Чертовы пуговицы

       — Задира, ну где ты там, малыш7 Как насчет ужина?        Где-то сзади подозрительно шуршит, и Стивен улыбается.        — Ну же, иди сюда. Давай, я все слышу. — говорит он в тишину, зная, что его услышат.        — Не дуйся, это и правда был очень ценный фолиант, и поверь, что он не предназначен для того, что его безжалостно рвали, как сегодняшнюю газету. Я все понимаю, но есть вещи, которые невозможны.        — Ну нет, так нет.        Стивен делает вид, что встает.        — Мррр. Мяуу… Мррр.        «Ладно, так и быть. Что там с ужином?» — переводит с кошачьего на человеческий волшебник.        — Хорошо. Задира, я жду. — шепчет он, закрывая глаза.        Через полминуты проказник падает ровнехонько на колени Стрэнджа, не ошибившись ни на дюйм.        Стол, буквально только что пустой, заполняется яствами, и кот, навострив уши, начинает принюхиваться к завлекательным ароматам еды.        — Доволен? Ладно, там есть кое-что и специально для тебя. — Стивен, аккуратно, хоть и без особой охоты расставшись с Задирой, сажает его у миски, доверху наполненной любимым кормом любимца.        Стрэндж задумчиво улыбается, глядя на кота.        «Хоть кому-то сегодня хорошо. А мне, видно, на роду написано встречать Новый год одному.»        Тоска, одно за другим раскручивая свои кольца, словно змея, тяготит сердце.        Стивену сегодня почему-то одиноко, как никогда.        Стрэндж отдал бы все, лишь бы сейчас рядом был не только кот.        Впрочем, о чем это он думает?        Тони окончательно погряз сразу в двух проектах одновременно, и они забирают его целиком.        Душа замерзает в пустоте темных вечеров, и Стивен невольно морщится, немного тянет левое плечо.        «Тони…» — шепчет Стрэндж, меланхолично разглядывая вино в бокале.        Он скучает.        И еще ревнует.        Да, он ревнует.        Безумно ревнует к этим… проектам.        Их зовут женскими именами, одну — Эрика, вторую — Мари.        Это, естественно, легенды для публики, на самом деле их зовут почти как монархов, хитро запутанными длинными, как летопись, техническими терминами.        Неважно.        Важно то, что Тони увяз в них по уши, и скорее всего опять ночует на работе.        И как Стивен не гонит от себя эту ужасную мысль, она не уходит.       Стивен методично, почти бездумно допивает свой бокал.        «Ну что же, мой друг, встретим Новый год сами…»        Хрустящая пылкость молодого яблока хороша, но не избыточна, да и мягкая вдумчивость корицы медленно лавирует между вкрадчивых, словно туман, томных переливов малины, но…        Но все же этого недостаточно для того, чтобы Стивен смог унять сердечную тоску.        Общество кота и Джарвиса прелестно, но Стивену нужно другое.        Он невыносимо соскучился.        Стрэндж стоит у окна так долго, что не замечает ничего и почти замерзает.        Наконец он отрывается от созерцания темноты и садится на кресло у камина.        Задира, тонко чувствующий настроение своих, тут же элегантно усаживается к нему на колени.        «Еще один грустный длинный вечер… Ну что же, давай погрустим, приятель…»        Стивен, устав гадать, во сколько придет, если вообще придет Старк, убаюканный треском дров и мурчанием Задиры, засыпает.        И видит во сне Тони, он видит их вместе, у моря, купающихся.        Тони хохочет, и они плавают до изнеможения, а потом лежат в тени, как две рыбки, выброшенные приливом на берег.        Сердце бьется не в такт, и Стивен роняет Тони в песок.        Только затем, чтобы поцеловать.        Чтобы не отпускать.        Чтобы вдохнуть его в себя, всего, как есть.        Такого, загорелого, уставшего и жаркого.        Закрывающего глаза от счастья.        И снова прошептать.        «Люблю…»