Dance spirit

Сокджин стоит на мосту, соединяющем две части города, оперевшись локтями на ограждение, наблюдает за медленно уходящим за горизонт Солнцем. Его лучи окрашивают небо в нежные перламутрово-розовые оттенки, мягко зарываются в курчавые летние облака, рисуя завораживающий взгляд картину, любоваться которой можно вечно. Омега прикрывает глаза, слегка откидывая назад голову, подставляя лицо дуновению ветра и бризу реки, текущей под его ногами. Сокджин не хотел убегать, но разъедающая, словно ядовитая концентрированная кислота, обида, вызванная словами и тоном Намджуна, вынудила поддаться импульсивному желанию скрыться, уйти прочь, не быть разочарованием для того, кто неожиданно стал небезразличным прохожим, поселив в сердце странно-трепетные чувства. Сокджин считает себя ошибкой, которая случайно появилась на свет, создав сбой целой системы. Омега себя не то чтобы не любит, он себя ненавидит, изводит уничтожающими мыслями каждый день, лишь изредка отвлекаясь от самоедства. Человек не должен так над собой издеваться, но Сокджин в себе человека не видит, не чувствует, шагает по краю бездонной темной пропасти, мечтая провалиться в нее, достичь самого дна и точки невозврата, когда больше ничего и никто не имеет смысла, когда нет желания даже вдох сделать. Ему кажется, что он достиг грани, что еще один шаг — он безвозвратно упадет в небытие, забудется и наконец-то отпустит все то, что отравляет истерзанную душу. Сокджин достиг пика, того самого, когда хочется руками разорвать грудную клетку, вытащить кровоточащее от боли и мучения сердце, вложить кому-нибудь в руки, взяв обещание, что сбережет его, и уйти от осуждающих взглядов и чужого давления, от злобно настроенного мира. Уйти. Вот только Сокджин — тот еще трус, не способный на принятие тех решений, что могут изменить жизнь. Это еще один пункт ненависти к себе. Он слаб, он это признает, всегда признавал, но омега никогда не задумывался, что разорвать порочный круг из железных цепей сложно, но возможно. Просто он еще не готов, еще не настало то время, когда он сможет взять узды правления в свои руки и распоряжаться направлением своей жизни. Еще не время, но оно настанет. Обязательно. Как бы Сокджину ни было тяжело и невыносимо больно, как бы ни охватывало отчаяние, сносящее, подобно неистовым волнам океана, он понимает, что не имеет права допускать мыслей о том, чтобы покинуть этот мир. Хоть он и думает о том, что его жизнь бессмысленна, в глубине души Сокджина еще тлеет маленький огонек той самой веры, зажигающей звезды на ночном небосводе, что в мире еще остались люди, для которых он важен. Пусть для других это очевидно, пусть другие его осуждают за глупость, за неправильность соображений, но, находясь в состоянии полной безнадежности, когда краски мира приобретают темные оттенки, у человека появляются исключительно негативные мысли. Таких людей не стоит винить, косо смотреть на них, ведь никто не знает и не догадывается, через какие трудности ему приходится проходить в этот самый момент. Сокджин впервые столкнулся с людьми, не допускающими мыслей о том, что можно вести себя как-то неправильно. Его тянет к тем людям, что собрались в уютной кофейне, но в подсознании всплывает вопрос: а достоин ли он находиться рядом с ними, имеет ли на это право? Сокджин погряз в пучине странных, нелогичных, грузных раздумий, из которых можно выбраться лишь с чужой помощью. Самое необычное, что «рукой помощи» может стать кто и что угодно: человек, с которым случайно заговорил в транспорте, мимолетный прохожий, чью улыбку поймал, маленький ребенок на детской площадке, в котором столько любви и света заложено, что передается вокруг. Это может быть услышанная песня в кафе, цитата из книги, умное изречение давно ушедшего на покой философа. Жизнь наполнена смыслами, невидимыми спасательными нитями, просто никто их не видит и не чувствует, а надо, ведь жизнь настолько непредсказуемая, что не знаешь, за каким поворотом будет тот самый смысл. — Сокджин. Омега поворачивает голову в сторону альфы, чей голос заставляет кожу покрыться мелкими мурашками, а внутри, где-то в районе живота, затрепетать от волнительного