Беглец или Ловушка для разума

И человек как человек, Когда цепляется за плоть. Мой странный мальчик, мой дикий Маугли, Не бойся никого, держись меня. Ведь мы с тобой одной крови - Ты и я! Счастье не пряник, счастье не кнут, Счастье смеется над нами и пьет за любовь. Полетаем, прилунимся, прилунимся и во сне Погуляем, погуляем, погуляем по Луне. Заберемся в лунный кратер, и в кромешной темноте Покажу тебе секрет, у тебя такого нет, У тебя совсем другое, чтобы было, с чем играть. Полетаем, полетаем, а потом вернемся спать.

- Паша, ты вообще в своем уме? – беззвучная пустота резко наполнилась оглушительным криком или его иллюзией. – Предупреждать же надо! Где-то вдалеке послышалось беззлобное хихиканье. - Зато все сразу встало на свои места, - зачем-то встрял Кормильцев. - Вот кстати тебя тут вообще быть не должно. Паш, возвращай его назад. - А ведь я с самого начала был против, - продолжал Илья, не обращая внимания на реплики Вадима. – Но ты зачем-то настоял. И во что это вылилось? - Как это во что? Все счастливы, Агата вернулась, пишет двенадцатый альбом, Глеб доволен, все рады. Вот только Бутусова посвящать во все это не нужно было. Все же хорошо шло, зачем ты втянул этот лишний элемент в схему и нарушил ее стройность? - Вот за это, Самойлов, я никогда тебя и не любил, - цокнул несуществующим языком Кормильцев. – Все-то тебе хочется довести до идеала. И Агату ты захотел создать сферическую в вакууме. И Глеба в ней видел таким же – идеально обточенным. И меня отвел для этой роли. И все-то, тебе казалось, ты рассчитал: нашел идеально подходящего Глебу партнера по группе, подобрал для него идеальную оболочку, слепил из них идеальную группу, основанную на идеальных взаимоотношениях. Все-то учел и просчитал, все предусмотрел. Один лишь скромный элемент во все это не вписывается никак: Кормильцев зачем-то поперся к Бутусову и все ему рассказал! А тебе в твою идеальную башку идеального перфекциониста не приходила идеальная мысль о том, что мир неидеален? Люди неидеальны? И тем более они нелогичны, и нельзя ждать от них логичных поступков? Знаешь, почему я рассказал обо всем Славе? Ну же, попробуй догадаться, кэп Логичность и Перфекционизм? Вадим молчал, но Илья чувствовал, как в нем закипает негодование напополам с недоумением. - Может, потому что я хотел бы быть частью Нау, а не частью Агаты? Агата не моя история, как бы в унисон мы с Глебом не дышали. - Со Славой вы уже никак дышать не сможете, даже против ветра. Вас разнесло друг от друга значительно дальше, чем даже нас с Глебом, - в голосе Самойлова не слышалось ни грамма сомнения. - Да что ты говоришь, Самойлов! Ты-то откуда знаешь, куда нас с ним разнесло, и, тем более, что мы оба думаем по этому поводу! Кто тебя уполномочил решать за нас с ним? Ты за младшего-то своего решать не имеешь права, а влез и помимо его еще в две чужие жизни. И это я еще ни слова не сказал про Алесю или Юлю с Каплевым. Ты все за всех так шустро порешал, а сам свалил в закат. Но в жизни так не бывает. Жизнь не построить по лекалу. Чувства не лягут идеально на твое запрограммированное Прокрустово ложе. - Да-да, я заметил, как ошибся, когда Паша перебросил меня назад в мое тело без всякого предупреждения. Я заметил, чем вы с Глебом занимались в этот момент и как несчастны при этом были, - усмехнулся Вадим. - Дурак ты, Самойлов, - сказал как в лицо плюнул. – Подумал бы лучше, почему Глеб именно сейчас решился на это пойти. - Меня куда больше интересует, зачем на это пошел ты. С Глебом-то как раз все понятно. - А мои причины должны волновать только меня и Бутусова. Твое дело – это твой брат. И начни уже, наконец, разговаривать с ним сам, без посредников. Хватит отгораживаться от него, хватит