Наломай дров

Илэй пожалел о том, что спросил, едва ли не больше, чем о том, что вчера делал. Кейри рассказал все. В подробностях по порядку. О поцелуе на телеге, закончившемся падением в салат. «Лицо Ореи было столь восхитительно, что я готов был повторить и смотреть на это вечно». Потом рассказал о том, как Илэй растянулся на лестнице по дороге. Было предельно стыдно уже после этого, но пришлось слушать дальше. Кейри рассказал, как уже в комнате Илэй захотел любви. В этот момент он и разделся. И очень хотел сделать минет, но Кейри не разделил рвения. — Но ты все равно сел на пол у меня между ног, попытался меня раздеть, но вдруг резко уснул, упав лицом мне на коленки. Жаль, ты был не со мной, поржали бы вместе. Я кое-как затащил тебя в постель. — Надеюсь, я потом просто спал? — спросил Илэй, не ожидая услышать ничего хорошего. — Какое-то время. А потом проснулся и провел полночи в обнимку с ведром. Рассказывал, что тебе хреново и ты не уснешь, я уже думал правда за кем-то из твоих бежать. Но… уснул, с ведром на полу, — Кейри перечислил все это без осуждения, даже с улыбкой. Несмотря на то, как чудесно прошла ночь. Хотя Илэй готов был сам себе дать в нос за такое. — Ты очень крепко спишь, кстати. Впервые такое вижу. — Звездец, — Илэй хлопнул себя ладонью в лоб. — Ты не подумай ничего. Я впервые так пью. — И впервые начал на занятия опаздывать. И теряться. Я испортил хорошего мальчика? — Кейри ободряюще улыбнулся. Это развеселило буквально на миг. Потом стало вновь мучительно стыдно и страшно, что слухи уже разнеслись по всей Академии. Все рухнуло. Все, что Илэй так тщательно скрывал четыре года. — Хочешь, я с тобой пойду? — предложил Кейри. — А смысл? — развел руками Илэй. До него не сразу дошло, что именно случилось вчера, а теперь ужас охватывал медленно, но неотвратимо. Затягивался, как петля на шее. Илэй готов был под землю провалиться, лишь бы не выходить из комнаты. Но, с другой стороны, надо было работать. Он и так опаздывал. Опять. — Не знаю. Вдвоем не так страшно. Мне-то чуть больше чем наплевать на них на всех. Прости, надо было утаскивать тебя оттуда раньше. — Надо было сразу идти спать. Никуда вообще не ходить, но нет, понесло меня, — сокрушался Илэй. — Ну что теперь-то? Время назад не повернешь, все будет хорошо, — Кейри обнял Илэя, не зная, что еще можно сделать. Но тот так и остался стоять столбом, бессильно опустив руки. Он не понимал, как Кейри удается сохранять такое спокойствие. Как будто действительно ничего страшного не произошло. Сейчас бы только цепляться за него и искать точку равновесия, но не получалось, как бы Илэй этого не хотел. Ощущение разрушенного мира накрывало все сильнее. — Лучше я пойду, а ты отлеживайся. Извини, я и так вчера тебе веселую жизнь устроил, — все так же уткнувшись в плечо, тихо сказал Илэй. Не стал уточнять, что если все будут пялиться на него одного — будет не так неловко. Кейри отпускал его нехотя. Илэй поймал себя на мысли, что впервые видит его таким рассудительно-серьезным. Даже в самых напряженных ситуациях он реагировал как-то живее и резче. А тут: — Иди и не переживай. Никто не стоит того, чтобы из-за него расстраиваться. Я тебя люблю. И поцеловал в щеку. Как будто они женаты уже лет тридцать. — Я тебя тоже, — ответил Илэй, попытавшись выдавить улыбку. Первый шаг по привычному коридору показался шагом в бездну. Илэю казалось, будто он идет по Академии голый. Он замечал пристальные взгляды и улыбки, которых, может, и не было вовсе. Но Илэй чувствовал себя неуютно до мороза под кожей. Лишь практически захлопнув за собой дверь привычного кабинета, он уже собирался выдохнуть. Но прямо с порога на него налетела Линси. Чтобы громче орать, она даже сняла нелепую воронью маску: — Ты выбрал самый лучший день, чтобы опаздывать? Ответом ей был лишь вопросительный взгляд. — Тебя тут с утра магистр Ивен подменил. Сам. Со словами «хрен с ним, пусть проспится — толку будет больше». — Капец, — секунду назад Илэю казалось, что ничего хуже уже не может произойти. Но только что рухнувший мир затрещал и вновь начал осыпаться. Еще ниже. — Пиздец, я бы сказала. Он тебя просил зайти вечером, во сколько закончишь. А народу у нас еще больше, чем вчера, — Линси злилась. И была абсолютно права. — Извини, я этого не планировал, — Илэй попытался свести все к шутке. С Линси ему повезло, она покричит-покричит, да успокоится, долго обижаться и дуться она не умеет. А вот подвести магистра Ивена оказалось даже хуже