восторга, который вызывает этот безбашенный парень. Омега прикусывает нижнюю губу, опускает взгляд вниз, потому что смотреть в глаза человека, вызывающего противоречивые чувства, невозможно, невыносимо, трудно. Сокджин в эти самые секунды, пока Намджун сокращает между ними расстояние, чтобы в следующее мгновение взять его руки в свои и сжать крепко, хочет сквозь землю провалиться, мысленно молиться, чтобы под ним развернулась пропасть, которая поглотит его навсегда. Но такого, к сожалению, не происходит. Сокджин не исчезает, не растворяется атомами в воздухе, Намджун не уходит, дышит сорванно, скорее всего, от бега, заставляя омегу ощутить невероятный груз вины. — Сокджин! — этот голос Сокджин тоже узнает из миллиона других голосов, которыми полон этот мир. Он думал, что любил этот голос, но любовью здесь никогда не пахло. Рядом с Вонхо всегда царило навязанное родителями мнение об удушающей обязанности быть с тем, с кем сказано. С Вонхо было и легко, и сложно одновременно. Две стороны одной медали, когда на одной — долг перед отцом, а на второй — страх вечного одиночества, ведь кто вообще обратит внимание на такого, как он? Для омеги Вонхо — спасательный круг, за который можно зацепиться, на плаву остаться, никто лишних вопросов задавать не станет, лишь на мнимо счастливую пару засматриваться и восхищаться будут. Сокджин часто от других слышал о том, что они с Шином прекрасно и красиво смотрятся, только омега на это кивал, тихо благодарил. Они с Вонхо разные, даже очень, но каждый преследует свою эгоистичную цель. Шин Вонхо и Ким Намджун — полные противоположности, это невооруженным глазом заметно. У них абсолютно разное мировоззрение, мнение, стиль жизни, но у них общее есть — это омега, стоящий сейчас в полной растерянности, понятия не имеющий, что им сказать. Омега делает  глубокий вдох, разбросанные в хаотичном беспорядке мысли собрать пытается, только раскрыть рот хочет, но ему и слова сказать не позволяют. — Я не должен был так реагировать, — неожиданно для омеги говорит Намджун, крепче сжимая тонкие нежные пальцы. — Прости, — и альфа виновато опускает голову, показывая этим жестом все свое сожаление. — Я не хотел тебя обидеть, — продолжает Ким, но появившийся сзади Вонхо, положив на плечо танцора руку, резко отдергивает его. — Сокджин, кто он? Почему ты убежал? — с грубыми нотками, немного злясь, выпаливает Шин, обхватывая плечи Сокджина и встряхивая. — Эй, аккуратней, — моментально отвечает Намджун, хмуря брови, превращаясь из понимающего милого парня в настоящего бэд-боя, каких показывают в современных подростковых сериалах, заставляя омег вокруг сойти с ума. — Ему неприятно! Отпусти его, — говорит альфа, замечая, как меж бровей Джина залегает едва уловимая складка. — Не лезь, — рычит Вонхо, оборачиваясь к Намджуну, который на каких-то внутренних инстинктах сжимает кулаки до побледнения кожи, чувствуя чужака, готовясь в любой момент защититься. — Он — мой омега, — делает ударение на слове «мой» мужчина. — И мне лучше знать, — брезгливо произносит Шин, окидывая Кима с ног до головы высокомерным взглядом. — Вот только у омеги твоего глаза несчастные, — говорит, усмехнувшись, Намджун, но на Вонхо совершенно не смотрит. Все внимание альфы на омегу направлено, вскинувшего голову вверх и от удивления распахнувшего свои большие красивые глаза, напоминающие ему молочный растопленный шоколад, тягучий и такой сладкий, что привкус его еще долго оседает на языке. Намджун смотрит, своим взглядом будто Сокджина насквозь видит. Каждую тщательно скрытую тайну наружу выдергивает, Джин не знает, хорошо это или плохо. Намджун в нем переворот внутри устраивает, разбивает сковывающие грудную клетку цепи, давая сделать глубокий живительный вдох. Сокджин в ответ смотрит, кричит без слов о помощи, которую Намджун слышит. Это удивительно. Удивительно и волшебно, когда два незнакомых человека встречаются абсолютно случайно, заводят разговор, а после видеться чаще начинают, шаг за шагом идут друг к другу, раскрывая свои души, переплетаясь красно-золотыми нитями. Сокджин чувствует, как его невероятно сильно тянет к этому сумасбродному альфе, как отрицательно