Миф о девятом вале

      Джинни поудобнее перехватила палочку, сгущая тени у хвоста химеры. Нарисованная тварь щелкала зубами, стараясь прихватить пальцы волшебницы, драконий хвост оплетал шею счастливого клиента и сыпал искрами, пока тот, радостно улыбаясь, отсчитывал ведьме гонорар. Джин привычно перекинула монеты в ящик стола и так же привычно поленилась спросить, зачем молодому парню это чудовище на шее. Сначала ее удивляло стремление волшебников изуродовать свое тело. Потом — желание заплатить той, которая это сделала. Потом — выбранные магами картинки. Но по прошествии нескольких недель работы в салоне магических татуировок жена героя разучилась удивляться.       Клиенты уходили довольными — на их телах палили Авадой Кедаврой палочки, окровавленные кости прорывали кожу, низзлы играли с бантиками, а из ушей и пупков выползали змеи. С утра до ночи миссис Поттер рисовала единорогов, нюхлеров, молнии и цветы аконита, писала лозунги, раскрашивала символы факультетов и золотила снитчи. Главное, чтобы картинка выглядела эффектно и двигалась решительно. Желаете сообщить миру, что больше всего боитесь упасть в пропасть? Внимание на правое предплечье! Хотите похвастаться, что научились вызывать патронуса? Рада за вас, теперь на левом все увидят вашу белку и подпись. А на лоб ещё символ факультета поставьте, будет очень эффектно. Спаси Мерлин, вы что, правда, учитесь на Когтевране?! Прошу прощения, это я песенку напевала. С вас восемнадцать сиклей, приходите ещё, всегда рады.       Джин сдула черные прядки, прилипшие ко лбу, кинула на сидящего за конторкой Майкла умоляющий взгляд, намекая, что пора бы и передохнуть. Увы! Прежде чем Корнер успел бросить на дверь табличку «закрыто», в салон просочилась школьница лет двенадцати. Прелестное дитя с голубыми глазами и светло-пепельными кудряшками счастливо улыбалось, закатывая рукава и поднимая юбку — девочка желала покрыть все тело чешуей русалки. Только разноцветной, чтоб переливалось. И пусть шевелится. Если вода попадет, нужно, чтобы бронзовой стала, под цвет купальника. А петь как русалка она теперь сможет?       — И танцевать тоже, — покладисто кивнула Джин, горько сожалея, что боевую магию всегда предпочитала защитной. Знала б как — наколдовала бы щиты толщиной со стены Хогвартса, и никакая малолетняя… хм… клиентка не вывела бы ее из равновесия-из равновесия-из равновесия…       — Мисс, — сжалился над Джинни бывший парень и нынешний начальник, — это слишком большая работа, а вы столь юны. Нанесем любое изображение, если предоставите согласие родителей и подтверждение вашей платёжеспособности.       — Но Лоре вы нарисовали василиска! Он тоже был большой! На всю спину! — в нежнейших голубых глазах штормило возмущение.       Угу, и в цену того заказа вошло ещё пять флаконов успокоительного, вспомнила бывшая гриффиндорка, в свое время имевшая честь близко познакомиться с питомцем Салазара. Интересно, что случилось со скелетом пресмыкающегося раритета? Наверное, давно разобрали на запчасти и продали в Лютном. После войны с развалин Хогвартса растащили всё, что было можно.       — Джиневра! — Майкл потряс ее за плечо, впихивая в уставшую ладонь стакан лимонада. — Я все закрыл. Пора зарабатывать тюремный срок, дух мой белоснежный.       — Пока мы не покрылись русалочьей чешуей, которая поет, декламирует и танцует, — хмыкнула миссис Поттер, отпихивая ногой стул.       — Хах! Слушай, а помнишь, как вопило русалочьими голосами то несчастное драконово яйцо, которое Седрик открыл в гостиной? — Майкл сосредоточенно водил палочкой, отпирая невидимую дверь за одним из многочисленных стендов с движущимися тату-эскизами, закрывавшими стены их салона.       — Не-а. Не помню. Но помню, как блажило Гаррино. Уверена, наше было громче.       Волшебники шагнули под каменную арку в обжигающую иллюзию пустыни. Тяжелая деревянная дверь за их спинами захлопнулась и так и осталась торчать сама по себе, без стен. Раскалённый песок сменился зелёной травой, над головами вспорхнул десяток снитчей, а с высоты подмигнули кольца для квоффлов. Джин улыбнулась — Майкл зачаровывал для нее эту комнату несколько дней, обжигая пальцы и листая конспект. Трава синела, небо желтело, потолок ручейками осыпался под ноги, а они в панике размахивали палочками, судорожно вспоминая заклятие тишины, чтобы в соседних лавках не догадались об их своеобразном ремонте.       