поцелуя, который никто не должен был видеть. Удивительно легко было достигнуть дна. — Вот умеешь момент выбрать, — Линси сердито вздохнула, но смягчилась. — Иди вон намешай себе «воскрешалку» и втягивайся. — А что туда идет? — вопрос был глупый, но Илэй и правда не знал. — В смысле, что идет? То есть, ты доучился до конца четвертого курса, а похмелье у себя лечить не научился? — Ммм… нет. Мне как-то не доводилось столько пить, — ответил Илэй, явно ощущая, как тучи в кабинете рассеиваются. Линси рассмеялась. — Ты меня поражаешь. Смотри и учись, — она пошла к шкафу со снадобьями. Илэй втайне надеялся, что это нужно ему в первый и последний раз. Но смотрел внимательно, насколько мог. — Голова раскалывается или просто болит? — буднично спросила она. — Раскалывается. Ааа! Куда столько голубянки? — Куда? В тебя! Держи, пей и воскресай. На вкус — говно, но закусить тут нечем. В последний салат ты уронил парня, — Линси усмехнулась. В другой ситуации это могло бы быть обидно. Но в голове роились совершенно не те мысли. — И хорошие новости напоследок. Магистр Ивен говорит, твою Гнилую Коленку домой отправлять завтра-послезавтра. Нечего койку тут занимать. В общем, он сначала сильно на тебя ругался, а потом хвалил. Давай! За здоровье Гнилой Коленки! Залпом! Ты выиграл в споре. Она подняла в воздух пустой кулак. Илэй чокнулся и выпил свою «воскрешалку» одним глотком. Зелье тут же попросилось обратно. Какая ужасная мерзость! Но новость о пациенте скрашивала дурное начало дня, будто закусил ею все остальные. А вот от Зелья было все еще горько. С трудом подавив тошноту, Илэй выдохнул и перестал морщиться. — Ну и лицо у тебя! Сейчас проветрю только, пока ты свой клюв натягиваешь. С тобой рядом реально можно надышаться и опьянеть. Костюм оказался какой-то особо извращенной пыткой. Когда было и без того плохо и душно, а пришлось натягивать маску, в которой невозможно дышать. И стекла запотевают моментально. Внутри все дрожало — от эмоций, от похмелья, мир чуть двоился — работать казалось совершенно невозможно. Но Илэй пытался, делал все медленно и неуклюже, но хоть без ошибок. Иногда приходилось пренебрегать правилами и снимать маску. А как еще лечить какой-нибудь зуб без риска выколоть человеку глаз длинным клювом. Выпитое зелье работало, не идеально, конечно, но без него Илэй точно продолжил бы сидеть в углу с ведром и помирать от головной боли. Но все равно никак не удавалось унять внутреннюю дрожь. — Поешь, — советовала Линси. Очень вовремя, Илэй как раз вымывал гной из укушенной собакой руки. — Не смогу, — отозвался Илэй, про себя проклиная напарницу. Та откровенно издевалась, и это мешало Илэю даже продолжать заниматься самоедством. За окном уже темнело, и становилось как-то спокойнее. Работа, много работы — действительно лучшее лекарство от душевных переживаний. Предстоящий разговор с магистром Ивеном даже не так угнетал. Илэй мысленно убедил себя. Что за опоздания и пьянку от него получали уже все — просто остальные гораздо раньше. А все эти страдания — не что иное, как гордыня идеального ученика. Все почти наладилось до того момента, как в кабинет забежала взволнованная первокурсница. — У нас проблема. Ваша девочка с переломом только что умерла. Это прозвучало как гром среди ясного неба. Не сразу поверилось в сказанное. Все же нормально было! Утром же магистр Ивен хотел отправлять домой. — Что случилось? — Илэй первым обрел дар речи. — Не знаю, — как будто виновато развела руками первокурсница. — Я посмотрю, — мигом помрачневшая Линси отодвинула Илэя. — А ты заканчивай тут. Новость опять оборвала весь рабочий настрой. Но из последних сил Илэй держал себя в реальности, где в третий раз объяснял неграмотной крестьянке, что от болей в животе нельзя есть чеснок и лук, это только делает хуже. Пока до нее доходило, Линси уже успела вернуться. — Все-таки магическое отторжение, вот, — вздохнула она и присела на подоконник. — У тебя очень мягкая рука, поэтому так поздно. И быстро, и легко. Она не мучилась. — Я — кусок дебила, — констатировал Илэй, пряча лицо в руках. Ничего другого он и не подозревал, но… — Нахрен я вообще спорить с тобой начал? Линси молчала, скептически глядя на эту сцену отчаянья. — Меня же к людям на полет стрелы подпускать нельзя. Какого фрелла я вообще полез? — А ты думал, ты всемогущий? Поздравляю, это не так, — ее слова звучали резко. Как пинок. — Или ты думаешь, я не пыталась сделать как лучше и не получала на выходе вот такое