заряженные единицы тянутся друг к другу, чтобы стать положительными. Сокджин не хочет своим желаниям сопротивляться, но уколы совести, вины по отношению к тому, кого якобы «любит», в голове свои песни играть начинают. Омега кусает губу, переводит взгляд на Вонхо, готового в любую секунду наброситься на Намджуна. — Вонхо, — мягко начинает Джин и кладет ладони на теплую грудь мужчины, но его, кажется, игнорируют. — А ты что, самый умный? — злится Шин, поворачиваясь лицом к Намджуну и делая шаг в сторону альфы, прожигая раздраженным, полным превосходства взглядом. — Не лезь не в свое дело, ты уже все сделал, — рычит Вонхо, ощущая мягкую ладонь Сокджина, обхватившую запястье. — Я еще ничего не сделал, но когда сделаю, тебе это не понравится, — спокойно, как ни в чем не бывало говорит Намджун, подмигивая омеге и улыбаясь уголками губ, чем сильнее вызывает недовольство у Шина. — Держись подальше от моего омеги, — со стальными нотками бросает Вонхо, сжимая от накатывающей злости кулак. — А может, твой, — нарочно делает акцент на последнем слове Намджун, — может сам решать, что ему делать? — Прекрати, блять, меня учить! — Вонхо! — вскрикивает Сокджин, становясь лицом к альфе и слегка толкая его в грудь, стараясь этим успокоить и в чувства привести. — Ты собирался в клинику! Не веди себя так, что с тобой? — спрашивает омега, не узнавая мужчину, имеющего неограниченный запас терпения. Его сложно вывести из себя, но сейчас он стоит перед Сокджином и пыхтит от злости, и для эффектной картины не хватает дыма, как в мультиках, выходящего из ушей. — И оставить тебя с этим? — выгибает бровь альфа, брезгливо корчит лицо, и тычет пальцем в Намджуна, который моментально губы поджимает. — Сейчас как «этот» ведешь себя ты! Я тебя видеть не хочу, — тяжело выдыхая, говорит Джин, — уходи, — уводя в сторону взгляд, произносит, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Я сам доберусь, — отрезает немного грубо парень, чем вызывает неподдельное восхищение у Намджуна. Вонхо демонстративно вскидывает голову и цокает, обходит омегу стороной, не говоря больше ни слова, и нарочно сильно и больно задевает плечо Джуна, который победно усмехается, игнорируя агрессивные действия, направленные на него. — Да я смотрю, у кого-то есть ноготки, — восторженно произносит альфа, подходя к Сокджину, настроенному не особо дружелюбно. — Я с тобой тоже не хочу разговаривать, ты тоже повел себя некрасиво, — омега как-то по-детски обиду показывает, надувая свои щеки, вызывая у Джуна милую улыбку. — Я просто не ожидал, что ты будешь со своим альфой, — пытается оправдать вспыхнувшую ревность парень, делая короткий шаг к омеге. — Прости, если это получилось слишком резко, я не хотел, — тянется костяшками пальцев к щеке, нежно прикасается, посылая по телу Сокджина рой будоражащих мурашек. Омега на внутренних инстинктах льнет, ловит себя на мысли, что с Вонхо такого никогда не было. Он неожиданно отдергивается, жутко смущается и, обойдя альфу, идет обратно в сторону кофейни. Намджун начинает смеяться, быстро догоняет омегу, выравниваясь с ним. — Лакомка, ну ты чего, — Намджун перед лицом омеги становится, теперь шагает спиной вперед. — Пойдем, я куплю тебе самый большой и вкусный кофе и огромное шоколадное печенье, — альфа кладет ладони на плечи Сокджина, который губы в тонкую линию соединяет. — Даже не пытайся! — продолжает делать театрально обидчивое выражение лица омега. — Ты уже сдался, признай, — улыбается широко альфа, а Сокджин в улыбке этой пропадает. Она напоминает Солнце яркое, что сейчас отбрасывает свои лучи, уходя за горизонт, уступая место ночи. Намджун, похоже, незаметно для самого омеги стал личным проводником света. Парень закатывает глаза, признавая поражение, ибо слова о сладостях из уст альфы звучат слишком соблазнительно. — Ла-адно, — соглашается Сокджин, вкладываю свою ладонь в протянутую руку Намджуна. Тем временем в кофейне разыгрывается не менее драматично-интригующие события, влекущие за собой череду будущих обстоятельств, которые могут вылиться в неизвестное русло. — А этот что тут забыл? — возмущенно спрашивает Чонгук, пронзая блондина, сжимающего руку Тэхена