прятаться от вашей с ним правды. Тебе уже Паша во всей красе ее продемонстрировал, а ты продолжаешь убегать. Ты бы сейчас лучше вернулся назад и поговорил обо всем с Глебом – за столько-то лет можно бы и начать выскребать все друг у друга из душ. А к нам с Бутусовым не лезь, мы сами разберемся. Надо будет – я и тело найду, чтобы поговорить с ним. В ловушке повисла удушающая тишина. Вадим попытался отвлечься от тяжелого разговора с Ильей и снова вернуться к изучению бран, от которого его столь неожиданным образом оторвал Паша, но в этот самый момент в сознании его зазвенело хриплое: - Вообще-то я не договорил. - О боже, Глеб! – простонал Вадим. – Теперь мне и здесь от тебя покоя не будет. - Благодари за это своего Пашу. - Что тебе нужно? - Я не закончил, и тебе придется меня выслушать. - Что из сказанного мной было неясным? Глеб, я не люблю тебя, я не хочу возвращаться на Землю, не хочу заниматься Агатой. У тебя есть Илья, вы пишете прекрасный второй альбом, собираете стадионы, ты прекрасно выглядишь, ты бросил пить, фанаты счастливы. Где я облажался? Где косякнул? Чего не учел? Чем опять не удовлетворил ваше готическое высочество? - То есть ты считаешь, что все сделал по высшему разряду? А то, что Илья косит в сторону Бутусова – это так, мелкая недоработка, все равно трахает-то он меня, так? То, что Агата по сути стала второй Матрицей, и от нас отвернулись все олдовые фаны – это тоже фигня, да? Главное, что Глеб счастлив, так ведь? И тебя поливают грязью чище прежнего за отказ от прошлых убеждений и прогиб под меня – фигня! Илюха не умеет на гитаре лабать – ерунда! И трахаюсь я почему-то с твоим телом, а не с телом Ильи – подумаешь, мелочь какая, так ведь, братик? - Как же я устал от твоего мозгоклюйства… Ну не нравится тебе все это – брось и возвращайся к прошлым успехам. Вертай Матрицу взад, бухай, отрасти пузо и будь, наконец, счастлив, братик. А я умываю руки. Я сделал все, чтобы осчастливить тебя, а ты опять недоволен. Ей-богу, не знаю, чего еще тебе от меня нужно. - И не поймешь уже, видно, никогда, - пробормотал Глеб с горечью в голосе. – Ладно, оставайся здесь, братик, больше я тебя не потревожу. Наслаждайся своими черными дырами и абсолютной свободой от надоедливого мелкого гнусного интригана, - и в ловушке вслед за привычным уже щелчком повисла мрачная тишина. Вадим вновь попытался сосредоточиться на бранах, но мысли расползались, эмоции стучали в холодном сознании, с каждым ударом разогревая его. Перед глазами мелькала крошечная, облаченная в не по росту сшитое пальто детская фигурка, печально бредущая рядом с маленьким Вадимом. - Вадик, а откуда на небе звезды? Кто их там зажигает? – писклявит фигурка сквозь плотный шерстяной шарф, обмотанный вокруг нижней половины лица. - Глебушка, это огромные такие штуки, гораздо больше нашего Солнца и тем более нашей Земли. Просто они находятся очень далеко от нас. - Я хочу слетать туда, Вадик. Ты возьмешь меня с собой? - Конечно, малыш, - бормочет Вадим, а под валенками уютно хрустит снег, и две маленькие фигурки растворяются в зимних сумерках. По возвращении домой Глеб первым делом попросил сына уничтожить ловушку прямо у него на глазах. Потом позвонил новому директору Агаты и объявил ему о решении закрыть проект. - Шо? Опять? – не выдержал и рассмеялся в трубку Никита. - Квартиру мою тоже продай, она мне ни к чему. Я уезжаю в Асбест, - бросил Глеб напоследок и отправился собирать вещи. Беловодья не случилось. Все было зря – и Устланд, и Сурков, и Алтай, и ловушка, и попытки возродить Агату с Ильей, и призрачное счастье, и трезвость. От себя не убежать. Вещей было совсем мало: только-только на средних размеров спортивную сумку. Глеб еще раз напоследок окинул взглядом