Охранник поставил тарелку с вонючей похлёбкой на пол и бросил презрительный взгляд на юношу, чья голова с грязными, засаленными волосами безвольно повисла, а тело настолько исхудало за последние дни, что напоминало скелет, обтянутый кожей.
— Жри давай, — грубо приказал мужчина, и, покрутив рычаг, ослабил цепи, отчего Фредерик упал на пол. Схватив юношу за волосы, охранник, криво усмехаясь, опустил его лицом в тарелку с вонючим месивом, отдалённо напоминающим еду. Рик закашлялся и предпринял слабую попытку вырваться, но мужчина держал слишком крепко, наслаждаясь своей властью над пленником и словно желая хоть так отомстить за товарища, погибшего в результате большой потери крови после того, как надменный раб принцессы откусил ему член. И не будь Рик измучен голодом и бесконечными избиениями, коим его подвергали изо дня в день с самого момента заточения, то наверняка новость о смерти того мужчины лишь порадовала бы его. Но у юноши не осталось сил ни радоваться, ни злиться, а язык во рту казался таким тяжёлым, что ни единое слово не могло вырваться с разбитых губ, покрывшихся тонкой коркой засохшей крови.
Смердящая вонь, как от помоев исходила из месива в тарелке, и этот мерзкий запах вызывал тошноту. Губы коснулись липкой жижи, и юношу чуть не вырвало. Он закрыл глаза и крепко стиснул зубы, а охранник лишь хрипло рассмеялся, сильнее надавив на голову парня, прижатую к тарелке с похлёбкой.
Скрипнула дверь, и в темницу зашла Сильвия в сопровождении стражника, держащего скованную по рукам и ногам девушку, с мешком на голове, закрывающим лицо, облачённую в рваное тряпьё, некогда бывшее платьем, запачканное грязью и следами крови. Увидев принцессу, охранник поспешно отпустил Фредерика и склонился к ногам своей госпожи, выказывая почтение. Сильвия кивнула и, указав на узницу, приказала стражнику усадить с трудом стоящую на ногах девушку на стул.
— Давно не виделись, Ваше бывшее высочество, — проворковала Серпенс, приблизившись к Рику, — гляжу, Вам не по нраву моё гостеприимство?
Юноша поднял голову, устремив к принцессе полный ярости взгляд. Как же сильно хотел он плюнуть в её миловидное лицо. Вырвать эти зелёные глаза, напоминающие жгучую крапиву. Растоптать подколодную змею, с улыбкой наблюдающую за его страданиями. Но смог лишь пробормотать дрожащим, слабым голосом, отчего-то заикаясь, едва выдавливая из себя слова:
— Вы в-всегда так… п-принимаете гостей?
— Отнюдь. Но Вы же принц, к Вам и отношение особое, — рассмеялась Сильвия в ответ.
Принцесса посмотрела в сторону измученной пленницы и, подойдя к ней, мягко провела рукой по её худому плечу, от чего девушка испуганно вздрогнула в неловкой попытке избежать прикосновения. Рик в ужасе распахнул глаза, когда Сильвия сняла с головы узницы грязный мешок. Хоть лицо девушки и было изуродовано, но юноша сразу узнал её и крепко стиснул кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Губы Катрин были зашиты, и в уголках рта ещё виднелась кровь, гладкий белый лоб и щёки окрасились синевато-лиловыми разводами синяков, а вместо глаз на него смотрели пустые глазницы. Девушка тяжело дышала, дрожа всем телом.
— За что?.. — прошептал Фредерик, поражаясь жестокости Серпенс. Он хотел вырваться из оков и заключить изувеченную Катрин в своих объятиях, защитить её, сбежать вместе с ней как можно дальше из этого ада. По его вине Катрин была на грани жизни и смерти. По его вине лицо девушки навеки утратило свою первозданную красоту. Катрин любила его всем сердцем, но плата за эти невинные чувства оказалась слишком высока.
— Полагаю, это был риторический вопрос, — ухмыльнулась Сильвия. Она погладила щёку пленницы, с обманчивой лаской касаясь, медленно подбираясь к пустой глазнице. И не будь рот Катрин стянут жёсткими нитями, с губ её сорвался бы исступлённый крик, когда пальцы принцессы резко проникли в глазницу, ковыряя в ней, раздирая свежую рану. Кровь стекала по щеке девушки, бьющейся в руках своей мучительницы, словно беспомощная рыба, выброшенная на берег.
— Хватит! Прекрати! — из последних сил закричал Рик, тут же закашлявшись. Горло немилосердно саднило. Стальные оковы впивались в запястья. Много раз юноша пытался вырваться из них, окончательно стесав себе кожу, отчего каждое движение рук в оковах причиняло жгучую боль.
