они хоть поладили? — Кейри поймал себя на мысли, что его не так напрягает потеря контроля над собственным телом и языком, как невозможность заткнуть Мэя в случае чего. — Все нормально было, — ответил магистр Ивен. Кейри хотелось спросить, неужели, теперь все в курсе их отношений? — И Мэй реально ничего не сказал о?.. — Кейри не знал, как сказать. «О том, что у нас любовь?» Было просто неловко произносить такое при магистре, который ему в дедушки годится. — Можно еще попить? Прерывать магистра было неловко, но пить все еще хотелось как никогда в жизни. — Да конечно. И можно, и нужно. Мэй ничего не сказал. Но даже Мэй прекрасно все понял. Он даже думал как-то поймать твои мысли, перевести. Ну когда наконец осознал, что это не смешно… Я не разрешил, не надо в голову в таком состоянии лазить, особенно в твою, — магистр был третьим человеком, который знает про недуг матери. Он задал сто тысяч вопросов про самочувствие, про то, чем болел, начиная чуть ли не с колыбели, были ли расстройства разума у ближайших родственников… Врать было бы глупо и, наверняка, опасно. Услышав ответ, магистр лишь озадачено покачал головой, задал еще пару вопросов о ней и… все. Никакой реакции. И на вопросы об Илэе он отвечал так, будто отношения между двумя парнями в порядке вещей. — Зато Илэя заставил немного поспать. — В смысле заставил? — встрепенулся Кейри. — Как он обычно это делает? Изначально это у Мэя боевое заклинание… Но да, на себе испытать доводилось, высыпаешься как никогда. — Да, тем самым способом. Илэй был не в восторге, но выходной сегодня ему устроить я не могу. Давай сюда руку. Ну кулак-то разожми, — когда магистр Ивен принялся ощупывать руку, Кейри уже заранее сжался, но… было очень неприятно. Внезапно неприятно, без острой пронизывающей боли, от которой хотелось взлететь к потолку. Но вот теперь старый профессор разглядывал руку так пристально и долго, что становилось тревожно. — Что там? — не выдержал Кейри. — Удивительно, но все в порядке. И никакого отслоения аж до локтя. Удалось тебе оставить полоски живого контура поверх искусственного. Восстанавливается тяжелее, но хоть какая-то чувствительность остается. С твоей силой наугад работать — прямой путь в могилу. Вместо искусственной руки порвешь все остальное. — Ай! — Кейри вскрикнул скорее от неожиданности. — А вот тут больно. — А тут живого много, — пояснил магистр Ивен. — Надо закончить, пока корень берсерка еще не выветрился. Я прогоню энергию по руке, попробуй не дергаться. Кейри пытался, но с каждым мигом было все сложнее. Не больнее, чем было раньше, но ново и незнакомо. Это и пугало. Кейри как мог успокаивал себя мыслью, что оказался в правильных руках. И хуже не будет. И когда-нибудь все это закончится уже наконец. — Красота-то какая! — магистр Ивен бормотал себе под нос. — И тут ничего не расползается. Через пару недель, значит, выпустим тебя на тренировочное поле. Если ты за это время ерунды не натворишь, конечно. — Какой ерунды-то? — возмутиться получилось плохо. — У меня по-вашему совсем головы на плечах нет? — Честно ответить? — магистр Ивен поднял взгляд, и тут Кейри захотелось провалиться уже от стыда. — Я тебя просто предупрежу, что когда отмечать будете конец года, не пей, если не хочешь второй раз вчерашнее повторить. И захмелевших друзей домой не носи, побереги руку и силы. Пусть лежат где лежат, до утра не замерзнут. Не могу ж я совсем запретить тебе туда идти, я ж не изверг. Сквозь боль Кейри сдавлено улыбнулся. — К тому же, все равно сбежишь. Что я, молодым не был? — магистр Ивен разговаривал так непринужденно, будто совсем