Protect me from what I want

      В архиве как всегда было немноголюдно. Впрочем, «немноголюдно» ещё очень громко сказано: среди высоких длинных стеллажей, хранящих столетия, если не тысячелетия, истории, работы и дел гостигальского филиала «Мечей и весов», бродил неприкаянной тенью лишь один молодой практикант, выпустившийся совсем недавно и получивши свой жетон полноправного законника. Теперь перед ним было первое самостоятельное дело, и юнец бродил среди архива в поисках нужной информации, погружённый в себя и глубины собственного разума. — А… Ареццо… — архивариус, который, вообще-то, свою работу любил и относился к ней довольно ответственно, сейчас полусидел на столе, тяжело дыша и чувствуя, как громко пульсирует в висках кровь. Уши и щёки его горели огнём румянца, а сам он то и дело зажимал ладонью рот, лихорадочно блестящими глазами глядя то на светлую макушку, то на стеллажи, отгораживающие его место от остальной части архива. — Ареццо… Ох-х… Что если этот молодой человек подойдёт за помощью?.. А тут ты… м-мы… Ох… — он зажмурился и крепко зажал рот рукой, пряча рвущиеся наружу стоны.       Его лучший друг всегда отличался шебутной хаотичной натурой, так что Эвринис искренне удивлялся, как ему удалось стать прокурором и занять такое высокое место в иерархии. Да и вообще, как стезя законника привлекла этого ветреного воздушного (каков каламбур!) конфлюкса, и как он сдружился с тихоней-книжником, каким был архивариус. Но факт оставался фактом, и иногда Эвринис не то чтобы жалел, но поражался в том числе и с самого себя. По крайней мере в тех моментах, когда неугомонному другу удавалось втянуть его в сомнительные авантюры.       Например, тогда с борделем… Или сейчас, совершенно спонтанно и внезапно… О, все боги мира, хоть бы тот милый юноша занимался своими делами в другой части архива!..       Ареццо завеялся как всегда, как кот, когда захотел сам. И мало было его дорогому другу потрясений последних дней, как он решил добавить ещё одно. Хитро ухмыляясь, он буквально вжал Эвриниса в себя и стол, и не давая ему опомниться, впился в тонкие губы сладким пьянящим поцелуем. И это было так волнительно и неожиданно, что чувствительная натура и не менее чувствительное, а ещё крайне неопытное, тело архивариуса откликнулось очень и очень живо на такую провокацию. — Оу, — почувствовав, что ему в бедро упирается что-то твёрдое, Ареццо насмешливо вскинул бровь. — Я и не думал, что ты настолько сильно рад меня видеть. — Замолчи-и! — спрятав лицо руками, высоко протянул Эвринис. — Какого чёрта ты творишь?! — покраснев, словно маков цвет, неубедительно возмутился он, на что друг лишь загадочно ухмыльнулся. — Хотел поблагодарить за то, что ты такой замечательный… И кажется, теперь у меня появилась для этого возможность получше, — сквозь ткань одежд руки конфлюкса скользнули от живота к груди, пока умелые губы снова коснулись губ в смазанном поцелуе.       От них съехали на скулу и выше к уху, касаясь чувствительного заострённого кончика. Эвринис на это глухо всхлипнул и беспомощно упёрся в чужие локти, не зная, то ли оттолкнуть наглого провокатора, то ли притянуть его ближе. Тело одномоментно превратилось в сплошную возбуждённую точку, и Ареццо почувствовал, как оно мелко задрожало под его руками. Эвринис издал громкий, но сдавленный звук удовольствия и обмяк, стоило другу продолжить гладить чувствительную грудь и целовать за ухом, слегка прикусив заострённый кончик.       Сгорая со стыда, архивариус зажмурился, снова закрыв лицо руками. Ареццо отстранился, глядя с тенью удивления. Однако он тут же взял себя в руки и тихо хмыкнул, потянувшись к тонким бледным запястьям друга. — Всё хорошо, — целуя его в уголок губ, прошептал он. — В твоём теле накопилось слишком много напряжения… — одна рука спустилась ниже, сквозь ткань сжав твёрдый член. — Такая быстрая разрядка не принесёт облегчения, но я могу с этим помочь… — Ареццо, здесь же люди, — продолжая сгорать со стыда, на высокой ноте прошептал Эвринис. — Только какой-то один потеряшка, — продолжая сжимать рукой член и слабо массировать его, прижимая плотную ткань к чувствительной коже, фыркнул конфлюкс. Быстрый спонтанный оргазм снял часть перевозбуждения, так что теперь эльф держался чуть более стойко. — А если… придёт кто-то ещё? — зажмурившись и отчаянно кусая губу, выдохнул архивариус, на что прокурор снова фыркнул, на этот раз громче и красноречивей. — Ты не хуже меня знаешь, что в архив к тебе хожу только я и такие же увлечённые книжные черви как ты, — он игриво прикусил мочку уха, и хлипкая оборона Эвриниса была сломлена.       