дерьмо? Добро пожаловать с вершин идеальности на нашу грешную землю. Илэй ничего не отвечал, просто не хотелось говорить. Хотелось просто раствориться и перестать существовать. Потому что это слишком — для одного дня так тем более. И сказанное Линси просто добило. Времени все это пережевать и проглотить тоже никто не дал. — Следующий! — Линси открыла дверь, запуская в кабинет нового человека. Она не помогала и не поддерживала, бросила Илэя барахтаться с пациентами самостоятельно. Как будто специально, чтобы страх налажать прогонял другие мысли. Просто не успевал себя накрутить, хотя мысли мелькали, быстро и пугающе, как призраки в темном зеркале. «Ты угробил едва ли не самое светлое, что было в мире». «У нее ведь могло быть все хорошо». «Линси поговорила с семьей. А тебе на это не хватило бы сил». «Она выглядела такой счастливой. И без ноги научилась бы жить». «Что теперь будет с ее женихом? А с ее семьей?». Илэй еще слишком хорошо помнил эту опустошающую боль. А от мысли «Ты никого другого для своих ошибок выбрать не мог?» становилось просто гадко. К магистру Ивену он пришел уже неприлично поздно. Думал даже в какой-то момент, что не застанет его в кабинете. И даже надеялся на это. Но нет, старый магистр сидел в окружении множества вещей и перебирал бумаги. — Я наверное уйду, — Илэй вслух озвучил то, что так навязчиво крутилось в голове. Он еще не придумал, куда и как, и что делать с Кейри. И что делать вообще. Но сил завтра возвращаться в свой же кабинет не было. — Не горячись. Сядь, чаю налей, — магистр вздохнул так, словно говорил с неразумным ребенком, рыдающим над растаявшим по весне снегом. Илэй явно перебил его мысли. — Спасибо, но я лучше без чая. — Значит мне налей. Вон там котелок у огня. Что там у вас успело случиться? — Я угробил ту девочку с коленом. Магическое отторжение, Линси была права, — Илэй обжегся о ручку котелка и чуть не уронил его. — Вот, держите. — Илэй-Илэй… Как я люблю говорить, хороший лекарь начинается с трупа. Вот он — твой. Ты просто очень долго держался. И я не хотел бы, чтобы ты бросил все сейчас. В тебя, конкретно в тебя, вложено слишком много трудов. — Жаль, что вы так долго надеялись на хорошее. Это наверное звучит глупо, но мне и правда кажется, что пора с этим заканчивать. Я только порчу и делаю хуже. — Ну, что ты сегодня сделал? Илэй вспомнил все: и укушенную руку, и череду гнилых зубов, и детские сопли, и даже странные прыщи в штанах «верного» мужа. И гнев его жены. В другой день, наверное, они с Линси бы смеялись потом. — Вот видишь. Это за один только день. Понимаю, это сейчас непросто, но попробуй разглядеть что-то хорошее. Илэй пытался, но все хорошее просачивалось песком сквозь пальцы. — Ну и головой подумай. Куда ты пойдешь? Землю копать и репу растить? Пользы никакой, правда, миру от тебя не будет. Зато никого не убьешь! Не ошибается тот, кто сидит сложа руки. Илэю хотелось озвучить мелькнувшую мысль, но он сдержался. Повиснуть под потолком было бы очень простым решением всех проблем. Но ведь потом обсуждать будут. Уж слишком по-детски. Но продолжать жить было невыносимо обидно и гадко. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Очень простая истина, но к себе ее применить не получалось. Теперь хотелось провалиться сквозь землю еще сильнее, чем с утра. Он ошибся, а теперь еще же его и утешают. Приплыли… Это было еще больнее любой ругани. Но склеиться обратно не получалось совсем. Илэй молчал. — Вообще я тебя звал по другому поводу… Я ничего не имею против Кейри как такового, вы забавно дополняете друг друга, получается даже подобие равновесия. Но вчера это что было? У вас не то окружение, чтоб это себе позволять! Я понимаю, что с академии слухи не донесутся до твоих родных, а если и донесутся — пошумят по всей деревне, повозмущаются, и все на этом. Насчет своего дядюшки Кейри, конечно, уже успокоил меня. Но напоминаю, что Сэндер Линдерн — это глава городской стражи. И я очень боюсь, что если поползут слухи, которые ему не понравятся — он вас быстренько раскидает по разным концам мира. Еще и Элла. Ты ж хорошо понимаешь, что с ней надо осторожно? Илэй кивнул. От нравоучений стало спокойнее. Как-то привычнее, что ли. И не так оскорбительно. — Ты представляешь, как выглядит заклинание-червячок? Хотя я, конечно, уверен, что ничего существеннее внезапной ссоры на пустом месте она вам не подкинет. Потому что это будет слишком… даже для нее. — Представляю. — Просто происходящее на тебя не