не он занят тончайшей работой с магическим контуром. — Я в твои годы был далеко не прилежным учеником. Меня на втором курсе даже чуть домой не выгнали. Смотри-ка, и дальше все даже почти хорошо. — Домой? Вас? Что Вы такого делали? — любопытство немного, но отвлекало. — Делал? Да ничего не делал, в этом вся беда. Лодырем был и прогульщиком. Все в свою деревню бегал, я же родился тут недалеко, быстрым шагом полдня… в ту сторону. Обратно дольше, — магистр Ивен говорил, не отрываясь от работы. Кейри был уверен, что его специально забалтывают и внимательно слушал слова магистра. — Так вот дед мой, покоя его душе, варил самый лучший в мире сидр. Тогда нам на пропитание денег давали куда меньше, чем сейчас, и я тащил из дома все, что мог на себя нагрузить. И вот, иду по тракту, в одной руке мешок репы, во второй руке мешок с сидром, и понимаю, что дальше так уже невозможно. Это был тяжелый выбор, но хорошая пьянка обычно побеждала. А еще была там одна девушка… Я же из тех счастливцев, которые первого, кого лечили, умудрились спасти. Ну, до попадания сюда. А дальше у нас была такая любовь… вот как в романах пишут. — И Вы на ней женились потом? — Нет, она меня бросила. Ох, какой же это трагедией было для меня тогда! Я сбежал на месяц, наверное, туда, в деревню и ходил за ней, умоляя вернуться. Попутно чистил свинарник, копал огород… И это так достало, что, наплевав на девушку, я бежал в Академию со всех ног. Потом встретил Кристи… — Стойте, так вашу жену не так зовут? — Она Нэллей. Но я же не всегда был старым и скучным профессором. И не страдал по четыре года подряд, как некоторые. — Вы про Илэя? — Ну про кого же еще? Сядь-ка и развернись вот так, — магистр Ивен продолжал работу. — Ну хоть ты его расшевелишь, а то совсем потухший был. Вообще, конечно, насчет Илэя я подозревал что-то подобное. — И вас ничего не смущает? — теперь просто невозможно было удержаться от вопроса. Кейри прямо почувствовал, как покраснел. И стыд, и ужас, и непонимание, что вообще делать, если все всё знают. Магистр Ивен сосредоточенно делал что-то с контуром, а Кейри даже на этом сосредоточиться не мог, физические ощущения отлетели куда-то на второй план. — Я тут так давно преподаю, что меня уже ничего не смущает, — магистр Ивен вдруг резко замолчал. — Вот кроме вот этой вот трещины. Вроде ерунда, а такого не должно быть. — Заклеивать будете? — вот этого сейчас Кейри хотелось меньше всего. — Уже. Не почувствовал? Ну и славно. Все эти расслоения и дыры не за один день появляются и не за один день лечатся. Загоняет вас Элла, самым натуральным образом загоняет. Давай теперь посмотрим, что там с сердцем у тебя после вчерашнего стало. Кейри только и оставалось, что смириться. И как молитву про себя повторять, что через пару недель все закончится. И он выйдет на тренировочное поле почти самим собой. И настолько больно и плохо уже не будет. Пережить бы еще как-нибудь. Но эта мысль помогала не сорваться в истерику здесь и сейчас. А потом, под действием новой порции трав, и вовсе сморило спать. День вышел совершенно непонятный. Кейри смутно помнил, что постоянно заходили незнакомые ученики-целители, чуть реже заглядывал сам магистр Ивен, что-то смотрел, спрашивал. Кейри понимал только, что его опять напоили обезболивающим по самое не балуйся, а на других мыслях сосредоточиться на получалось. Еще приходили Мэй, Рувис и Викки. Вся четверка собралась, как раньше. Шутили, подкалывали друг друга, смеялись, разговаривали. То приходили, то уходили — как будто им совсем нечего делать. Но душевный подъем сменялся тяжелой усталостью, глаза сами