Наломай дров

Новости из Мирма застали Илэя врасплох. Он сам расставлял свои дурацкие книги по цветам, пытаясь хоть немного остыть. Монотонная бессмысленная работа приносила хоть какое-то подобие покоя. А потом он выглянул в окно и случайно увидел Орею, садящуюся в дорогу карету, запряженную четверкой лошадей. Чья она, несложно было догадаться. И все спокойствие словно сдуло порывом ледяного ветра. Кейри издевается? Точно, издевается. — В Мирме еще тридцать человек умерло. Магистры говорят, дальше тянуть нельзя. Мы уезжаем. Сейчас, — Бакус замер в дверях, косясь на свою заранее собранную сумку. И на бардак на кровати Илэя. — Сейчас? Я еще сумку не собрал, — вздохнул Илэй. Сколько там еще умерло — было совершенно без разницы. Хотелось остаться еще ненадолго и спросить у Кейри, какого демона здесь происходит? Не то чтобы он требовал прекратить общаться с Ореей совсем. Но всякий раз было как-то тревожно, а теперь еще и обидно. — Я вижу. Ты какой-то потерянный, — Бакус не полез с расспросами, за что Илэй мысленно сказал ему спасибо. — Ты думаешь, тебе такая теплая куртка нужна? Илэй, оставь ее. А нож возьми. Обернись и возьми со стола. Боже… Илэй собирался под руководством Бакуса, даже в такую простую задачу вникнуть не удавалось. Разум просто отказывался воспринимать реальность адекватно. А как потом с этим работать-то? Черника сначала схватила за бок при попытке сесть на нее, следом попыталась цапнуть еще и за коленку, но Илэй вовремя ее одернул. Может, и прав был Кейри? Суп из нее сварить да и все. — Какая злобная озорумка, — заметил Бакус, взбираясь на своего коня. — У моего папы подобрее был. Жеребец, а потом его украли. Так и не нашли, и нового такого мы купить уже не смогли. Бакус болтал, остановив коня посреди двора, Илэй не особо слушал, все больше впадая в мрачные мысли. Едва ли не впервые в жизни он ждал остальных, обычно он приходил или последний или почти последний. А тут даже с учетом копания как-то неожиданно рано собрался. От нетерпения Черника ходила взад-перед, мотала головой, выдирала повод. Илэй замечал это как-то фоном, пока лошадь не начала подпрыгивать на месте. Получила и тут же успокоилась, видимо, чувствовала, что всадник не в духе. — Поедем вперед? Я, ты, Мэйди, почти налегке. У нас кони пободрее. Дотемна не успеем, но явно начнем работать раньше, чем остальные. Они там пока со своими телегами дотащатся… Не раньше завтрашнего вечера нас догонят. Мы за это время хотя бы самых тяжелых больных обработаем… Сложно было не согласиться. Тем более, Мэйди, едва услышав свое имя, возникла просто из ниоткуда: — Надо бы Сайла предупредить. Он у нас вроде как за старшего. — А из магистров никто не едет? — удивился Илэй. — Представь себе, нет. Нам сказали «Вы теперь пятый курс, вы справитесь». Представляете, да? А если не справимся, что тогда? — Выбора нет, придется справляться, — развел руками Илэй. Лошадь отреагировала на это новым скачком вперед. Получила. Вся досада последних дней прилетела хлыстом по конской заднице. — Эй! Скажите Сайлу, что мы вперед поехали! Не маленькие, не потеряемся! — крикнул Бакус, разворачивая коня в сторону ворот академии. Но их остановила возникшая на пути Викки. Илэй резко затормозил, надеясь, что Кейри что-то передал. Хотя два слова, но нет. — Только попробуй укуси! — она пригрозила Чернике. — Илэй, тут такое дело, — она говорила тихо, так что пришлось к ней наклоняться, — возле Мирма есть деревенька, Волчий Брод, вы проезжать будете. Там на самом краю дом, большой такой, каменный. Возле него деревья большие с корнями вырваны. В этом доме живет женщина. Полная, темноволосая. — Ты к чему сейчас? — не понимал Илэй. — С этой женщиной живет мальчик. Говорят, на меня похож. Был похож пять лет назад. Сейчас не знаю, какой он вырос. Мой сын. Можешь сделать так, чтобы они не заболели? — Постараюсь, — Илэй соврал. Никто не сможет помочь, ни один маг не в силах, только божья воля и удача. — Можешь посмотреть вообще, как они живут? Мне свекровь точно рада не будет. Я ее сына по всему Волчьему Броду расшвыряла по кусочкам… Она не отдала мне малыша и никогда не отдаст. Добровольно. Я, конечно, заберу. Но потом. Я бы денег передала, но не возьмут. Просто расскажи мне потом, как они. Вот как есть, так и скажи. Ладно? Илэй кивнул. Резвой рысью они мчались вперед, Бакус снова начал разговаривать, поравнявшись с Илэем. Будь у