похоже, — магистр Ивен отхлебнул чаю. — Она тебе точно ничего не подкинула? — Увы, это я сам. Если б было, куда, Илэй бы провалился со стыда. Но он ощущал, что твердо стоит на самом дне. Но еще тысячу раз магистр Ивен объяснил Илэю, что все будет нормально, что у всех такое бывало, и у него тоже. Такое запоминаешь на всю жизнь. И что Брант был не «тем самым трупом». И вообще он все знал с самого начала насчет тех отношений и насчет того мужчины, с которым Илэй завел роман на втором курсе, тоже. И вообще нельзя требовать от себя так много. Даже не убивать пациентов — это на самом деле слишком много. А еще лет тридцать назад был такой случай… После опустошающего разговора с магистром Ивеном Илэй не знал, идти ли к Кейри. С одной стороны, боялся разбудить, с другой стороны — опасался, что его все еще ждут. В итоге он застал Кейри, валяющегося на кровати и глядящего в потолок рядом с раскрытой книгой. «Скучная». Илэй не смог держать все в себе и вывалил самым неудачным образом — начал с описания своих злоключений так, что желание уйти из Академии стало просто добивающим. Кейри лежал рядом, обняв его, и молча слушал. И это молчание оказалось просто лучшим из всего, ни ободряющие пинки Линси, ни долгий, достающий до самых глубин души разговор с магистром Ивеном не помогли так. Они оба пытались как лучше. — Ты представляешь, он даже не верит, что я могу самостоятельно облажаться? И еще кучу времени потратил, отговаривая меня уходить. Это помимо того, что в меня он реально душу вложил. Жаль старика, — сокрушался Илэй. Кейри старался не рассмеяться, но именно эта реакция почему-то успокаивала больше всего остального. — Эй-эй, подожди. Только ради всего святого, не надо никуда уходить, — Кейри поднялся на локте. — Ну или хотя бы меня с собой позови. Что я тут без тебя-то делать буду? Вроде и сказал с улыбкой и почти в шутку, но напряжение повисло в воздухе. — А со мной что? — выдохнул Илэй. — Понятия не имею. Я ничего, кроме колдовства, не умею. — Я умею за виноградом ухаживать и рыбу ловить. А еще сараи чистить и свиней колоть. — Звучит уныло. Я еще умею дяде мило улыбаться. Но, боюсь, без моих перспектив мои улыбки ничего не значат. Но… хочешь, я завтра к нему на пир не поеду? Останусь с тобой. Навру что-нибудь. — Не расстраивай человека в его день рождения. Иди лучше. — Он не расстроится. Ему надо, чтобы все видели — я там, я хожу и почтенно улыбаюсь ему. Не думаешь же ты, что меня там любят как родного. Ему просто надо показать, что у него есть родственник, который не спился, не тронулся умом и не сбежал с простолюдином, — звучало предельно зло. И было обидно, что правда. — И он расстроится, если ты этого не сделаешь. Все не настолько плохо, чтобы со мной нянчиться. — Илэй, ты допускаешь мысли о том, что мне просто хочется быть рядом? Он молча кивнул. Устал просто уже от самого себя. Пора было останавливаться, брать себя в руки. Но вместо этого он просто закрыл глаза и попытался уснуть. *** Утро выдалось совершенно отвратительным. Кейри абсолютно не понимал, что мог сделать, чтобы хоть как-то развеселить Илэя, больше похожего на призрак самого себя. Так хотелось починить его обратно, вот прямо сейчас, а он никак не чинился. — Может, мне и правда никуда не ездить? — Едь, все нормально, — Илэй отвечал так сухо, что становилось ясно, что ничего не в порядке. — Точно все нормально? — Кейри уже не знал, что спросить и что сделать. Поэтому просто потряс Илэя за плечи. От безысходности и отчаянья. — Еще раз спросишь, и будет не нормально. И не надо меня трясти, — тень раздражения — это уже хоть какая-то эмоция. Ура! — Извини, мне пора работать, хочу я этого или нет. — Все нормализуется, — Кейри попытался сказать это как можно оптимистичнее, но чужая апатия наползала грозовой тучей. — Удачи. Илэй как мог ответил на поцелуй, прежде чем выйти. А Кейри остался в раздумьях. Можно было спросить у Викки, как раньше, она понимала куда больше. Не в девушках, а в принципе в людях. Но теперь рядом с ней круглосуточно болтался Мэй, с которым Кейри разругался еще вчера. И желания мириться совсем не возникало. Мысли о сегодняшнем дне вызывали одно только раздражение, слишком много суматохи. Надо было зайти на конюшню, заплатить мальчишке, чтобы тот сделал из пыльного Азурита снова вороного, потом зайти к магистру Ивену, потерпеть все, что он будет делать, потом пойти нарядно одеться и, стараясь не запачкаться об окружающий мир, поехать в город. Уже на этом этапе