квартиру, извлек из шкафа старые гриндера и принялся облачаться в них. Надо еще успеть забежать в парикмахерскую, отстричь к чертям отросшие кудри. Ни к чему они теперь. Глеб непроизвольно провел пятерней по волосам и тряхнул головой. В этот самый миг чье-то горячее дыхание опалило его шею, и он вздрогнул: Илюха? - Не отстригай их, не надо, - тяжелые ладони легли ему на плечи, губы коснулись шеи. Сердце забилось как безумное не в силах понять, кто из двоих сейчас за спиной. - Вернулся? – осторожно спросил Глеб, не оборачиваясь. - И человек как человек, когда цепляется за плоть, - шепотом пропел голос за спиной. Теплые руки обвились вокруг талии, гриндера улетели куда-то в сторону. Глеб откинул голову назад, ощущая, как мягкие губы смыкаются вокруг его губ. - Ты насовсем? - Не знаю, - выдыхает голос. - А Слава… - К черту Славу, - сильные руки разворачивают корпус Глеба, и лоб упирается в лоб. В следующую секунду Глеб отстраняется и с изумлением смотрит на пришедшего: перед ним собственной персоной сидит изрядно постаревший со времен Асбеста Паша Кузнецов. - П-паша? – заикаясь, бормочет Глеб, маша ладонями перед лицом, а тот лишь медленно качает головой. - Вадик? - К черту Вадика. - Илья?! - К черту Илью. Глеб изумленно захлопал глазами и подался назад. - Вроде не пил сегодня. Кто это? - А для тебя это важно? Глеб кивнул как-то уж слишком серьезно. - Вообще-то да. Хотелось бы внести ясность. - Угадай, - в глазах Кузнецова пляшут озорные искорки. - Зачем весь этот маскарад? – желание разобраться в том, кто его так прекрасно пытается надурить, испаряется в ту же секунду. - Для чистоты эксперимента. - Иди к черту со своим экспериментом, - Глеб оттолкнул Пашу и в ту же секунду обида, зародившаяся в его груди, подсказала ему вероятный ответ. - Попрощались уже вроде. "Паша" притянул его к себе, прижался щекой к его щеке, но Глеб снова попытался отбиться. - А если бы я был в теле Вадима, это что-то изменило бы? - Что ты хочешь сказать? – Глеб толкает его ладонями в грудь. – Мы уже попрощались! Какого хрена ты опять приперся?! - Пойдем со мной в ловушку? Изучать браны, прыгать в жерла черных дыр… - Я и слов-то таких не знаю, - мотает головой Глеб. – Что я там забыл? - Асбест. Ты же не просто так выкупил ту квартиру. Но Асбеста ты в ней не найдешь. - А в бранах твоих он есть! – взметнулся Глеб. - Только там он и есть, - как-то очень серьезно ответил «Паша». Глеб ткнулся лбом ему в плечо, коснулся губами оголенного участка шеи, дыхание его сбилось, и он поспешно потянулся к «Пашиной» ширинке, но тот мягко убрал его руку. - Любовниками мы были с тобой всю жизнь, - Глеб удивленно вскинул брови, но промолчал. – Давай попробуем уже, наконец, стать братьями. Это ведь гораздо сложнее. Глеб покорно отстранился и опустил голову. - Пойдем? – улыбнулся Вадим, тот нахмурился и кивнул. - А что будет с Агатой? - В последние десять лет она пережила над своим трупом слишком много надругательств. Оставим старушку в покое? Вряд ли кто-то из нас напишет хоть что-то, достойное ее славного имени. Глеб не стал спорить, только кивнул и последовал за братом к припаркованной у подъезда машине. - Может, хоть сейчас скажешь, где вы с Пашей прятались, подключаясь к ловушке? – Глеб сел на заднее сиденье автомобиля, чтобы быть подальше от брата, тот мягко улыбнулся и прикрыл глаза. Через полчаса машина остановилась у дома, показавшегося Глебу смутно знакомым. Когда-то он уже был здесь. - Устланд? – осенила его внезапная догадка. – Так он все это время знал? Толкал речи об Алтае, Тибете, о Беловодье и приходе, а в это время за стенкой прятались вы?! – Глеб сжал кулаки и сделал шаг в сторону Вадима, глаза его сверкали яростью. - Он всего лишь выполнял то, о чем его