закрывались. Спалось плохо, Кейри радовало только то, что кошмары запоминались смутно и смазано. Мрачные стены родительского дома, огонь, пылающие мертвецы, тянущие к нему руки, висящие на деревьях гниющие тела, внезапно исчезающая под ногами земля и стремительное падение во тьму. Кейри резко распахнул глаза, хотел вскочить, но сил не хватило. — Все хорошо? — и голос Илэя, и его силуэт в полутьме, и осторожное касание теплых пальцев — все это было реальным. — Да, — Кейри устало прикрыл глаза, — снится просто всякая дрянь. Ты давно тут? — Только пришел, — Илэй аккуратно присел на край кровати. От него резко пахнуло какими-то травами и чем-то мерзко-человеческим, в лучшем случае кровью. — Ты как? — Пока не понимаю. А почему кружка в ведре с водой плавает? И зачем оно тут? — Это Мэй тебе принес еще позавчера, ему надоело таскать тебе попить в кувшине. — В смысле позавчера? — Кейри мигом проснулся. Теперь сил хватило, чтобы сесть в кровати. — Ты тут три дня уже. Лучше лежи спокойно, — Илэй заботливо, но настойчиво вернул его обратно на подушку. — Серьезно? А у меня все в один день слилось. Вообще не понимаю, что происходит, но надеюсь, что хотя бы заживаю, — Кейри стало совсем не по себе. — Заживаешь, — голос Илэя звучал очень тихо и устало, как бы он не пытался все это скрыть. — А я уже успел пообщаться со всей вашей четверкой. И даже с пятым ее членом. — Викки приходила с Ежиком? Правда ведь, классный? Ты его тискал? — Нет. Это скорее он меня тискал, Викки даже удивилась, — и правда, большая серо-рыжая дворняга, с жесткой колючей шерстью, едва ли не с ног до головы облизала Илэя. — Кажется, я поначалу не слишком понравился вашей Викки. — Ей никто поначалу не нравится. Не любит мужчин в принципе. И прости, если она тебе что-нибудь успела наговорить, — Кейри улыбнулся, радуясь, что можно обсудить что-то кроме того, насколько сильно он разваливается. — Но Ежику она доверяет все еще чуть больше, чем себе. Этот пес слишком много лет был для нее глазами. А ты любишь собак, я был более чем уверен, что вы поладите. — Вот закончу Академию, заведу себе огромного волосатого пса. И буду в него закутываться на кровати по вечерам, — Илэй мечтательно облокотился на стену. — Я подарю тебе этого пса, обещаю. Найду тебе самого большого форрадского волкодава, чтобы точно хватило размера, — никогда еще Кейри не было так спокойно при мысли о будущем. Впервые появилось что-то кроме бесконечного огня и мощных заклинаний, что-то непривычно человеческое. — А пока предлагаю закутаться в одеяло. — Я же весь грязный. — А пес, думаешь, будет весь чистенький и пахнуть ландышами? Забирайся. — Нет, правда не могу. Не надо к тебе в таком состоянии тащить в постель все то, что на моей одежде. Мало ли, какая зараза, — Илэй вздохнул с неподдельным сожалением. — Хоть это и нижняя одежда под плащом… Ты же еще не видел, какие костюмы на нас натянули. — Какие костюмы? Зачем? — Защищают от черной язвы и любой другой заразы. Мы заклинанием второй кожи, конечно, пользуемся, но… На всякий случай сделали нам эти защитные костюмы. И теперь работать еще ужаснее стало. Представь себе клюв вороны, вот маски в форме этого клюва, а в нем — травы, — Илэй показал руками в воздухе размер «носа». — И дыши как хочешь. Смотри — тоже как хочешь, дырочки под глаза мелкие. Я выгляжу как идиот и чувствую себя идиотом. — По описанию какая-то жуть, хотел бы я это увидеть. *** — Длинный клюв, стой! — Кейри окликнул Илэя в коридоре возле комнаты приема. Выглядел он очень натянуто-бодрым, так что Илэй без слов понимал, что ему все еще хреново. Хотелось обнять