проклиная всех и вся, зайти в лавку и забрать дядин подарок. И на пиру продержаться хотя бы до момента, пока все хорошенько напьются. И можно обратно. И еще Илэй, с которым вообще непонятно что. Просто с самого утра хотелось быстрее закончить этот день. Гнетущее чувство только разгоралось, и Кейри был ужасно не рад увидеть в конюшне Эллу. И чего ее принесло? — Доброе утро. Как хорошо, что я успела. Тут надо мне кое-чего в городе забрать. Ты же будешь в районе нижнего рынка? — Нет. И если тебе опять нужна та колбаса, то я с ней не собираюсь таскаться. — Не колбаса. Пряжа. Цвета свежего лосося. — Элла… — взмолился Кейри. — Я могу случайно купить тебе пряжу цвета свежего лося. Это слишком сложная задача. Ты вяжешь? Ты меня шокируешь. — Не больше, чем ты меня, — усмехнулась Элла, — Просто зайди и скажи, что ты от меня. Там на сером доме вывеска с иглой и нитками — найдешь. Я уже все оплатила. И попробуй, пожалуйста, не убиться до завтра. Элла попыталась дружески похлопать его по плечу, но Кейри отшатнулся. — Ну давай еще меня запачкай! Элла рассмеялась. Умилялась, как при виде котика, который недоволен тем, что его трогают. Но и правда, человека в светло-голубой шелковой рубашке трогать страшнее, чем кота. Со стороны они, наверное, вообще могли показаться однокурсниками. Такую легкую и радостную Эллу Кейри просто обожал и даже проникался к ней дружелюбием. Моментально, как вымокает бумага, если на нее капнуть водой. Интересно, останется ли завтра на тренировке хоть что-то от этого? Или они переругаются в первую же минуту. — А вообще — шикарно выглядишь, — Элла подмигнула напоследок и, радостная, пошла обратно в сторону учебных корпусов. Забираясь на коня, Кейри старался ничего не коснуться и не оторвать вышивку с ворота. Рубашка казалась чем-то совершенно непригодным для носки. Еще и застоявшийся Азурит был не в меру бодр, и Кейри радовался просто тому, что конь очень высокий и брызги с мокрого тракта просто не долетают. Главное самому не свалиться вниз и как-то сдерживать коня одной рукой. Благо, ближе к городу, когда тракт стал совсем оживленным, конь уже выпустил пар и бодро бежал крупной рысью. А на узких людных улочках ему и вовсе негде было разогнаться. Рэнвел встретил неласково — безумными крикливыми толпами, удушливой жарой и грязными после дождя улицами, пахнущими всем сразу. Кейри опасливо глядел на небо — как бы не полило вновь, прямо на проклятую голубую рубаху. И тревожные мысли об Илэе крутились в голове. Найти лавку с пряжей было легко, а вот запихать в седельные сумки все купленное Эллой оказалось не так просто. Она не предупреждала, что пряжи хватит, чтобы связать целого человека! И из остатков кошку. Но Кейри поехал дальше, к давно облюбованной палатке со всякими интересными штучками с востока. В основном — съедобными. Сегодня торговец был особенно рад его видеть, а Кейри было особенно жалко за все это расплачиваться. Но подарок получился особенно красивым. И совершенно беспроигрышным — дядя Сэндер любит поесть, и несколько баночек дорогих специй точно пригодятся. Кейри не хотел дарить что-то «вечное», на достаточно хорошее не хватило бы денег, а ненужного барахла у дяди и так полно. — И вот, в подарок, — светящийся от счастья торговец достал сверток со сладостями. «Отлично, обрадую вечером Илэя», — подумал Кейри, но растерял часть оптимизма еще по дороге к дому дяди. Передав коня старику-слуге, он поднялся по широким ступеням дядиного почти-замка. И старался улыбаться если не так искренне, как торговец пряностями, то хотя бы так же широко. На всех этих культурных дорогих пьянках Кейри чувствовал себя не в своей тарелке с тех пор, как подрос достаточно, чтобы вести себя прилично. «Главное — не запачкаться. Стемнеет — свалю!» — повторял он как молитву, пока шел по этим злосчастным ступеням. Первой его атаковала тетя, налетела с объятиями прямо с порога. Схватила за плечи так, что искры посыпались из глаз. «Улыбайся! Твою мать! У нее руки в чем-то жирном были! Это провал!» Кейри улыбался, понимая, что сто тысяч правил этикета придумали именно для этих случаев. Чтобы точно знать, как себя вести, чтобы как можно меньше облажаться. Его напрягала такая игра на публику, благо, случалось только дважды в год. Дядя не отставал, стискивая Кейри еще сильнее. И от подаренных пряностей пришел в восторг, на сей раз искренний. А Кейри радовался, что дядя не притащил сюда ни маму, ни отчима — постеснялся. Кейри оглядывал просторный светлый зал с