просили: ты не должен был ни о чем узнать. А Алтай… скажешь, поездка туда не помогла тебе? - Вадик, ничего же не изменилось в нашей жизни… все было зря… - Глеб понуро опустил голову и по давней привычке послушно проследовал за братом к квартире Устланда. Тот встретил их лучезарной улыбкой и проводил в помещение, где Глеб несколько месяцев назад курил цикорий и общался со своими демонами. - Последние новости слышали? – бесстрастно произнес Вениамин, отодвигая декоративную стеновую панель. – Сурков разбился на автомобиле. Говорят, не жилец. К аппарату жизнеобеспечения подключили, но уже родню вызвали. - Знаете что?! – возмущенно начал Глеб, грозно надвигаясь на Устланда. – Вадик все это время лежал здесь за стенкой, а вы отправили меня искать его на Алтай?! – кулаки Глеба бессильно сжались. - Вы были перевозбуждены, - одними уголками губ улыбнулся Вениамин. – Вам необходимо было успокоиться и понять, что искать Вадима бессмысленно… - Но я все равно его нашел! – голос младшего прозвучал почти торжествующе. - Да, когда поняли, что делаете это не из страха угодить за решетку, а из любви к брату, - и Устланд развернулся и скрылся в коридоре. Глеб повернул голову к Вадиму, но ни малейшей эмоции не отобразилось на его лице. Он лишь шагнул в темноту, открывшуюся за панелью – так, словно ничего особенного и не произошло. Глеб проследовал за ним. Панель снова задвинулась, раздался щелчок, и каморка осветилась мягким синим светом – очень похожим на тот, в котором несколько месяцев назад ловил приход Глеб. В углу на узкой койке лежал Вадим. Точнее его тело. «Паша» улыбнулся и подошел ко второму топчану – всего их было в помещении два. - Придется ютиться здесь вдвоем, - хмыкнул он. – Ну или ты можешь лечь туда – так, наверное, даже будет логичнее. Глеб подошел к Вадиму, осторожно подвинул его ближе к стене и опустился рядом на бок, прижимаясь всем телом к теплому брату. - Забери у меня пистолет, когда я подключусь, - раздался голос с топчана, и через секунду послышался щелчок нажатого курка. Глеб приподнялся на локте, взял из повисшей Пашиной руки пистолет, приставил его ко лбу и еще крепче прижался к телу брата. Щелчок – и Глеб провалился в пустоту без звуков и запахов. * * * Бутусов не успел переступить порог студии, как в кармане надсадно затрезвонил мобильный. - Вячеслав Геннадьевич? – прозвучал в трубке приятный женский голос. – С вами бы хотел встретиться Владислав Юрьевич Сурков, помощник президента Российской Федерации. Вам было бы удобно подъехать сегодня в приемную около 17.00? Бутусов опешил и почесал лоб. Кажется, пару недель назад в новостях он читал о том, что этот тип попал в аварию и валяется при смерти – и вот внезапно приглашает его на встречу… - Подъеду, без проблем, - и поспешно принялся набивать в планшете адрес для вычисления маршрута. В приемной его встретила милая молодая секретарша и проводила в кабинет, где за столом сидел облаченный в шейный воротник и с загипсованной рукой сам Владислав Юрьевич. Бутусов замер у двери, слушая, как цокает каблучками секретарша, возвращаясь на свое место. Откашлялся. - Чем могу…? – начал было он, а Сурков поднял голову и как-то чересчур тепло улыбнулся. - Как продвигается новый альбом? – поинтересовался тот, приглашая Бутусова подойти ближе и сесть. - Пишется. А откуда вы…? – насторожился Вячеслав. - А мне можно поучаствовать? – хитрый взгляд с прищуром. Бутусов напрягся, вспоминая, во что когда-то вылилось сотрудничество этого типа с Вадимом. - И альбом назовем «Острова»? – без малейшего сарказма уточнил Бутусов. - У меня и заготовки кое-какие имеются, - он протянул Вячеславу потрепанный блокнот. – До Вадима-то теперь не дотянуться. - Да, - пробормотал тот. – Теперь они оба