Монстрячка

Страшно-страшно-страшно. Одной страшно. Нет. Нет! Хиёри распахивает глаза и рывком поднимается с кровати. Она у себя в комнате, в собственной кровати, никто не душит её, кроме слёз бессилия. Ей снился пожар, душно, очень жарко — ладони и лицо мокрые, ноги мёрзнут и бьются в ознобе — то ли нервы, то ли начинает простывать. Тот самый пожар, который лучше бы не помнить… или лучше помнить? — Комацу-чан, ты в порядке? — спросил Моб, когда заметил трясущиеся руки. Они сейчас находились у Рейгена и помогали ему с бумагами — Сэридзава уехал по делу, а Томэ сдавала какую-то контрольную. — А? Д-да, конечно, просто устала немного, — ответила без доли вранья девочка, ровняя стопку. Сегодня у неё попросту не было сил на телекинез, поэтому всё приходилось делать собственными руками. Шигео тоже устал, но всё же спокойно подманивал пальцем нужные листы бумаги. Удивительный парень, этот Кагеяма. Скоро должен был настать тот самый день. Ну, тот самый, это очевидно. Для Хиёри не нужно говорить, что случилось в этот день, но обходятся без интриг, стоит всё же один раз сказать — скоро будет день, когда дом Комацу сгорел вместе с матерью семейства. Обычно кошмары в большом количестве снились бедной Хиёри либо в ожидании чего-то ужасно страшного, либо как раз незадолго до него. Сейчас поминки не казались чем-то страшным или ужасным — время заставляет смириться почти со всем — смерть матери не стала исключением. День выпал на воскресенье, очень удобно — как раз выходной. Договориться с начальником труда не составило, и вот девушка уже стояла у витрины цветочной лавки. — Вам нужно что-то конкретное? — спросил её продавец. Парень не казался намного старше её, но хмурый взгляд говорил об обратном. — Да. У вас есть ликорис? — спросила Хиёри, осматривая вазы и коробки с букетами. Какие-то цветы уже были скомпанованы в букеты, красивые и очень… правильные. Во всяком случае, Хиёри ощущала, что каждый цветок находился на своём месте. Позади парня-продавца находилась стойка, где как раз создавался ещё один букет — ромашки и астры, ещё какие-то белые цветочки… — Смотря какой, — отозвался молодой человек, у которого глаза стали немного шире — будь у него более тёмные брови, а не под цвет кожи, и так бледной, то можно было бы различить эмоции и без сил. Тем не менее, Комацу и без этого почувствовала, что он удивился. — Красный. Красный ликорис. Если не будет его — поищите белый, пожалуйста. Мама любила ликорис вопреки всяким приметам о том, что эти цвет — знаки смерти, кончины, гибели. Спустя пары минут поиска, продавец нашёл коробку с ликорисами — и чёрт бы побрал начальника, который заказал именно жёлтые ликорисы! Помимо ужасного цвета, который ну никак не подходил этому цветку, сами соцветия казались вялыми, а листья чуть ли не в трубочку сворачивались. Покачав головой, парень-продавец взял коробку и понёс к прилавку. Когда он подошёл к Хиёри, цветы уже сменили окрас на белые и красные оттенки. Пара цветков вообще оказались смесью крови с молоком — ближе к середине соцветия лепестки принимали сливочный оттенок, а вот края алели так, будто их подожгли зажигалкой или спичками. Листья и стебли зеленели подобно малахиту, свежие и молодые. — Такие подойдут? — спросил парень, исподлобья глянув на клиентку. Та восхищённо рассматривала цветы. Видимо, ответа ждать не придётся, и он взялся за составление небольшого букета. Флористическая упаковка была простенькой, однотонной и полупрозрачной. Чтобы она не слетела, флорист перевязал её красной ленточкой. Между пышных соцветий он положил небольшую бумажку — Хиёри подумала, что это рекламная визитка цветочной лавки, потом вытащит. Быстро