Чертовы пуговицы

       — Тони, ты планируешь посетить Дианнтемию? — допивая кофе, спрашивает Стивен.        Старк хмурит бровь, на миг отрываясь от захватывающего мира последних отчётов и уточняет: «Стивен, я тебя обожаю, но может, ты объяснишь мне, что ты имеешь в виду под этим загадочным термином? Или я что-то упустил?»        — Тони, ты меня поражаешь! Ну как можно совершенно забросить почту, сбросив все на плечи секретарей? — следует уверенный и четкий ответ.        Волшебник перелистывает страницы нового, еще пахнущего типографской краской, каталога с последнего цветочного аукциона и рассеянно гладит вольно прохлаждающегося под приятной негой знакомых рук Задиру, сквозь полузакрытые глаза прислушивающегося к тихой беседе родных.        — Стивен, вообще-то я плачу им зарплату, и неплохую, к тому же никто пока ещё не жаловался. — мгновенно комментирует Старк, одним глазом все же поглядывая на мага из-под очередного отчета.        — Ну хорошо, дорогой мой, я скажу, в чем дело. Видишь ли, Тони, пока ты изобретал очередной технический шедевр, нам пришло приглашение посетить Дианнтемию. — продолжает чародей.        — Стивен, я внимательно тебя слушаю, ты так таинственно это произносишь, как будто это по меньшей мере заклинание или способ вызова духов. — Тони весело цокает языком, зная, что волшебник попадется на это.        — Тони, я знаю, что ты сейчас опять начнёшь говорить о своей безумной загруженности и невозможности выделить даже минуту, но это приглашение от одного нашего приятеля, которому ты не откажешь. — Стрэнджа не сбить с толку, особенно когда маг настолько увлечен этой идеей.        — И кто же это? — интересуется Тони, отложив сводки и притворно тяжело вздохнув.        С волшебниками очень трудно бороться, особенно если они все равно добьются всего, чего хотят. И если вы по уши влюблены в эти глаза, то в принципе уже не очень важно, куда нас пригласили…         Так необыкновенно и вместе с тем так здорово знать, что ты нужен.        Так нужен, словно ты, как глоток воздуха.        Потому что глаза любимого человека всегда смотрят на тебя так.        Счастливо, удивленно и так свободно.        Без утайки, не боясь ничего.        Открыто и легко.        Я уже и не помню себя без томительного, как первый экзамен, ощущения твоего присутствия в моей жизни.        Когда один-единственный человек дает тебе все, что нужно.        Я вышагиваю по коридорам, убыстряя шаг.        Мне до одури хочется поскорее остаться одному.        Я влетаю в свой офис, небрежно кивая секретарше Эдит, и телеграфно сообщаю, что меня ни для кого нет.        И вот я один.        Я замираю в шаге от окна, привыкая к тишине.        Я растираю ладонью лоб, огорошенно пытаясь расслабиться, а затем добираюсь до своей тайной цели.        На планшете открывается файл, и я улыбаюсь.        В первый раз за весь этот бесконечный, как протоколы Джарвиса, день.        Ты прислал мне надежду.        Обещание.        Источник сил, чтобы дожить до твоего прилета.        Ты стоишь, чуть прищурившись, с каким-то синеусым низкорослым пришельцем возле куста необычно больших, как баобаб, желто-красных цветов.        И даже я, не являясь окончательно съехавшим цветоводом, догадываюсь, что это ни разу не орхидеи.        Но, видимо, это неважно.        Да и кого и когда это останавливало?        Уж точно не тебя.        Я понятия не имею, как ты ухитряешься совмещать в себе почти аптекарскую точность хитроумных рассуждений и сумасшедшую тягу к риску.        И послание, приложенное к этой весьма и весьма примечательной картинке, лишь доказывает, что я прав.        «Тони, я наконец-то смог получить редчайший дичок Варпасских лунных зогров. Это я с эргоном Патвати, хранителем садов Кастимма. Ты не представляешь, каких трудов стоило добиться этой встречи. Но это получилось, и я скоро смогу, надеюсь, показать тебе, как упоительно цветет отрада Варпасса. Я буду дома примерно через три дня. Не злись. Стивен.»        Ну что тут скажешь?        Сердиться я не смогу, даже если бы и захотел.        На тебя злиться невозможно, ты давно внутри меня и не собираешься куда-либо переезжать.        