Светофоры, госпошлины, сборы и таможни...

Слэш
NC-17
Завершён
77
автор
Размер:
138 страниц, 11 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
77 Нравится 25 Отзывы 17 В сборник Скачать

Ира.

Настройки текста
Из записок Георгия «Мефисто» Будза, шестого начальника секретной службы, — об Ирине Смелой, мэре.

Начало отрывка.

Женщин-исполнителей в секретной службе всегда были единицы. Исполнителей вообще было не много — полторы сотни в лучшем случае, из которых настоящих профессионалов десятка два от силы. После кадровой чистки, которую мне пришлось устроить после назначения на должность начальника, их штат уменьшился втрое, и мы вместе с моими лучшими людьми потратили почти десять лет на то, чтобы его восстановить. Я помню трёх совершенно замечательных отравительниц и двух превосходных девушек-снайперов, но со взрывчаткой, на моей памяти, работала только Ира. Она пришла к нам молодой — возмутительно молодой, — едва ли двадцать пять. Для двойников это вполне нормально, даже немного поздновато — с возрастом многие теряют пластичность, бесформенность, способность соответствовать образцу, — но исполнителям нужна закалка, выдержка. Горячая голова и юношеский азарт здесь ни к чему, в отличии от цинизма и хладнокровия. Мы встретились на совместном задании и мгновенно нашли общий язык. Рыбак рыбака видит издалека — одни непомерные амбиции столкнулись с другими и (слава Богу) они не шли друг другу вразрез. Под правительственным аппаратом крошился фундамент, секретная служба выполняла задания, бесполезные для Города, но выгодные для мэра, кланы грызлись за территорию, в народе росло недовольство, оппозиция цвела пышным цветом, не чувствуя ни капли страха, до очередных выборов оставалось всего полтора года, и мы с Иришей пытались придумать, как взять ситуацию в свои руки. А потом Ириша встретила Илью Прусикина — размахивателя плакатами и толкателя речей, — и всё как-то встало на свои места. Мы сделали ставку на партию консерваторов, потому что собирались смешать либералов с грязью, а у социалистов уже был свой кандидат. Ириша идеально вписалась — не слишком молодая (к тому моменту, ей уже было тридцать), верит веру и ценит ценности, — мы долго и тщательно прорабатывали образ, чтобы он был привлекательным для избирателей, но и не требовал от Иры слишком больших усилий, в конце концов, ей пришлось бы придерживаться его как минимум пять лет — один полный срок. Для того, чтобы подорвать авторитет действующего мэра потребовалось несколько аккуратных, контролируемых утечек информации — свой кредит доверия он всё равно уже истратил, и народ был готов его возненавидеть. Социалистов мы задавили церковной монополией на нравственность. Я перечитываю только что написанное и поражаюсь тому, как просто это звучит. В реальности же не было ничего простого — мы оступались и ошибались, застревали и поскальзывались на ровном месте, — это был долгий, изнурительный путь, ценой в полтора года, сотни упущенных часов сна и десятки человеческих жизней. Мы не просто плели заговоры и расправлялись с врагами — мы сражались за Город, против людей, которые верили, что делают тоже самое. Свои условия я предъявил Ире ещё до выборов — сомневаться в результате после всех трудов было бы по меньшей мере кощунственно. Я не просил у неё место начальника — оно и так стало бы моим, — вместо этого я просил независимости для секретной службы. Равноправия с властью, если угодно. Агенты, те, что уже работали и те, которых я только собирался воспитать, были слишком ценным оружием, чтобы позволить ему (во второй раз!) попасть в плохие руки. Как моя недавняя коллега по цеху, Ира прекрасно понимала необходимость подобной меры.

Конец отрывка.