Принцесса вытащила пальцы из глазницы девушки и быстро вытерла кровь о платок, в ту же секунду поданный ей стражником.
— Так тебе больнее, когда мучают её вместо тебя? — задумалась Сильвия. Губы её скривились в жестокой ухмылке. Она склонилась к юноше так близко, что он почувствовал на щеке её горячее дыхание, и вкрадчиво сказала: — Я устрою для тебя незабываемое зрелище, так что смотри внимательно. Очень внимательно. И не забывай, — она мягко коснулась пальцами его губ, криво ухмыльнувшись, — что всё это твоя вина. Лишь ты повинен в страданиях этой дурочки, решившей пойти против моей воли ради твоей свободы.
Её слова были подобны раскалённому лезвию кинжала, что разрывали судорожно бьющееся в агонии сердце. Лезвию, что беспощадно проникло под кожу Катрин, заставив несчастную выгнуться от боли, крутить головой и дрожать в бесплодных попытках вырваться из рук принцессы. Сжимая нож, Сильвия с дьявольской улыбкой на устах, вогнала лезвие в бедро пленницы и медленно провела им вниз, к самой лодыжке. Рик мог лишь беспомощно наблюдать за тем, как принцесса умело снимала кожу с ноги Катрин, оголяя кровоточащую плоть. Кожа с неприятным чавкающим звуком отделялась от мяса и мышц.
Охранники молчали, и ни единый мускул не дёрнулся на их спокойных лицах. Давно привыкшие к забавам наследницы престола, они ничуть не удивлялись её зверским развлечениям. А может, лишь притворялись, не желая оказаться на месте жертв.
Их равнодушие. Безумная ухмылка принцессы, наслаждающейся кровавой жатвой. Пустые глазницы Катрин, в мольбе устремлённые к нему…
«Не забывай, всё это твоя вина.»
Рик раскрыл рот в немом крике и подался всем телом вперёд. Но цепи держали слишком крепко. Сильвия усмехнулась, глядя на его бессильную борьбу, и, сняв очередной лоскут кожи с истекающей кровью голени девушки, бросила этот кусок к ногам Фредерика.
Ведро ледяной воды, вылитое на Катрин, заставило девушку, потерявшую сознание, прийти в себя. Сильвия прикоснулась ладонью к её бедру, лишённому кожи, и Катрин дёрнулась от очередной вспышки мучительной боли. Принцесса сильнее надавила на истерзанную плоть и провела ногтями по оголённому мясу, наслаждаясь агонизирующими судорогами пленницы.
— Она была такой красивой, — тихо пробормотала Сильвия, — но теперь эта шлюха уже не сможет соблазнять мужчин своими прелестями, — усмехнулась она. — Ты ведь хотела заполучить мою вещицу. Позарилась на собственность своей хозяйки. — Принцесса схватила девушку за волосы, оттягивая её голову и наклоняясь совсем близко к её лицу. — Что, легко было заманить его своим милым личиком? Или он повёлся на твои большие сиськи? — Она с силой сжала грудь девушки, словно хотела раздавить её плоть. — Или ты обещала ему нечто большее?
Сильвия отпустила Катрин и вновь взяла кинжал.
— Видимо, тебе очень не хватает мужского внимания. Что ж, сейчас я удовлетворю твою похоть. — С этими словами она развела в стороны ноги девушки и осторожно провела лезвием кинжала по её сомкнутой щёлке. Ласкающие движения лезвия, едва касающегося плоти, оставляли лишь лёгкие порезы на лепестках половых губ и клиторе.
В темнице повисла напряжённая тишина, прерываемая лишь дыханием вынужденных зрителей сего кровавого спектакля. И лишь душераздирающий громкий крик внезапно разорвал царящее безмолвие. Точно так же порвались нити на губах Катрин, визжащей от невыносимой боли, когда Сильвия протолкнула лезвие кинжала в её влагалище. Кровь алыми потоками стекала по стулу и капала на пол, а принцесса продолжала неистово двигать лезвием в теле жертвы, имитируя движения члена и орошая собственные руки и лицо брызгами крови. Катрин задыхалась от боли, кричала, пока голос не охрип. И крики её смешивались со смехом принцессы в адской какофонии звуков. Сильвия снова и снова пронзала плоть несчастной, проворачивала лезвие внутри, погружая его глубже в растерзанную вагину девушки.
Рик не знал, на какой минуте этого зверства его рассудок окончательно сломался, и на каком кругу ада он пребывал сейчас. Не сошёл ли он с ума в тот самый миг, когда с облегчением вздохнул, стоило последним каплям жизни покинуть изувеченное тело его возлюбленной?
