Тасуй. Мятный джулеп.
Утро приходит в город, заставляя людей просыпаться и, как зомби, — ползком и через силу — двигаться в сторону места, где они зарабатывают на жизнь и ненавидят каждую минуту каждого дня, проведенную вдали от семьи и дома, разлагаясь от стресса. Утро, однако, всех по-разному встречает. Двадцатидевятилетнего Мин Юнги оно встретило ноющей болью в пояснице и клокочущим чувством внизу живота. Но он просто свалил все на то, что толком не ел со вчерашнего вечера и просидел всю ночь за рабочим столом, просматривая статьи про снайпера и собранные материалы по делу, надеясь, что хоть что-нибудь натолкнет его на новую мысль или укажет на зацепку. А завтра он возьмет небольшой отпуск за свой счет, ну скажем, недели на полторы, накупит побольше еды, лекарств и будет страдать дома из-за долбанной физиологии. Потому что, как уже успел заметить Каспер, да и не только он, у омеги скоро течка — самое ненавистное время для Юнги. А сегодня он, несмотря на поднимающуюся температуру, выпьет пару таблеток, чтобы пространство перестало расплываться перед глазами, и отправится в участок, облачившись в сто, если не тысячу, свитеров. Юнги всегда холодно, и татуировка птицы, объятой извилистыми языками пламени, не согревает. Все работники были в курсе, что шеф полиции этого города — омега, грубый с длинным и очень острым языком, требовательный и строгий. Однако все знали и то, что подобное поведение напускное, что Мин Юнги, несмотря ни на что, пушистый. И хоть он дымит каждый день, как паровоз, забывая после закрывать окна в полицейском участке, все равно постоянно пахнет мятой. Такой же холодной, пробирающей до костей, как и влажный порыв ветра в ноябре. Юнги привык не высыпаться и привык добираться до работы на автопилоте, все равно нужно лишь дорогу перейти — и уже будешь на месте. Мужчина пробил пропуск — и турникет загорелся зеленым, пропуская в участок, где всегда было тепло, даже теплее, чем в его квартире. Юнги начал слегка дрожать из-за перепада температур. — Шеф! — его окликнула стройная девушка, подбежавшая с толстыми папками в руках. Со своим габаритным грузом она казалась еще более хрупкой, как изящная фарфоровая кукла. Тоненькие ручки и ножки, серые глаза, прямые светло-русые волосы, заплетенные в конский хвост. Она была красивой, имела хорошую фигуру, но будто бы специально прятала все это за скучными очками, бесформенным пиджаком и строгой черной юбкой. Хотя Юнги в какой-то степени ее понимал. Он остановился и коротко кивнул в знак приветствия. Алиса, так звали девушку, работала в приемной, на звонки отвечала и по мелочи, тоже омега. Это основная причина, почему Юнги любил иногда поболтать с ней, заперевшись в ее каморке. А еще она была до неприличия доброй. Алису по праву все в участке называли мамочкой. Девушка заботилась о сотрудниках, как о родных, поила чаем с медом и советовала лекарства, если кто-то болел, приносила вкусняшки и кофе, если кто-то слишком вымотан от нескольких бессонных ночей, проведенных за работой, раздавала советы, любила посплетничать с бетами и другими омегами, кормила рыбок в аквариуме, заботилась о служебных собаках и водила их на прогулку даже в самые холодные дни, не ленясь и не боясь простудиться. Она была очень активная, всюду успевала и все в участке узнавала первая. Хоть она маленькая и с виду хрупкая, в ней был внутренний стержень. Алиса очень сильная. Девушка вполне способна справится со взрослым альфой и дать ему достойный отпор; ее очень уважали парни в участке, бегали да хвостом виляли, выполняя любую просьбу. А Юнги часто посмеивался в стороне, мысленно аплодируя Алисе и ее непревзойденному умению манипулировать другими людьми с помощью взмаха ресниц. Сам он так не умел, но это, может, потому, что он вовсе не милый и не кукольный. Юнги стянул с себя куртку и шапку — отросшая челка тут же закрыла его лоб. Алиса стояла в замешательстве. Широко распахнув и без того большие глаза, она уставилась на