***

Первая леди Города готовила лазанью, а любимый супруг — по совместительству, начальник её личной службы безопасности — не делал ни малейшей попытки ей помочь. Не мешал, не лез под руку — всё-таки он жил с Ирой уже не первый год и знал, чем это чревато — но в его лице, фигуре и в каждом движении читалось неприкрытое «Что, любимая, сложно? Ещё бы, это тебе не чинуш из горсовета лбами сталкивать». Вслух он, разумеется, ничего не говорил, но Ира слышала эти слова очень отчётливо и злилась. В основном, конечно, на себя, но немного и на Илью, единственного человека, который мог взять её на понт. Хорошо, на самом деле, что единственного — законы Города запрещали многомужество, найдись второй такой, Ире пришлось бы его просто-напросто убить — но плохо, что из-за дурацкого спора первая леди, вместо того чтобы разобрать документы или провести лишние полчасика в тренажёрном зале, пытается приготовить калорийную и безыскусную лазанью по тётушкиному рецепту. Не то, чтобы тётушкин рецепт чем-то отличался от общепринятого, просто Ире нравились эти старомодные мелочи, вроде семейных рецептов и фамильных ложек. За последние годы у неё было не так много шансов приобщиться к чему-то настолько домашнему — возможно потому, что между её домом и домом её семьи лежали половина Города и ещё несколько часов езды. Тетрадку с рецептами тётушка подарила Ире на восемнадцатый день рождения, как билет во взрослую жизнь — Ира, тогда, как раз паковала сумки, чтобы переехать учиться в Город и машинально сунула тетрадку в стопку конспектов. Потёртая тетрадка в простой обложке каким-то чудом пережила две облавы, три переезда и один маленький, но напугавший всех пожар, и последние несколько лет занимала почётное место на верхней полке Ириного шкафа с бумагами, вместе со школьными грамотами и распечатками университетских проектных работ. Дожидалась своего часа. — Любимая, я ни на что не намекаю… — подал голос Илья, — Но скоро уже девять. — Я в курсе. Она знала, что гости придут с минуты на минуту, как знала и то, что они подождут, если потребуется. На медленном огне, под крышкой тушился фарш, уже смешанный с томатной пастой и присыпанный базиликом, а Ира судорожно пыталась вспомнить, как именно тётушка выкладывала дно формы макаронными пластинками. Для того, чтобы лазанья не разваливалась, нужно, чтобы между ними не было промежутков… Форма слишком маленькая, для четырёх пластинок бочком к бочку, и слишком большая для трёх. Положить в два слоя? Нет, будет слишком плотно — значит, внахлёст. Теперь сверху нужно распределить немного загадочного бешамеля, который Ира малодушно заказала на дом. Первый звонок в дверь раздался без пяти девять, в соответствии с ожиданиями. Начальник секретной службы всегда приходил на пять минут раньше — зная специфику его работы, Ира не удивилась бы, вылези он из шкафа или холодильника, но к своим Мефисто предпочитал заходить по старинке, через дверь, не размениваясь на театральные эффекты. Их, впрочем, в его образе было достаточно: моложавый до неприличия, но со всезнающими глазами старика; во всём чёрном, кроме несуразных цветных носков то в ёлочку, то в снежинку; готовый просчитать все мыслимые и немыслимые исходы любого действия, организовать облаву, засаду и отступление, но трогательно беспомощный во всём, что касалось бытовых мелочей, вроде скрепления бумажек степлером или покупки картонной посуды для детского утренника. Не убийца — страшнее, — тот, кто стоит за всеми убийцами. Пусть в секретной службе их и называют «исполнителями», но сути-то это не меняет. — А где же Ириша? — послышалось из коридора. «Иришей» первую леди не называл даже муж, но у Мефисто были привилегии. В конце концов, она тоже называла его не так, как остальные, — Да что ты говоришь? А её прямо совсем-совсем нельзя отвлекать, или можно заглянуть помахать рукой? Я, пожалуй, рискну, — раздался вежливый стук по дверному косяку, за отсутствием самой двери, и на кухню зашёл Мефисто. — Привет, лапочка. — Привет, Егор, — отозвалась Ира. Она почти закончила выкладывать последнюю порцию фарша и уже мысленно хвалила себя за то, как правильно распределила бешамель — его осталось ровно на один слой. — Трудишься? — Тружусь. Ты, конечно, можешь остаться и развлекать