***
Перед глазами стелилась мутная пелена, а тело казалось таким лёгким, что он и вовсе не ощущал его, словно стал свободен от оков плоти. Всё вокруг было таким зыбким, что Рик не мог определить, что происходит и где он находится. Он лишь помнил, как, стоя на краю, ведущему к неминуемой гибели, измученный голодом, он готов был проститься с жизнью. Но потом перед ним возник ненавистный лик принцессы, держащей маленькое блюдечко с какой-то розоватой жидкостью. И испив эту жидкость, принцесса склонилась к нему и накрыла его губы своими, пуская питьё в его рот. А потом всё сменилось темнотой. Кто-то нёс его куда-то. Но кто? И куда? Он не знал. И лишь закрыл глаза, отдаваясь в объятия спасительного забвения.
А когда пришёл в себя, то, с трудом сфокусировав взгляд, увидел перед собой грязный серый потолок маленькой комнаты. Он попытался подняться, но тело отказывалось повиноваться ему, став тяжёлым, словно неподъёмный каменный валун, и Рик лишь обречённо вздохнул, прекратив бесплодные попытки.
Пустота в голове сменилась жгучей горечью. Воспоминания скользили перед ним, и каждое мгновение случившегося снова и снова представало перед глазами: члены стражников, толкающиеся в его тело, чувство немыслимого унижения в момент, когда они насиловали его, истерзанная Катрин, с которой заживо сдирали кожу, Катрин, беспощадно разорванная на куски прямо у него на глазах.
В уголках глаз собрались слёзы, а к горлу подступила тошнота, и он едва сдержал в себе сгустки рвоты. Слёзы струились по лицу, и он даже не пытался больше скрыть их, не пытался отгородиться стеной былой гордости. А ведь эта стена казалась непробиваемой, но разрушилась в один момент. Разбилась вместе с надеждой. Как было разорвано тело Катрин, так и душа Фредерика рассыпалась на мелкие осколки.
Катрин погибла по его вине. Она пыталась спасти его, помогала ему сбежать, и вот результат. Девушка погибла, как и его мать, в попытке защитить беспомощного юношу, переполненного пустой надменностью и самонадеянностью. Что ж, браво, Ваше высочество, Вы и впрямь отлично постарались!
Рик хрипло рассмеялся, глотая слёзы, текущие по щекам, и отчаянно ударил кулаком по кровати. Наконец-то он окончательно осознал всё своё бессилие.
И погружённый в свои мысли, он не обратил внимания на гостью, стоящую возле распахнувшейся двери. В комнату зашла Сильвия, держа в руках большой поднос, от которого исходил приятный аромат жареного мяса. Девушка подошла к постели Рика, и юноша непроизвольно вздрогнул, ощутив совсем близко её присутствие. Он не смог скрыть страх в глазах, вскоре сменившийся паническим ужасом, стоило лишь взглянуть на поднос.
— Угощайся, — с какой-то приторной мягкостью сказала принцесса. — Ты и жив-то до сих пор лишь благодаря зелью. Но на нём ты долго не протянешь. Тебе необходимо поесть.
На блюде, стоящем на подносе, лежала человеческая рука. Изящная женская рука с тонкими пальчиками.
Рик догадался, кому принадлежала эта рука, и тошнота вновь подкатила к его горлу. Юноша быстро зажал себе рот, отворачиваясь, лишь бы не видеть отрубленной конечности Катрин, лежащей на блюде.
— Ну же, ешь. Она хорошо прожарена, со специями и луком, — настойчиво предложила Сильвия.
— Т-только после Вас, — еле выдавил из себя юноша, не задумываясь о новом наказании за непокорность. Но Сильвия лишь тихо рассмеялась, и Фредерик с ужасом наблюдал, как она, отрезав небольшой кусок плоти Катрин, погрузила мясо себе в рот.
— Очень вкусно, — улыбнулась принцесса, без тени сомнения лакомясь человеческой плотью. И Рика это уже не удивляло. Прекрасная златовласая нимфа перед ним была созданием преисподней. Демоном, явившемся в мир человеческий, дабы нести разрушение и смерть. Змеёй, пускающей яд по венам своих жертв.
Но принцу стало невыносимо мерзко, когда запах жаренного мяса усладой пробрался в его нос, соблазняя, и он судорожно сглотнул скопившуюся во рту слюну.
— Попробуй, — словно дьявол-искуситель, что Еву поработил, заставив ту стать причиной падения Адама, пробормотала Сильвия, протягивая к юноше блюдо. — Не волнуйся, ей эта часть тела уже не понадобится.