с Глебом вечно где-то пропадают. Не позавидуешь их фанам… - и принялся листать блокнот. - Вы ведь тоже наслышаны о ловушке? – лицо Суркова приобретало все более хитрое выражение. Бутусов задумчиво кивнул и, прочтя первое же стихотворение, отложил блокнот в сторону. - Опять разыграл меня? Весело тебе, да? – нахмурился Слава. - Зато все счастливы, и не нужно больше занимать чужое тело. - А что сам Сурков? Его вообще спросили? - Пока он придет в себя после пережитого шока, пока адаптируется… у меня в свое время года два по земным меркам на это ушло. Не так просто сознанию научиться жить отдельно от тела, пережив фактическую смерть. - И что потом? - Потом? – «Сурков» поднялся, подошел к Бутусову, наклонился и зажал его лицо в ладонях. – Потом будет потом. Слава прикрыл глаза и вдохнул такой незнакомый запах чужого тела, показавшийся ему на миг таким родным. - Ну так что там с «Островами»? - Ладно «Острова», - пробормотал Бутусов, - что ждет Россию с таким-то помощником президента? И оба как по команде оглушительно расхохотались. * * * - Вадик, - застонал Глеб. – Куда ты опять? Мимо проносились мириады сверкающих метеоритов и темные силуэты планет, едва различимые человеческим глазом, но сознанию доступные во всем своем красочном великолепии. - Я устал. - Глеб, здесь нет тела, ты не можешь устать, - усмехнулся старший. - А разум что, не устает разве? – продолжать ныть Глеб. – Дай мне посидеть в покое. Я песню пытаюсь написать, а ты со своими квазарами и суперструнами…или как там они? – ворчание младшего звучало совсем беззлобно. - Последний рывок, Глебсон, а потом вместе посмотрим твою песню. Горизонт взорвался огненными всполохами. Голубовато-лиловый вихрь разрезал пространство надвое, и Вадим замер в благоговейном ужасе. - Смотри! Формирование аккреционного диска! Когда бы мы это увидели в реальной земной жизни! - Чего? – непонимающе заворчал Глеб. - Рванули туда! Посмотрим, что там внутри! - Вадик, я бы не стал рисковать… - Да брось, ерунда! И Глеб, покорно вздохнув, проследовал за обезумевшим от счастья старшим. Вихревой столп постепенно сужался, цвет его становился более насыщенным, словно повышалась плотность вещества, из которого он формировался. И вот совсем узкое основание воронки будто исчезало в небытии, обрывалось, ничем не заканчиваясь, словно что-то невидимое в темноте космоса поглощало его, разинув гигантскую незримую пасть. - Она там, - голос Вадима от волнения дрогнул. - Вадик, может, не надо, а? – сделал последнюю попытку увильнуть Глеб. – Давай я тут останусь и подожду тебя, а? Песню пока доведу до ума… Но Вадим уже перешагнул черту горизонта событий, и Глеб, тяжело вздохнув, закрыл бы глаза, если бы только они у него были, покорно последовал за братом. В первые несколько секунд не произошло ровным счетом ничего, а потом… наверное именно так ощущал бы себя тот, внутри кого взорвалась водородная бомба – будь такая ситуация в принципе возможна в реальности. «Ну вот и все, - успел подумать Глеб. – Все люди как люди, умирают себе спокойно, а сознания их продолжают существовать в ловушке, а у нас даже сознания разорваны в клочья…» - И все из-за тебя! – заорал Глеб, а взрыв продолжал тянуться во времени, словно бы не был чем-то сиюминутным. Сознание Глеба разорвало на миллиарды крошечных импульсов и разнесло в пространстве на миллиарды парсек. Глеб перестал существовать как нечто единое, как отдельно взятая личность, его взорванный разум слился с каждой мельчайшей частицей горячего вещества, устремляющегося в самое жерло черной дыры, и с мириадами других частиц, существующих за пределами аккреционного диска – с теми, которые были когда-то звездами, и теми, что только еще станут ими, теми, что составляли Землю, с