Protect me from what I want

      В личных покоях пиратского барона мерно потрескивает камин. Его огонь едва ли разгоняет мрак помещения, наоборот сгущая краски и делая атмосферу тяжёлой, почти зловещей.       Ридраилу это, в общем-то, нравится. Он привык к полутьме и любил её больше, чем яркий свет или непроглядную черноту. Таинственная полутьма была загадочной и мистической, холодной и расслабляющей. В ней всегда можно было найти покой и долгожданный отдых.       По крайней мере в те мгновения, когда в неё не врывалось чужое присутствие.       Тяжёлая поступь и громкое дыхание, усталость в каждом жесте обнажённого статного тела. Аэлухель приходит как всегда без приглашения и предупреждения, двигается вразвалочку и мило пыхтит, морщась и придерживая поясницу.       Ридраил довольно усмехается, и его холодные синие глаза вспыхивают на мгновение. Цепким внимательным взглядом осматривает нежданного, но прогнозируемого интервента, и усмешка на его губах становится шире.       Аэлухель всегда был красив. Медные, чуть вьющиеся волосы до плеч, серые глаза, плавные чёткие черты лица, смуглая кожа, тренированное тело — идеальная кукла и идеальная игрушка для глупцов вроде того, который владел им в самом начале.       Ридраил же видит в нём нечто совершенно другое.       Остроумного собеседника, лучшего и самого близкого друга, младшего брата или, быть может, сына, прекрасного любовника, возлюбленного — он и сам не знает, какую конкретно роль Аэлухель играет для него.       Быть может, все и сразу.       Ридраил прикрывает глаза и медленно встаёт, делая шаг навстречу. Да, так оно и есть, иначе бы им обоим не удалось сделать то, что они сделали.       Круглый живот Аэлухеля уже достаточно большой. Срок переваливает за половину, и тело постепенно готовится к предстоящим родам. Беременность вовсе не портит его, наоборот, она ему, как нельзя, к лицу.       Туго натянутая смуглая кожа на мягкой округлости, набухшие от прибывающего молока холмики груди, потемневшие и увеличившиеся соски — от одного лишь вида в паху Ридраила становится тесно и жарко, и он приближается к обнажённому любовнику вплотную. — Я хочу тебя, — Аэлухель опережает его, выдыхая в губы и смотря прямо в глаза. Обнимает за шею, зарываясь пальцами в длинные чёрные волосы барона, и тот ухмыляется, не спеша завлекать в поцелуй. — Беременность делает тебя ненасытным, — шепчет насмешливо, и Аэлухель подёргивает плечами. — А ещё нетерпеливым, — ворчит беззлобно, и во взгляде появляется мольба. — Срок уже близок, ещё день-два, и я больше не смогу ложиться под тебя, чтобы не навредить ребёнку, — он опускает одну руку на живот и легко гладит упругую кожу.       Ридраил следит за этим движением, замечая, как стоит напряжённый член, на головке которого едва поблёскивает капля смазки, кивает и увлекает любовника в долгий чувственный поцелуй. Аэлухель отвечает с охотой и нетерпением, проводя руками по плечам барона и сбрасывая с них халат, одним движением обнажая его тело.       На более поздних месяцах заниматься сексом так, как они занимались до этого, становится невозможно. Сексуальные эксперименты (в ходе одного из которых им и удалось зачать ребёнка) приходится временно прекратить и направить на поиск наиболее удобной и безопасной позы. Таких оказывается совсем немного, но чувствительного Аэлухеля, либидо которого из-за гормонов просто зашкаливает, это вовсе не смущает.       Он тихо постанывает сквозь поцелуй, изнывая от желания, и член его становится совсем влажным. Ридраил разрывает поцелуй, отстраняясь, и Аэлухель поворачивается к нему спиной, тяжело дыша. Упирается предплечьем в стену, немного прогибается в пояснице, придерживая живот, и расставляет ноги. — Пожалуйста, — тянет, закусывая губу, — трахни меня. Трахни как можно глубже и сильнее, потому что я больше не могу терпеть.       В другом случае Ридраил бы намеренно подразнил своего партнёра, заставил бы его мучиться и изнывать от желания, а после кричать от удовольствия и молить о пощаде. Однако с чувствительным Аэлухелем так играть сейчас было опасно. — Мне льстит, что когда тебе хочется секса, ты приходишь только ко мне, — он ухмыляется, осторожно пристраиваясь сзади, и получает удивительно твёрдый ответ: — Пока я ношу нашего ребёнка, я не хочу видеть в своей постели никого, кроме тебя.       