Он был одновременно напуган, взволнован, растерян, возмущён и слишком возбуждён. Ареццо хотелось одновременно поколотить и со скандалом выставить за дверь архива за всё, что он себе сейчас позволял, но в то же время — довериться и позволить закончить начатое. Абсолютно, просто чудовищно внезапное нападение, которое напрочь выбило землю из-под ног Эвриниса, теперь заставляло плыть по течению, ведь он оказался так неопытен и совершенно неподготовлен.       Как и в ту злополучную ночь в борделе, простите все боги этого мира!       Как и в ту злополучную ночь, всё делалось за Эвриниса. Он и опомниться не успел, как Ареццо опустился на колени и оказался между его ног. Ловкими пальцами развязывал ремни и завязки, стягивая к коленям влажное от спонтанного излияния бельё. Обхватил пальцами высвободившийся напряжённый член и легко провёл по чувствительной коже. Архивариусу пришлось закрыть ладонью рот, подавляя стон, а второй впиться в стол, в который он по-прежнему упирался, до побеления костяшек сжимая твёрдое дерево.       Ареццо, впрочем, и не думал на этом останавливаться. Несколько раз проведя рукой вверх-вниз, он наклонился ближе, и сжав член у основания, коснулся губами кожи чуть ниже уздечки, оставляя на ней поцелуй. Эвринис на это зажмурился, кусая себя за руку, и почувствовал, как на головке проступила вязкая влага, пока дорогой друг продолжал свои манипуляции, сопровождая поцелуи лёгкими прикосновениями языка и скольжением руки в такт и навстречу губам.       Так они и очутились в этом мгновении и в этом состоянии. Эвринис сгорал от смущения и возбуждения, в то время как Ареццо, бессовестно ухмыляясь, продолжал свою сладкую экзекуцию, обхватив губами влажную головку и оплетая её горячим языком, слизывая солоноватую смазку. Опустил голову немного ниже, заглатывая член так, что край головки упёрся в край нёба у начала глотки. А после двинул ею, имитируя фрикции, синхронно проведя по оставшейся части члена плотно сжатым кулаком.       Эвринис громко всхлипнул, зажимая рот двумя руками, и до боли зажмурился, запрокинув назад голову. Щёки и уши пылали, а в ушах громко стучала кровь. Возбуждение нарастало с каждым движением Ареццо, и казалось, ещё немного, и его просто разорвёт на части. Большой выдержкой и выносливостью архивариус никогда не отличался, а уж когда было так хорошо, что почти больно, так и подавно. — Ш-ш, — дивным образом угадывая состояние друга, Ареццо выпустил его из своего плена после ещё нескольких фрикций. Плотно прижался к нему, зажимая возбуждённый член между животами, и выдохнул в губы, мягко вытирая проступившие в уголках чужих глаз слёзы. — Не шуми, если ты не хочешь, чтобы тот мальчишка нас услышал, — мурлыкнул, вновь оставляя поцелуи на чувствительном месте за ухом, и Эвринис упёрся в его плечи, крепко сжав их обоими руками. — Ты… этому совершенно не… способствуешь, — пытаясь выровнять дыхание и унять быстро бьющееся сердце, глухо проворчал архивариус, на что его друг тихо посмеялся. — Что поделаешь, — делано расстроено вздохнул прокурор, стягивая с себя штаны с исподним. — Мне нравится испытывать границы твоего терпения, — он подхватил Эвриниса под одно колено, полууложив его поясницей на стол, полудержа на весу, слегка навалившись сверху. Пробормотал под нос какое-то заклинание, чувствуя, как стали влажными и скользкими пальцы свободной руки, и осторожно подвёл их к открывшимся тугим сжатым мышцам. — Ох, Реццо, — Эвринис крепче сжал его плечи. — Что ты собираешься делать? — Ты же умный мальчик, Эви, — Ареццо игриво прикусил заострённый кончик уха. — Расслабься и позволь мне помочь тебе, — покрытые магическим маслом пальцы уверенно надавили на сжатые мышцы, проникая внутрь на одну фалангу, и Эвринис глухо простонал в его плечо, почти до боли впиваясь в чужую кожу и твёрдые кости.       Прикладывая усилие, Ареццо слабо толкнулся, стараясь развести мышцы в стороны. Дорогой друг был девственно тугим и узким, и конфлюкс не хотел навредить ему. Поэтому он двигал пальцами круговыми движениями, постепенно проникая внутрь на вторую фалангу. Разводил мышцы в стороны и скрещивал пальцы, стараясь заполнить собой как можно больше пространства. Эвринис откликался на это сдавленными стонами и пыхтением, слегка елозил бёдрами, то ли подаваясь навстречу, то ли пытаясь уйти от проникновения. Но прокурор Ареццо всегда добивается своего, и лишь когда оба пальца относительно свободно до самого конца входили внутрь, он вытащил их.       