Наломай дров

Дядя Сэндер организовал прием довольно скромно, почти по-домашнему. В небольшом гостевом зале, светлом, уютном, наполненном книгами, которые наверняка никто никогда не открывал. Не было в нем ничего показного, нарочитого, хотя обстановка была весьма и весьма дорогая. На низком столике ненавязчиво стояла бутылка вина и разные закуски. Пахло чем-то непонятным, вроде восточных эльфийских благовоний. Кейри улыбнулся, помня, что в этом малом зале обычно пахнет пылью и сыростью. Глаза магистра Веллара вспыхнули небывало живым огнем, едва он увидел Орею. «Коллега» захватила его полностью, настолько, что вежливый разговор с дядей Сэндером он поддерживал чисто формально. Кейри в какой-то момент охватило злорадство: «Хорошая идея? Мне кажется, о своей политике ты поговоришь еще нескоро!». Обидно было только что, и самому приходилось присутствовать, поддерживать разговоры, отвечать и делать при этом умный вид. И не слишком отчетливо пялиться в окно, за которым уже темнело. Шансы уехать стремительно уменьшались. Развалившись на подушках из дорогого заморского шелка, Кейри пытался расслабиться. Но руки против воли нервно перебирали завязки на пояске, и нога дергалась тоже сама. Вино в бокале он отпивал лишь для вида, не лезло. — Хочешь остаться в Академии? Серьезно? — спросил у Ореи магистр Веллар. — Ты же понимаешь, что таким как мы будут не рады даже там? — Я уже привыкла, — равнодушно пожала плечами Орея. Забавно было наблюдать, как она меняется в другом обществе. Куда-то исчезает робкая забитая девчонка, плечи распрямляются, голос звучит уверенней. Кейри за четыре года так и не смог понять, какая Орея настоящая, а что — всего лишь маска. Магистр Веллар засыпал очень неудобными вопросами, она умело держала удар, хотя впору было бы убежать и расплакаться. Та Орея, к которой Кейри привык, именно так и сделала бы. Он с трудом удерживался от того, чтобы вмешаться всерьез. Испорченные отношения с магистром Велларом не простят ни дядя, ни сама Орея. — А как же опыт? Маг, ни разу не видевший настоящего боя — практически ничто. Ты ничего не сможешь дать ученикам, абсолютно. — А Элла Гэргейл? Наверняка же знаете. — Она хороша в выигрывании турниров. Ее ученики — тоже. Но все эти турниры просто зрелище и не более. Когда за твой спиной настоящая армия, все меняется, и очень сильно, — магистра Веллара явно задело и понесло. — Я имел счастье работать с пространственником после нее. Два года из него человека делал, напортила она там порядочно. А кольца на тебе, Кейри? Таких украшений вообще не должно быть. Орея, Элла совсем не тот пример, которому стоит подражать. Ее успех так же иллюзорен, как и ее заклинания. Кейри, извини за мою прямоту. — Ничего, я тоже привык, — Кейри выдавил из себя улыбку. Через четыре года стало действительно бесить, что тебя судят по твоему учителю. Вдруг в зал незаметной тенью проскользнул слуга. Наклонился, что-то шепнул на ухо дяде Сэндеру. Тот сразу встрепенулся: — У нас еще гости. Герцог Джоллс, — если б Кейри не знал дядюшку, он поверил бы в искренне удивление. — Да неужели? — вот магистр Веллар был удивлен искренне. — Сто лет его не видел. И он тоже? Хотелось спросить: «Что тоже?» Но Кейри с Ореей просто очень быстро и легко выставили за дверь, сказав, что юной леди пора спать, а Кейри очень хотел бы еще успеть пообщаться с кузеном. Спать и общаться с родственниками хотелось меньше всего. Орея же договорилась снова встретиться с магистром Велларом и была просто на седьмом небе от счастья. — Подожди, — Кейри все же удалось выловить дядю в коридоре, — скажи мне, что происходит? — Пока еще ничего не происходит, — шепнул тот на самое ухо, так тихо, что с трудом удавалось разобрать слова. — Скоро у нас будет новый король и такой передел земель, какого мы еще не видели. Не распространяйся. — Хорошо. Я больше не нужен? Могу ехать? С кучером поговорю, чтоб утром Орею в Академию отвез. — Куда ты поедешь ночью? Ты помнишь, чем это закончилось в прошлый раз? — Дай мне лошадь, которую не жалко, — спросил Кейри, сам поражаясь своей наглости. — Мне не лошадь жалко, если что новых куплю. Мне ты нужен живым и целым, — ответил дядя, косясь на проходящего мимо магистра Веллара. Какая трогательная забота, аж самому почти верится. Но Кейри понимал, что действительно нужен. Хорошие маги на дороге не валяются. — Да все нормально будет, — пытался возразить Кейри. — Иди спать, пожалуйста. Не сношай мой разум, — устало, но твердо отрезал дядюшка. Спорить дальше было бесполезно. Идти пешком — глупо. — А лошадь мне