Волшебники привычно рухнули на зеленую траву под раскидистой вербой, призвали спрятанные в её ветвях бумаги и нырнули в нелегальную деятельность, ради прикрытия которой когтевранец и открыл месяц назад салон магических татуировок.       — Туристические порталы? — начал он по списку.       — Готовы: в ботанический сад, в Лондонский зоопарк, в ракушечный грот. Два пикника, один фуршет. А! О! Забей в рекламу новый тыквенный кекс, классно получился… Вот, попробуй, — Джин извлекла из кармана завернутый в салфетку кусочек, не отрываясь от бумаг. Майкл с готовностью отправил его в рот, не заботясь прожевать. — Только надо будет здесь оборудовать плиту, а то Кикимер, видя меня на кухне, натурально грызет уши, а Вальбурга орет так, что рано или поздно ее услышит Гарри и что-то заподозрит.       — Аттракционы для экстремалов? — продолжил перечислять Коннер с набитым ртом.       — Приземление в кратер потухшего вулкана, на дерево, растущее над пропастью… есть… ага, на дно морское тоже есть, обломок тарелки. Итого развлекательные порталы готовы на семьдесят… нет, семьдесят пять процентов.       — А с русалками ты уже договорилась? На дно морское? — Корнер наконец-то справился с кексом и вопросительно вскинул бровь.       — Ну Ма-а-айкл! — попыталась начертить на губах просяще-милую гримаску ведьма.       — Не подлизывайся. Ладно, подумаем, может, сам переговорю с ними. С этим списком всё. Ежедневные? — сосредоточенно собирал крошки с салфетки волшебник, прикидывая, на сколько сиклей увеличить стоимость туристического предложения с подобной выпечкой, если собирать клиентам корзины для пикников. Готовила Джин замечательно.       — Да что им сделается, вон в ящике, полсотни где-то, хватит? Кстати, давно спросить хотела. Майкл, а кто купил тот анонимный, многоразовый? Моя гордость как-никак.       — Овации и восторги получишь в портальном управлении магического транспорта, — зевнул Корнер, тыча пером в какую-то схему, — перед отправкой в Азкабан. В Лютном предпочитаем не расшаркиваться — ваши деньги, наши услуги. Так, душа моя, кекс — чудо. С русалками попробую договориться сам, тролль с тобой. У тебя еще два самонастраивающихся до конца недели, а потом начинаем экспериментировать с детскими. Что-то нужно делать с этой гремлиновой портальной болезнью.       Подсчитывая, рассчитывая и записывая, Майкл из-под ресниц поглядывал на Джин. О создании порталов Джиневра Уизли мечтала еще на шестом курсе Хогвартса. Пожиратели, рассыпающие по периметру школы Круциатусы, злобный Снейп, страх за семью, тоска по Гарри и черный, клубящийся ужас, который накатывал, стоило лишь на миг задуматься о будущем, оказались прекрасным стимулом для такой работы — к гоблинам всё, вырваться, перенестись, забыться. Хоть на несколько минут.       Первый опытный образец Джин с Майклом пробовали вместе. Каменный палец, отломанный у какой-то статуи, который должен был перенести их на берег моря, всхлипнул и укатился в тёмный угол. Сработали сигнальные чары, и они едва успели спрятаться в Выручай-комнате — в Хогвартсе, как оказалось, запрещена была не только трансгрессия, но и порталы. И то, и другое мог использовать только директор. Джинни и Майкл проспали в Выручай-комнате до самого утра, и больше о том случае не вспоминали. До недавнего времени.       С революцией Магическую Британию накрыло чугунной ширмой. Порталы на континент стали возможны только по специальному разрешению трех руководителей департамента, предоставлению кристально чистой биографии и революционно обоснованной цели посещения соседней страны. Так, чтоб посетить в качестве болельщика соревнования по квидичу, собиралась группа магов, делом доказавших преданность революции, каждый писал двадцать прошений, подписывал десять обоснований, прикладывал сорок документов, проходил собеседование в удобное для чиновников время. И, если все было в порядке, в указанный срок хватался за какой-нибудь старый башмак с приятелями-болельщиками. В поездке любителей спорта всегда сопровождала пара-тройка магов в темных костюмах с невыразительными лицами, палочками в кобуре и навыками рукопашного боя.       