него ребенок, он забрал бы его немедленно, неважно, как и куда потом с ним. И вообще говорил Бакус в основном о себе, что радовало. В другой ситуации Илэй признал бы его занудой, но сейчас это мешало думать, накручивать себя. Бакус был идеальной компанией сегодня. Рассказал всю родословную до пятого колена, что род у них очень богатый и знатный. Но отца обманывали раз за разом и они обеднели. Потом жаловался, что с девушками не клеится. Вроде и не страшный, и положение в обществе не последнее, и магия, и перспективы. Но никто не воспринимает его всерьез. Даже простолюдинки. — А почему у тебя нет девушки? — наконец спросил Бакус. — Потому что я люблю спать с мужиками, — ответ был почти издевательским. Бакус опешил. Илэй ликовал. Шокировать людей откровенностью было прекрасно. Это обеспечило несколько минут тишины. Но Бакус продолжил говорить прежде, чем Илэй снова начал думать. Дорога стелилась под копыта лошадей бесконечным ковром. К вечеру удушливая жара сменилась тревожными порывами ветра и чернотой небес. Казалось, что вот-вот будет гроза, но ожидание ливня было еще противнее его самого. Они гнали лошадей, не жалея, в надежде спрятаться от непогоды. Но в первой же деревне они наткнулись на блокпост. Угрюмые, злые солдаты практически гнали их вперед. Жители тоже не выглядели дружелюбными и готовыми приютить чужаков. Злой ветер поднимал пыль и швырял в лица сорванную листву. Черника вздрагивала от далеких раскатов грома. Следующий блокпост они проезжали уже почти в темноте. Солдаты еще более мрачные, одетые так, что торчали одни глаза, прикрывали лица плотными тканевыми повязками, будто они помогут. Волчий Брод казался безлюдным и вымершим. Тот дом на окраине — и вовсе жутким. Стволы валялись друг на друге хаотично, явно не ветром сваленные. Поеденные магией стволы и корни торчали из земли, словно останки древнего гиганта. Хорошо Викки тогда психанула, эффектно. В дом стучаться Илэй не стал. Их предупреждали, что не надо. Да и не очень хотелось останавливаться. «Проезжайте мимо. Тут вам не рады. Считают, что все беды от магии. Несколько лет назад что-то страшное случилось», — сказал самый молодой и разговорчивый стражник. Говорят, до Мирма два дня пути. В ночи путники увидели огни городка. Озорумской лошади скакать с утра и до ночи почти без отдыха — вполне нормально. Кони Бакуса и Мэйди, уставшие и все в мыле, вперед идут неохотно. Черника просто перестала дурить. Только сейчас Илэй осознал, какое чудовище он оседлал. Он и сам устал сидеть в седле, сейчас бы упасть и уснуть, неважно, где и как. С наступления темноты ни одной мысли о Кейри, только тупая усталость. В сам Мирм они приехали перед рассветом. Несмотря на завывания ветра, пришлось сбавить скорость, чтобы не загнать лошадей. У плотно запертых ворот их встречали стражники в мрачных «вороньих» костюмах, жуткий смрад да догорающие погребальные костры. Пришлось и самим надевать защиту, потом стражники бесконечно долго разглядывали печати на бумагах, споря, настоящая ли печать Академии. Но решили, что никто в здравом уме сейчас в Мирм не поедет, и все-таки пропустили. — Лошадей оставьте здесь, животных не пускаем, — один из стражников указал на наспех сколоченную коновязь в чистом поле, тут же возмутив Бакуса. — В смысле здесь? — Здесь! Животных внутрь не пустим. — Подожди, — остановил его другой стражник, видимо, старше по званию. Пытался шептать, но вороньи маски мешали и отлично слышно было всем. Он указал на Чернику: — Вот это стоит дороже, чем твоя задница и моя задница вместе взятые. И если с ней что-то случится, нам потом папаша вот этого парня, — он указал на Илэя, — головы поотрывает. Понятно? Пускай едут в качестве исключения. Илэй пытался не рассмеяться, представляя, как его отец вдруг трезвеет, смывает с себя огородную грязь и идет отрывать головы солдатам, проворонившим озорумскую лошадь его сына. Благо, маска скрывает улыбку. Стражник, вызвавшийся проводить и разместить магов, пытался выспросить, откуда ж такая лошадка. Илэй лишь пожал плечами: «Это подарок». Тяжелые городские ворота отворились, и они вошли в город. Лучше бы не входили… Очередной раскат грома принес за собой дождь, превращая и без того грязные улицы в одно сплошное месиво. Мирм никогда не был богатым городом, но теперь он выглядел предельно тоскливо. На улицах ни одного живого человека, только мертвые. Порой взгляд