Кейри и унести в постельку. Но нельзя, костюм нелепого ворона слишком грязный. И очень много лишних глаз. Илэй как раз с другими целителями почти дошел до кладовой, где хранились черные костюмы. Ну и заодно первокурсники тренировались на них в убийстве заразы. Кейри на фоне лекарей выглядел снегирем в угрюмой вороньей стае. — Ты как здесь оказался? — сквозь маску говорить было неудобно, но снимать ее здесь, носить в руках и рядом с ней же дышать — нельзя. И Кейри уже привык держаться чуть на расстоянии. — Ваш магистр сегодня свою камеру пыток перенес в подвал. Под каким-то дурацким прибором с кучей линз еще две иглы мне в руку добавил. Во мне уже столько золота, что мной можно расплачиваться в трактире вместо монет, — а вот теперь он действительно повеселел. — Но есть и хорошая новость: на следующей неделе выпускают на тренировочное поле. Я дожил до этого момента! Жаль, не могу этого отметить. Пока ты не успел спросить — чувствую себя отлично и готов смотреть, как пьют другие. А ты что, уже закончил? Илэй немного потерялся, Кейри вдруг стало слишком много. — Удивительно, но да. Наконец-то! Я рад за тебя! – Илэю не хватало одних только слов, чтобы выразить всю радость, но не кинешься же обниматься на виду у всех. Приходилось досказать все взглядом через запотевающие стекла маски. — Ты переодеваться? — Да, и голову помыть бы надо, а то я весь мокрый. Хотя, кто на меня смотреть-то будет… — Илэй задумался. — Я жрать хочу больше, чем мыться. Опять с самого утра не успел. — Вот и отлично. Там Мэй купил телегу с едой. Или еду с телегой. И я думаю, что стол уже приехал на поляну. — Зачем он купил телегу? — спросил Сайл, неожиданно вынырнув у Илэя из-за спины. — Затем, что он может. Это же Мэй, я не хочу искать логику в его поступках. Но идея стола на колесах мне нравится. — Подождешь нас? — спросил Илэй уже в дверях кладовой. — Мы тут теперь наши чудесные костюмы храним. — Главное, завтра с похмелья их не перепутать, — усмехнулся Сайл. — Да ладно, не перепутаем, — успокоил ее Илэй. — Я лично вообще не собираюсь много пить. Я планирую много есть. И к этой еде Илэй рванул целенаправленно, едва успев переодеться. В сумерках через взрыхленные заклинаниями тренировочные поля, мимо пруда и на Пьяную Поляну. Кейри догонял его едва ли не бегом, но темп держал. И остальные целители не отставали. И вот она — цель голодной толпы. Под деревом их действительно ждала ветхая телега с расставленной на ней едой. И четыре десятка уже изрядно подогретых выпивкой и весельем ребят радостно улюлюкали из темноты. И призывно пахло готовящееся на костре мясо. Мэй направился к прибывшим с видом хозяина вечера, держа в руках гремящие бутылки и разномастные бокалы охапкой: — Добро пожаловать! Выпьем же живительного эликсира! Он распихивал кружки в руки лекарям и щедро наливал в них ситта. Крепкую выпивку прямо сразу. Горький полынный дух резко ударил в нос. Так пахла свобода. И лето. — Не-не-не, я не буду, — Кейри отшатнулся от протянутого ему бокала. — Да что ты ломаешься, как девственница? — Мэй так и не понял отказа, сунув выпивку практически в нос Кейри. — Я сказал, нет! — он моментально ощетинился. — Ну тебя, — Мэй в шутку обиделся, хоть и рыкнули на него всерьез. И сунул Илэю вторую кружку. — Тогда ты пьешь за него. — Стой! Мне много! — голос Илэя перекрыло радостное гудение толпы. Мэй так и не услышал. — Ну и ладно… Было глупо отказываться от отличного ситта. — За свободу! — выкрикнул Мэй и поднял бокал. Тут же оглушительно зазвенела посуда и радостные голоса. Из чьей-то кружки на руку выплеснулся противный теплый липкий