О нелегальных порталах на территорию континента пришлось забыть — слишком суровые проверки, слишком жесткие санкции, слишком высокий риск. Потом вышел запрет на перемещение порталами даже по территории страны, и самодельными порталами начали торговать в Лютном. После первой же облавы перестали. Потом снова замелькали сплетни о старых корзинах и ржавых чайниках специфического происхождения. Через несколько месяцев по переулку прошелся смерч пожестче пожирательского во времена Волдеморта. Воры, убийцы, нелегализованные оборотни вжались в стены, молясь Мерлину, но авроры забрали на допрос только скромного вида старичка и его внука. Старик умер в допросной — то ли сердце, то ли слишком крупные синяки от случайного падения. Паренька, талантливого маглорожденного, любившего путешествия, больше никто не видел.       Потом маглократы поняли, что, даже несмотря на введенную ширму, прошляпили обоих Малфоев, и они успели улизнуть из страны. А возмущённые драконовскими ограничениями, не остывшие от революции волшебники грозили Совету временных министров новым бунтом.И советник Фадж предложил Главному писчему Артуру Уизли ввести европорталы.       Трехмесячные туристические европорталы были одним из тех достижений нового режима, которые Джиневра горячо приветствовала. Ранее, ещё до революции, Европа требовала предоставления документов, подтверждающих платежеспособность потенциального туриста. Документов, подтверждающих его трудоустройство на территории Британии и получения заработной платы последние шесть месяцев. Документов, свидетельствующих о наличии у него детей, родителей и недвижимости. Документов об оплате пошлины и успешно пройденном собеседовании. Перемещение исключительно в места, перечисленные в приказах Департамента транспорта, лишь в дневное время, только на оговоренный (весьма небольшой) срок и не более указанного числа магов.       Теперь же, Европа, восхищенная британской маглократией, законодательно закрепила упрощенные правила путешествий — чтобы попасть на континент, нужно было всего лишь подтвердить свою личность в Министерстве и сообщить, в какую страну Европы желаешь направиться. Порталы все желающие получали лично или совой в течение недели. Правда, цены за них взлетели до потолка.       Уехать из Британии стало проще пареной тыквы, прибыть в страны Европы — еще проще, ведь проверяющие с континента, ссылаясь на свои же правила, значительно ослабили контроль за прибывающими — «горячие» точки на границе не инспектировали, документы не требовали, подозрительные старые башмаки и корзины не реквизировали.       Чем не замедлили воспользоваться некоторые предприимчивые маги.       С помощью нелегальных порталов, гораздо более дешёвых, на континент хлынули волшебники, портретами которых был увешан аврорат с пометкой «Разыскиваются!». Оборотни без колдомедицинских справок и учета полнолуния в маршрутах. Завсегдатаи Лютного, которые «потеряли» или просрочили документы. Маги, не желающие в отпуске расставаться с любимым зверьем: «Моя мантикора совершенно ручная, даю слово, она никого не покусает в этой вашей Италии! Да мало ли что говорится в правилах Департамента транспорта!» Кто-то желал остаться в Европе дольше, чем три месяца. Кому-то не хотелось сообщать Министерству, какую страну континента он посетил. Многие родители мечтали приобщить детей к европейским ценностям, несмотря на запреты власти перемещать несовершеннолетних порталами: «Портальная болезнь не так опасна, подумаешь, ребенка потошнит несколько часов! Зато увидит Миланский собор!»       