высокими потолками — такая копия эльфийских замков, но из серого камня. Все вокруг так и кричало о том, что было потрачено неприлично много денег. На стеклянных витражах взлетали к потолку стеклянные голуби, колонны обвивал кованый медный виноград — можно рассматривать хоть полдня. Столы, накрытые белыми скатертями, ломились от угощений. А запахи, доносящиеся из кухни, обещали, что это — еще не все. Кейри то и дело сглатывал слюни. Слуги выкатывали в зал тяжелую бочку с вином. И дядя Сэндер стоял посреди всего этого великолепия с видом хозяина если не жизни, то хотя бы всей городской стражи и этого шикарного дома. Поджарый до предела, с годами такие не наедают себе животы, а только усыхают. Но он еще не утратил гордую осанку и все еще казался сильным не только духом, хотя виски и аккуратную бородку уже изрядно припорошило сединой. Острые черты лица, цепкий и пронзительный взгляд, глубокая морщина между бровей. Сэндер с первого взгляда казался человеком предельно серьезным. В нем чувствовалась тихая, но заметная, как небрежно висящий на поясе меч, власть. С годами окружающие все больше замечали, что Кейри похож на него едва ли не больше, чем собственные дети. Ту яркую рыжину и правда унаследовал только он. В то время как собственным детям Сэндера достались только острые длинные носы. Вот только Кейри он казался немножечко магом. Дядя же не только чувствовал себя среди власть имущих как рыба в воде, но и знал, как развернуть ситуацию выгодно для себя, где сладкого меда подлить, а где поднажать. На его фоне Кейри был простым, как двери. Дядя Сэндер прохаживался по просторному залу, с удовольствием глядя, как последние блюда выносят на стол и собираются первые гости. Вот появился смешной толстый канцлер Деннен со своей такой же смешной тощей женой, на голову его выше. Придворный звездочет с целой свитой своих дочерей. Вот лорд Эггель — Кейри точно не представлял, чем именно он занимался, кажется, никто не знал этого точно. Но он был буквально везде. От вежливой почтенной улыбки у Кейри начало сводить скулы. — Нарушаете традицию? Вы сегодня решил обойтись без палача? Как его там… — Кейри замялся. Иногда Сэндер приглашал палача в напоминание… что он существует. — Ты представь, он не смог. Его жене вздумалось рожать сегодня. Можно подумать, без него не справится, но я не стал настаивать, — Сэндер совершенно искренне рассмеялся. — Ни короля, ни палача. Пойдем на кухню, проверим, как там дела. Предложение выглядело натянутым, но Кейри любопытно было узнать, в чем на самом деле проблема. — Мне надо тебе рассказывать, как заводить любовниц? Или… кого там тебе хочется заводить, — тихонько спросил он, когда они остались наедине в тишине кладовой с припасами. Кейри потерял дар речи, будто его схватили за шкирку и окунули в ледяную воду. — Я не говорю, чем тебе надо быть. Но, будь добр, кажись тем, чего ожидают люди. Пока ты можешь позволить себе таскаться на людях с девочкой поглупее, потом все равно женишься на ком надо, — Кейри выслушал, про себя поправив «на ком скажут». — Хорошо, я тебя понял, — Кейри виновато опустил голову. Внутри пронеслась волна возмущения, вот так просто едва обретенной свободе пришел конец. И с чего это вдруг дядя Сэндеру стало не наплевать? — Или Орею свою верни назад. Хорошая девушка и удобная. А с этим мальчиком… Учись пока, навыки пригодятся, когда твоя жена состарится и подурнеет, — весь высший свет знал главу городской стражи как примерного семьянина. А еще он всегда щедро жертвовал церквям и сиротскому дому. Удивительное благородство для такого стального, жесткого человека. Кейри знал его достаточно, чтобы быть уверенным — Сэндер Линдерн отлично умеет казаться. — А еще тебе пора уже становиться по-настоящему нашим, а не просто болтаться в семье. Это уже звучало куда интереснее. Кейри всем видом показал, что внимательно слушает. — Видел почти седого худого мужчину в черном? Кейри кивнул. — Это Аймин Веллер. Магистр Веллер. — Некромант его величества? Он никогда раньше… — Не ходил по пирам, да. Знаю. И я уверен, что в этот раз он пришел не просто так послушать менестрелей и вкусить вина. Мне нужно, чтобы он пришел еще раз, в более неформальной обстановке. — Хорошо, я постараюсь, — ответил Кейри. Заранее даже не зная, как заинтересовать этого хмурого угрюмого человека. Но зачем-то же он вышел из своего мрачного замка на севере, невесть как добрался сюда и… О чем вообще с такими разговаривают? — Только, ради всего святого, не