Ритуал (Хёнир/Мимир)
30 января 2022 г. в 14:10
Пленники, что становятся пленниками не по собственному желанию, но по необходимости. Хёнира требуют ваны, желая унизить асов и наказать их. Стесняют мечущийся дух, что стремится к вечному движению и побегу, и возлагают на его голову венец обязанностей конунга. Нет наказания для Хёнира страшнее, но он не может отказать им. Тогда Мимир добровольно следует за ним.
Хранитель источника мудрости, он был другом мятущегося Хёнира. Разум и дух — лишь вместе они составляли единое целое. Так разве ж мог Мимир бросить его в час нужды?
Ваны опасны; ваны непросты. Их обычаи и нравы круты и своеобразны. Пленники должны подчиниться им, должны стать их частью — хотят они того или нет.
Они должны соответствовать ванским традициям. Но действительно ли всё дело только в этом? Действительно ли они подчиняются ритуалам, пытаясь влиться в чужую обстановку и показать собственную добрую волю? Или всё же за необходимостью стоят иные скрытые желания?
Мимир думает — слишком много думает. Однако все мысли выдувает ветром, стоит горячим губам Хёнира коснуться его губ. Ванский конунг, что никогда не искал себе такого бремени обязанностей, мягко, но решительно завлекает в поцелуй, и хранитель мудрости, его глас разума, замолкает, претерпевая поражение. Вместо этого он обвивает руками горячую шею и зарывается пальцами в белоснежные волосы, пока руки Хёнира с колдовской ловкостью сбрасывают с чужого тела одежды, дотрагиваясь до молочно-бледной кожи.
Каждое прикосновение горит метками. Застывшая в жилах кровь вскипает, током растекаясь по венам. Мимир идёт навстречу, следуя за невесомыми касаниями кончиков пальцев, и поцелуй становится глубже. Пока его руки также освобождают от одежды Хёнира.
Они движутся плавно, словно танцуют. В головах расстилается туман, словно от колдовского дурмана. И всё действие напоминает ритуал, вот только для ритуала абсолютно неподходящее место и время.
Хёнир мягко опустил Мимира на кровать. Покои конунга были просторны и богаты, но даже этого простора мятущемуся духу было ничтожно мало. Пока, впрочем, Хёнира оно удовлетворяло, а на широкой кровати он спокойно мог поместиться вместе с Мимиром.
Они целуются снова и снова, прижимаясь обнажёнными телами друг к другу. Дышат шумно, и грудь тяжело вздымается в такт дыханию, пока блестящие глаза затуманенным взглядом вглядываются в лица друг друга. Хёнир улыбается, и в полумраке его глаза сверкают словно тёмные рубины. Он перекатывается в сторону, устраиваясь рядом с любовником, закидывая ногу на его ногу. Подаётся в сторону под хриплый смешок Мимира, одной рукой поддевая его подбородок, завлекая в очередной поцелуй. Пока вторая рука, небрежным движением шире раздвинув сильные ноги хранителя мудрости в стороны, ложится на твердеющий член.
Мимир прикрыл слепые глаза, пока Хёнир делал непозволительно медленные движения по всей длине, чуть сжимая и разжимая руку, ощущая, как крепнет плоть в его пальцах. Разорвав поцелуй, конунг свободной рукой нащупал ладонь друга и поднёс её к своим губам, целуя. А затем положил на свой член, тем самым словно давая ему молчаливое разрешение.
Мимир усмехнулся, послушно сомкнув пальцы на мягком члене. Сжал тёплую кожу, проводя по ней и лаская, чувствуя, как она натягивается, заполняясь жаром и кровью. Потянулся за поцелуем и получил его, ощущая, как оголяются собственные нервы от умелых и правильных действий Хёнира.
Движения их обоих были неспешны и осторожны, почти что нежны. Им было некуда и незачем спешить, а потому они наслаждались, одновременно лаская друг друга. Руки скользили по возбуждённой плоти, пальцы осторожно касались пульсирующих вен, очерчивали головки, прижимали крайнюю плоть, спускались к яичкам, поглаживая, перекатывая, играя. Смазка стекала обильно, словно драгоценный мёд, и умелые руки размазывали её, отчего члены блестели в тусклом свете магических огней. Сквозь поцелуи тишину разрывали хриплые, рваные, не сдерживаемые, откровенные стоны, что вырывались из их грудей. Движения становились быстрее, к ним незаметно для своего сознания они слегка подмахивали бёдрами в такт, желая чего-то большего и мечтая о чём-то большем.
