Доверие (Геде́он/Фин)
1 мая 2023 г. в 11:49
Это было такой большой редкостью, что Фин даже не стал сопротивляться. Мастер просто ненавязчиво удержал его, перехватив под грудью и прижав к себе, когда ученик, взмокший и тяжело дышащий, слез с него после очередного раунда неспешной, но парадоксально горячей и страстной близости. Скатился на бок и как всегда намеревался уйти восвояси, довольный и разморенный, но Геде́он не позволил, обнимая и потеревшись носом о твёрдое плечо.
Иногда мастеру хотелось близости совсем иного толка. Ощущения горячего твёрдого тела рядом, простых объятий и скупой нежности. Странным образом Фин никогда не мог отказать ему в них, поддаваясь и отдавая, и Геде́он обнимал его, прохладными пальцами поглаживая смуглую кожу. Ненавязчивые, ни на что не намекающие ласки были такими приятными и умиротворяющими, и Фин чувствовал себя так, как не чувствовал ни с одним из любовников или любовниц.
Мастер, вроде бы такой простой и понятный, всё же недаром был верховным магом. Раскрытая книга, не перестающая удивлять Фина снова и снова. Он разжигал внутри него огонь и в то же время успокаивал бурю, нёс умиротворение и тишину. Странную лёгкость и завершённость, и Фин отдыхал рядом с ним не телом, но разумом и духом.
Длинные прохладные пальцы мягко скользили по коже. Следовали по чёрному узору татуировки выше локтя на левой руке к плечу и груди. Пиратская традиция — рисунок состоял из причудливо сплетённых между собой линий, и в нём не было никакого сакрального смысла или чего-то подобного. Просто элемент декора тела — и такой же рисунок змеился с правой стороны от бедра по боку к груди. Конечно, мастер знал, у кого в ходу такие татуировки, но странным образом перед ним было не стыдно и не страшно щегольнуть такой правдой. Впрочем… когда это Фина в принципе интересовало чужое мнение?..
Заботливые нежные поглаживания расслабляли. Никто не умел касаться его так, как это делал Геде́он. Изысканная ласка, на которую был способен лишь мастер — и всё тело Фина, казалось, превращалось в чувствительную точку. Мурашки бегали по коже, а вместо крови растекалось чистейшее блаженство, несущее удовольствие слаже оргазма и убаюкивающее лучше всякой снотворной настойки.
— Расскажи мне, — тихий голос мягко коснулся сознания вместе с тёплым поцелуем в висок, и нежная рука скользнула с татуировки на груди ниже к животу, поглаживая один из рубцов, оставшихся после падения колонны.
— М-м? — Фин разморено одним глазом посмотрел на Геде́она, заметив, как он слегка навис над ним, отчего белые пряди упали на смуглое плечо лесного эльфа, так ярко контрастируя с ним. — Что именно тебя интересует, мастер? Ты ведь уже знаешь всё, — он довольно зажмурился, послушно перекатившись на бок, открывая спину, когда альв подтолкнул его, оставляя несколько тёплых поцелуев на скуле.
— Расскажи мне о своих рисунках, — ладонь накрыла почти выцветшую татуировку поперёк лопаток. — Расскажи о шрамах… — вдоль позвоночника опустилась к пояснице, щедро украшенной несколькими рубцами разных размеров и глубины. — Я знаю их происхождение, но я хочу услышать о нём от тебя, — чувственные губы съехали по выступающей косточке челюсти к шее, оставляя влажную дорожку на задней стороне, щекоча дыханием.
— Татуирование — часть нашей культуры, — лениво отозвался Фин, вновь зажмурившись и прерывисто вздохнув, когда поцелуи коснулись плеч. — Первые татуировки мы получаем ещё в юные годы. Они называются «детскими рисунками». Это что-то вроде оберегов и, в некотором смысле, молитв к божествам Природы. Воззвания подарить ребёнку крепкое здоровье, долгую жизнь и всё такое.
Длинная татуировка, тянущаяся от одного плеча к другому — краска на ней выцвела больше всего, а рисунок словно немного вытянулся и растянулся — это было самое старое изображение на теле Фина. Состояло оно из закрученных линий и стилизованных пиктограмм, и знающие язык лесных эльфов без труда могли прочитать в них традиционное лесноэльфийское защитное заклинание.
