Тони
Ровно через 24 часа магическая защита исчезла, как и предупреждал Джарвис. Тони Старк вышел на улицу, вдыхая свежий воздух. Свобода? Нет. Пустота. Огромная зияющая пропасть в сердце, увеличивающаяся каждую секунду, болезненно ноющая, сильнее и чувствительнее любой раны. Без Стрэнджа жизнь не имела смысла. Совсем. Никакого. Старк через силу поехал в офис, с трудом, но все-таки наладил рабочие отношения. На работе к чудачествам босса давно уже привыкли. Снова запустив рабочий цикл, Тони заставил себя оставаться в офисе до позднего вечера, безрассудно оттягивая возвращение домой. Приехав домой, Старк зашел, допивая минералку из бутылки. Он расстегнул пиджак, снял галстук и прошел в спальню. Все в доме оставалось также, как и при Стивене. У кровати стоял причудливый ночник, приобретенный магом. На стуле висела забытая им сиреневая рубашка. На столе, заваленном доверху, с краю лежали какие-то заметки Стрэнджа, он любил что-то иногда выписывать из медицинских журналов. Тони нервно сглотнул, пытаясь справиться с комком, подступающим к горлу и подошел к столу. Через секунду Старк ударил по нему левой рукой, в бешенстве смахнув все содержимое на пол. Тони невидящим взглядом смотрел в стену, напрасно борясь с почти физической непереносимой болью. «Даже если я разобью себе руки в кровь, это не поможет!» — с отчаянием приговоренного думал Старк, закрывая глаза. На следующий день Тони переехал в гостиницу, сняв первый попавшийся номер поближе к работе. Возвращаться в дом, зная, что там нет Стивена, оказалось свыше его сил. Невозможно. Там все напоминало о нем, каждая деталь, каждая мелочь вызывала шквал печальных, жалящих в самое сердце воспоминаний. Проведя еще одну бессонную ночь в своем личном аду, Старк понял, что больше не выдержит. Это немыслимо. Тони загрузил себя работой в формате 24/7, только чтобы не думать. Абсолютно. Так прошло еще 2 недели. Тони бросил пить. Окончательно. Но без крайностей и здесь не обошлось. Он загонял себя в угол, ел мало, и в основном фастфуд из ближайшего китайского ресторана, часто вообще забывая об этом. Старк похудел и засыпал только со снотворным. Ночи тоже не приносили облегчения. Часто Тони просыпался от снова вернувшихся кошмаров. Только теперь это был не Нью-Йорк, а кое-что похуже. Самым страшным сном, преследовавшим Старка уже несколько дней, был тот, где Тони держал на своих руках умирающего Стрэнджа. Видение было настолько реальным, что у Тони останавливалось от боли и ужаса сердце. Плохо справляясь с такими титаническими нагрузками, Старк тем не менее продолжал жить по графику «офис — гостиница», не собираясь останавливаться. От прежнего веселого, брызжущего энергией Старка осталась только половина. Худой, как щепка, изможденный человек, работал, как раб на галерах, безуспешно пытаясь уйти от себя. Костюмы Железного человека бесполезным хламом пылились в шкафах. У Тони не было ни желания, ни сил их использовать. Друзья пытались помочь, но кроме вежливо-холодных отказов от всех предложений и односложных ответов на все личные вопросы от Старка ничего добиться не удалось. Ни у кого из ближнего круга Тони не получилось пробить эту стену. Старк закрыл вход в свою башню, опустил флаг и ушел в себя, держа в душе бесконечный, как океан, траур. Тони разговаривал, общался, посещал рабочие и частные вечеринки. Одну только тему в разговорах он обходил стороной. Старк никогда больше ни с кем не разговаривал о Докторе Стивене Стрэндже. Равнодушно разглядывая безликий гостиничный люкс, Тони вдруг вспомнил слова одного своего старого приятеля. Тот говорил: «Не бойтесь терять что-то — ведь оно у вас было. Пусть недолго, но было.» Не работает. Это не работает. Совершенно. Напрочь. Я потерял самое дорогое, что у меня было — человека, который и был для меня всем. Я сам, своими руками все разрушил. Я не знаю, зачем я живу. Я хожу на работу, что-то делаю, бездумно, как автомат. Мне все равно, что я ем, где я сплю. Пустота окутывает меня своей ледяной пеленой и я тону в облаке нескончаемой запредельной боли. Боль и воспоминания, щедро перемешанные с этой самой болью — вот все, что у меня осталось. Я не могу без него жить. Раз в несколько дней, приняв успокоительное, Тони глубоко вздыхает и открывает синюю непрозрачную папку. Это была одна из тех немногих вещей, от которых он все же не смог отказаться. Тоскливая, мучительно острая боль напополам с грустной радостью. Как утопающий хватается за соломинку, так и Тони надрывает себе сердце, доставая папку и перебирая свои рисунки. Стивен. Разный. Грустный. Задумчивый. Показывающий какое-то новое заклинание. Улыбающийся. Обиженный. И снова смеющийся. Губы улыбаются, глаза блестят от эмоций. Стивен хохочет, смеясь над шуткой, понятной только им двоим. У Старка перехватывает дыхание и он судорожно хватает губами воздух, пытаясь дышать. Это так адски больно, что даже изысканно. Как я же скучаю. Боже. Я нежно глажу дрожащими пальцами твое лицо, маленькую, почти незаметную горбинку на носу и иду ко дну. Твои глаза, голос, улыбка, руки. Я так люблю тебя. Тони закрывает глаза, по щекам давно уже текут, не останавливаясь, слезы. Я не могу без тебя. Никак. Ни одной секунды. Меня нет. Каждое утро я, как феникс, возрождаюсь из пепла, не понимая, зачем. Тоска сводит с ума, а я вновь и вновь заставляю себя вставать, ездить на работу, не в силах ответить на самый простой в мире вопрос — «Зачем?» Благословенная боль, как цунами, налетает волной, на какие-то минуты избавляя меня от вопросов без ответа и я шепчу сухими, как песок, губами: «Благодарю.»Стивен