капитана, а затем, не удержавшись, рассмеялась, прикрывая губы ладошкой. Вечно хмурый Юнги стал еще серьезней, хотя понимал всю комичность ситуации. А всему виной был глупый спор, который он позорно проиграл и теперь вынужден был понести наказание. Еще вчера его волосы были для всех привычного черного цвета, а сегодня в выбеленных прядях играл холодный мятный… — Что-то не так? Девушка перестала смеяться из уважения к старшему. С интересом осмотрев своего начальника, она с улыбкой поинтересовалась: — Как тебя угораздило? — Проиграл спор, — уныло ответил он. — Я хотел купить Касперу кофе, но он решил, что так просто не отделаюсь, — Юнги недовольно фыркнул, запихнув шапку в рукав куртки. — Издевается над старым полицейским, как пожелает. Алиса усмехнулась и кивнула, вовсе не удивившись истинной причине покраски волос. — Всегда поражаюсь твоей фанатичной верности собственным словам. В хорошем смысле. И не такой уж и старый, — отрезала она, — такому красавчику любой альфа должен в ноги падать! Юнги зарделся, неловко дернул плечом, поворачиваясь к вешалке и размещая на ней свою одежду. Алиса всегда его подкупала тем, что говорила, не подумав, зато от всей души и правду. Хотя иногда ее язык мог сыграть злую шутку, однако, кто бы что ни говорил, действительно важные секреты она держала под замком. Это ценное качество. — Спасибо, наверное… Только вот никакого альфы Юнги не надо. Уже три года как не надо, а воспоминания свежие, а татуировка не согревает — холодными иглами в спину впивается и сжигает, по-другому сжигает… болью. — Ну ни хрена себе! — раздался громкий возглас. — Я ведь в шутку тебе перекраситься сказал. Юнги обернулся и увидел в дверях ошарашенного Каспера. Тот уставился прямо на своего босса, с неприкрытым восхищением рассматривая его, а заметив ответный взгляд, покраснел и отвернулся. Иногда Каспер сам себя понять не мог, но до сих пор проклинал тот день, когда познакомился с омегой по имени Мин Юнги. Этот хилый паренек с самого начала бесил его. Кас даже толком причины этим чувствам не знал. Юнги маячит на горизонте весь такой хрупкий, смотрит лисьими глазами, в душу заглядывает, не боится никого и ничего — бесит. Юнги нет нигде — бесит в два раза сильнее. Каспер каждый день боролся с непреодолимым желанием выяснить, что же это такое. Хотел даже у самого Мина спросить, вдруг тот ответит. Еще в академии Юнги был заучкой, на любой-любой вопрос отвечал и помогал многим с домашкой, даже если и ворчал поначалу. К себе людей притягивал, хоть был далеко не сахарный, а вот с Каспером Вудом никак сойтись не мог, всегда на его место указывал, тыкал носом в ошибки и ни во что не ставил, несмотря на то, что тот был альфой. — Да хрен тебя разберет… шутка или нет, но я держу слово. Вот, любуйся, — Юнги наклонил голову и повертелся в разные стороны. — Если я облысею, то ты будешь виноват. Каспер безобидный. Юнги это понимал, но его тупые шуточки и издевки вечно доканывали пока они оба обучались в академии. Друзьями их нельзя было назвать, хотя большую часть времени парни проводили если не друг с другом, то в одной компании. И вот это длится уже на протяжении долгих лет. Он Касперу доверяет, как себе, и тот точно тем же отплачивает, только вот шуточки Вуда никуда не делись, а его долгие и тяжелые взгляды Юнги будто бы и не замечает. Или просто не до конца понимает, что же они значат на самом деле. — Эм-м… ну… тебе идет, — сконфуженно проговорил Каспер, почесав затылок. — Да-а. — скептически протянул Юнги, криво ухмыляясь, — Мята — это мое. На самом деле Юнги и Каспера еще кое-кто связывает. Но это не принято упоминать вслух: слишком больно, и потом остается противный осадок. Дело в том, что Каспер Вуд поступил в академию вместе со своим лучшим другом. Его звали Ральф Уокер. История долгая, она насыщена на всякие события, связанные с жизнью в академии, молодостью, весельем и любовью. Любовь между Юнги и Ральфом вспыхнула сразу же, но омега до последнего отрицал