меня беседой, но лучше иди в кабинет и налей себе чего-нибудь. И остальным тоже. — А тебе? — А мне не надо, я сок из холодильника возьму, — ответила Ира, гадая, случайно ли Мефисто задал этот вопрос. Она кожей почувствовала его пристальный, изучающий взгляд, но сделала вид, что совершенно увлечена равномерным распределением соуса. Глава клана Шляпников, словно граф Монте-Кристо, явился минута в минуту — Илья когда-то пошутил, что если Лиходей приходит раньше, то несколько минут просто ждёт за дверью. Несмотря на разбойничье прозвище, Лиходей во многих вещах был аккуратистом — его телефоны, компьютеры и портативные аккумуляторы всегда были максимально заряжены, документация его клана всегда была безупречной до последней цифры, а манера держать себя строго соответствовала Социально-Этическому Кодексу, утверждённому в Городе ещё до Ириного рождения, который соблюдался только самыми занудными занудами. Прекрасный собеседник и талантливый манипулятор, он был совершенно незаменимым связующим звеном между Городом и кланами, вёл дела, решал споры и устранял конфликты. А ещё трахал своего малолетнего воспитанника, но это была малая плата за его неоценимую поддержку режима. — Да, погодка, конечно, не май месяц… А Ирина Александровна?.. Готовит?.. — дальнейший обмен любезностями Ира пропустила мимо ушей. Она закончила посыпать лазанью пармезаном и уже собралась поставить её в духовку, как столкнулась с новой проблемой. Духовка была крутая: очень стильная, навороченная, с панелькой для выставления разных терморежимов и кучей каких-то рычажков-регуляторов — настоящая мечта кулинара, но Ира кулинаром не была отродясь и надеялась просто найти кнопку ВКЛ. Обстоятельства сложились таким образом, что дизайнер, видимо из соображений красоты, не добавил к рычажкам, кнопкам и панелькам надписей, а Ира новой духовкой не пользовалась ещё ни разу. Илья, конечно, пользовался — если уж они и готовили дома, то готовил он — но идти спрашивать Илью, значит сдаться и признать свою несостоятельность в вопросе, а этого Ира позволить не могла. Она села у плиты скрестив ноги и вытащила из кармана телефон — где-то в глобальной сети наверняка должна быть инструкция по использованию духовки. В конце концов, не рождаются же домохозяйки с этим знанием! — Добрый вечер, — сказал Лиходей и добавил одними губами, — Помочь? — Тебе того же, — ответила Ира, кивнула и отодвинулась от плиты. Лиходей подошёл ближе, нажал на какую-то кнопку и активировал сенсорную панель. — Сюда вводишь градусы, — он ткнул пальцем в верхнее окошко, — Сюда время. — Ты чудо, — прошептала Ира и добавила уже нормальным голосом, — Иди в кабинет, там Мефисто уже всем наливает. Я скоро к вам присоединюсь. Лиходей протянул ей руку, чтобы помочь подняться с пола, хотя в этом не было особой необходимости — Иру всегда веселила его врождённая, бессознательная галантность, все эти мелочи, вроде того, чтобы придержать дверь или придвинуть стул. Он сделал дежурный комплимент тому, как хорошо выглядит приготовленная наполовину лазанья, выразил не менее дежурное желание поскорее увидеть результат и скрылся за дверью. Ира сверилась с рецептом. Температура — сто девяносто градусов по Цельсию, благо прогревать крутую-современную-навороченную духовку не надо, время запекания — полчаса. Со вводом цифр пришлось немного повозиться, но к приходу третьего и последнего гостя Ира уже поставила форму в духовку, сняла фартук и даже закинула грязную сковородку и пару мисок в посудомоечную машину. В груди теплилось знакомое чувство гордой усталости — она молодец, она справилась. Злиться на мудака-Илью, который взял её на понт, больше не хотелось — хотелось оказаться в его руках и вспомнить какой он тёплый. Муж, как обычно, понял её без слов — обнял со спины и положил голову ей на плечо. Ира сжала в пальцах рукав его кофты и позволила себе расслабится, всего на минуточку. Просто побыть в его руках, послушать его дыхание, почувствовать стук его сердца — побыть дома, по-настоящему дома. Ведущий журналист появился, как всегда, с небольшим опозданием и сразу занял очень много места. Дело было отнюдь не в габаритах — Коля Соболев был подтянутым молодым человеком, лишь немногим крупнее того же Мефисто, и на полголовы