Барон странно хмыкает и, раздвигая ягодицы, медленно входит в открывшийся проход. Двигается легко, медленно и осторожно, и Аэлухель стонет тихо, закусывая губу. Ридраил замирает на мгновение, а после начинает также медленно двигаться, толкаясь внутрь. Его любовник стонет громче, в экстазе закрывая глаза, и та рука, которая изначально покоилась на животе, опускается на член. — Ну нет, — Ридраил мягко перехватывает её, сжимая в ладони чужие пальцы. — Я хочу, чтобы ты кончил сам.       Аэлухель что-то невнятно мычит, пока барон наваливается грудью на его спину. Он двигается нарочито медленно, отчасти опасаясь навредить ребёнку и Аэлухелю, отчасти, чтобы растянуть удовольствие и сладкую муку — любовник нетерпеливо двигает бёдрами, желая большего, но Ридраил не спешит удовлетворять его прихоть.       Он в нежности, которую доселе не проявлял ни к одному из своих многочисленных любовников и любовниц, касается губами лопаток. Оставляет мягкие лёгкие поцелуи, поднимаясь вверх, целуя плечи, и останавливается у основания шеи. Зацеловывает нежную чувствительную кожу то лёгкими поцелуями, то багровыми засосами, расцветающими, словно бутоны диких цветов. Прикусывает кожу, заставляя Аэлухеля вскрикивать и стонать громче, слизывает проступающую кровь, и вновь продолжает оставлять свои метки вдоль чужой шеи.       Аэлухель то сжимает, то разжимает в кулаке руку, на которую опирается — вторую крепко, но не больно держит барон, — ещё немного прогибаясь в пояснице, чтобы было удобней и ребёнок не так сильно давил на внутренности. Он задыхается протяжным стоном, выгибая голову, когда вторая рука барона ласково и нежно гладит его живот, поднимаясь вверх и касаясь груди. Она болит, но Ридраилу удаётся так сжать наливающуюся молоком грудь, что электрический разряд боли приносит не дискомфорт, а наслаждение. На тёмных сосках проступают белые жемчужные бусины молока, и барон смахивает их, растирая на пальцах. Надавливает чуть сильнее, заставляя Аэлухеля всхлипнуть, и молоко брызгает ему на руку, тяжёлыми каплями стекая по пальцам.       Которые Ридраил подносит к губам и с причмокиванием облизывает, слизывая молоко — Аэлухелю кажется, что он только от этого кончит в это же мгновение.       Его любовник же, доводя до вершины собственное терпение, неосознанно начинает двигаться несколько быстрее. Толкается глубоко, задевая самое чувствительное место, и Аэлухель кричит, задыхаясь стонами. Ридраил наваливается на спину любовника сильнее и сжимает ещё влажными от слюны и молока пальцами запястье второй руки Аэлухеля, на которую тот продолжает опираться.       Толчки глубокие и быстрые, кровь отдаёт гулко стучащим сердцем и набатом бьёт в висках, отзываясь слабостью в ногах и лёгким головокружением. Истекающий смазкой член напрягается до предела, и Аэлухель не выдерживает.       Громкий стон переходит в протяжный всхлип, и сперма белёсой струёй вылетает наружу, пачкая стену. Оргазм разливается по телу облегчением и усталостью, от которой подкашиваются ноги. Ридраил, однако, не даёт ему упасть, подхватывая, когда Аэлухель начинает оседать. Дышит шумно и глубоко, закрывая глаза, и поглаживает живот, расслабляясь окончательно. — Ты в порядке? — барон заботливо помогает ему сесть прямо на пол, и в холодных синих глазах Аэлухель видит тень беспокойства. — Ты не закончил, — уходит от ответа, мягко касаясь кончиками пальцев чужой скулы, и Ридраил перехватывает их, оставляя на пальцах лёгкий поцелуй. — Это не так страшно, — Аэлухель неопределённо фыркает.       Барон помогает ему подняться, не даёт упасть, когда он пошатывается на ватных ногах, и подводит к своей кровати, помогая улечься. — Да, похоже, это и вправду был последний секс до родов, — ухмыляется, перебирая рыжие пряди и слыша неопределённое мычание засыпающего любовника.       Аэлухель засыпает, и Ридраил слышит его тихое размеренное дыхание. Аккуратно укрывает любовника одеялом, мягко касаясь смуглой ладони, накрывающей живот, и улыбается уголками губ, с нежностью глядя на возлюбленного.       После он встал, направляясь к тайному проходу, ведущему в гарем, с чётким намерением взять среди многочисленных наложников какого-нибудь мальчишку. В конце концов, раззадоренное желание тоже требовало своего удовлетворения.