Как говорит чересчур много знающий Джарвис, степень возможного допуска у мистера Стрэнджа превосходит все разумные, и не только, пределы, и я склонен с этим согласиться…        Я тащусь, как верблюд с перебитыми хребтами, мечтая лишь о желанном падении в прохладу нашей кровати.        Совещание выжало из меня все соки, и к тому же пришлось применить все свои ораторские и лидерские качества, чтобы убедить Алана Левитта из отдела экспериментальных образцов в том, что последние тесты серии блока памяти явно не идеальны, и отправить их на доработку в спецотдел было бы скоропалительным решением.        Этот носатый, упорный, как медведь гризли, брюнет бьется, словно заколдованный, каждый раз, когда дело доходит до результатов фокус групп.        И мы уже не впервые сталкиваемся, будто два тяжеловеса на ринге, и я кончиками онемевших от ярости пальцев даже на ногах чувствую, как меня заносит.        Снова и снова бороться за доведение до совершенства еще таких сырых материалов я буду всегда, это вопрос репутации, и скорость в данном конкретном случае не имеет никакого значения…        Старк усмехается, что такое скорость, драйв и адреналин он знал всегда, но Тони ошибочно думал, что знает об этом все.        Пока не встретил своего Доктора.        И в тот момент Старк понял разницу между океаном риска, опасности, зудящих лопаток и космосом экстремальных заданий, куда с таким воодушевляюще страстным видом уносился волшебник.        «Космос…» — качает головой Тони, уронив пиджак на стул, а галстук потеряв где-то в прихожей.        Голова болит все больше, и лечь не просто хочется, а кажется идеальным вариантом.        «Космос — это вовсе не теплые звезды и приветливые огни чужих планет. Нет, это ледяной равнодушный холод безучастных темных глаз вечности, припорошенных мелким песком уставших от полета метеоритных дождей. И мне никто не сможет сказать, что я не прав. Я там был…» — недолго промучавшись с невесть откуда взявшимися воспоминаниями о последнем полете Старк все же отпускает себя, перестав все контролировать и падает в кровать.        И черт с ним, с Левиттом.        К черту космос и невменяемых из отдела по согласованию, вцепившихся в меня, как собака в кость...        Мне намного легче жить, чем большинству других людей.        Потому что у меня есть он.        Моя сила.        Моя слабость.        Сложенные в один рисунок линии наших рук.        И это бесценное открытие.        То, что обрел своего человека.        И уже не спутаешь это ни с чем другим.        Никогда.        Цельность.        Связка.        Скрепление на уровне даже не нейронов, а уникальное, точное совпадение.        Корреляция.        Стыковка.        Баланс...        — Стивен, так я жду ответа. Кто нас пригласил, и что это за форум? И я еще не сказал, что не смогу быть там. — Тони наслаждается тонкой, зыбкой игрой света в любимых глазах.        Волшебник сегодня, как нарочно, сел так, что мягкий, размытый свет кухонного светильника так эффектно и выразительно освещает его, что Старк думает лишь об одном.        Как же ему повезло.        — Тони, ты произвел неизгладимое впечатление на одного знакомого фамильяра, припоминаешь такого? Он вместе со своим магом прислали нам персональное приглашение, и очень просили взять с собой и Задиру. И я с удовольствием посещу знаменитый магический сбор! — информирует маг, ловя взглядом реакцию Старка.        — Фамильяр, помню, как не помнить. И Задира век не забудет... — Тони хулигански подмигивает коту, осторожно осматривающему стол в поисках чего-нибудь вкусного.        — Так вот, Тони, я уже дал предварительное согласие. Мне будет очень интересно побывать на крупнейшей сходке волшебников всех миров, да и тебе, думаю, тоже. И учти, отказов ни я, ни Карайти не примем. Он так и приписал в конце. — резюмирует маг, не увидев в лице Старка явного недовольства.        — Стивен, я согласен. И мы давненько никуда не выбирались вдвоем.. — обманчиво быстро соглашается Тони, вставая со стула и подходя к чародею.        — Втроем, Тони. Втроем. — дополняет Стивен, чувствуя, что сейчас будет не до разговоров.        Потому что хищные, охочие до всего руки Старка уже хозяйничают на плечах, пробираясь ниже..