ниже Лиходея, — просто вместе с ним приходили шум и движение. Он говорил, подкрепляя слова хорошо поставленной, выразительной жестикуляцией, он задавал вопросы, на которые хотелось отвечать, и знал все новости, которым только завтра-послезавтра предстояло появиться в новостях. Всегда в костюмах на заказ, всегда с приличествующим случаю выражением лица — Коля был голосом власти, также как Мефисто был её глазами и ушами. Ира беззастенчиво бросила Илью на амбразуру разговоров о погоде и дикторах-неумёхах, которые и двух слов связать не могут, которым всё нужно разжевать и в рот положить, и забежала на кухню, чтобы взять из холодильника бутылку апельсинового сока. Стакан она брать не стала — в кабинете их было более чем достаточно. Мефисто с Колей обменялись несколькими фразами, понятными им одним, Лиходей рассеянно посмотрел, как Ира наливает себе сок в бокал для вина, но мыслями явно был где-то ещё. — У всех налито? — спросил Илья. Ему, конечно, присутствовать на таких собраниях было не по чину, но он был Ириным мужем и имел определённые привилегии. — Да, — сказала Ира и подняла свой бокал, — Каждый за своё… — «но все за одно» повисло в воздухе. Это был их старый тост, который за несколько лет из шутки перерос в традицию. Каждый пьёт за то, что считает нужным, но в итоге все пьют за одно, потому что преследуют одну и ту же цель. Его, скорее всего, придумал Коля, хотя с той же вероятностью это могла быть и сама Ира, или любой из их. — Значит так, мальчики, — сказала Ира и поставила стакан на стол, ровно туда, где на застеклённой карте была изображена роза ветров — круг компаса идеально подходил по диаметру, — У нас есть… — она тронула пальцем телефон, — Двадцать минут до ужина, и я хочу получить отчёты, пока мы все ещё злые, голодные и трудоспособные, — короткие отчёты о проделанной работе, разумеется, были не слишком информативными, но на цифры Ира могла и в документах посмотреть, а отчёты были нужны по большей части для того, чтобы расставлять приоритеты и задавать вопросы в лицо, а не в чат, — Паша, ты первый. — В кланах всё по-старому, — вздохнул Лиходей. Ира сморщила нос — пожалуй, в отношении кланов, стабильность была даже похуже регресса, — Но если вкратце, то… Ира слушала Лиходея и смотрела на карту, мысленно отмечая проблемные места и спорные границы. Эту карту она видела столько раз, что легко смогла бы представить её себе во всех подробностях, но знакомая картинка успокаивала и настраивала на нужный лад. Тёмная клякса с неровными краями — Центр. Несколько пятен вокруг, словно лепестки на изрядно ободранном цветке — центральные жилые кварталы. Вокруг них — большой и неоднородный Город, разделённый только двумя реками и небольшими вкраплениями частных территорий. А на юго-западе, ближе всего к Ириному креслу — Аптаун, когда-то просто рабочий район, а теперь непрерывный источник проблем: территория, слишком большая, чтобы о ней можно было забыть и слишком хаотичная, чтобы найти хоть какой-нибудь верный путь воздействия на неё. Граница между Аптауном и основным Городом была нечёткой, терялась среди узких переулков, двориков-курилок и неприметных лавочек в самых неожиданных местах, и, порой, Ире казалось, что она, эта граница, сдвигается всё дальше и дальше на север, словно Аптаун пожирает Город, как ненасытный монстр из третьесортного ужастика. С Аптауном, как никто другой, помогал Лиходей. Его клан, ещё недавно мелкий и никому не известный, всегда жил с Аптауном бок о бок, и там, где агенты секретной службы опускали руки, Шляпники находили решение. О других кланах такого было сказать нельзя. — … Чёрная Звезда наглеет всё больше и больше. Они без пяти минут монополисты и слишком много о себе думают, — Лиходей бросил на Мефисто короткий взгляд, — Многие недовольны. Газгольдер, например. — Чёрная Звезда — наши сторонники, — заметил Коля и тоже посмотрел на Мефисто, словно ожидая подтверждения своих слов, — А Газгольдер играет сам за себя. Они даже не примкнули ни к одной из партий. — Поэтому мы и должны блюсти их интересы, — кисло заметила Ира, — Именно потому, что они ничьи, а значит — с народом. Короче говоря, Чёрную Звезду надо чем-нибудь поощрить, но от монополии отодвинуть. Возможно, мне стоит встретиться с Тимуром