расплатившись (что важно — без сдачи, продавцы не любят набирать сдачу клиентам, слишком проблемно), девушка взяла букет из холодных рук продавца, поклонилась ему и спешно вышла из магазинчика. Продавец посмотрел на силуэт того, кто ждал её на улице. — Кагеяма? Внезапно, внезапно… — хмыкнул флорист, улыбнувшись уголками губ — так умел лишь он — обычно все думали, что молодой человек вообще улыбаться не умеет. Он знал, что ему ещё будет суждено пересечься с этим мальчишкой, но не думал, что таким забавным образом. Но что точно он понял — за то время, какое прошло, Шигео вообще не изменился, разве только внешне, а вот мимолётный взгляд через витрину… Шигео улыбнулся почти в такой же манере, что и сам Минегиши. Тошики кивнул еле заметно — наверняка мальчишка не увидит этого знака в полумраке цветочной лавки. Путь до соседней префектуры прошёл незаметно и на удивление быстро. Идти до кладбища — дорога уже более занятная, потому как тропа шла через лес в сторону холма. Раньше Кагеяма бы задыхался от такого подъёма уже после пары минут, но сейчас он шёл даже впереди Хиёри. Шигео периодически оглядывался, чтобы не потерять Хиёри из виду. — Кагеяма-кун, не переживай, я в порядке! — чуть задыхаясь, отозвалась Хиёри, но всё как всегда идёт против слов — нога подвернулась, и девушка уже чуть не полетела кубарем вниз, благо Кагеяма был на подхвате, и с помощью телекинеза успел поймать её. — А говорила, что сама справишься, и мне незачем ехать с тобой, — сказал весьма спокойно парень. — Действительно, что бы я без тебя делала, — хмыкнула Комацу, проверяя букет на целостность. С ним всё в порядке — и то хорошо. Через двадцать минут они достигли места назначения. Аккуратные постаменты, аккуратные надгробные плиты и памятники с такими же аккуратно выгравированными иероглифами. Хиёри стала искать взглядом нужную лесенку, чтобы добраться до нужного ряда. «Сатоко Комацу». Хиёри не сказала ни слова — Моб тоже. Он вообще считал, что не имел права говорить что-то в память о чужом ему человеке, хотя понимал, что Хиёри нужна поддержка. Только он решился сказать что-то, как… — Не надо, Шигео-кун. Я её слышу, и я знаю, что ты хочешь сказать то же самое, — сказала девушка, повернувшись к парню. Их взгляды переплелись — Хиёри смотрела вглубь антрацитовых глаз Шигео, а Шигео — будто рукой пытался дотянуться до тихого, спокойного мрака в радужке Хиёри. Где-то там, на задворках, слышались голоса призраков, совсем далёкие и еле заметные. Да, они были, хоть и не показывались напрямую — зачем им это? Их покой не так часто нарушали — стоит ли беспокоить смертных? Букет был возложен на аккуратную могилу после того, как Шигео руками смахнул с неё листья и сор — силы использовать никто из подростков не стал. «Это будет кощунством», — тихо пояснила Хиёри, когда подумала, что могла бы сжечь их дотла одним лишь движением мизинца. Сэридзава хорошо обучил её контролю. — Спасибо, что пошёл со мной, Шигео-кун, — с лёгким поклоном сказала Хиёри, когда соцветия ликориса коснулись иероглифов каменного постамента. Шигео пробормотал что-то в ответ, немного покраснев. Хиёри слабо улыбнулась — он слишком сильно смущается. — Ладно, пойдём отсюда — тут так много духов, что лучше бы уехать отсюда поскорее, как думаешь? Кагеяма согласился, и они поспешили дойти до того спуска к лесу, а затем — к остановке поезда. По пути Хиёри то и дело спотыкалась, но Шигео успевал ловить её за руку, чтобы она не упала ещё дальше и не покатилась кубарем. — Осторожнее, Хиёри! — И снова еле успел! Дальше пришлось спускаться, держась за руки. Кое у кого даже ладонь вспотела — пусть останется тайной, у кого именно, а может у обоих?