ситт. И плевать. Кейри пил из воображаемой кружки, обмениваясь с окружающими задорными улыбками. Веселье опьяняло похлеще любой выпивки. Ночная прохлада освежала до мурашек, и в то же время ситт обжигал изнутри. А еще здесь были колбаски. Сев на поваленное бревно, Илэй забрал их со стола прямо вместе с тарелкой. Без малейших угрызений совести и без хлеба. В шею сзади ткнулось что-то мокрое и ледяное. — Ежик! Здравствуй, приятель! — Илэй потянулся погладить его, но пес ловко нырнул под руку и стащил с тарелки одну сосиску. Уронил на землю и жалобно запищал. — Что с ним? — встрепенулся Кейри. Илэй тоже напрягся. — Все нормально! Он обожрался! И теперь страдает от жадности, — из темноты вынырнула Викки. По темноте она шла увереннее, чем любой зрячий, но все равно заметно было, что ногами она щупает землю. Зато выглядела роскошно. Чуть грубоватые крупные черты лица, тяжелые длинные светлые волосы, крепкая, на грани полноты фигура — одень ее иначе, и будет простая крестьянская девка. Но на Викки было темное строгое платье, платок с крупными узорами и просто бесконечное количество украшений. Вся правая рука сверкала ограничительными кольцами. На левой — тонкий браслет им в тон. На шее крупные темно-синие и фиолетовые камни. И кольцо на цепочке, которое словно обрамляют эти бусы. Вдова? Серьезно? Илэй только сейчас заметил. Она выглядела величественно и немного даже зловеще. Особенно если всмотреться в мутные светло-голубые глаза. — Бедный пес, — улыбнулся Илэй. И продолжил жадно уничтожать сосиски. — Будешь? — Нет, спасибо. Главная беда любого застолья — наедаешься моментально, а потом все это нюхаешь. Ты сегодня такое пропустил. Я сегодня работала с твоей Элиссой. Ты портишь пространственников! Она у тебя охренела! Стоило ей заговорить — и вся величественность развеялась, как морок. Деревенская девчонка, простая до предела. Очень и очень красивая сама по себе. И даже пустой взгляд в никуда добавлял ей определенный шарм. — Ты пришла сейчас все это высказать? Пожаловаться мне на меня? — Кейри издевательски закинул ногу на ногу и подпер рукой подбородок. Готовился выслушивать. — Фрелл! Да! — Викки смотрела чуть-чуть мимо собеседника. — Она вообще потоки силы не регулирует никак! Не умеет! Я сначала пыталась с ней работать. Ничего не вышло. Как всегда благодаря Элле нас слышали все. Пришла Орея, вся такая самоуверенная. Говорит: «А давайте я попробую!». Радостно у всех на виду тоже облажалась. Просто из-за плохой регуляции потоков ее скелеты начали ходить как пьяные, заваливаться и вообще. — Ну так я Гэргейл не раз говорил, что Элисса плохо работает в атаке, но хорошо в защите. Всю эту твою регуляцию потоков отмести, и получится не просто нормально. Ей равных не будет. Но кто-нибудь меня услышал хоть раз? — вся шутливость мигом слетела. — Что щиты у нее просто заебись, ты доказал, да, — Викки всплеснула руками. — Пробовала по ним ударить? — Чуть-чуть. Потрогала. — А в полную силу? Страшно? — вкрадчиво спросил Кейри. Илэй вдруг осознал, что перестал жевать. — Я что, на дуру похожа? Мне дырки в контуре тоже не понравились. — Воот! — Кейри торжественно потряс в воздухе… сосиской. — Какой же Элисса рукожоп, если ее боятся? Представь, в настоящем бою на нее вдруг наткнуться? Викки нахмурилась. Опять чуть-чуть мимо. — Она твоей Орее три скелета испортила. — Орея не моя, — спокойно, но твердо поправил ее Кейри. — Ага, — откуда-то сзади подлетел Мэй. — Он Орею на сосиску променял. Кейри подавился, Илэй напрягся. Он едва успокоился, видя, что Мэй никому ничего не сказал. Но то был трезвый Мэй. А чего ожидать