— Мы украшаем свои тела историями своей жизни, — продолжил Фин. — Каждый лесной эльф наносит на себя множество татуировок. Они — как пройденные этапы и пережитые лишения. Самые разные орнаменты и самые разные пиктограммы — каждый изображает что-то своё, и рисунки всегда индивидуальны. Лишь у друидов и солдат они отличаются кардинально и имеют некоторые свои каноны, по которым и друиды, и солдаты с первого взгляда всегда отличаются от других эльфов. Солдаты наносят боевой рисунок, устрашающий врагов и выделяющий их среди других эльфов, а также боевые заклинания. У них, как и у друидов, не просто татуировки — это шрамы-татуировки, которые они вырезают ритуальными кинжалами на своих телах, мешая краску с кровью. Ты должен знать, что некоторые наши традиции весьма жестоки и кровавы, и принесение в жертву Природе собственной крови считается важным сакральным элементом мистического посвящения. Друиды следуют этим же путём, но наносят на свои тела священные молитвы и воззвания, через них наполняя себя силой Природы.
Фин снова шумно вздохнул, запрокинув назад голову. Мастер целовал его плечи и шею, пока шершавые сухие ладони скользили по спине, опускаясь к пояснице, мягко надавливая на шрамы, прежде чем съехать к бокам и животу. Прикосновения и ласки отзывались лёгкой щекоткой и чистым удовольствием, и затылком уперевшись в плечо Геде́она, Фин подставился для поцелуев, прикрыв веки.
— Остальные татуировки имеют мало общего с традициями моего народа — я стал вольной птицей, и скорее, мне просто захотелось как-нибудь украсить моё тело. Так что не ищи в этих орнаментах какой-то особый смысл, — губы смазано коснулись губ, и Фин разочарованно вздохнул. — У пиратов нет традиций, разве что у иерархов некоторых кланов. Но так как среди них много лесных эльфов, то это скорее, м-м, привычка наносить на себя рисунки и несколько раз пробивать уши. А что до шрамов… мне кажется, ты давно досконально изучил их все, — он проворно перевернулся на другой бок, оказавшись с альвом лицом к лицу.
Геде́он расслабленно улыбался, с беззлобным смешком глядя на Фина. Продолжил поглаживать его по пояснице, пальцами перескакивая с одного ребристого рубца на другой. Их было так много после падения колонны и многочисленных операций, что Фин сам толком не знал их точное количество. Он прижался ближе к мастеру, обняв его в ответ, и тот послушно обхватил ученика крепче.
— Никогда не забуду эту проклятую колонну, — понизив голос, проворчал Фин. — И альвов с двергами и их вечной враждой. Все мои шрамы от того злосчастного дня, как и все мои проблемы после такого выстраданного исцеления. Тебе ли не знать о том, мой господин, — он подался вперёд, игриво прикусив нижнюю губу Геде́она, прежде чем мастер втянул его в глубокий, медленный и чувственный поцелуй, утешающе проведя прохладными подушечками пальцев по впадине позвоночника.
Сам Фин зарылся в белые волосы мастера на затылке, прильнув к нему ещё ближе, чувствуя кожей его кожу, отдавая тепло своего тела и принимая тепло его тела. Близость особого толка, которую лишь они одни могли подарить друг другу, и Фин игриво толкнулся бёдрами, потираясь всё ещё твёрдым членом о такой же твёрдый член Геде́она.
Поцелуй стал глубже и заиграл новыми красками, когда языком Фин нашёл язык Геде́она, сплетаясь с ним. Горячие пальцы массировали белую макушку, пока вторая рука хаотично блуждала по бледной коже чужого тела; шершавые прохладные ладони мастера продолжали мягко и почти нежно поглаживать поясницу и плечи, распаляя чувственными ласками и спокойной неспешностью. Геде́он отвечал на поцелуй, гася пыл нетерпения, втягивая губу Фина и слегка прикусывая.