Ильдаровичем лично. Егор? — Считай, что уже занимаюсь, — отозвался Мефисто. Территории кланов на карте обозначены не были, так как границы всё время двигались, прыгали из стороны в сторону с каждым новым конфликтом, но Ира отметила те части, что были более или менее стабильны разноцветными стикерами. Кланы образовались из крупных рабочих артелей, а потому их расположение даже имело намёк на систему, хотя, с годами, этой системы оставалось всё меньше и меньше. Внизу карты, к востоку от Аптауна, была приклеена мультяшная балалайка, из детской книжки с наклейками — территория Шляпников, некогда музыкальных мастеров. В те времена, когда Город ограничивался Центром и был зажат кольцом из самых разных мануфактур, Шляпники изготавливали лучшие инструменты, учили прекрасных музыкантов и были воплощением благородной бедности. Теперь, много лет спустя, от их прежнего призвания осталось мало — Шляпники были наёмниками, и наёмниками превосходными, но, помимо этого, ещё и преданными сторонниками партии консерваторов, к которой принадлежала Ира. Их влияние было далеко не последним фактором на её пути к обитому дорогой кожей креслу Первой Леди. Большой кусок земли на западной границе с Аптауном, размером с добрую половину Центра, Ира пометила буквой «А», из набора букв-самоклеек для учащихся начальной школы. Антихайп был кланом инженеров — им он и оставался и принадлежал к партии социалистов. Их молодой глава Ире не нравился точно так же, как и она ему — в этом, хотя бы, они достигли взаимопонимания, чего нельзя было сказать о вопросах политики, религии и административно-территориального устройства Города. Они были «против всех», они были «новой школой», они обещали «расставить всё по местам» и их громкие заявления баламутили и без того неспокойный Аптаун. Антихайп держался особняком, высмеивал Центр и превозносил культуру обшарпанных подъездов, но нуждался в Городе точно так же, как Город нуждался в его инженерах, а потому держал себя в руках. Это была ещё одна Ирина головная боль, которую она с радостью переложила на Лиходея — следить, чтобы это хрупкое, нестабильное равновесие, между Городом и его самым беспокойным кланом оставалось в целости и сохранности. У северной границы города, из тех же букв-самоклеек Ира составила слово OXXXY, так как не смогла придумать ничего лучше. Оксимирон, в отличии от остальных, сложился буквально у Иры на глазах. Он занимал район-новостройку за городской чертой и по большей части состоял из либерально настроенной молодёжи — не было ничего удивительного, что партия либералов искала его покровительства. Оксимирон занимался книгопечатаньем и всем, что было с этим связано, что позволило Городу обрести независимость от внешнего мира ещё в одном вопросе. Глава и основатель клана, известный писатель Мирон Фёдоров, неплохо разбирался в том, что делает — с его лёгкой руки, помимо подешевевших книг и учебников, Город обрёл ещё и бесплатную онлайн-платформу для публикации книг и рассказов любителей, которую Мирон контролировал лично. Говорили, что он искал себе то ли учеников, то ли продолжателей его идей, среди начинающих писателей — не то, чтобы Ира верила слухам, но платформа ей нравилась. Концепт бесплатного проекта таких масштабов и сложности был для Города новым и требовал тщательного осмысления. Главный и наиболее известный спонсор партии консерваторов располагался на востоке от Города и был отмечен россыпью чёрных звёздочек. Клан Чёрная Звезда был в первую очередь кланом меркантильных мудаков, и только во вторую — великолепных портных и дизайнеров. Большая часть общедоступной одежды и обуви в Городе была пошита именно на территории Чёрной Звезды. На их старинные текстильные фабрики возили экскурсии из школ — время не затронуло сами здания, только оборудование внутри. Старинные орнаменты тщательно реставрировались, музей текстильных фабрик был богатейшим из клановых музеев — никто не заботился о сохранении своей истории так, как Чёрная Звезда, но Ира восхищалась бы ими сильнее, если бы не знала, что большая часть красивых историй в музее — выдумка, считая ту, согласно которой, во время открытия первой фабрики произошло солнечное затмение, и так клан получил своё название. Многие традиции, также, не «уходили в века», а появились в течении последних десятков лет. Тимур Ильдарович, глава клана, имел свои, загадочные представления о чести, которые Ира понимала весьма смутно, но он любил Город и желал ему добра, а также горячо поддерживал Ирину кандидатуру на выборах, что не могло не радовать. И всё-таки в своём стремлении сделать Чёрную Звезду ведущим брендом, он переходил границы — выкупал, перекупал и подкупал частные компании, использовал своё положение для заключения контрактов. Не то, чтобы это поведение было неприемлемым для союзника, но, в отличии от того же Лиходея, Тимур Ильдарович был лицом весьма и весьма публичным, и Ира не могла себе позволить закрывать глаза на его дела. Кланы не имели права быть монополистами, как и не имели права вести бизнес в ущерб компаниям жителей Города — это было так же правдиво и непреложно, как то, что гвозди забивают молотком, а суп помешивают ложкой. — Усачев, кстати, спрашивал разрешения снять выпуск про Чёрную Звезду, — подал голос Коля, — Я, понятное дело, ответил, что не могу это санкционировать… Тогда он сказал, что если не получит добро на то, чтобы полить говном Тимура Ильдаровича, то следующий выпуск снимет про меня, — он неловко поправил воротник рубашки, что свидетельствовало о крайней степени раздражения, — Сказал, что пишет сценарий едва ли не со дня нашего знакомства… Ира весело фыркнула. Выкинуть что-то подобное было очень в духе горе-оппозиционера Усачева, вынужденного работать на власть, которому только и оставалось, что кусаться по мелочи, да пользоваться данным ему одному правом хуесосить власть по телевизору. Карманная оппозиция, которую сложно было считать карманной. Никто не писал ему сценарии — он имел больше свободы, чем большая часть телевизионных программ, включая шоу Коли Соболева, — он сам подбирал людей и оборудование, сам заключал договоры, вёл планеры и назначал съёмочные дни. Единственное, что от него требовалось, было говорить или молчать на определённые темы в определённые моменты времени. Будучи студентом-максималистом, Усачев воспринимал эти требования, как неподъёмные. Теперь, почти пять лет спустя, он брыкался больше по привычке, так как очень хорошо осознавал, что и зачем делает. — И как, по-твоему, будет хуже, если он расскажет про Звезду или про тебя? — Про меня, конечно, — серьёзно сказал Коля, — Я понимаю, что он это так сказал, чтобы позлить, но ты понимаешь, сколько у него материала? Даже если он преувеличил про «с дня нашего знакомства» — он же всю кухню изнутри видел. Особенно учитывая, кто его сожитель. Так что, если хоть что-то из его… Из его милой подборочки будет опубликовано, ко дну я даже пойду не один, а в компании. — Публиковать он это, конечно, не будет, — сказал Мефисто, — Он уже давно наш и не станет выкидывать ничего подобного… Но Евгену отмашку я всё равно дам. Пусть… Проконтролирует. Ира бросила взгляд на часы — оставалось чуть меньше десяти минут. — Хорошо… Коля, у тебя всё? — Остальное есть в отчётах, — Коля пожал плечами, — Разве что… У нас тут один актёр, прошу прощения, за слово «актёр», решил заделаться режиссёром и снять фильм про убийц. Я, понятное дело, кинул его заявку к цензорам и забыл, а сегодня утром узнал, что её одобрили, — он перевёл взгляд на Мефисто, — Могу поинтересоваться, какого хрена вообще происходит? С каких это пор мы одобряем такие проекты? Мефисто заулыбался и окончательно перестал выглядеть на свой возраст. — Ты почитай синопсис на досуге, — сказал он, — Просмотри первый драфт сценария… Мои парни из цензуры от смеха еле по клавиатуре попадали, пока разрешение печатали. — Ничего опасного? — спросила Ира. Официально, секретной службы вообще и убийц, в частности, не существовало, так что никто не мешал горожанам строить теории заговоров, пересказывать на форумах городские легенды о суперагентах на страже закона и по сотне раз обмусоливать немногие доступные им факты. Секретная служба не убирала людей, которые подбирались близко в своих рассуждениях, не удаляла их сообщения, не запугивала — просто отслеживала и, время от времени, спутывала им карты, направляла по ложному следу. Оксимирон без боя получил право на печать книги «Легенды Города: Убийцы», сборника историй, основанных на мифах и