от едва стоящего на ногах? А еще к ним стремительно приближалась сама Орея. И теперь или Мэй заткнется, или все станет совсем плохо. — Викки, не горячись. Ну разрушила, да разрушила, — Орее вообще было не до Кейри, Илэя и Ежика, заливающегося трусливым лаем из кустов. Пес аж бросил свою сосиску. — То есть не ты утром сокрушалась над этими скелетами? — Да ладно вам, было же весело, — прервал их Мэй. — И плакала ты от смеха. — Возможно, их поэтому и разнесло. Кстати, — она поглядела на Илэя. — Ты не в курсе, у вас сейчас действительно все так плохо с телами для изучения? Мне сказали, что из-за мора долго еще нового материала не будет. Я прошла сегодня по всем преподавателям младших курсов. Было забавно вот так говорить с Ореей о деле. И как-то странно и неуютно было от этого. Но Кейри сразу сказал, что не хотел бы шарахаться от Ореи до конца своих дней. Что теперь есть шансы быть с ней просто друзьями, по-нормальному, а не как раньше. Илэй был не в восторге от идеи, но настаивать не стал. Для Кейри она не чужой человек, и, заставляя рвать все отношения с ней, Илэй чувствовал бы себя последним гадом. А теперь было неловко. Но пришлось отвечать, как ни в чем не бывало. — Думаю, да, все плохо. А из незаразных умирать, слава богам, пока все передумали. Так что почти без шансов. Орея озадачено поджала губы. — Кейри, а дядя твой. Помнишь, ты говорил, что у него в тюрьме свои люди… Может, хоть какое-нибудь тело удастся достать? — У него везде свои люди. Я попробую поговорить, как буду в нормальном состоянии. Тебе срочно? — Да нет, мне пока есть чем заняться. Я тут книгу любопытную нашла, — Орея заговорила так увлеченно, забыв о существовании всех остальных, глядела на Кейри так, как будто бы никто тут больше и не в состоянии разделить восторг. — Точнее, листы из одной книги в другой. Что-то из уничтоженных трудов по некромантии, с ритуалами, жертвоприношениями. Это так объяснено и разложено по полочкам, что становится жутко. Мне. Даже мне! И, чую, дело закончится созданием Белой Стражи. Это вам не банальные записки обезумевшего садиста-извращенца. — По-моему, извращенка тут ты, — усмехнулся Мэй. — И обезумевшая. Кто вообще может додуматься книги летом читать? — Не читать, — Орея расплылась в улыбке, — переводить… — Твою ж мать, — шутливо возмутился Мэй. — После этого надо выпить. Он внезапно достал из кармана очередную бутылку и разлил ситт по кубкам. — Ты куда столько налил? — возмутилась Викки. — А мне зачем опять? — следом за ней спросил Кейри. — Да пей ты уже. Че тебе сделается? — Не буду я, забери обратно. — Не заберу. Илэй, тебе опять придется за двоих. Илэй и не возражал. Несмотря на всю неуютность ситуации, веселье все еще витало в воздухе. И хотелось больше. Полностью расслабиться, выбросить из головы все-все-все. И двойная порция ситта казалась отличной идеей. — За что пьем? — За что-нибудь дурацкое. По традиции, — предложила Викки. — Тогда выпьем за твое исподнее! — Эй, оно не дурацкое! Но… выпьем же за исподнее! «Твою мать, куда я попал», — подумал Илэй, но со смехом поднял оба кубка. Викки навела хаос, неловко махнув рукой так, что ситт расплескался у всех. Интересно стало, а насколько она видит мир? Алкоголь растворялся в крови, и этот вопрос все чаще крутился на языке. Еще пара таких бокалов — и Илэй спросит вслух. Или упадет под куст к Ежику. Илэй неожиданно сильно «поплыл». Видимо, сказывалась усталость и то, что он не ел с утра. Но чувство уже далеко не легкого опьянения было восхитительным и менять ничего не хотелось. А пока увлеченно слушал, как Мэй расспрашивает Викки про цвет этого