надо ухаживать за его дочкой. Это точно провальный вариант. Кейри очень пожалел, что нельзя прямо сейчас обратно стать бестолковым проматывающим деньги племянником. А теперь еще и дядя Сэндер от него что-то ждал. Вежливо представив его магистру Веллеру, он удалился к другим гостям. Кейри ощутил себя ребенком, которого учат плавать, выбросив из лодки. Магистр Веллер был бы похож на старого филина, не будь он таким тощим. Черные дорогие одежды болтались на нем, как на колу, а русые, с сединой напополам волосы добавляли замогильной неряшливости. Смотришь издалека — и сразу безошибочно узнаешь некроманта. Но несколько защитных амулетов он не снимал даже сейчас — огромный серебряный бражник, грубо обработанный темный топаз и кость, висящая на обычной веревочке. От него веяло отталкивающим холодком — и как от мага, и как от человека. Но одного Кейри никак не ожидал: Аймин Веллар явно соскучился по общению с живыми людьми. Он хвалил витражи, угощения, песни менестреля. Спокойный, неторопливый, очень тихий. Голос магистра Веллара шелестел как из могилы, напоминая, почему в северных предгорьях его боятся до трясущихся поджилок. — Я давно не бывал в Рэнвеле дольше одного дня, даже забыл, что летом здесь так приятно, — говорил он, отрезая большой ломоть от запеченного свиного окорока. Кейри взял пирожок и жевал его уже неизвестно сколько — от волнения ничего не лезло. — Это потрясающее чувство, когда уже из портала веет теплом. В районе Драконьей Пасти можно сказать, что еще поздняя весна, сыро и дождливо. Пользуясь случаем, Кейри расспрашивал о природе и жителях Севера, по возможности избегая любых политических разговоров. Магистр Веллар же с упоением рассказывал о том, как злые ветра Стального моря губят корабли, заморозки губят урожаи, а метели не щадят путников на узких горных тропах. А еще и некоторые соседи наглеют настолько, что приходится приводить к ним в гости свою ночную армию. Уже лет тридцать магистр Веллар не проливал ни капли крови в таких соседских спорах. Никому не нравится просыпаться в замке, окруженном армией мертвецов. Вот им в окрестностях Драконьей Пасти очень хорошо. Сам же магистр Веллар обычно жил в столице, только в последнее время на севере стало неспокойно. И его мертвая армия всерьез подняла оружие. — А ваш пространственник? Где он? — Кейри очень натянуто, но смог перевести тему. — Нет его у меня, — с досадой ответил некромант, — уж слишком специфическая сфера. Терон забрал себе под крыло единственного, кто умел… но кто я такой, чтобы возражать королю? Вот если бы был кто-то, кто, работая отдельно, прикрыл бы мою армию щитом. — У меня на примете есть девушка одна. Будем с ней в паре на турнире. Если будете здесь к сентябрю, обязательно поглядите. У нее потрясающие щиты, — в доказательство Кейри показал руку с ограничительными кольцами. — Ой, — скривился магистр Веллер. — Даже выглядит больно. Это ты об кого так? — Об нее же. Они не просто прикрывают, они пружинят. И х… — Кейри замялся, понимая, как вовремя «отловил» неправильное слово. — Хоть кто меня под ее щитом не достанет. — А если она держит щит, то кто будет работать с усилением атак? Неужели один справишься? — магистр Веллар недоверчиво прищурился. — Честно? Раньше только пробовал. И, надеюсь, восстановившись до конца, смогу. Неожиданность может стать серьезной заявкой на победу. — Смело. И прямо хочется поглядеть. А ты что не идешь танцевать? — Боюсь, моя любовь мне этого не простит, — Кейри надеялся, что до магистра Веллара уж точно не донеслись недавние слухи. А вот верность погибшей давным-давно супруге он хранил и по сей день. И лучший способ кому-то понравиться — это сделать вид, что ты такой же. А еще его цепляла амбициозность Кейри, очень цепляла, и он даже не скрывал. Пока получалось добиться какого-то искреннего интереса. Магистр расспрашивал, как там дела в Академии, кто из его ровесников там еще преподает. Про себя Кейри усмехался, что привлечь дедушку куда проще, чем привлечь девушку. Осталось как-нибудь мило пригласить его в гости. Кейри с досадой смотрел, как за окном темнеет, и вместо того, чтобы уехать в Академию и к Илэю, он вынужден сидеть тут и делать то, чего хочет от него дядя. И прямо сейчас уйти не выйдет никак. А еще магистр Веллар не пил, совсем. Так бы можно было надеяться на то, что с каждым пустым кубком он становился бы все дружелюбнее и дружелюбнее. В зале становилось жарко и душно, а смесь запахов блюд начинала уже скорее