это, говорил, что она ему вовсе не нужна. Каспер, хоть и понимал, что это неправда, и чувствовал себя третьим лишним, все равно был очень рад за них обоих. Чувства правда были сильные. Это та самая первая любовь, которой любые волны по колено. Юнги и Ральф практически никогда не расставались. Мин такого никогда не чувствовал и на самом деле не мог все никак поверить, что ему наконец-то даровали такое огромное человеческое счастье. После учебы они съехались, жили в квартире недалеко от участка, в котором работали. Утро Юнги встречал с улыбкой в теплых объятиях родного человека, а ночью в них же сгорал. Ральф сделал ему предложение спустя пять лет отношений, все тянул, чего-то опасался, будто бы мешало предчувствие, которое оказалось вещим. Три года назад во время дела по семье Ким небольшой отряд, возглавляемый Ральфом, попал в перестрелку в ходе выполнения задания. Многие пострадали, в том числе и Юнги. Когда прислали подкрепление и раненым можно было выдохнуть, позволив медперсоналу сделать свое дело, Мин почувствовал неладное. А после ему сообщили, что офицер Ральф Уокер тяжело ранен. На следующий день Ральф умер в больнице прямо на руках своего жениха и лучшего друга. Юнги еще долго не мог вернуться в их общую квартиру. Общая потеря сплотила их с Каспером. Хоть они и продолжают цапаться, все равно друг за друга горой стоять будут. Кас Ральфу обещал, что за Юнги присмотрит, а уж это обещание он выполнит.*2*
Если долго сидеть в одной позе, то конечности будут затекать и неприятно ныть. Это все знают, поэтому раз в несколько часов устраивают себе перекур. Юнги же это не волновало. Он мог целый день просидеть в своем кресле, спрятавшись за монитором и кучей бумаг, изредка переругиваясь с Каспером, который прихватывал ему кофе с пончиками тоже, заботился… и в последнее время делал это все чаще и с явным удовольствием. Если есть работа, то Юнги в ней пропадает, и вытащить его может только Алиса, которая умоляет пойти отдохнуть. При интересных расследованиях мужчина ночует прямо у себя в кабинете на диване. В участке всегда по ночам горит тусклый свет и кто-то из сотрудников работает допоздна. Они заглядывают к шефу за советом или помощью, Юнги никогда не отказывает, а когда устает особенно сильно, то засыпает где-то под утро, но всегда просыпается вовремя и обнаруживает на своих плечах шерстяной плед от кого-то из коллег и кофе от Каспера. Юнги тогда по-настоящему чувствует себя дома. Однако все равно чего-то не хватало. Кого-то. И до боли сжималось сердце, когда он смотрел сквозь стеклянные двери своего кабинета на пустующий уже три года рабочий стол в углу. Альфы Юнги не нужны не потому, что он весь такой суровый и неприступный. Альфы ему не нужны, потому что воспоминания все еще свежие, потому что слишком больно и боязно. Его имя навек на сердце выжжено, Юнги его запах, запах огня, в себе хранит; золотое кольцо спрятано где-то в квартире, а татуировку он набил, потому что смотреть на постепенно исчезающую метку было страшно. А думать, что она все еще есть, там, между лопатками, где когда-то у Юнги росли белые крылья, а теперь остались лишь сожженные перья, немного легче. Та пуля три года назад на задании унесла жизнь Ральфа, а вместе с ней и жизнь Юнги, его смысл. И пусть он до сих пор ходит по земле, погибла другая половина целого… этого достаточно, чтобы больше не летать. Никогда. Юнги уверен, что Ральф бы посмеялся сегодняшним утром вместе с Алисой, потрепал по мятным волосам и сказал, что хоть в серо-буро-малиновый, что «все равно любить буду», уткнулся бы в шею и долго внюхивался в запах мяты, а Юнги упивался бы запахом костра. Иногда мужчина с огнем играет, в прямом смысле и переносном. Как-то даже под пули несколько раз бросался, шрамы уродливые на своем теле оставляя, но многих этим спасал, вытягивал из передряг. А себя ни спасти не может, ни вытянуть. И все чаще с зажигалкой играется, огонек наружу выпускает и тут же тушит. Только вот огонь не