Тот тяжело шумно выдохнул сквозь поцелуй, зажмурив глаза. Отстранился, но лишь затем, чтобы вновь приникнуть к губам, целуя с пылкой страстью. Подтянулся немного выше, накрыв ладонью щёку альва, и перекинул ногу через его ноги. Толкнулся членом в живот, нетерпеливо потеревшись ягодицами о член мастера, и завёл руку за спину, придерживая его, легко опускаясь, обхватывая влажными после последней близости мышцами головку, а после снова вернув ладонь на худую щёку.
Тяжёлое дыхание сбилось, и Фин прикусил губу, плотно обхватив Геде́она, опустившись до самого конца. Прижался к его груди, щекой уткнувшись в висок, в то время как мастер оставил дорожку тёплых лёгких поцелуев на шее, спускаясь к плечу. Плавно качнулся, и Фин двинулся навстречу его движению, не сдержав негромкий блаженный стон, обнимая альва ногой и обхватив руками его голову.
Геде́он не был ни самым умелым, ни самым изобретательным любовником, но Фину всегда было так хорошо с ним, как не было больше ни с кем. Мастер так хорошо наполнял его — физически и духовно, и близость с ним из пошлого эгоистичного желания превращалась в чувственное наслаждение. Он плавно качал бёдрами, толкаясь так глубоко и правильно, задевая чувствительные точки, и удовольствие усиливалось и закипало в крови вместе с тёплыми нежными поцелуями, которыми Геде́он покрывал его шею и плечи, и линию челюсти, и скулы, и мягко накрывая губы, целуя почти целомудренно, неглубоко и чувственно. И он ловил шумное горячее дыхание и стоны, которые разгорались в груди настоящим пожаром.
— Мастер... — качаясь в такт чужим движениям, сладко и крепко обхватывая твёрдый член так, чтобы как можно полнее прочувствовать горячую плоть, бессвязно шептал Фин. — Ох, мастер... — он запрокинул назад голову, и цельным движением толкнулся вперёд, проходясь членом по напряжённому животу Геде́она.
Тот легко распознал намёк, и плавно опустился на спину. Удержал на себе Фина, прижав его к себе за поясницу и лопатки, и тот разлёгся на груди альва, вцепившись в его плечи. Закусил губу, когда от смены позы головка твёрдо упёрлась в чувствительный бугорок внутри, и простонал, качнув бёдрами, сжимая член. Шумно выдохнул Геде́ону в губы, снова втягивая его в глубокий поцелуй, и горячие ладони хаотично взметнулись вверх, обхватив лицо. Глубокий поцелуй сменился серией коротких, быстро сменяющих друг друга, и в перерывах между ними они мешали сдавленные стоны друг друга.
Фин задвигался сразу рвано и быстро, но парадоксально тягуче и чувственно. Он сжимал Геде́она в себе, специально с усилием скользя по его члену, позволяя ему задевать все чувствительные точки и в то же время давая мастеру почувствовать всю палитру ощущений. Тот рассеянно, но всё также мягко и ласково поглаживал взмокшую поясницу, перебирая прохладными пальцами выпирающие рубцы. Вторую руку протолкнул между плотно соприкасающимися животами, нащупав твёрдый горячий член Фина, сжимая его в кулаке и лаская также невыносимо неспешно и чувственно. Скользил ладонью по влажной напряжённой плоти, растирая кожу, надавливая на твёрдую плоть вдоль всего ствола, опускаясь к основанию и поднимаясь к головке, но не касаясь её, разгоняя возбуждение всё сильнее и сильнее.
— Мастер... — горячо тяжело дыша, Фин почти всхлипнул, выстанывая обращение. Прижался грудью к груди, потираясь сморщившимися сосками о соски Геде́она. Обнял его за шею и плечи и выгнул шею, прикусив губу, и альв не преминул воспользоваться возможностью, оставляя влажные поцелуи у кадыка. — Ма-астер... — толчки стали быстрее, сильнее и глубже, и в уголках глаз лесного эльфа заблестели капельки слёз.
Он сжимал Геде́она плотно и крепко, и тот чувствовал напряжение во всём теле. Поглаживающие член пальцы поднялись к головке, растирая её и слегка прижимая вслед за дорожкой поцелуев, покрывающей плечо. Геде́он плавно, но резко и сильно толкался так глубоко, что чувствовал кожей кожу Фина. Стоны его так приятно ласкали слух, а тело напрягалось с каждым движением всё сильнее. Он снова обнял мастера за шею, выгибаясь так сильно, как только мог.