догадках. Книга была неплохой, особенно учитывая то, что о секретной службе там не было ни слова, а рассказы о самих убийцах были достаточно далеки от истины, чтобы не внушать беспокойства. — Ты ведь точно не развязываешь руки ещё одному Усачеву? — Этому парню до Усачева, как до луны пешком, — сказал Мефисто. — Я скину тебе файлы, если хочешь, но можешь мне поверить — ни намёка на компромат или реальные факты там нет, это я тебе гарантирую. — Хорошо. Тогда пару слов про нашу любимую оппозицию и пойдём ужинать. Если Мефисто и удивило легкомысленное желание Иры описать сложную политическую ситуацию Города в двух словах, то он не подал вида. Его было легко слушать — он хорошо структурировал речь, знал, что можно опустить, а на чём нужно сделать акцент, но облегчения его слова не приносили. Ближайший год обещал быть тяжёлым — легче самого первого, но куда тяжелее предыдущих. Ира чувствовала, как изнутри поднимается глухое, едкое раздражение, не на себя, не на Мефисто и даже не на Аптаун, а просто на жизнь, в которой абсолютно всё происходит невовремя и неправильно. Захотелось вскочить с кресла и бросить что-нибудь об стену, но опыт многочасовых заседаний совета помог удержаться на одном месте. Мефисто заметил бы её состояние, подними он на неё глаза хоть раз, но Мефисто смотрел только на свои руки. А потом Илья положил руку ей на плечо, и на краткое мгновение Ире захотелось её скинуть, но пальцы сжались крепче в красноречивом «я те, блять, побрыкаюсь», и её отпустило. Не сразу, не полностью, но стало ощутимо легче — обида на весь мир отступила перед Ильёй, как делала это всегда. — Три минуты осталось, — сказал Илья, когда Мефисто закончил. — Пойдём смотреть твой шедевр? — Да, — сказала Ира. — Да, пора. Пойдёмте вниз, мальчики, вы заслужили ужин. Отказавшись от помощи, Ира сама вытащила лазанью из духовки и дело тут было даже не в том, чтобы кому-то что-то доказать — ей хотелось немного побыть одной, чтобы восстановить пошатнувшуюся было уверенность в себе. Слова Мефисто о предстоящей тяжёлой работе по защите Города от себя самого внесли в душу раздрай. Ира не боялась работы и не боялась покушений, но и то, и то шло в разрез с её собственными планами. Принятые решения больше не казались единственно верными. Лазанья, к слову, оказалась замечательная — не хуже тётушкиной, и, определённо, лучше Ириных ожиданий. Илья признал своё поражение, правда, особой печали по этому поводу на его лице не отразилось. Мефисто ел жадно, на границе приличий, судя по всему, это была его первая еда за сегодня. Вопреки мнению некоторых из его подчинённых, он не питался душами грешников — будь это так, он почаще бывал бы сыт. Его не беспокоили ни собственная худоба, ни щетина, ни синяки под глазами, он мог неделю прожить на одном кофеине и рабочей лихорадке. Ира пыталась принимать меры, кричала и убеждала, топала ногами и ласково заглядывала в глаза, чтобы донести до Мефисто мысль о том, что так с собой обращаться нельзя, но всё тщетно. Хорошо всё-таки что Мефисто непубличное лицо — вряд ли бы Город чувствовал себя спокойно под защитой вечно голодного, небритого, заёбанного жизнью мужика, которому на вид не дашь и двадцати. Не таким всякие теоретики представляли себе человека, который управляет убийцами, совсем не таким, но тот холёный, уверенный в себе ловелас, чей образ они себе рисовали, не продержался бы на посту начальника секретной службы и дня. А Мефисто занимал эту должность, без малого, девять лет, и продолжал считать себя новичком, для которого всё ещё впереди. — Есть ещё кое-что, о чём нам нужно поговорить, — сказала Ира и отложила вилку. — Сейчас? — уточнил Мефисто. Он уже разделался со своей порцией и теперь присматривался к большому красному яблоку в миске с фруктами. — Сейчас, — подтвердила Ира. Обсуждать серьёзные вещи за столом было против любых правил этикета, которым её когда-либо учили, но к чёрту правила — лазанья пахла так, что во рту собиралась слюна, а Ире кусок в горло не лез. Илья внимательно посмотрел на неё. «Ты уверена?» «Да», — так же, одними глазами ответила Ира, а затем помотала головой, «Нет», — запустила пальцы в волосы, «Не знаю». — Всё хорошо? — спросил Лиходей. — Да, — ответила Ира и замолчала. Опыт, приобретённый