Чертовы пуговицы

       — Простите, но это не слишком? Ему не понравится эта идея, сэр.        — Джарвис, детка, я не меняю своих решений. Будет именно так.        — Детка? Вы назвали меня деткой?        — И что из этого так тебя удивило, Джарвис? То, что это сказал я, а не твой обожаемый босс, или сама формулировка? — насмешливо спрашивает Стивен Стрэндж, неспешно подыскивая место для своего сюрприза на столе Старка в мастерской.        — Нет, мистер Стрэндж. Просто… до этого вы меня так еще ни разу не называли…        — Джарвис, полагаю, что мы начали новую эру. И это неплохо…        — А что вы хотите сделать, мистер Стрэндж?        — Во-первых, детка, раз уж мы так легко начали новый этап, то зови меня Стивен… Если мне не изменяет память, то ты это уже делал, но после дивной перепрошивки Старка полгода назад подзабыл. А во-вторых, мне очень хочется увидеть выражение лица Тони, когда он заметит мой подарок.        — Это, по-видимому, особая напоминалка… Стивен? — с некоторой паузой осторожно уточняет Джарвис.        — Можно сказать и так. Джарвис, я человек стойкий и достаточно терпеливый, но всему есть предел. Тони совсем заработался и забыл обо мне.        — Но это ведь не так, и, возможно, стоило бы сначала поговорить, прежде чем предпринимать сложные шаги?        — Джарвис, я, если честно, уже все перепробовал. Тони я вижу изредка, сугубо по ночам, да и то от случая к случаю… Мы даже поговорить, как нормальные люди, не в состоянии. И даже если я украду его, то будет только хуже. Я не давлю, Джарвис, но… Но мне хочется, чтобы Тони хотя бы так заметил, что есть еще и я. И мы… И отпуск… Отпуск, который я чудом вымолил, если не сказать, выпросил у этого сумасброда еще зимой, Джарвис. Зимой!        Стивен закатывает глаза в немом обвинении.        — И я хочу, чтобы Тони знал — я помню его обещание. А это послужит дополнительной мотивацией, только и всего…        Стивен, установив в конце концов в правильном месте небольшого размера рамку с удивительной яркой фотографией, загадочно вздыхает.        Он не лжет ни одним словом.        Да, они оба с Тони не подарки, но последний адов месяц они ругаются так, словно вернувшись в то проклятое время, перед первым серьезным разрывом.        И Стивену очень не нравится то, что они оба даже не стараются наладить трещащее по швам взаимопонимание, чересчур увлекшись своими личными тараканами.        Тони, весь в проектах, будто бы не замечает, как что-то неуловимое между ними исчезает, улетая в никуда, словно шальной ветер.        Нет, все не так критично, и мир не рушится, как любит говорить Старк, но…        Но Стивену так давно снится один невыносимый сон, что порой Стрэндж ловит себя на том, что сон из морока становится слишком реальным.        Слишком ярким, вызывающе реальным.        Стивен гонит от себя дурные мысли, но все впустую.        Тони словно слепой, увлечен лишь работой и того и гляди переедет в офис насовсем, оставив Стивену лишь тоску и отчаяние.        И одинокие, холодные ночи…        — Тони!        Стивен, шатаясь, как пьяный, вынужден закрыть себе рот рукой, чтобы удержаться от настоящего крика.        Он…        Он не имеет на это права.        Никакого.        Они больше не вместе.        Их больше нет…        Тони прицельно ранило в грудь на миссии в Ориавве, и, чтобы спасти ему жизнь, у колдунов Цуррога был лишь один вариант.        Старка поместили в аналог искусственной комы, принудительно остановив сердце, а затем, после сложного заклятья, завели сердце снова.        Но такие игры со смертью всегда требуют плату, и Старк забыл.        Забыл все.        И Стивена тоже.        Напрочь.        Так, словно их никогда и не было.        Так, словно Стивен сам все это себе придумал.        И этот их безумный роман, и первые ссоры, и…        И то, что их связало вместе.        Склеило, сплотило и свело, навсегда спаяв сердца вместе…        Любовь.        С одной стороны — тайную, тщательно скрываемую и желанную, как воздух.        С другой — пробившуюся через все запреты, перечеркнувшую внутренние вето и барьеры, давшую Стивену силы и смелость рвануть навстречу и сказать, как есть.        Они так быстро приросли, состыковались, и, словно были знакомы миллион лет, нашли столько общего, так идеально вписались друг в друга, что даже Джарвис после переезда Стивена как-то, странно помолчав, заметил, что такой гармоничной пары он не видел никогда…        Стивен наощупь ищет за собой колонну.        Потому что не смотреть нет сил.        Потому что он не видел Тони так давно.        Целых две недели…        «Стивен, не рви себе душу. Прости, что груб, но я не могу видеть, как ты подыхаешь без него. И не спорь. Стивен, уезжай, прошу, ты убиваешь себя. Как ты этого не понимаешь? Стивен… Услышь меня, умоляю…»        Но все бесполезно.        Вонг прав, но это неважно.        Стивен все понимает.        Понимает, что все кончено.        Понимает, что не вернет Старка.        Ничем.        Никак.        Никогда…        Заклятье Инфаррит Чоашши не имеет обратной силы, и мало того, любые тайные либо явные магические или любые другие операции с Тони могут кончиться для пациента крайне плачевно.        