так крепко, раздраженно-ненавистным взглядом, показывая, что совсем не рад его видеть. — Чонгук, остынь, — говорит Хосок и кладет ладонь на плечо младшего брата, моментально напрягшегося при появлении омег. — Привет, — альфа протягивает в дружелюбном жесте руку Чимину. — Мы еще не знакомы, но меня зовут Хосок, и мой невоспитанный брат не хотел тебе грубить. — Хотел, — скрещивает на груди руки Чонгук, сдувая отросшую челку со лба. — Не хотел, — бросает испепеляющий взгляд старший Чон. — Вы достали собачиться, как женатая парочка, либо переспите уже, либо не ебите мозг! — вспыхивает Тэхен, отпуская руку друга. — Тэхен! — Чимин багровеет то ли от смущения, то ли от злости. — Да твой друг элементарно предупредить не может об изменившихся планах, выставляя меня идиотом! — Не смей меня обвинять в этом! — Если что-то обещаешь человеку — выполняй! — поднимается резко на ноги Чонгук, опираясь руками на стол и наваливаясь на них. — Я не обещал, что приду! — не собирается сдаваться Чимин, становясь напротив альфы и упираясь в него враждебным взглядом. Чонгук понимает, что омега действительно не обещал, понимает, что он сам надумал себе что-то в голове, ожидал одного, а получил совершенно иное. Но это его трудности, его проблемы, не вина омеги, что ожидания Чона не оправдал, поэтому становится вдвойне обиднее, горечь эта на корне языка противно оседает. — Какая же ты стерва! — тяжело выдыхает Чонгук и получает подзатыльник от брата. — Какой же ты урод! — вскрикивает Чимин и получает по шее от Тэхена. Хосок и Тэхен переглядываются на мгновение, старший лукаво подмигивает омеге, который в предвкушении закусывает губы, будто без слов альфу понимает, обхватывает запястье Пака крепко и тащит в сторону подсобного помещения, от которого у него всегда есть ключи. Хосок хватает за ухо младшего и тоже тянет в сторону подсобки, полностью игнорируя матерную тираду Чонгука, от которого у любого уши завянут. Юнги спокойно сидит за столиком, отламывает кусочек овсяного печенья, и макает в горячий шоколад, отправляет в рот и жует с блаженно прикрытыми глазами. Тэхен извиняется перед Микки, откровенно смеющегося над всем, что происходит у ребят, и толкает Чимина в небольшую комнатку. — Я объяснюсь перед Фредом, — говорит Хосок и толкает сопротивляющегося Чонгука к Чимину, а после захлопывает дверь, закрывая ее на ключ. — Долбаеб совсем, открой дверь! — кулаком тарабанит деревянную поверхность альфа, которая точно может разлететься в щепки от такого дикого и яростного напора. — Подумайте над своим поведением, а потом посмотрим, — прыскает в кулак старший Чон и уходит с ржущим Тэхеном к столику. Розововолосый плюхается на скамейку, уложенную мягкими подушками, откидывается на панорамное стекло и бросает взгляд в сторону двери, в которую продолжают неистово бить. Тэхен смеется, переводит глаза на Хосока, садящегося на стул рядом с Юнги, и как-то нелепо и глупо краснеет. — Пришли обсудить будущие планы, а обсуждаем отношения, — обреченно выдает молчавший Мин. — И почему я должен это терпеть? — вопрос больше риторический. — Прекрати, они все равно не откроют, — вздыхает Чимин, осознавая, что оказался в безвыходном положении и полном дерьме, ведь быть запертым в крохотном помещении площадью два на два с альфой, поднимающим в нем бурю, он точно не планировал. — Блять, вот суки, — шипит от злости Чонгук, переставая бить в дверь, встряхивает рукой, на которой точно расцветет синяк в ближайшее время. — Я был в тот вечер у клуба, — тихо говорит Чимин, облизывая пересохшие губы. — Но, как видишь, я трус и зайти не смог, а сказать тебе об этом у меня не хватило смелости, — Чимин облокачивается на стену, откидывает немного назад голову, упираясь затылком и поднимая глаза вверх, изучает белый потолок. Чонгук, ошарашенный услышанным, медленно поворачивает сначала голову, затем полностью к блондину, смотря на него растерянно, удивленно, с большим отчетливым вопросом в глазах. Чонгук не до конца отдает отчета своим действиям, делает шаг к парню, застывая напротив. Альфа скользит взглядом по точеному лицу омеги, задерживая внимание на острых скулах и впалых щеках, идет дальше, останавливаясь