на многочисленных заседаниях совета и публичных выступлениях, напоминал: нужно сделать какую-то подводку, начать издалека. Напомнить о своих заслугах перед Городом, вскользь упомянуть всё, чем ей пришлось пожертвовать ради общего дела, немного походить вокруг да около, чтобы в нужный момент слушатели были с ней на одной волне. Это была отличная стратегия, рабочая, проверенная временем, но оскорблять людей, которых она считала если не друзьями, то, во всяком случае, соратниками подобным дешёвым сценическим трюком? А какие ещё у неё были варианты? Нельзя же просто так, в лоб, без предупреждения, без запасного плана, без стратегии — нельзя, и всё тут. Или… — Я беременна, — и не дожидаясь реакции на свои слова, продолжила, — Срок — пять недель. А всех, кто считает, что первой леди не до детей, я в рот ебала, сечёте? — Сечём, — Лиходей, разумеется, отреагировал первым, — Мои поздравления… Вам обоим, — он улыбнулся Ире и кивнул Илье. — Присоединяюсь, — подал голос Коля, — Но было бы, конечно, лучше, если бы ты сообщила, ну, пораньше. Думаю, небольшая кампания по продвижению традиционных ценностей, за месяц-другой, до официального заявления… Что думаешь, Мефисто? — Да, ты прав, — медленно ответил Мефисто. — У меня есть наработки для такого случая… Я тебе пришлю. Ира осторожно выдохнула. Она была готова к мягким упрёкам и прямым обвинениям в эгоизме, была готова закрываться щитом упрямства от беспардонной убедительности Лиходея, была готова отстаивать своего ребёнка, кричать, угрожать и спорить, но, судя по всему, её неожиданное заявление было воспринято как форс-мажор, что-то вроде ливня или урагана, который нельзя остановить, можно только принять и постараться показать в выгодном свете. Так было всегда — секретная служба и должна была быть на подхвате, не оспаривая решения, но устраняя риски, просто, Ира, зарывшись в собственные переживания с головой, совсем об этом забыла. — Мне нужно будет увеличить штат, — сказал Илья. — У нас есть ещё месяц… Возможно даже два. Я пришлю тебе кандидатов и пару-тройку моих людей. Распределяй, как посчитаешь нужным, — Мефисто отлично знал, что лучше Ильи безопасность Иры не обеспечит никто. — О, какая честь. Никогда ещё не командовал агентом секретной службы, — он бросил взгляд на Иру, — Обычно, это они командуют мной. — Главное, не переусердствуй, а то, сам понимаешь… Паша, ты продолжай слушать Аптаун. — Разумеется… Правда, я не думаю, что нам стоит ожидать угрозы с этой стороны. Одно дело — покушение на мэра-тирана, а другое — на беременную женщину. — Первую леди — тирана, — поправил Коля, — Мэра у нас нет, и если мы все будем хорошо делать свою работу, то не будет ещё какое-то время, — он с особой любовью относился к титулу первой леди, так как сам его придумал. Предыдущий мэр из партии либералов дискредитировал само слово «мэр» своим недолгим, но разрушительным правлением. Ирина кампания имела успех во многом потому что мэром Ира быть не собиралась. Это был её отличительный штрих, который, вкупе с хорошо поставленными речами, принёс ей семьдесят процентов избирателей. — Кстати, я правильно понимаю, что мы держим это в тайне до официального заявления? — Правильно понимаешь, — сказал Мефисто, — Официальное заявление в прессе нам тоже предстоит обсудить. Я думал о небольшой, контролируемой утечке информации… Но об этом, наверное, не сегодня. Ириша, Илья, кому-то за пределами этой комнаты известно об Ирином положении? — Эльдару Джарахову, — сказала Ира. Хотелось ещё добавить «он будет крёстным, и он наш лучший друг», но это прозвучало бы как оправдание. — Только ему. Мы даже маме Ильи ещё ничего не говорили. — Маме можете сказать, — милостиво разрешил Мефисто. — Но, в целом, пока храним молчание. Кстати, чья у ребёнка будет фамилия? — Моя, — хором сказали Ира и Илья, а затем, так же синхронно повернулись друг к другу, — Эй! — Идиллия, — сухо заметил Лиходей. — За семейное счастье? — Коля приподнял бокал. — За семейное счастье, — согласился Мефисто, — Пусть хоть у кого-то здесь оно будет. Ира с Ильёй обменялись взглядами, в которых настоящей злобы не было ни на грош, и тоже подняли стаканы. Один — с сидром, второй — с соком.
Примечания:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.