Снова пробормотав заклинание, смазав тем же магическим маслом свой член, практически сразу, как пальцы выскользнули наружу, он приставил его к пульсирующим мышцам. Навалился сильнее, придавливая животом член Эвриниса к его животу, и с силой толкнулся, проходя в девственную горячую узость чужого тела. Эльф тут же крепко обхватил его и сжал, давясь глухим стоном, и Ареццо послушно замер, позволяя привыкнуть к новым ощущениям.       Первый толчок получился рваным и резким, но ритмичным и чувственным. Острая головка придавила чувствительный бугорок внутри, и Ареццо вовремя заткнул Эвриниса поцелуем. Тот широко распахнул глаза и снова крепко сжал его внутри. Но не кончил, держась практически из последних сил, и конфлюкс прижался так близко, фактически вжимаясь в эльфа, заставляя его дополнительно напрягать тело, удерживая равновесие.       Когда он немного отпустил его, Ареццо толкнулся снова. Качающимися движениями он скользил внутри, растягивая мышцы всё сильнее и проникая всё глубже. Эвринис откликался на каждое движение, и его стоны становились длиннее и громче, пропорционально тому, как нарастало внутри возбуждение, заполняя собой каждую клетку тела. Накатывало девятым валом, и с каждым новым толчком Ареццо становилось всё невыносимее и невыносимее.       Не обладая большой выдержкой, после всех ласк Эвринис совершенно точно был на пределе. Ощущений было так много, что было хорошо до боли. Стоны рвались наружу вместе со всхлипами, и даже плечо Ареццо с трудом могло заглушить их. Несколько слезин сорвалось с уголков глаз, скатываясь к подбородку, и неосознанно Эвринис до синяков сжал плечи дорогого друга.       Ему жизненно необходимо было найти опору и заземлиться: ощущения накатывали штормовыми волнами, и Эвринис задыхался, давился собственным шумным дыханием, из последних сил удерживая сознание и связь с реальностью. Осознание, что он всё ещё в архиве, и где-то здесь бродит, чёрт бы его побрал, новобранец. — Реццо… — на выдохе то ли простонал, то ли всхлипнул архивариус. — Я больше не могу-у…       Ареццо на это лишь лукаво, самодовольно ухмыльнулся. Будто издеваясь, он вышел наполовину, а после резко, сильно и глубоко толкнулся, специально как можно более чувствительно надавливая на возбуждённую точку внутри. В то же время прохладная рука ловко юркнула между животами, находя член Эвриниса. Он слабо сжал его, погладив пальцами, поднявшись к головке. Указательным и средним погладил влажную чувствительную плоть, а большим провёл по уздечке. — Что, прям совсем не можешь? — мурлыкнул, опаляя ухо, и игриво прикусил мочку.       Эвринис от таких издевательств вскрикнул особенно громко, не успев никак заглушить протяжный стон, переходящий во всхлип. Тело его задрожало, и Ареццо почувствовал, как друг напрягся, зажимая его внутри. А после обмяк, снова всхлипывая и краснея так, что кажется, сейчас пойдёт пар из ушей. Хватка его на плечах стала слабее, и Эвринис в стыде спрятал лицо, пока Ареццо беззлобно посмеялся, чувствуя, как горячая влага излилась ему на подставленную ладонь и пальцы. — Ты слишком громкий, милый друг, — поддел также беззлобно, и когда Эвринис отпустил его, толкнулся снова, выбивая из него остатки удовольствия.       Чувственная искренняя отдача Эвриниса повышала градус возбуждения ничуть не хуже, чем его чувствительное тело. Так что Ареццо, толкнувшись ещё несколькими глубокими толчками, резко вышел, проехавшись твёрдой напряжённой плотью между худыми ягодицами эльфа. Этого оказалось достаточно, чтобы сжав зубы, пряча стон, кончить, пачкая стол. Эвринис в это время продолжил сжимать плечи друга, пряча лицо и пытаясь прийти в себя и не сгореть тут на месте от стыда и теперь уже совершенно неуместного смущения. — Ну что, тебе стало легче? — усадив архивариуса на стол, натягивая обратно штаны, по-лисьи ухмыльнулся Ареццо, щёлкнув пальцами, убирая следы маленького происшествия. — Пока ты не пришёл, я и не жаловался, — просопел Эвринис, стрельнув в друга неодобрительным взглядом, спеша привести себя в порядок. — Правда, что ли? — конфлюкс, посмеиваясь, ловко уклонился от пинка, которым его попытался наградить эльф. — Ну, если снова понадобится помощь, ты знаешь, где меня найти, — он подмигнул другу и одарил насмешливым взглядом возникшего в проходе мальчишку. — Исчезни! — Эвринис, заметив юношу, снова вспыхнул до корней волос.       Ареццо довольно рассмеялся, уходя. Он был абсолютно доволен собой, и что-то ему подсказывало, дорогой друг не пренебрежёт воспользоваться его предложением.