Европа, запоздало осознав, как пагубно увлечение чужой маглократией, стенала под регулярными набегами британских молодоволшебников, которые в туристическом азарте прихватывали на сувениры мелкие (и не очень) исторические ценности. А главы департаменов магической Британии и в ус не дули. Иногда Джин кощунственно воображала, что высшие чины просто мечтают куда-нибудь сбагрить своих юных героев — больше кислорода и меньше разрушений на острове. Возможно именно поэтому так и остались запрещенными порталы внутри страны — езжай развлекаться на континент, дорогой, хватит громить магазины и кафе в Хогсмиде. А, может, просто забыли снять запрет — всем, в общем хватало каминной сети.       Полукровка Майкл Кронер, бывший сотрудник отдела магического транспорта (уволен в связи с введением квоты для маглорожденных сотрудников), бывший бармен «Белой виверны» (потерял работу после сожжения ресторана молодоволшебниками) и бывшему парню Чжоу Чанг (китаянка вышла замуж за магла, переехала в Ливерпуль) легко определился с новым витком своей карьеры. Уговорить Джинни оказалось чуть сложнее, чем он представлял, но Майкл был не просто умен, а очень умен. Он точно знал, чем завлечь бывшую девушку. И оказался прав.       — Майкл, ты обещал одолжить мне двустороннее зеркало. У меня через час назначена важная беседа, — Джинни вскинула глаза на школьного приятеля. Прежде чем он успел поинтересоваться, что за важные беседы у неё посреди ночи, по ушам ударил скрежет, и сквозь кольцо для квоффла на зеленую травку заструилась крохотная серебристая фигура.       — Параноик несчастный, да убери ты звуковое предупреждение хотя бы для патронусов. Противно же! Они и так едва пробираются сквозь твой барьер, — возмутилась Джин.       — …Сказала та, у которой всегда в кармане флакон Оборотного зелья и пара волосков… напомни, чьих? Полумны? — насмешливо отозвался Корнер. — Спокойно, душа моя. Вот если к нам в гости решит пожаловать кто-то посерьезнее патронуса, ты меня еще поблагодаришь.       Посверкивающий докси справился, наконец, с квиддичным кольцом, мигнул, будто собираясь с силами, и хрипло произнес голосом Джорджа:       — Джин, Гермиона арестована. Гарри говорит, что это она убила Рона.       Ночью аврорат раздражал Джинни чуть меньше, чем в дневное время — шумел немного тише, самолетики летали реже, камины вспыхивали как-то спокойнее. Обычно в вестибюле дремал под картой магической активности дежурный — какой-нибудь первогодка с курсов, а в самом отделе за прозрачной стеной пара авроров ночной смены наливались кофе и перебрасывались квоффлом. И в те редкие ночи, когда жена героя трансгрессировала в отдел магического правопорядка, чтобы составить Гарри компанию на дежурстве, она без проблем проходила в его кабинет. Сейчас же Джин не смогла пробиться ни через заблокированный камин, ни через выросшие на пути антитрасгрессионные чары, ни через неожиданно бодрого и принципиального дежурного.       — Да, миссис Поттер, я вас узнал, но Главный аврор Поттер велел никого не пропускать.       — Нет, мистера Поттера сейчас нет на месте, и я не могу его вызвать. Могу предложить подождать.       — Да, я вижу ваше журналистское удостоверение, но пресс-конференция на сегодняшнюю ночь не была запланирована.       — Конечно, вы можете сообщить о ваших подозрениях миссис Скиттер и мистеру Лавгуду, буду рад проверить новые охранные чары аврората. Вы ведь заметили, что вас в помещение я впустил лично?       Джинни, за последние двадцать минут отправившая мужу аккурат двадцать патронусов, чувствовала, как плещется в горле бессильная злоба. От ночной тишины закладывало уши, от непробиваемой тупости дежурного хотелось его придушить, от запаха летучего пороха, огневиски и мяса со специями сообщение Джорджа казалось глупым дурачеством — какой арест, где, почему? Здесь ведь все как обычно: Гарри вышел, авроры жуют бутерброды, запивают Огденским, шутят о ножках секретарши. Джин закрыла глаза, пытаясь представить, что сделает с Джорджем за такие шутки. Чёрный юмор ему никогда не удавался. Кому брат ещё рассказал эту чушь? Матери? Отцу? Ей мчаться в Нору? И что она скажет родителям? Ваш сын чокнулся?       — Джин, иди домой, — на плечо легла рука мужа, и колени у ведьмы дрогнули.       