игрушка — однажды может пожар разгореться. — Юнги… кэп… Мин Юнги! Капитан подскочил в своем кожаном кресле, отрывая руку от подбородка и спуская ноги со стола на пол. Юнги растерялся. Напротив него с противоположной стороны стола сидел, положив голову на руки, его напарник. Каспер смотрел прямо в глаза, внимательно, как обычно смотрит на подозреваемых во время допроса. И Юнги внезапно почувствовал себя в такой же тесной комнатке на допросе, хотя его кабинет был огромным… ну, или это он сам был слишком маленьким. — Чего орешь? Каспер выпрямился и откинулся на спинку своего стула. Взгляд сменился на обеспокоенный. — С тобой все хорошо? Юнги промолчал. Он даже не помнил, как его напарник оказался здесь, о чем они говорили и говорили ли вообще. — Я в норме. Просто задумался о нашем стрелке, а еще о той чертовой карте. Еще у Юнги была температура и кружилась голова, но работал он последний день перед отпуском и хотел подольше побыть в участке. Вдруг эксперты что-то выяснят или самому в голову что-нибудь стукнет — и ясная мысль появится. И он все еще ждал результатов вскрытия и данных о пуле и оружии, да и пальчики с карты неплохо бы получить и… — Да забудь ты о нем хоть на секунду! — негодовал Каспер. Юнги вспыхнул. Как он смеет указывать? Мин слишком много работает, изводит себя, терпит упреки и недовольство начальства, мотается как прокаженный между своим расследованием и расследованиями других, помогая и подсказывая, следит за порядком в участке, о себе забывает не для того, чтобы кто-то говорил ему остановиться. Ему этот стрелок уже снится, дразнит и следы заметает, а Юнги все никак на него выйти не может, только трупы и карты собирает. Его будто специально по кругу гоняют, от одной точки города к другой, от одной смерти к другой. — Слушай сюда! Когда меня перестанут будить звонками с участка посреди ночи, отчитывая за медлительность в расследовании, когда перестанут гибнуть люди от пули чуть выше уха, когда перестану собирать коллекцию из этих чертовых карт, поймаю стрелка и увижу его либо за решеткой, либо изрешеченным пулями, тогда и только тогда я перестану о нем думать. Получу денежное вознаграждение, спасу еще много жизней, возьму, наконец, нормальный отпуск и свалю от этого долбанного холода к морю на солнышко. Так ты по делу или можешь проваливать из моего кабинета на хрен и идти работать? Юнги замолчал, уставившись на Каспера. Тот скрестил руки на груди и посмотрел на босса снизу вверх, насупившись. Оказалось, во время своей речи капитан вскочил с кресла и теперь нависал над напарником, опираясь на стол. Тишина начала давить на уши, и мужчина посмотрел на своих коллег. Те с явным интересом наблюдали за происходящим за полупрозрачными стенами в кабинете шефа, хоть ничего и не слышали. Заметив взгляд Мин Юнги, все резко отвернулись, уткнувшись в монитор и бумаги, продолжили работать или делать вид. Возобновилось монотонное клацанье по клавиатуре и разговоры. Юнги шумно выдохнул, устало потер переносицу и упал обратно в кресло, оно, в свою очередь, радушно приняло хозяина, вжимая в мягкую кожаную обивку. — Прости, — в один голос сказали они. — Я просто… просто устал и… и… Касперу ничего объяснять не нужно было. Именно поэтому Юнги никогда не жалел, что выбрал себе в напарники этого несносного парня, который на две головы выше… да и вообще хамло. И иногда бесит сильно. Но он преданный и настоящий профессионал, когда детство в жопе играть перестает. — Я беспокоюсь о тебе, гребаный Мин Юнги, — спокойно протянул он. — Ты даже о себе позаботиться нормально не можешь, пьешь мой кофе, жрешь чужие пончики, — тут Юнги нахмурился, а Каспер с грустной ухмылкой продолжал: — За работой забываешь все на свете, удивлен, что ты вообще ходишь в туалет. Ты в последнее время сам не свой. Юнги понимал, что напарник прав, но ничего поделать не мог. За несколько лет это его первое крупное дело, да еще и с заковыркой. В полицейском просыпался азарт, интрига манила