— Мастер... — снова всхлипнул, и Геде́он почувствовал, как начало подрагивать его тело. — Мастер... О да-а... Пожалуйста... Вот так... Да-а-а!.. — стоны становились громче и длиннее, и Фин не знал, куда себя деть, чувствуя, как возбуждение почти разрывает его изнутри.
Геде́он мягко обхватил влажную головку, подушечками пальцев растирая её. Тёплые нежные поцелуи по шее снова поднялись к лицу, целуя выступающую косточку челюсти. Свободная рука ласково и почти невесомо огладила поясницу, взлетев вдоль впадины позвоночника к плечам, когда альв вышел, оставив внутри только головку, и резко толкнулся цельным движением, входя до конца, проезжаясь твёрдой плотью по возбуждённому бугорку. Фин задрожал в его руках, громко длинно простонав, и Геде́он почувствовал, как его горячее семя излилось ему в руку, слегка запачкав живот. Он мягко улыбнулся, утешающе погладив ученика по рыжей макушке, когда он, немного расслабившись, ткнулся лбом в плечо альва. Оставил поцелуй на влажном виске, толкаясь вновь, выбивая остатки возбуждения, натягивая на головку крайнюю плоть, собирая семя.
Фин чувствовал себя в абсолютном блаженстве и совершенно без сил. Вздрогнул в остатках оргазма, когда почувствовал, как мастер замер, и его тёплая влага снова наполнила его изнутри. Двинулся ещё несколько раз короткими толчками, спуская её всю, и лишь после аккуратно выскользнул, и Фин скатился в сторону, устроившись на боку и прижавшись к Геде́ону, обнимая его поперёк груди и по-хозяйски устроившись на его плече. Тот лишь негромко беззлобно посмеялся, в ответ обнимая лесного эльфа за талию.
— Я хочу остаться этой ночью с тобой, — потеревшись носом о бледную шею, пробормотал Фин, чувствуя, как у него медленно слипаются глаза. — Мне хорошо с тобой.
Геде́он мягко погладил его по спине, поднявшись выше, зарываясь в волосы и перебирая их, давая понять, что он вовсе не против и даже не будет никак комментировать такое необычное поведение для всегда циничного, колкого и эгоистичного ученика. Фин и сам удивлялся себе, но это был один из немногих случаев, когда он не только был искренен с собеседником, но и действительно ощущал себя так хорошо и умиротворённо после секса, что это ощущение хотелось сохранить и растянуть, наслаждаясь близостью и теплом любовника.
— Скажи, мастер, где ты набрался такого опыта? — Фин смешно фыркнул, не переставая удивляться тому, как с новых граней ему открывалась эта, на первый взгляд, раскрытая книга. — Насколько я могу судить по тебе, тебя сложно назвать героем-любовником. Ты верный в своих привязанностях, но твой возлюбленный никогда не делил с тобой постель. Так откуда ты так умел?
Геде́он на это лишь снисходительно усмехнулся и тяжело вздохнул. Прикрыл глаза, крепче обняв Фина, продолжая успокаивающе перебирать его волосы.
— Ты прав, — негромко и неспешно отозвался он. — Ты мой первый, и надо сказать, единственный любовник-мужчина. Не знаю, что тебе сказать, я просто делаю, как мне подсказывает чутьё, и наблюдаю за тобой — разве не так учатся любви?
Фин пробормотал что-то неясное. Веки наливались тяжестью, смыкаясь окончательно, и он упустил то мгновение, когда провалился в глубокий крепкий сон. Геде́он посмотрел на него с мягким снисхождением, заботливо накрыв пледом, прижимая к себе поближе, оставив лёгкий поцелуй на рыжей макушке. Самого его в сон ещё не клонило, так что он мог погрузиться в размышления в тишине ночного покоя, вместе с тем оберегая сон ученика и любовника. В конце концов он был единственным, кому Фин мог хоть немного доверить свою слабость, и ну что ж, это был его долг сохранить чужое доверие.
Примечания:
Авторские ОСы