Они вернули Старка с того света.        Буквально…        Стивен выл, словно умалишенный, после того, как узнал все подробности.        Он обессиленно упал на пол в своем кабинете в их доме, уже осознавая, что погиб.        Все закружилось перед глазами…        Все счастливые годы вместе.        Все их встречи.        Все слова.        Все клиники.        Кривая, муторная, но такая нужная улыбка Тони после проклятой Индии.        Лицо Старка, странно белое, после того, как он принес Стивена на руках к врачам полевого госпиталя.        То, как Старк смотрел на него, Стивена.        Смотрел всегда.        Так, словно кроме них, в мире никого не было.        Так, будто Стивен был личным маяком Старка.        Манком.        Парой.        Всем…        «Я забываю дышать, когда ты рядом. Ты хоть примерно представляешь себе, чего мне стоит держаться на людях? Стивен… Я не могу без тебя. Совсем…»        Счастливый, торопливый, жаркий, соблазнительный шепот Тони в их первую ночь.        Первую их ночь у Старка дома.        Его раздевающие Стивена глаза.        Его коварное касание рукой, вроде бы незаметное, но чувствительное настолько, что Стивен забывает все слова.        Тони улыбается ему так необыкновенно, так солнечно и так тепло, что у Стивена плывет не только в глазах…        Отключается, словно по щелчку, мозг, плавится от нежности сам Стивен и в голове только Тони.        Его глаза.        Его губы.        Его слова.        «Мой-мой-мой.»        Казалось, так будет всегда.        Стивен так привык к тому, что его любят.        Так забылся в этой прекрасной акварели любви, что когда все разбилось, как стекло - безвозвратно - далеко не сразу понял и принял неизбежное.        Он так мучился, ища способы вернуть Старка, так горел и так страстно этого хотел, что почти свихнулся, истратив два месяца… на борьбу с самим собой.        И только принесенная печальным Вонгом книга с полной расшифровкой последствий для Старка после любых экспериментов отрезвила Стивена.        Отрезвила, но дышать все равно не получалось.        Старк не помнил его, но отчего же так одновременно больно и сладко было тешить себя пустыми надеждами, пусть даже просто здороваясь с ним?        Стивен все больше и больше уходил в топи.        Проваливался…        Самоконтроль рвался на ниточки, и в безнадежной попытке удержать в себе бьющуюся внутри в амоке волчью тоску, Стивен продолжал пытку…        — Добрый вечер, мистер Стрэндж. Рад вас видеть. Вы в порядке? У вас усталый вид, прошу, выпейте со мной шампанского, расслабьтесь и позвольте себе выдохнуть.        Тони…        Тони, предлагающий ему выпить и любезно улыбающийся, такой чужой.        И… такой невозможно родной.        Такой родной, что сердце зашкаливает, и ты все ждешь, что он вот-вот встряхнет челкой, и, наклонившись к тебе ближе, хитро шепнет: «Стивен… Ну что ты. Не дуйся, давай убежим. Я соскучился…»        Как тебе жить без него?        Если ты помнишь, как он дышит.        Тебе в плечо с утра.        Если ты знаешь, как он любит кормить тебя завтраком.        Сам.        Из своих рук.        И смеется, смеется, смеется…        Если ты все еще чувствуешь его всем своим существом.        Кожей.        Сердцем.        Душой.        И ты все еще любишь.        Бесконечно.        Весь, целиком оставшийся вместе с Тони там.        Там…        Там, где мы были вместе.        Там, где мы были вдвоем.        Там, где ты любил меня.        Меня.        Там, где ты помнил… меня…        — Стивен... Ты в порядке?        Старк, обняв Стивена, уложил его к себе на плечо.        Стивен, устав от ожидания, уснул прямо там, в мастерской.        Положив себе руки под голову.        И успев подумать: «Только бы не этот ненавистный сон…»        — Стивен.. Все хорошо. Я здесь. Прости.. Виноват, забыл про отпуск..        Энтони Эдвард Старк выразительно цокает, оценив размер бедствия.        Его любимый маг, устав от склок, не нашел ничего лучше, как поставить на стол Старку их фото из того неописуемо прекрасного лета в Индиарре.        Фотография..        На которой Тони обнимает Стивена за плечи, они оба смеются.        Красивые, в белых футболках и серых шортах.        Свободные, веселые и светящиеся от счастья..        Оба.        Через минуту Тони уронит Стивена в воду и полезет целоваться, позабыв про обед..        Они такие счастливые..        И Стивен улыбается так светло и манко..        Как и Тони..        Они вместе — и больше ничего не нужно..        — Стивен.. Прости.. Я все понял. Обещаю исправиться в кратчайшие сроки.. Ты так и будешь молчать? Я же чувствую, ты слышишь меня...       Губы Тони так правильно и так тонко нежат губы Стивена, так сладко шепчут неразборчивое и так знакомо сносят крышу, что устоять невозможно..        Да и зачем?        Ведь у тебя есть он.        Тони.        Тони Старк, качающий тебя на руках и шепчущий о любви..        И именно он — тот единственный человек во всех мирах, кому ты веришь.        Беспредельно..        Мой...