Чертовы пуговицы

       — Тони, ты здесь? Ты меня слышишь?        Стив Роджерс, пристально вглядываясь сквозь меня, что-то переспрашивает.        И, очевидно, давно.        Да что со мной такое?        Вместо прежней пунктуальной собранности и сосредоточенности я невидимо и основательно проваливаюсь, как в трясину.        Куда вот только?        — Мистер Старк, у вас просто хандра. Сезонная усталость плюс то, что вы не желаете признавать, и…        — Джарвис, какая еще, к черту, хандра? Я в порядке. Как видишь, вполне здоров и полон сил.        Я лучезарно улыбаюсь мисс Мередит, победоносно уносящей наконец этот вымотавший все нервы богичный фолиант, и под шумок бормочущего какую-то ерунду выпуска новостей, небрежно морщась, допиваю остывший кофе.        — Джарвис, расшифруй, что это за новый термин — «хандра»? У Тони Старка не бывает хандры. Никогда.        Я на адреналине разруливаю все, не упустив ни одной детали.        — Босс, вы превзошли всех. Неужели вы успели вычитать и доклад Комитета Эмайсса? Нет, это поразительно. Вы гений, мистер Старк. Как вам это удается?        — Опыт, дорогая. И талант, естественно. Ну что, на сегодня мы закончили? Спасибо.        С трудом дождавшись ухода мисс Мередит, я делаю то, что мечтаю сделать весь этот бесконечный, как папирус, тяжкий день.        Я вымученно закрываю глаза рукой и ищу точку посредине лба.        Стивен сказал, что для поиска сил нужно всего-то ничего.        Найти эту точку и массировать.        Я пытаюсь, честно пытаюсь.        Но то ли руки устали, то ли я что-то делаю не так; но ощущение отдохновения не приходит.        Наверное, потому, что обычно это делают его руки.        Наверное, потому что я в этот прекрасный миг всеми правдами и неправдами по привычке лежу у него на коленях.        Наверное, в этом и заключен весь кармический смысл этой, без сомнений, живительной процедуры.        Но для меня нет ничего важнее.        И я расслабленно закрываю глаза.        Чувствуя, как его пальцы тихо ворошат мои волосы, убаюкивая одним касанием.        Зная, что через минуту меня отпустит.        Теплая ладонь нежно гладит мое лицо кончиками пальцев, и затем сверху тихо спрашивают: «Тони, ты как? Ты там не засыпаешь, часом? Нет, рассказ о коллегии не особо захватывает, это же не новый проект Черной Пантеры, конечно. Но и не настолько зануден, чтобы вгонять слушателя в сон. Тони? …»        — Стивен… Не ищи повода поцапаться, а лучше расскажи, чем дело кончилось. Я не сплю, мой несносный маг, а внимательно тебя слушаю. Просто устал сегодня. Я весь внимание.        Я выдыхаю, поудобнее устроившись под ласкающими руками и снова закрываю глаза.        Все же успев заметить, как тревожные огоньки в его глазах исчезают, как утренний туман.        И отдаюсь волшебному потоку весь.        Слушая его бархатный голос, то повелительно требующий; то затихающий и почти безмятежный, упоительно живой и чарующий.        Это такая великолепная вещь, такая родная и такая интимная, что мы оба знаем.        Я не засну, уплыв в никуда.        А Стивен, я точно помню, ни за что на свете не захочет разбивать редчайшую, хрупкую драгоценность нашего дивного вечера.        Нам хорошо.        Легко.        В принципе с таким же успехом мы можем и молчать.        Лишь бы слушать, как он дышит.        Ловить эти тонкие, эфемерные флюиды любви.        Тихонько утащить его руку и медленно прижать к губам.        И поцеловать.        Это греет.        Озаряет светом.        И…        Я люблю.        Люблю.        Он идеальный.        Почти.        Есть крохотное «но».        Незначительное, по его меркам, но вполне серьезное для меня...        «Тони, может, ты соизволишь оторваться от созерцания красивого лика вашего божественного Роджерса и обратишь внимание на то, что вы здесь все же не одни. И я уже в зале.»        Вкрадчивый, нервный, тревожный голос взбудораженного Стивена так внезапно влетает мне в разум, что я на инстинктах несу какую-то отсебятину под изумленным взором Стива, не понимающего, что я творю.        — Тони, погоди. Ты же сказал, что их было девять, а не восемь. Я все правильно понял?        Крайне устойчивый к любым трениям Роджерс, пока еще не умеющий видеть спиной, к своему неудовольствию, не видит истинную причину моей нежданной амнезии.        «Стивен… Ты прилетел. Спасибо. Дай мне пять минут, прошу.»        Кое-как закруглив вопрос и отдав все в руки ребят, я исхитряюсь испариться, провожаемый странно спокойным, как удав, взглядом Стива.        Я не мог поступить иначе.        Моя прекрасная причина побега с арены военных действий капризно поправляет запонку.        — Стивен… Я… Я просто не знал, что ты прилетишь именно сегодня. И прекрати меня ревновать. Это глупо. Тем более к Стиву Роджерсу. Привет...        — Тони, это феерично. Так.. Значит, к Стиву не нужно, а тогда к кому необходимо? Или за неделю ты нашел новый объект преклонения?        — Стивен.. Ну что ты говоришь такое. Я люблю только тебя. Мне, конечно, безумно нравится, когда ты меня ревнуешь, но Стив... Это нелепо, Стивен, и ты сам все это отлично знаешь. И после этого кто-то обвиняет меня в паранойе...        И ты, упрямый и вскипяченный, так страстно и так по-врачебному просто и доходчиво разъясняешь мне разницу между моей шизофренией и твоей междусобицей, что я...        Я соглашаюсь.        Со всем.        Со всем, Стивен.        Как можно устоять, когда тебя так непритворно ревнуют?        Как можно сохранить стойкость, если мой волшебник такой?        И я покоряюсь.        И шепчу.        Твое имя.        Тебе.        В замершей тишине нашего утра.        Лаская взором твои черты.        Стивен...