выхватывает лежащие у стен домов тела, прикрытые то сеном, то тряпками. Много мертвого скота, сваленного в кучу. Во всех домах закрыты ставни, рынок не работает, ни одна лавка не работает. — Жить будете тут. Этот дом давно ничей, он продавался. Тут никто не умер, — стражник остановился у ветхого домика с заколоченными окнами. — Лошадей можно в сарай на заднем дворе поставить, уж всяко лучше, чем в поле. Пока стражник с трудом открывал дом, он рассказывал, как тут жить: — Колодец за поворотом. С кем-нибудь из вас я сейчас схожу в наш лагерь, покажу где еды можно взять и корма коням. Это за воротами. Крыс убивайте и жгите, их тут много. Постели — какие есть. — Вы убиваете крыс, я готовлю еду! — Мэйди сразу же вызвалась идти со стражником, добавив уже тише, — Мальчики, я хочу обратно. Все хотели обратно. Это желание появилось у Илэя, едва он ступил за порог. Когда он стянул маску, это желание усилилось. Тут провоняло все. Дом выглядел так, словно вот-вот развалится. И единственным его плюсом было то, что в нем никто не умер. Здесь все пропахло сыростью и плесенью, со стен кусками отваливалась штукатурка, потолок зарос паутиной. Окна были заколочены, но открывать их совершенно не хотелось. В сарае места для лошадей было критически мало, но что поделать. — Лучше жить под кустом, — Бакус с досадой поднял одеяло. — Проверяешь, точно ли тут никто не сдох? — подколол его Илэй. — Это оно так воняет? Сожжем? Благо, завтрак не пришлось готовить: Мэйди принесла полный котелок бараньей похлебки. Первое в этом городе, что пахло если не изумительно, то хотя бы нормально. Они достали свои ложки из сумок и съели все, даже не садясь за стол. Просто встали кружком и кидали в себя еду наперегонки, не жуя. Они надеялись хоть как-то обжиться, перевести дух, но нет. Больные потянулись к их дому со всех сторон. В детстве старший брат любил рассказывать Илэю про восставших из могил мертвецов, как они бродят по миру в поисках своих жертв и пожирают их. Зрелище было чем-то похоже. Но уже через полдня Илэй пожалел, что его не сожрали. Все было гораздо хуже. Жители Мирма требовали их лечить. Нормального лекарства от Южной Черной язвы не было. Без помощи магии люди просто сгнивали заживо, долго и мучительно. Никакие травы, отвары… ничто не останавливало черные пятна, расползающиеся по всему телу. Были только способы облегчить страдания. Были способы сделать так, чтобы рубцы были менее заметны. Все жаловались на одно: страшный жар и уродливые чернеющие зудящие язвы по всему телу, иногда с гноем. И все это обрабатываешь, бинтуешь, прижигаешь магией… Илэю удалось найти помощников среди местных жителей. Пожилая семейная пара, недавно переболели, выжили, но похоронили младшего сына. И так немощны, а тут еще и ослаблены недавней болезнью. Так себе помощники, но больше никто не соглашался, какие бы деньги Илэй не предлагал. Как две изуродованные молчаливые тени они суетились в глубине дома, готовя все новые и новые бинты. — А у тебя есть чем им платить? — тихо спросил Бакус. — Немного. Я ж лошадь продал предыдущую. Надеюсь, Академия вернет. — Вернет, конечно, у Академии полно денег, — последнюю фразу Бакус сказал с какой-то странной обидой, но Илэй решил не обращать внимания. К закату Илэй понял, что больше не может. Не то что колдовать, двигаться-то удавалось с трудом. Остальные целители еще так и не добрались. Пришлось просто закрывать двери, сгорая от стыда. — Нам бабуля сено на кровати свежее положила. Какая прелесть, — заметила Мэйди. Илэю было абсолютно плевать, куда падать. Илэй надеялся выспаться. Но сны были один кошмарнее другого: Илэю казалось, что он то бежит от кого-то, то срывается в пропасть, то задыхается в дыму. Следующий день был таким же отвратным. Снова лил бесконечный дождь, снова похлебка из барана, снова бесконечные люди и въедливый запах гноя. Колдовать и думать одновременно получается очень плохо, поэтому про Кейри Илэй вспомнил только следующим утром. Уходя на глубину мутного озера, отчаянно ловя взглядом последние в своей жизни лучи солнца, он вдруг вспомнил о Кейри. Он где-то рядом и ему тоже нужно помочь. Илэй проснулся, рывком вскочил в кровати, судорожно вдохнул. «Приснилось, просто приснилось. Здравствуй, новый чудесный день в Мирме». Сквозь щели в заколоченных окнах пробивались первые лучи рассвета. «Интересно, чем Кейри сейчас занят. Надеюсь, безмятежно спит».