частицами всех людей на ее поверхности… И с частицами точно таким же образом уничтоженного сознания Вадима. Они проникли друг в друга и на несколько долгих мгновений стали чем-то единым. А потом все исчезло. Глеб распахивает глаза и в первые секунды не понимает, где он. Где-то поблизости капает вода, слышен шорох полотенца, скользящего по теплой мокрой коже… Глеб трет кулачками глаза и трясет головой: прямо перед ним на резиновом коврике стоит Вадик и одевается после душа. Мокрые темные пряди облепили его шею, рядом на полу валяется влажное полотенце, брат почти одет. Глеб впивается голодным взглядом в стройный порозовевший после душа торс старшего и сглатывает сухой ком в горле. Ничего больше младший заметить не успевает – вот открыть бы глаза несколькими секундами ранее… Он облегченно выдыхает и возвращается в комнату: надо еще успеть выбрать пластинку для танцев. - Ну что, мелкий, ты готов? – шепчет Вадим, наклоняясь прямо к его уху. – Будем танцевать? Что ты там выбрал? Глеб пожал плечами и, не глядя на брата, протянул ему Shocking Blue ‘Venus’. - А, ну и прекрасно, - ухмыляется Вадим, и через минуту оба весело скачут по комнате, под их прыжками качается и звенит застекленный книжный шкаф, и Глеб заливисто хохочет. А потом они идут смотреть «Всадника без головы», Глеб возбужден и заинтересован, комментирует все происходящее на экране, задает кучу вопросов, а Вадим снисходительно треплет его по волосам, целует в висок и терпеливо поясняет непонятное. Глеб засыпает сразу же, как видит надпись «Конец фильма», и Вадим, не желая его будить, ложится рядом, накидывает на них обоих плед и тоже уплывает в мирный сон… Горизонт снова качнулся перед глазами. Глеб попытался схватиться за голову, но не обнаружил ни рук, ни головы. Охнул, ощущая, как мучительно больно разобщенным частицам вновь собираться в единое целое. - Вадик, - тихо позвал он. – Ты тут? Ты в порядке? - Глебсон, это лучшее, что я пережил в своей жизни! – захлебывался от восторга старший. - Вадик, скажи, а ты помнишь мой 12-й день рождения? Ну когда ты мне «Стену» подарил? - Ты чего это? Ностальгии решил предаться? - Да ну нет же! – Глеб напрягся, пытаясь собрать в кучу разрозненные и противоречащие друг другу воспоминания. – Помнишь, под какую песню мы в тот день с тобой танцевали? - Ну еще бы! Под Шизгару. Чуть книжный шкаф не расколотили, - хохотнул Вадим. - Ну да, да, - с облегчением выдохнул Глеб. – Значит, все правильно. - А что ты там мне про новую песню говорил? Глеб напрягся, нахмурился и понял, что та задумка вылетела у него из головы. Зато возникла совершенно новая – и ровно в ту же секунду, как Вадик спросил его про песню. Глеб улыбнулся самому себе и тихо запел. А потом еще и еще. Песни рождались в голове из ниоткуда, словно те частицы его сознания, что, пройдя через сингулярность, побывав одновременно везде и нигде, в своем личном прошлом и каком-то совершенно отдаленном космическом будущем, научились творить по-новому. Вадим внимательно дослушал поток сознания Глеба, а потом запел вдруг сам, и когда он закончил, Глеб тихо спросил: - Как думаешь, нам простят одиннадцатый альбом? - Только если двенадцатым мы смоем его послевкусие. * * * Шины шуршали по неасфальтированной деревенской дороге. Солнце уже скользнуло за горизонт, и на автомобиле зажглись фары. Несколько кривых и нелогичных поворотов, и водитель ударил по тормозам у ворот старого давно некрашеного дома – одного из лучших образчиков раннесоветского деревянного зодчества. Водитель оставил машину прямо там, за воротами, достал с сиденья тяжелый рюкзак и пошагал к дверям. В доме пахло сыростью, словно в нем давно не топили. Хозяин извлек из шкафа масляный обогреватель, воткнул его в розетку