самого исподнего. Та отбивалась на грани флирта. Наблюдать за этим было восхитительно. Орея с Кейри разговаривали рядом о чем-то своем, даже не дружеский треп. По делу, очень сухо. Суть Илэй улавливал слабо, краем уха. Что-то про эту самую книгу. Что-то про трупы. Что-то про обезглавливание. А потом Илэя вдруг действительно напрягло. — Ты же мне поможешь по-дружески? — Орея осторожненько присела Кейри на колени. Илэй наблюдал это медленно, как в вязком сиропе. Как ее тонкая аккуратная ручка в тонком шелковом платье потянулась, чтобы лечь Кейри на плечо. Как тот с ошалевшим лицом отпрянул назад. И недоумение на лице Ореи. Как будто до этого момента — это всегда срабатывало. — Будь другом, слезь с меня. Спасибо. Давай я лучше тебе место уступлю, — это прозвучало с ледяной вежливостью. Илэй ловил себя на мысли, что его забавляло, как резко Кейри ощетинивается и как моментально возвращается в норму. И правда, он тут же зажевал очередную сосиску с совершенно равнодушным видом, только пересел на другой край бревна. Внимание как-то само перешло на Викки с Мэем. — Но кружева-то хоть есть? — Я откуда знаю? — Ну ты же с утра надевала? Или не надевала? — Мэээй… Орея глядела на них, явно задумавшись о чем-то своем. Ежик все еще рычал из куста, но внимания никто на него не обращал. Кейри осторожно шепнул Илэю на ухо: — Свалим отсюда? — в голосе не было ни капли того безразличия, которое было у него на лице. — Да, конечно. Я думал, ты собрался домой, — Илэй встал с бревна и попытался идти за Кейри. Но ноги были ватными и земля качалась. — Нет, — успокаивающе улыбнулся Кейри. — Все не настолько плохо. Просто сейчас не самый подходящий момент, чтобы Орее все объяснять. — Тебе все равно придется с ней поговорить, — заметил Илэй, забирая с тарелки последнюю сосиску. — Было бы здорово, если б вообще ничего говорить не пришлось. Им удалось уйти не дальше стола-телеги. Налетели однокурсники Илэя. «Рулет попробуйте!», «А давайте вина выпьем!». Он понимал, что происходит, — урывками, будто выпадал из собственной жизни. Только что с кем-то говорил, а потом вдруг находил себя в другом месте. Неизменным оставался только Кейри, который всегда был рядом и, кажется, помогал стоять ровно. Однокурсница Илэя играла на лютне и пела веселые, пошлые песенки, какие впору петь у солдатского костра. С ее красивым, нежным голосом они не сочетались просто потрясающе. Подошел Мэй и пытался пошептаться с Кейри, но в итоге крикнул в ухо так, что тот поморщился: — Розовое! — Что розовое? — не понял Кейри. — Белье у Викки! Я проверил. — Ты пожалеешь с утра! — опять ощетинился. Кейри так забавно злился, что захотелось и самому его чуть-чуть достать. Тут Илэю показалось, что предыдущий бокал был лишним, но ему налили опять. Зачем останавливаться, если терять уже нечего? Тем более, что так спокойно и хорошо ему давно не было. Только Кейри стоял какой-то уж очень хмурый и мрачный, выбивающийся из общего веселья. А Илэя, наоборот, переполняла бесконечная радость, просто лилась через край. Надо делиться. Вдруг неожиданно захотелось обнять Кейри, сгрести в охапку, прижаться щекой и от удовольствия закрыть глаза. Но Илэй пока еще понимал, что это непозволительная роскошь. Поэтому так и остался стоять, положив руку на левое плечо, чтобы со стороны это выглядело по-дружески. — Ты что такой грустный? — Илэй участливо заглянул Кейри в глаза. Так близко, что захотелось закончить вопрос неуместным поцелуем. — Мои Мэй с Викки ломают себе жизни. Друг об друга, — Кейри выглядел искренне обеспокоенным. Единственный трезвый человек на этой попойке! И