Чертовы пуговицы

       — Стивен, и как это понимать? Когда ты успел ограбить модный бутик? Неужели правда потратил время и слетал к Роззену?        Я окидываю Стивена строго дозированным взором, не преминув, однако, отметить, что это дивного оттенка шерсти чеширского кота пальто ему идет невероятно.        — Леви, не ревнуй. Это он меня заводит. Ты скажешь, где добыл вещицу или мне уточнять самому? - информирую я Плащ, яростно реющий в паре шагов от волшебника.        Пальто, с точеным силуэтом и мягкими абрисами, на свету играет чуть серым, почти палевым.        Стивен, небрежно засунув руки в карманы обновки, сурово глядит на меня, но, вздохнув и не найдя и тени раскаяния, загадочно хмыкает и снимает пальто.        Оно ему нравится, это точно.        Он не то чтобы модник, но совсем не чужд инновациям.        Помню, когда Квилл с Наташей завели его, гуляя пару месяцев назад в центре, в один из любимых магазинов Романофф, то выяснилось, что помимо медицины, магии и профессионального поиска редких книг, у Стивена обнаружился прекрасный вкус и изысканное чутье в одежде.        Мой маг, конечно же, безмерно ценит Леви, но они и так вместе почти все время и порой надо менять каноны.        Ненадолго.        Иногда он привозит из своих вояжей не только травы, странные сборы, еще более дикого вида непонятные предметы, похожие на обломки кораблекрушения, причем в самых неописуемых вариациях, но и образчики иноземной моды.        Мало того, он даже мне привез в марте пару отличных костюмов и красивую рубашку.        Единственное, что, как я думаю, он терпит с большим трудом и только ради меня — это мои любимые майки.        Стивен, правда, всякий раз, когда мы об этом говорим, а вернее сказать, спорим и ругаемся; индифферентно сообщает мне, что это ужас и кошмар.        И да, люди не оценят.        На что я, мило улыбаясь, чмокаю его в губы и радушным голосом соглашаюсь.        — Да, это печально, Стивен. Но, думаю, что у нас дома я могу позволить себе маленькие слабости. И потом, Стивен, скажи мне, как эксперт. В чем мне прикажешь работать? В рубашке жарко, халаты — твоя территория, впрочем...        Я делаю вид, что чрезвычайно задумался, коварно поправляя запонку.        Нет, не запонку, естественно, я же дома.        Для торжественных выходов у нас есть Стивен.        Я невинно дергаю лямку черной майки, так удачно сегодня еще не облитой бензином или химией и снисходительно пожимаю плечами.        — Тони, что ты хочешь этим сказать?        Он реагирует моментально.        — Тони…        — Если майки тебя не устраивают, могу работать дома с голым торсом. Так пойдет?        Я почти смеюсь.        Предложение тем и опасно, что Стивен вряд ли на него согласится.        Вы не представляете, как падки на сенсации эти газетчики...        Я стараюсь не захохотать, видя, как он недоуменно самолично вешает пальто на вешалку, аккуратно расправив рукава.        Все бы ничего, да вот руки его выдают.        Он слишком их сжимает, и к тому же неосознанно кривит губы.        Я знаю, что он не останется равнодушным, если я начну фланировать в таком...горячем виде по вечерам.        Но почему нет?        Как человек, не боящийся ничего, я готов на все, лишь бы...        Лишь бы ты опять смотрел.        Смотрел на меня.        Только на меня.        Стивен...        Порой темными, безлунными ночами без тебя я просыпаюсь от пронзительного чувства горечи.        Мне тебя не хватает…        Мне мало памяти.        Я хочу, чтобы ты был рядом.        Я мучаю себя, отчаянно стараясь скрыть, как пылко и безумно я тебя ревную, но это глупо.        Но я ничего не могу с этим поделать, Стивен.        Это сильнее.        Сильнее логики и сокрушающе просто.        Это сильнее меня.        Я ревную так, что сердце заходится от боли, дотошно отмечая каждую деталь.        Пропитывая ядом, царапая и раня.        Я добиваю себя, прилипнув насмерть.        К этим глазам.        К этим рукам.        Пальцы Стивена тонко и тихо скользят по ровному, ореховому дереву, словно лаская.        Зал, также как и я, завороженно следит за чудесами.        Ты оживленно рассказываешь, четко указывая на плане новые объекты, но мне не до них.        Ты улыбаешься.        И пикантные ямочки на скулах сводят на нет все мое терпение.        Самое смешное, что если я и скажу, то все равно ты лишь вскинешь бровь, не более того.        «Тони, иногда мне кажется, что для тебя было лучше, если бы я был калекой. Так? Ты бы запер меня в своей башне, как Рапунцель, и выводил бы гулять по праздникам. Ты псих.»        И он обиженно вздыхает.        Вздыхает, горестно и нарочито.        А я...        Шалею.        От этого смятенного, сверкнувшего потаенным взгляда.        От капризно выгнутых губ.        От того, что он знает и откровенно наслаждается.        Тем, как я горю.        Тем, как жадно и безрассудно я ищу его ответа.        — Стивен… Ты сам виноват. Клянусь, твой тет-а-тет с Эрви Граммоном затянулся слишком, и если честно, я не знаю, как выдержал....        — Тони… Всюду ты ищешь врагов… Это были дипломатические прения. И потом, не в ресторации же мне их было обсуждать? Тони, твоя паранойя обострилась. Думаю, что даже если я на руке сделаю татуировку «Я муж Энтони Старка», это ничего не изменит. Ты все так же будешь искать повод ввязаться в драку. Я прав?        — Нет.        — Тони.. — беспокойно тянет он, но меня уже сносит.        — Стивен… Прости. Я опять сорвался. Тебя долго не было… И этот новый комитетчик так вился возле тебя, как лис. И какие сложности вынудили его положить тебе руку на плечо, интересно?        — Боже...        Он выразительно закатывает глаза.        — Я так и знал. Это был просто жест доброй воли. Порыв… Случайность.        — Стивен...        — Нет, это невыносимо. Еще пара минут, и я попрошу у Роджерса бронекостюм. Он как раз получил новый комплект, говорил, что он выдержит даже ядерный взрыв. И, Тони…        — Ничего не говори.        — Виноват. Прости, Стивен… Все навалилось, и, увидев вас, я голову потерял. Ты прав. Прав, как всегда. Прости, вспылил..        И я падаю в это.        Губы.        Руки.        Проникающая во все части моего тела радостная эйфория.        — Тони… Ну как ты не поймешь… Я твой.. Только твой.        Сладко. Невозможно нежно.        Упоительно легко.        Уходить в плен его глаз.        Лететь в ласковое объятие.        Не думая.        Знать, что у него такая же тяга.        Изломанная, никогда не проходящая, заворачивающая тебя в безжизненный саван, жажда.        Которую не унять ничем.        Ни словами.        Ни надеждами.        Только одним.        Твоим поцелуем.        И это дарует.        Все, Стивен.