Делить наслаждение мужчине с мужчиной не позорно. Для ванов это к тому же своеобразный ритуал. Многие из их воинов так же охотно, как женщин, ласкают тела друг друга, упиваясь поцелуями и одаривая друг друга влагой своих членов. От конунга, пусть он и чужак, ожидают того же, и Мимир добровольно разделяет с ним ещё и эту обязанность.
Они целуются. Свободной рукой Хёнир поддевает подбородок Мимира, пока его свободная рука скользит по бледной груди конунга, лаская её. Держат они всё также горячие влажные члены друг друга, и горячие тихие стоны сплетаются воедино, стоит им разомкнуть поцелуй. Пальцы скользят по твёрдой плоти, собирая вязкий прозрачный мёд, и Хёнир оказывается первым, кто хочет вкусить его.
Он отстранился и отнял руку. Мимир одарил его заинтересованным взглядом слепых глаз. Хёнир поднёс влажные пальцы к губам, кончиком языка проводя по ним, слизывая поблёскивающую росу. Колдовским светом блестели рубины его глаз, и конунг удовлетворённо улыбнулся. Придвинулся обратно к Мимиру, на этот раз забираясь на него.
Он грудью придавил его живот, и лицо конунга оказалось прямо напротив чужого паха. Хёнир обхватил рукой основание его члена, на пробу проводя по нему, и в вожделении, словно мучимый жаждой, коснулся губами солоноватой от смазки головки. Кончиком языка очертил её контур, вызвав хриплый стон Мимира, и медленно вобрал её, опускаясь ниже, обхватывая губами и щеками твёрдую горячую плоть, испивая вкус любовника.
Мимир в ответ упёрся ладонями в выступающие тазовые кости Хёнира, и сам приоткрыл рот, высунув кончик языка, в ответном действии проводя им по всей длине члена конунга и облизывая головку. Как Хёнир собирал драгоценную влагу Мимира, так и Мимир утолял свою жажду Хёниром, запоминая его вкус и принимая его часть.
Придерживая член любовника у яичек, Хёнир вобрал его весь, вылизывая языком во рту и медленно двигая головой вверх-вниз. Мимир издал сдавленный стон — он и сам ласкал Хёнира, продолжая ладонями упираться в его бёдра и перекатывая языком яички. Он всасывал их по очереди и вместе, и тёплое дыхание его щекотало чувствительную плоть. Хёнир на это гортанно стонал, и вибрации из его глотки разрядами наслаждения проходились по возбуждённому члену, отчего Мимир жмурился и закатывал глаза от удовольствия.
Они ласкают друг друга абсолютно развратным и недопустимым образом. С другой стороны — кому решать, что допустимо, а что нет, верно? В любом случае, ни Хёнир, ни Мимир не слишком переживают из-за этого. Лишь продолжают доставлять друг другу удовольствие. Двое колдунов, двое мужчин — они делят друг с другом себя, отдают безвозмездно друг другу себя и связывают друг с другом себя. Утоляют жажду, желая получить наивысшую награду.
Хёнир ласкает член Мимира в своём рту. Вылизывает, высасывает сладкий мёд его смазки, медленно и ритмично двигая головой. Хранитель мудрости тяжело дышит и стонет в ответ, но всё же не выдерживает первым, и терпкое семя тугой струёй изливается наружу, теплом обволакивая глотку.
Хёнир принимает его возлияние, проглатывая всё. Тщательно слизывает остатки с головки, забирая себе ценный дар до последней капли. Лишь после выпускает обмякающую плоть, накрывающую его лицо, и глухо стонет, под действиями Мимира.
Тот целует напряжённый член, слизывает языком вязкие прозрачные капли. Лишь когда предчувствует, что пик блаженства близок, открывает рот, укладывая на зубы и губу набухшую головку, вылизывая её языком.
Хёнир стонет, чувствуя, как напрягается и расслабляется тело. Его семя изливается на язык Мимира, и он, подобно своему конунгу, принимает его. Снимает белёсые капли с алой плоти, и лишь тогда Хёнир оставляет его. Разворачивается обратно и опускается рядом, за подбородок притягивая Мимира к себе.
Они мешают в поцелуе своё семя, словно асы и ваны, смешавшие свою кровь и слюну и создавшие Квасира. Руки скользят по влажным от пота телам, лаская их. Ритуал завершён, и дымка вожделения рассеивается, и конунг со своим другом мягко улыбаются друг другу.