его, а опасность подстегивала. Юнги наркоман, но доза его далеко не белый порошок или пачка таблеток, шприц в вену и что-то там еще. Его наркотик — опасность. Крупный знак висит на этом деле — «Не подходи — убьет» — и он не только подойти готов, а вбежать в запретную зону. Обычно он невыспавшийся, помятый и медленный, иногда слишком долго молчит, не хочет разговаривать и шевелиться, но на работе, а особенно на месте преступления Мин Юнги не Мин Юнги. В глазах огонь горит, и это значит лишь одно — «Не подходи — убьет». И коллеги это знают, не подходят. — Как я и сказал, — начал Юнги, — пока стрелок не будет у меня в руках, я не успокоюсь. Слишком многие погибли. Пусть и не лучшие члены общества, но все же люди, — он подался вперед, и Каспер вдруг увидел в хитрых глазах тот самый огонек, вокруг которого чертята плясали. — Вот последний, к примеру. Тот мужик у склада был наркоторговцем, как оказалось, довольно крупным. А знаешь, что он делал при свете дня? Каспер изогнул бровь, мол: «Давай, удиви меня». — Открывал детские художественные школы! Я не удивлюсь, если он дурь хранил в баночках от красок и прямо так продавал, — Кас прыснул в кулак со слов босса, но Юнги было не до смеха: — Серьезно. Если наш стрелок не потомок Робина Гуда, типа… убивает богатых, чтобы те не толкали порошок бедным, или как там, то я не знаю. Каспер смотрел на задумавшегося капитана и почему-то внезапно решил, что у него красивый профиль. А эти мятные волосы… он чувствовал себя немного виновато, когда смотрел на них, но Юнги, черт возьми, очень идет. — Еще и эти карты… У меня уже скоро будет целая колода из шестерок, семерок, восьмерок и девяток. Двадцать восемь карт уже есть, двадцать восемь убийств, а я ничего не могу поделать. — Там еще была десятка, — поправил Каспер. Юнги кивнул. — Да, одна-единственная. Этот был доктором… хирургом, кажется. Вот еще странность. Ни одного короля, дамы или валета… Каспер почесал подбородок. — То есть, у каждой жертвы своя карта. Но это же… — Да, это похоже на почерк. И тут два варианта, — Юнги вновь повернулся к напарнику и сложил руки на столе. — Первый — нам попался снайпер с почерком, как у серийного убийцы, и он действительно становится Робином Гудом. И второй — его нанимает один и тот же человек, платит неплохие деньги и оставляет о себе весточку-карту, чтобы враги знали, кто это, чтобы боялись и носа не высовывали, — Юнги и сам не заметил, как перешел на шепот, добавляя к речи драматичности. — Похоже на правду. — Да я почти уверен, что это именно так, — капитан поднялся с кресла и принялся расхаживать по кабинету, Каспер крутился на стуле вокруг своей оси и слушал Юнги. — Но чтобы выйти к этой центральной точке, надо найти нашего Робина Гуда. А я пытаюсь сделать это уже несколько месяцев. — Мы, — вставил Кас, на что Юнги растерянно кивнул. — И можно сделать наоборот. Мин остановился как вкопанный и уставился на напарника. Нахмурился. — Подожди… что ты имеешь в виду? — Помнишь дело о семье Ким? Три года назад, его расследовал… — Каспер осекся, глянув на побледневшего шефа. — Прости. В общем, когда… — Когда Ким Намджун, да. — оборвал его Юнги. — Дело передали федералам, потому что погиб полицейский, было замешано слишком много народу, крупный груз наркотиков, готовый к продаже, и еще куча всего, с чем мы бы «не справились». Но в итоге все семейство невиновно… якобы невиновно. Дело замяли, а потом и вовсе закрыли. Ты об этом? О да! Оно было громким. «Мне не дали возможности отомстить» Каспер горько усмехнулся: воспоминания и его охватывают временами. А Юнги на работе — не Юнги. — Так вот, — продолжил Вуд, — тогда мы тоже находили карты. Разве не помнишь? — Повтори! — шальная мысль пришла в голову. — Карты. Во время расследования продолжали находить трупы. Конечно, это были не такие уважаемые люди, как спонсор художественных школ, но личности с довольно яркой биографией. В плохом смысле, — он немного помолчал, дав возможность шефу обработать