С магом все тоже было непросто. Стрэндж, поостыв, немного успокоился, но все же потрясение было слишком сильным. Меньше всего на свете Стивен хотел услышать то, что услышал тем безумным вечером, от Старка. Его любимый человек позволил себе сказать такие вещи, глядя в глаза, что Стрэндж не сразу пришел в себя от шока. Даже делая скидку на неадекватность Старка, даже учитывая явное и очень сильное алкогольное опьянение, это было чересчур. Стрэндж взял паузу, пытаясь решить, как вести себя дальше. Ему нужно было время. Стивен принялся давать согласие на абсолютно все поступающие предложения о работе, старательно пытаясь не думать, как там Старк. Стрэндж точно знал, что Тони жив, поддерживая односторонний контакт с Джарвисом в обстановке строжайшей секретности. Но и только-то. Завалив себя работой везде, где только возможно, Стивен не переставал терзаться сомнениями, не слишком ли он сурово поступает с Тони. Месяц. Целый месяц он не видел Старка, безнадежно думая о нем почти все свободное время. Стивен вышел из палаты больницы на маленькой планете на краю Вселенной. Он согласился дать серию консультаций по хирургии, еле-еле втиснув их в свой забитый до отказа рабочий график. Уставший до последней точки маг рассеянно прислонился спиной к дверному косяку, машинально разглядывая ассортимент больничного кофейного автомата. Увидев в верхней витрине шоколад, который почему-то очень любил Старк, Стивен почувствовал, как сильно сдавило сердце и был вынужден опуститься на скамью, побледнев и с большими усилиями восстанавливая дыхание. «Что я делаю?» — думал Стрэндж, я все равно думаю о нем постоянно. Он не выходит у меня из головы, и еще этот безумный первобытный панический страх, что Старк что-то сделает с собой, вводит меня в ступор. Цепенея от страха за Тони, Стивен решился не мучать себя и предпринять хоть какие-то шаги, а не сходить с катушек от своих догадок. Стрэндж привычным жестом вошел в зеркальное измерение, подлетел к гостиничному номеру и бесшумно влетел внутрь. Он не стал делать проекций, потому что хотел увидеть все своими собственными глазами. Беспокойство за Тони росло в геометрической прогрессии, и Стрэндж перестал себя удерживать. В номере царил полный хаос, Тони и не думал наводить порядок. Судя по всему, Старк приходил сюда только на ночевку. Рассматривая разбросанные везде вещи, Стивен хотел было автоматически кое-что поправить, но тут он увидел Тони. Стрэндж охнул, закрыл рот руками и подлетел ближе к кровати. Старка было трудно узнать в худом, измученном человеке, лежащем на кровати. Лицо Тони было таким усталым, таким измотанным, что Стивен почувствовал себя последним негодяем. Костяшка пальцев левой руки была разбита в кровь, Старк выглядел так плохо, как будто работал в шахте. С трудом оторвав себя от разглядывания любимого, беспокойно ворочающегося во сне, Стрэндж вдруг заметил на тумбочке у кровати какой-то белый конверт. На нем было написано: «Стивену» Стрэндж схватил конверт, вытащил дрогнувшими руками письмо, опасаясь самого худшего и стал читать, перескакивая через строчки от волнения. «Стивен! Прости! Я знаю, что не имею права тебе писать. Я беспредельно виноват перед тобой. Теперь я начинаю понимать, что наделал. Если бы ты знал, как глубоко я раскаиваюсь в том, что сделал тем проклятым вечером. Я разрушил все то, что мы оба с такой любовью создавали все это время. Мне нет оправдания. Все твои слова, сказанные тогда, я смиренно принимаю и согласен с ними полностью. Ты был абсолютно прав, как всегда. Во всем. Я знаю, что прошлого не вернуть. Но все же прошу, хотя бы в память о наших счастливых днях, разреши мне хотя бы объясниться с тобой, даже если это будет наш последний разговор. Дай мне этот шанс, пожалуйста. В любом случае, решать будешь ты. Любой твой выбор я приму безоговорочно. Как ты решишь, так и будет. Я знаю, что мне не вымолить твое прощение никогда, но все же прошу, прими решение. И поверь, я отдал бы все на свете, только чтобы этого злополучного вечера никогда не существовало. Стивен, я знаю, что больше ничего не смею просить у тебя. И все же прошу. Не оставляй меня в невесомости, безвестности. Я больше не могу жить в неизвестности. Умоляю, ответь мне. Я могу миллион раз просить прощения, но это не изменит всей чудовищности моего поступка. Я буду ждать. Прости. Тони» Стрэндж дочитывал письмо, не замечая двух дорожек слез, прочертивших линии на его лице. Плечи волшебника сотрясались от рыданий. Маг отложил письмо, подошел к кровати и бережно поправил упавшую на лицо Старка прядь волос. В темной шевелюре Тони Стивен, вытирая глаза, заметил первые седые завитки и остолбенел. — Никогда себе не прощу! — прошептал Стивен, накрывая разметавшегося по кровати Тони одеялом. «Буду сидеть и ждать, когда Тони проснется. Я не уйду!» — твердо решил Стивен, присаживаясь в кресло возле кровати.