Главный аврор Магической Британии стоял рядом с женой. В парадном кителе, начищенных ботинках и с палочкой в руках. Спокойный, как собственный памятник. С таким выражением Гарри посещал пресс-конференции, выступал с речами и раньше ходил к Брустверу, когда бывшего министра интересовала статистика, кадровая политика, латентная преступность и прочая чушь. Джиневра Поттер с трудом сдержалась, чтобы не сбросить давящую ладонь со своего плеча — стало действительно больно. Она облизала губы и умоляюще прошептала:       — Гарри, я понимаю, ты занят, просто скажи два слова и я уйду.       — Два слова: иди домой.       Жесткие ладони развернули ее и подтолкнули к выходу, свет с потолка сверкнул в пряжке ремня, начищенные ботинки направились в сторону министерского камина. Джинни проводила мужа глазами. Оперлась плечом о стену. Подышала. Помолчала. Подождала пока перестанут дрожать руки и махнула палочкой, вызывая очередного патронуса, в этот раз - к брату. На миг в голове лязгнуло удивление — как в таком состоянии она может вспомнить о том счастливом дне, когда они с Гарри впервые поцеловались — в гостиной Гриффиндора, после победы? И не просто вспомнить, а почувствовать то самое счастье, которое всегда собиралось где-то в горле, и теплым, пушистым снитчем неслось к ладони, в которой она держала палочку?       — Джин, ты уже здесь? Пойдём... — перед ней вырос бывший близнец, заслоняя упертого дежурного, схватил сестру за плечо и потащил прочь. Забросил за угол, толкнул в нишу. Сам устало прислонился к стене. Джиневра взглянула брату в лицо, и сердце из горла рухнуло в живот. Джордж был серым. Мертвенно-серым, застывшим, как Фред в гробу. Хотелось протянуть руку и крушить ледяную корку, которая чуть ли не зримо ползла по его лицу, вымораживая то немногое живое и человеческое, что ещё оставалось после войны, после смерти братьев, до того, как он рухнул в это маглократское безумие и начал учить будущих авроров маршировать строем. Она когда-нибудь осознает всё постигшее их горе, но не сегодня. И прежде чем спросить, подумать, посочувствовать, сестра ударила брата Ступефаем.       Старший аврор Джордж Уизли кивнул упорному дежурному, ткнул палочкой в дверь и неторопливо направился в сторону допросной, перекатывая в кармане пустой флакон из-под Оборотного зелья.        С третьего раза заклинание, наконец, сделало двери допросной прозрачными, и показало Гермиону Грейнджер-Уизли. Она сидела в профиль, очень прямо, цепи приковывали её локти к ручкам кресла — очень свободно, но неумолимо. Джинни, уткнувшись пылающим лбом в прозрачную дверь, смотрела на героиню Второй магической внимательными изучающими глазами. Вдова ее брата, вцепившись взглядом в стену, перебирала пальцами правой руки пальцы левой и хмурилась, словно пытаясь что-то припомнить. Старший аврор Джордж Уизли, вернув дверям цвет и плотность, торопливо зашел в допросную к задержанной, сел напротив безучастной даже к нему волшебницы за грубо сколоченный стол и зачастил женским голосом:       — Я подружила вас с Полумной, я захлопнула ту жуткую музыкальную шкатулку на Гриммо, мы с тобой спрашивали мою маму о любовных зельях, ты всегда требовала, чтоб я не зацикливалась на Гарри.       Пальцы на столе остановились, безумно усталые глаза оторвались от созерцания трещин на стене, Гермиона подозрительно прищурилась.       — Какая тварь была вытатуирована у Гарри на спине в школе? — спросила она внезапно совершенно твёрдым голосом, не вязавшимся с её растерянным видом.       Джин поперхнулась, вспомнив свою хогвартскую выдумку. Ну хорошо, она-то сама помнит, но ей положено, она в Гарри влюблена сейчас и была тогда. А Гермиона как не забыла через столько лет и столько событий? Но подруга смотрела на неё испытующе и ждала ответа, будто от этого зависела чья-то жизнь. Гермиона боялась даже дышать, чтобы не пропустить момент сомнения или лжи на конопатом лице деверя.       — Венгерская хвосторога на груди героя. Только её нет. А жаль, было бы интересно.       Глаза Гермионы блеснули, и она тут же схватила схватила Джинни за непривычно грубую руку, притянув настолько близко, насколько позволяли звякающие цепи, и зашептала:       — Джин, сделай для меня кое-что, только сейчас, немедленно! И никому ни слова, или мы погибли, и Гарри, и я.       — Говори, — кивнула Джинни головой Джорджа, ничего не понимая. Глаза Гермионы горели, на висках выступил пот. В эту секунду Джиневру можно было уговорить даже свергнуть собственного отца — так убедительна была подруга в своих волнении и страхе.       — Ты должна войти в мой дом и наколдовать Финита Инкантатем. Вошла, сказала — и немедленно трансгрессируй оттуда.       Лицо Джорджа мгновенно отразило неприкрытый скептицизм, помноженный на откровенную злобу. Она готова была услышать что угодно, но явно не это.       — Разорви тебя химера, Гермиона, ты в допросной, тебя обвиняют в убийстве, тебя арестовал твой лучший друг, а ты просишь какую-то Финита Инкантатем? — на Джин совершенно не вовремя накатило раскаяние за оглушенного, связанного брата и обманутого мужа, а ещё — злость на странную, бестолковую, чужую какую-то Гермиону. Пальцы вдовы Рона вновь начали двигаться: указательный, средний, безымянный… Им обоим за эту выходку головы снесут, а миссис Поттер тут с задержанной миндальничает. — Джордж мне сказал, что ты убила Рона, — припечатала она резко.       — Рона? Рона я не убивала! —  тонкая фигурка дернулась на скамье, цепи врезались в тело. И без того нервный взгляд Гермионы стал совершенно растерянным. Кто мог придумать о ней такую страшную нелепицу! Как они могли поверить?.. Она положила свою судьбу на то, чтобы отомстить за него, она…       — А кого тогда? — бывшая журналистка еще помнила, как ловить на оговорках. Или как внушать людям, что они оговорились. Лицо Гермионы сравнялось цветом со грязно-серыми стенами, она зажмурилась и замотала головой.       — Что ты, Джин, ты что! Я не смогла бы, я бы никогда… — это уже не не голос, это всхлип.       — Не смогла бы, — медленно, очень медленно прошептала ведьма, — ведь у тебя есть алиби? Ты в ту ночь с Малфоем считала пегасов?       Казалось, у Гермионы окаменели даже вечно буйные волосы. Всхлип умер в горле, голос застыл. Малфой!       — Джин, умоляю, отправляйся ко мне домой, из коридора — Финита Инкантатем, и в ту же секунду прочь, — голос тоже каменный.       — Объясни зачем, иначе с места не двинусь. Пусть меня сажают в соседнюю камеру, — жена героя демонстративно сплела руки на груди.       От отчаяния, от невозможности объяснить и не подставить к гоблинам всех — Люциуса, Гарри, Джинни — Гермиона зажмурилась. Если о Малфое хотя бы узнают, не то, что поймают, — их обвинят в сговоре. Выяснится, что никакого Дамьена Бернара не существует, и Гарри пойдёт соучастником тоже. Он ведь не проверил, он ввёл в особняк, он не арестовал уже дважды — и не кого-нибудь, а врага революции Люциуса Малфоя! Преступная халатность — одно из самых страшных обвинений маглократов. После него Азкабан — это ещё милосердный приговор. Гермиона выдохнула с силой, собралась. Открыла глаза, подалась вперёд.       — Ты мне веришь? Я не убивала Рона! Джинни, ты мне веришь? Я не убивала Рона, я никогда не позволю, чтобы что бы то ни было случилось с Гарри. Он сейчас в большой опасности, и я в большой опасности. От тебя зависит, выберемся мы или нет. Сделай то, о чём я прошу! И что бы ни случилось, никому не рассказывай, даже Гарри. Особенно Гарри! Поклянись, Джинни! Поклянись! Ради Гарри, поклянись мне!!!       Джиневра Поттер привычно сдула прядку со лба, вытерла ладони о юбку, чувствуя, как ее качает после нескольких трансгрессий — времени сделать портал не было. Прошла сквозь сад, попыталась снять защитные заклинания — их не было ни одного. Толкнула дверь в дом подруги, вздрогнула от слишком громкого хода механических часов. Снова спросила себя — что она тут делает, одна, без Гарри? Ничего ему не сказала, ни слова. Почему поверила Гермионе, когда Гарри сказал, что… Стоп, Джиневра. Не Гарри. Гарри никогда не поверит, что это Гермиона. Джордж. Жестокую бессмыслицу о том, что Гермиона могла убить Рона, сказал Джордж. И если выбирать между ним и Гермионой, она выберет последнюю.       — Финита Инкантатем.       Трансгрессировать прочь Джинни, конечно же, не стала, Гермиона переоценила своё влияние на подругу. Держа палочку наизготовку, замерев, Джиневра Поттер смотрела, как в гостиной срывает с себя мантию-невидимку Люциус Малфой — злой, встрепанный, с чемоданом в руке.