полученную информацию у себя в голове. — Это было три года назад… — Тогда нашего стрелка и в помине не было! — он все понял, и цепочки соединились. Сказать, что Юнги ликовал — ничего не сказать. — Значит, все же карты не его рук дело, но снайпер все равно замешан… По-моему, нам надо порыться в старых архивах. Даже если придется вломиться к ФБР, я достану их. — Спокойно, тигр, — засмеялся Каспер, — у нас в архиве есть все копии. Никуда вламываться не нужно. — Черт! Кас, да ты гений! Теперь-то я точно до их семейства доберусь, обещаю. Наконец мне выпал шанс поднять то дело со дна. Кажется, мы с тобой влезли во что-то очень-очень нехорошее. — Ты будто рад этому. — О, еще как, — Юнги пошел к двери, ведущей прочь из кабинета. — Поднимай свою задницу с моего второго любимого кресла! Мы идем в кафе, я угощаю. Удивленное выражение лица Каспера сменилось громким смехом, который смог проникнуть даже в пространство вне кабинета и вновь собрать на Юнги множество заинтересованных взглядов. — Пошевеливайся…*3*
Запах свежей выпечки в этом кафе всегда согревал даже самую замерзшую душу, обволакивал в теплых и душистых объятиях, затуманивал все проблемы ненадолго, даруя сытость, а значит, и ясный взгляд после жизненно необходимого перекуса. Юнги, сделав заказ, улыбнулся миловидному официанту с яркими, как огненное пламя, рыжими волосами и отдал ему меню, возвращая свое внимание напарнику. Внимание Каспера же постоянно лишь один омега притягивал, и хоть Юнги выпил таблетки, от него все равно сильно пахло морозной мятой. Запах этот дразнил и будоражил рецепторы альфы, внутреннего волка заставлял принюхиваться, о стены своей клетки тереться, выть. Вой до горла поднимался, там и оставался только лишь благодаря его силе воли. Каспер свои инстинкты альфы поглубже заталкивал и волку по морде давал за скулеж его жалкий. Мин Юнги не его половина, Мин Юнги сам себе принадлежит, гордый, сильный и смелый омега, который ни одному альфе ни в чем не уступит, а уж тем более Касперу — старому товарищу и не более — в руки не дастся. У этого омеги волк необычный, в диких и нечеловеческих условиях воспитанный, упорством и несгибаемой волей вскормленный, только с рук хозяина ест, на других рычит. Перед Каспером сидит не омега, перед ним — альфа в хрупкой оболочке. — Так… что у нас уже есть? — спрашивает Юнги, вырывая его из раздумий. Каспер театрально вздохнул, закатив глаза и откинувшись на спинку стула. Юнги терпеливо промолчал, положив локти на стол и скрепив в замок пальцы, но глянул на него так, словно слышал все мысли, одно выражение лица все еще оставалось беспристрастным. — Ты серьезно? — Вуд вновь посмотрел на него жалобно, по-щенячьи. — Я думал, мы просто пообедаем. — У меня нет времени, чтобы просто обедать, — отрезал Юнги, цокнув языком, — потому что с завтрашнего дня я буду вне зоны доступа, сам понимаешь почему. Прости… Мне приходится использовать каждую минуту свободного времени. — Быть омегой непросто, ага?.. Юнги, поджав губы, обреченно кивнул. Рыженький официант принес заказ и, лучезарно улыбнувшись и пожелав приятного аппетита, удалился. Каспер, улучив возможность, пока Юнги проводил официанта взглядом, посмотрел в его внимательные глаза. Мин всегда на всех с каким-то подозрением глядит, может — природное, а может — излишки профессии. Он опять тяжело вздохнул и дал капитану то, что тот хотел: информацию. — У нас есть двадцать восемь смертей и столько же карт, порванных или простреленных, не важно, — начал Каспер, а Юнги внимательно вслушался в его слова, сверяясь со своими записями. — Три года назад действовала та же схема. Труп — карта, труп — карта. Тогда думали, что это серийный убийца, но мы с Ральфом негласно связывали смерти с Ким Намджуном и его темными делишками. Однако весомых доказательств не было, и проклятую семейку за решетку упрятать не удалось, даже учитывая ту перестрелку. — А теперь, после затишья, карты вновь появляются, но убивает уже наемный