и принялся разбирать свой нехитрый скарб – продукты, ноутбук, книги… Зажег плитку, сварил пельмени, поставил чай и фоном включил на ноутбуке Наше радио, пока выкладывал дымящиеся пельмени, выскребал из банки остатки майонеза, искал вилку, резал хлеб… - Наши новости, - радостно оповестил его бодрый мужской голос, и хозяин удовлетворенно кивнул, садясь за стол. – Не перестает удивлять рок-сцену наш самый музыкальный политик Владислав Сурков. Несколько лет назад с поддержкой Вадима Самойлова он выпустил два альбома «Полуострова» и «Полуострова-2», и вот теперь выходит для кого-то долгожданный третий альбом «Острова». На этот раз Владиславу помогает Вячеслав Бутусов, и это полноценный совместный проект. Оба очень воодушевлены общим творчеством и планируют в скором времени начать работу над следующим альбомом. Хочется отметить, что Владислав Юрьевич значительно вырос как автор стихов со времен выхода вторых «Полуостровов», что не может не радовать. Ждем от новообразованного тандема еще много интересных и талантливых творений! И сегодня в Чартовой дюжине ожидается премьера песни «Ловушка», которая, по словам Вячеслава, посвящена давно покинувшему нас Илье Кормильцеву. Хозяин хмыкнул, доедая пельмени, отставил тарелку в сторону и придвинул кружку с заварившимся уже чаем. - Ну а мы продолжаем! Старая гвардия не устает нас изумлять. Вслед за Вячеславом Бутусовым своих поклонников порадовала новым альбомом и возродившаяся «Агата Кристи». Это уже второй альбом с момента воссоединения группы. Предыдущий – одиннадцатый – многих разочаровал, поскольку напоминал скорее несколько переработанное и усовершенствованное сольное творчество Глеба Самойлова периода группы «Матрица». В новом же альбоме группа полностью вернулась к истокам, соединив в своем творчестве эстетику «Декаданса» и хитовость «Опиума». Критики называют этот альбом самым сильным за все время существования группы. Три песни с пластинки еще до выхода самого альбома уже занимали высокие позиции в нашем чарте, а одна из них вот уже на протяжении трех недель остается лидером. Братья Самойловы никак не комментируют свой творческий подъем, а также временную смену мировоззрения Вадима, который вновь вернулся к патриотической риторике. Оба теперь редко дают интервью, предпочитая самовыражаться в музыке. Однако, из некоторых намеков стало ясно, что они сейчас плотно заняты написанием следующего альбома. Ну что ж, пожелаем Вадиму и Глебу успехов на их нелегком пути возвращения к вершинам славы! Хозяин отхлебнул чая, разорвал пакет с шоколадным печеньем и сделал звук погромче. - А теперь к новостям науки. Телескоп Хаббл зафиксировал повышение активности в самом центре нашей галактики – там, где располагается сверхмассивная черная дыра – одна из множеств в безграничной вселенной. В настоящее время эта черная дыра, известная под названием Стрелец A, масса которой в 4 миллиона раз превышает массу Солнца, производит в десять раз больше ярких рентгеновских вспышек, чем это происходило в более ранние времена. Вспышки являются результатом падения в гравитационный колодец черной дыры масс перегретого газа. И сейчас ученые задаются вопросом, откуда взялся дополнительный газ, который является причиной возникновения более частых вспышек? К сожалению, понимание учеными природы черных дыр, их строения и особенностей находится в нынешнее время еще на слишком слабом уровне, и все это делает невозможным точное выяснение причин увеличения активности нашей черной дыры. Кузнецов захлопнул крышку ноутбука и махнул рукой, допивая остывающий чай: - Опять Самойловы собачатся, - усмехнулся он, вздохнул и, достав из рюкзака тетрадь с заметками, погрузился в чтение. Надпись на тетради гласила «Ловушка 2.0».