купишь? — Кейри попытался хоть как-то разрядить обстановку. — Две, — усмехнулся дядя, — только отстань. — С тебя две лошади, а я отстану, — Кейри повеселел, ровно на миг. А потом дядя отвернулся и все рухнуло. Оставалась только надежда, что Илэй никуда не уедет до завтра. Орея и правда ушла спать (или лежать в постели, глядя в потолок). Кейри же бродил по дому туда-сюда, сгорая от досады. Он приперся чтобы просто посидеть. Кейри был почти уверен, что магистр Веллар не приехал бы ради встречи с герцогом… как его там? Орея тоже получила свою выгоду? А Кейри? А он просто сделал «то, что должен», в очередной раз, пожертвовав всеми своими интересами и не получив ничего взамен. Потрясающе! Пустой замок в ночи богат на внезапные встречи. Сначала это была Мурчавка. Эта рыже-полосатая кошка жила здесь сколько Кейри себя помнил. Экзотическая зверушка, необычная, по рассказам дядюшки, он отнял ее у эльфов-контрабандистов вместе с горой дурманных порошков. На местных зверей она действительно не была похожа: слишком большие уши, слишком длинные лапы, раскосые глаза. Ни одной мыши не поймала за всю жизнь, но всегда была в этом доме главной любимицей. Вот и сейчас Кейри осторожно взял ее на руки, с грустью замечая, что старушка стала совсем невесомой. Бредя в обнимку с кошкой, он наткнулся на кузена. Вот все-таки пришлось пообщаться. Эгон всегда был словно не из этой семьи: тихий, спокойный на грани лени и очень домашний, добрый и бесхитростный. Он был на пару лет младше Кейри, поэтому в детстве они очень хорошо ладили, а потом общение сошло на нет. В Академии у Кейри началась совсем другая жизнь и говорить стало почти не о чем. А вот теперь Эгон нашел свободные уши и жаловался, что жена обиделась и выгнала его из комнаты, трехлетний сын тоже отбился от рук, а отец задумал что-то странное. На тему странных задумок Кейри ничего не ответил. Незачем Эгону знать, во всех этих делах он еще более беспомощный, чем Кейри. Он даже не воин, он человек исключительно мирного времени. Дядюшка не особо интересовался, что там происходит в его землях чуть южнее столицы. Он просто знал, что под управлением Эгона они процветают. Крестьяне работают, разбойники боятся наглеть, скот пасется, яблоки растут, рыба в реках водится — что еще надо? Эгон знал, что выгодно растить, где это подороже продать, что делать, если неурожай. У Кейри все это вызывало неконтролируемую зевоту, заставляя искренне уважать Эгона. Это ж сколько терпения надо на вот это вот все?.. — Отец не пускает меня в деревню. Осень скоро, что я буду делать? — искренне вздыхал он. Кейри иногда завидовал простой жизни и простым проблемам. И только сейчас он четко понял, что врал самому себе. Кейри глядел на Эгона и не понимал, как можно так жить. Не в том плане, что это казалось ужасным. Нет. Кейри просто никак не мог примерить такую жизнь на себя. Не представлял, как бы он мог решить проблему с пьющими крестьянами. Кинул бы огненный шар в трактир? Разве что. Или там зерно гниет? Ну, сжечь то, что не еще сгнило! Ребенок не слушается? Вот тут огненным шаром никак. И вообще непонятно, что делать. Хотя и собственные проблемы казались бредовейшим бредом. Эгон бы посмеялся, расскажи Кейри ему, что хочет мчаться в Академию чтоб извиняться перед парнем, которого любит. Вот и приходилось опять выслушивать чужие жалобы, обняв спящую кошку и пряча накатывающее отчаянье глубоко внутри. Кейри едва дождался утра, ночь была бесконечно долгой, чуть ли не самая долгая и мучительная в его жизни. Он будил слуг, подгонял, лишь бы убраться отсюда поскорее. Они, как назло, возились дольше обычного. Кейри никого не стеснялся, просто орал на слуг, когда хотелось орать. Эгон посмеивался. Кейри с трудом сдержался, чтобы не наорать еще и на него. Потом карета летела в сторону Академии так, будто за ней гонятся все демоны Бездны. Так не простившись ни с Ореей, ни с возницей, Кейри рванул в зал приема, где работал Илэй. Растерянный и растрёпанный, он застыл в дверях. На немой вопрос ответил магистр Ивен, замерший с какой-то бутылью в руках. — Он вечером уехал. Догонять не надо, там блокпосты. Тебя никто не пустит. — И что теперь делать? — Ждать. Недели две-три, может месяц. От разлуки еще никто не умирал. Кейри казалось, что он будет первым. Месяц? Какой месяц? Вы в своем уме вообще? Не хотелось ждать ни дня, ни минуты. Это отчаянье было уже знакомо в тот момент, когда Кейри порвал контур. Только теперь было в сотни раз больнее и тягостнее. Казалось, что он порвал в лоскуты саму душу. «Ждать» — такое страшное слово.