правда, даже разбавленного вина не выпил. — А что не так? Это из-за того, что Викки еще любит своего умершего мужа? И тут трезвый человек заржал. — Любит! Да Викки его магией расшвыряла так, что по кусочкам находили по всей деревне. И то не всего собрали. Это было не смешно. Но пришлось хихикнуть, потому что и трезвый-то не знаешь, как реагировать на такие откровения. — В этом, собственно, и проблема. Она обещала себе, прямо клялась, что больше никаких мужиков в ее жизни. А Мэй… Есть люди, которые просто не умеют держать свой член в штанах, а язык за зубами. А еще у него типа есть девушка. — Многие думают, что и у тебя есть девушка. И даже сама девушка. — Да плевать кто что думает, — вздохнул Кейри. Они оба присели на край стола-телеги, уже прилично опустевшей. — Прямо так и плевать? — захотелось вдруг проверить. Илэй обнял Кейри рукой уже за талию, придвинув к себе ближе. Настолько ближе, что с дружбой такое и спьяну не перепутаешь. — Илэй! Ты что делаешь? Люди вокруг! — Кейри был выбит из колеи. Настолько растерян, что даже шипеть не начал. — Тебе же плевать? И вон — они почти все песни слушают, — и правда. У телеги с едой Кейри с Илэем остались совсем одни. — Тебе не плевать. Ты пожалеешь! — и все равно не шипел. — Да ладно тебе. Я же тебя люблю, — Илэй и не думал его отпускать. — Поцелую и отстану. Он искренне не понимал, а почему нельзя-то? Кто увидит и кому не понравится — так это их проблемы, пусть отвернуться и идут куда шли. Кейри же был слишком близко, такой чарующе красивый, тонкий, огненно-рыжий. И слишком хотелось человеческого тепла и ласки, чтобы сдерживаться. Этого никто не ожидал, даже сам Илэй, но земля вдруг качнулась, и он уронил Кейри на телегу, наваливаясь сверху. Тот лишь нелепо взмахнул ботинками в воздухе и больше ничего сделать не смог. Но Илэю показалось, что это было даже грациозно. Укатилась на траву тарелка с каким-то салатом, разлилась кружка пива. Сквозь поцелуй Кейри пытался ругаться, но как-то очень несерьезно, давясь смехом. — Слезь с меня! Ты завтра пожалеешь! Кейри пытался запихнуть между ними хотя бы коленку, в то время как поцелуй переходил все границы приличия. Илэй с одной стороны понимал, что Кейри, лишенный опоры, цепляется за него так отчаянно не потому что страстно любит, а потому что просто не хочет упасть в другой салат. И от этого самому становилось весело. И тут Кейри покосился в сторону и захохотал в голос. — Что такое? — недоумевал Илэй. Кейри не смог выдавить из себя ни слова, лишь показал пальцем в сторону. И соскользнул спиной в салат. Илэй обернулся. Рядом, буквально в паре шагов от них стоял Мэй. И рядом с ним стояла Орея с абсолютно непередаваемым лицом. И удивление, и возмущение, и гадливость. На все мимики просто не хватило. А потом она взяла со стола бутылку с ситтом и хлебнула прямо из горла. Если увиденное не развидеть, то можно хотя бы попытаться запить. Кейри тем временем чуть-чуть справился с истерикой, сполз на землю хотя бы одной ногой. — Пошли домой, а? — взмолился Кейри, когда ему удалось хоть чуть-чуть сдерживать смех. *** Проснувшись, Илэй обнаружил себя голым в постели с одетым Кейри, закинувшим на него обе ноги. Было невыносимо жарко. Рядом стояло ведро с водой — очень кстати. И еще одно ведро, к счастью, пустое, но заботливо подготовленное на всякий случай. Голова гудела. Давно не доводилось столько пить, очень давно. Илэй попытался вылезти аккуратненько, но Кейри спал чутко. — С добрым утром, — он тоже не очень хотел просыпаться. Так и говорил, уткнувшись носом в подушку. — Доброе. Надеюсь. Расскажешь, что я вчера делал?