раздражать, чем восхищать. И тут шум праздника прервал именинник. — Еще одна радостная новость напоследок! У моего давнего друга родился первенец, — кто-то из слуг подсказал дядюшке полушепотом, — дочь. Поднимем же бокалы за юную… — он опять прислушался к слуге, — Линси Ферхалл! Пусть дорога ее будет длинной! Магистр Веллар усмехнулся, поднимая бокал, и тихонечко спросил у Кейри: — Ту похабную песню про дочку палача еще поют? — Увы, — ответил Кейри. Но прилипчивая пошлая песенка не крутилась в голове. И теперь думалось о другой Линси, и об Илэе… Как же надо было спешить. — Ее пели еще когда я сам был учеником. И когда я преподавал… — А почему же вы ушли? — Кейри задумался. Не был ли вопрос слишком личным, но он уже ничего не испортит. — Я бы и не ушел, но… Знаешь, многие относятся предвзято к моему ремеслу. Я любил преподавать. Но даже некоторые ученики… очень опасались. Я не молодею, и мне жаль, что некому передать свои знания. — На самом деле, мне бы могла очень пригодиться ваша помощь. В одиночной работе есть скользкие моменты… — начал Кейри. Он чувствовал, видел, как поплавок качнулся на поверхности воды. — Может быть, в более спокойной обстановке вы могли бы… боюсь, вопросы я могу задавать до утра. — Я давно не был в гостях, — с жаром ответил магистр. — Мне нужна пара дней, чтобы уладить здесь кое-какие дела, а потом я абсолютно свободен. Не то, чтобы эти советы были так нужны, но приятнее всего магистру Веллару было ощущать свою незаменимость. Он прямо расцвел. Да и Кейри подумал, что наверное он и впрямь может сказать что-то дельное. Кейри еще немного посидел, считая минуты до момента, когда магистр Веллар уже утомится. Он не понимал, как такой тощий человек умудряется есть и есть. А еще он говорил столько, что казалось, будто до этого он вечность молчал. Наверное так и было, с учетом сказок про замок с мертвыми слугами. Но когда, наконец, он сел в свою карету, перепугав лошадей, Кейри выдохнул. Дядя Сэндер стоял на крыльце и все никак не мог надышаться свежим воздухом. Кейри подмигнул ему. — Дело сделано. Жди его через пару дней. — Ты мой умничка! Так и знал, что ты до мозга костей наш! Не зря ты живешь с нашей фамилией. А эти олухи Дженгсы пусть подавятся той своей деревней. Кейри рассмеялся. Его каждый раз забавляло, как искренне дядя Сендер ненавидел родню его отца. Отца он ненавидел тоже. Но родню, заявившую после его смерти права на землю… спустя столько лет пламя обиды ничуть не угасло. — И мне пора ехать. Спасибо, это был чудесный вечер, как всегда. — И ты не останешься? — Кейри было странно, но дядя действительно стал говорить с ним по-другому. Не как с равным, но и не как с неразумным подростком. — Нет, надо быть в Академии, я обещал. Я и так уже опоздал. Случайно сказанное въелось в сознание. Кейри садился на Азурита, надеясь, что не опоздал. Он несся домой куда быстрее, чем разумно было бы ехать в темноте, насколько хватало резвости старому коню. Сунув взмыленное животное в руки конюха, он рванул в лечебный корпус, но на полпути заметил, что свет не горит. Он побежал к себе в комнату. Пусто, тихо и темно. Кейри прислушался — но даже эхо не гуляло по каменному коридору. Сердце перестало биться и рухнуло вниз. Он понесся в жилое крыло целителей, уже не особо рассчитывая найти Илэя там. На кухне среди толпы его не было, в комнате же его тоже встретил только сосед Сайл. — Илэя не видел? — Кейри влетел, как ураган, даже не поздоровавшись. Сайл какое-то время просто пытался сообразить, что же произошло. — Понятия не имею, он мне не докладывает, — Сайл разговаривал сквозь зубы, но на это Кейри сейчас было плевать больше всего. — Зашел, какую-то одежду в сумку накидал и поехал вроде как в город. Кейри тихо выругался и рванул обратно в конюшню. Илэй выглядел слишком раздавленным с утра, а Кейри слишком хорошо представлял, на что способны люди в таком состоянии. Просто взять и свалить — не очень похоже на Илэя. Но и… на сестру это тоже не было похоже. И только спустя полгода ему пришло письмо со словами «У меня все хорошо…». Азурит упрямился, когда его в ночи опять вывели из конюшни, пытался стукнуть Кейри ногой, когда тот садился в седло. И получил впервые в жизни не от старого хозяина. Одной рукой Кейри направил его в нужную сторону и пришпорил. Ошалев от такого твердого обращения, конь послушно рванул обратно к городу. На миг у Кейри промелькнула мысль, что конь-то совсем старый и неправильно на нем так носиться. Но какой выбор-то?