снайпер… интересно… — Юнги проигнорировал упоминание того дня, когда погиб его жених, и сосредоточился на информации. — Думаешь, он давит крыс, что предали одного из Кимов? — спросил Каспер, попивая кофе. — Да. Но как-то слишком много у него врагов… — капитан нахмурился. — Что-то не дает мне покоя. Будто чего-то не хватает. Это как игра. Будто там не один человек замешан, а два крупных игрока, и собирают они вокруг себя карты поменьше. Каспер задумался над словами шефа, сведя брови к переносице. Слишком запутанное это дело. Иногда кажется, что подкинь кто им еще одну малюсенькую подсказку — и все встанет на свои места, окажется таким простым, что смеяться захочется над тем, как они, дурни, этим делом головы себе ломали. — Все должно быть на поверхности… То, что стрелок связан с семьей Ким, вне сомнений. Он лишь новое лицо, приобщенное к этому делу. Но не с него надо начинать, лучше копать с другой стороны. — Мне не хватает информации, — пробормотал сам себе Юнги. — Это несправедливо. — Мафия, — драматично прошептал Вуд, разводя руки в сторону. — Играл когда-нибудь? — В приюте еще… странная игра, — он не понимал, к чему клонит напарник. — А что если и здесь так же? Только Мафия не мирных жителей вырезать пытается, а друг друга? А? Как тебе идейка? — капитан в ответ на его слова выжидающе промолчал. — Ну, смотри. Допустим, виноват Ким Намджун… — Не «допустим», а виноват, — настойчиво перебил его Юнги, скрестив руки на груди. — Допустим! У нас нет доказательств, которые бы придурки сверху действительно сочли за доказательства. Пока что… — усмехнулся Каспер. — Так вот. Он и есть Мафия, одна из… Но есть еще кто-то, кто пытается к нему подобраться, конкурент в нелегальном бизнесе, например, опять же — допустим. Оттого и столько жертв. Шпионы, предатели, играющие за обе стороны, и так далее. Второсортные карты, которыми не грех разбрасываться или, скажем, отдавать на растерзание и избавляться от них, подкидывая заказы личному киллеру, который работу выполняет безупречно и язык за зубами держит. — Мыслишь верно. Но кто в этом городе может быть могущественнее Ким Намджуна и смелее него, отчаяннее? — спросил Юнги так, словно Каспер мог на этот вопрос дать однозначный ответ. — Кто может держать такую же планку? Потому как ни о ком подобном я не слышал, словно призрак, но он есть… — Не знаю, но это и может быть недостающим звеном. А карты на трупах — это своеобразные послания, которые один из них другому оставляет, изводит, на психику давит. На открытую борьбу они почему-то не переходят, пока играют. Или развлекается лишь один, а второй его ищет так же, как и мы… — Почему-то мне кажется, что Ким Намджун попал в очень неприятную ситуацию… — сказал Юнги после недолгого напряженного молчания. — Он просто нашел равного соперника. — Нет, — Мин отрицательно покачал головой. — Не «равного». Тот, кто ему войну объявить хочет намного сильнее, проворнее и хитрее. Только вот кто это… кто?.. Каспер пожал плечами и вернулся к еде. Юнги еще несколько минут задумчиво вглядывался в кофейную гущу на дне своей чашки, словно мог там увидеть правдивое предсказание будущего, а после и сам последовал примеру напарника. Есть хотелось сильно, еще целый день впереди, а после — долгая, даже бесконечная неделя пыток, во время которой — Юнги уверен в этом — он потеряет пару килограмм и много нервных клеток, которых у мужчины и так почти не осталось. К тому же они барахлят временами, позволяя капризному и вспыльчивому нутру вырываться наружу и крушить все, что под руки попадется, матеря всех, кто посмотрит косо или просто мимо пройдет. Юнги подумал о том, что непременно выяснит, что происходит, найдет стрелка, найдет убийц и во всем разберется. Он знает, с чего начать: с семьи Ким, с дела трехлетней давности. Надо к ним подобраться, изучив записи. И тогда он сможет отомстить, город от этого сгустка грязи очистить и после всего наконец-то отдохнуть.Пиковый Король предчувствует выполнение обещания.