… и Рик, глотая слёзы бессилия, впился зубами в кровоточащую плоть своей возлюбленной, прожаренные куски которой хрустели на зубах.
***
Время текло незаметно. И большую часть этого времени Рик проводил во сне, а пробуждаясь, успокаивал себя мыслью, что ещё жив. Он не мог позволить себе умереть, и цеплялся за существование, столь пустое и давно утратившее смысл, как за последнюю нить, что, возможно, могла привести его к победе. Но и шанс победить стал подобен миражу в пустыне.
Всё заканчивается лишь со смертью. Проигравший лишь тот, кто признаёт своё поражение. А признание поражения смерти подобно.
Как он мог умереть после того, как Серпенс отняли всё, чем он дорожил? Как мог сдаться после того, как Катрин умерла в мучениях из-за попытки спасти его? И только в глубине души являлось осознание очевидной трусости, что умело прикрывалось красивыми словами о долге. Любой человек боится смерти. Любой человек будет до последнего бороться, лишь бы не сдохнуть. Уж инстинкт самосохранения точно есть у каждого.
Изувеченное тело юноши постепенно исцелялось благодаря стараниям лекарей. Принцесса не хотела так просто расставаться со своей игрушкой, потому не могла позволить ему умереть. Иногда она приходила в комнату юноши и сидя рядом с ним, внимательно наблюдала, прожигая взглядом. О чём думала Сильвия? Возможно, готовила новые пытки для своей вещицы, размышлял Рик. Что-то в её действиях казалось странным, и неожиданная забота принцессы вызывала тревогу.
Спустя несколько дней, его, по приказу Сильвии, вывели в сад. Глаза, отвыкшие от солнечного света, болели, и юноша зажмурился. Рик не помнил, сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз ощущал на своём лице дуновение ветра и видел небесную синеву с безмятежно плывущими облаками в вышине. Оковы всё ещё сжимали запястья, а в теле явственно ощущалась слабость. Пленник едва передвигал ногами и чуть не рухнул без сил, но один из стражников не дал ему упасть, удержав за плечо.
Сильвия сидела за небольшим столиком рядом с цветущими кустами алых и белых роз, и пила чай. Подле неё на столе стояла шахматная доска. Девушка задумчиво крутила в пальцах чёрного ферзя, а после бросила взгляд на Фредерика, подошедшего к ней в сопровождении охранников, и жестом пригласила его сесть за стол.
— Сыграем? — невозмутимо предложила принцесса, и Рик невольно отметил, что голос её звучал на удивление спокойно и равнодушно, без привычных нот язвительной сладости.
Сильвия не любила проигрывать, да и вторые роли были ей не по нраву. Но она отдала ему право первого хода, исподлобья, с застывшим лицом сосредоточенно наблюдая за мимикой принца, словно пыталась прочитать его мысли.
— Ты думаешь, я ужасна? — вдруг спросила она, сделав шаг чёрным конём, и белая пешка юноши стала первой жертвой.
— Вы действительно хотите знать ответ? — процедил Фредерик, и изумился, увидев грусть в глазах принцессы.
Парень опустил голову, длинные чёрные пряди упали на глаза, скрыв их выражение. Лишь на миг губы Рика скривились в холодной ухмылке, и он едва сдержал горький смех.
Одинокое дитя давно тоскует в золотой клетке. Обезумев от власти, отравляющей рассудок, прогнив до глубины души. Глупое дитя погибает от скуки, и всё не насытится играми своими, заходя всё дальше и дальше.
Оголодавший демон, сжимающий чёрного ладью и делающий легкомысленный, но решительный ход, прорывая оборону противника, всей душой нуждался в том, чего никогда не видел.
Тяжёлая стальная цепь со звоном ударилась о край стола, когда Рик протянул руку, накрыв ладонью тонкие пальцы принцессы. Фигура выскользнула из руки Сильвии и с тихим стуком упала на стол, когда пленённый принц приблизился к лицу девушки и поцеловал её, дерзко проникая языком в податливый рот.
Стража молчала и, застыв, подобно статуям, возле стола, безмолвно наблюдала, не в праве делать что-либо без приказа принцессы.
Рик не знал, какое наказание последует за его дерзость. Лишь одно оставалось ясным как день — Сильвия не убьёт его.
Когда девушка ответила на поцелуй, неотрывно глядя в глаза Фредерика, насквозь прожигая его душу, и целуя грубо, страстно, до крови кусая сухие губы, Рик сделал ход ферзём. И чёрная королева Сильвии пала с доски.