на небольшом подбородке, и возвращается вверх к губам, поражаясь их граненой красоте, манящим к себе своими формами и ровными очертаниями. Омега перед ним настолько прекрасный, невообразимо красивый, наверняка знающий об этом, что Чонгук невольно засматривается всякий раз, стоит его увидеть. Конечно, Чонгук не дурак, такую неземную ангельскую красоту только слепому не дано увидеть, но за красотой этой столько демонов скрывается, столько скелетов в шкафу спрятано. — Что же ты за омега такой странный? Чимин вскидывает на него недовольно прищуренные глаза и дует свои невообразимые губы. — Пункты «нормальности» нигде не прописаны, и если твои не совпадают с моими, то это не мои трудности. — А еще ты ужасно язвительная принцесса, — постепенно успокаиваясь, говорит Чонгук, нагло усмехаясь. — Еще раз назовешь меня принцессой… — начинает пылко Чимин, но оказывается прижат к стене грузным телом альфы, расположившим руки по обе стороны от головы блондина. — То что? — иронично выгибает бровь парень, наклоняясь ближе к лицу несносного омеги, продолжающего гневно пожирать его глазами. Вероятно, у Чонгука едет планомерно кукушка, но под этим взглядом у него перед глазами звезды сверхновые взрываются, искры ее на миллион километров разлетаются. Его эти глаза, напоминающие карамель тягучую, сжимать руки в кулаки вынуждают, кричат о том, что ни за что не сдадутся, пусть только так смотреть продолжает: с вызовом, с превосходством. У Чонгука на пути было много омег, альфа пользуется большой популярностью среди хрупких нежных существ, все они как один, рядом такого, как он, видеть хотят, заглядывая в рот, лестью обливая с головы до ног. Чонгук только не ведется. Он на непоколебимую силу и уверенность падок, пусть Чимин не из его мира, не его уровня, пусть они абсолютно разные, но их тянет друг к другу. Чонгук в Судьбу, конечно, не верит, но на короткий миг именно рядом с этим омегой можно поверить. — А то я тебе член оторву! — Чимин от собственного заявления краснеет, становясь спелой помидоркой. Чонгук резко хватает омегу за запястье и опускает его руку на свой член, надавливая на бугорок сквозь джинсы. — Так попробуй, принцесса, — наклоняется к лицу блондина, почти мажет по губам, но Чимин не из тех омег, кто теряется. Парень больно хватается за член альфы и сжимает так сильно, заставляя Чона отпрянуть. — Стерва, блять, — рычит Чонгук, наблюдая за тем, как расползается на лице самодовольная улыбка. — Я же сказал, — фыркает Пак, радуясь маленькой победе. — Ладно, — Чонгук плюхается на пол, сгибая колени и кладя на них локти в вытянутом состоянии, направляет взгляд на омегу, продолжающего настырно стоять, скрестив руки. — Раз уж мы тут заперты, то давай проясним одну деталь, — альфа замолкает, оглядывая стройные ноги Пака в порванных на коленях черных джинсах, и продолжает: — Ты ведь тоже почувствовал это? — как-то совсем неуверенно тихо спрашивает, отводя глаза в сторону шкафа, забитого одноразовыми стаканчиками для кофе. — Да, — на выдохе говорит Чимин. — Но я не верю во всю эту чепуху про истинных, пару, созданную самой природой, что это за глупости вообще такие? — смешок срывается с пухлых губ, омега пользуется моментом и рассматривает Чонгука, пока тот внимательно изучает стеллаж у стены. — Бред полный. Как можно ссылаться на инстинкты и природу? Я понимаю в древности, но сейчас двадцать первый век на дворе! А вдруг мой истинный мог быть каким-нибудь алкоголиком или наркоманом? И я что, мог в него влюбиться? Пф, — Чимин закатывает глаза. — Все это несуразные выдумки, чтобы пустить розовую пыльцу в глаза для всяких глупых омег, — Пак корчит смехотворную гримасу, якобы ему тошно, а Чонгук иронично усмехается. — Вот и я так думаю, — поддерживает альфа слова Чимина. Между ними воцаряется молчание, то самое, когда два человека, испытывающие странные абсурдные чувства друг к другу, испытывают неловкость, смятение, понятия не имеющие, что сказать. Чонгук пожирает взглядом стену, Чимин заинтересованно смотрит в потолок. Между ними всего пара метров, но будто целый океан, безжизненная пустыня, миллиард световых лет, которые преодолеть можно только через столетия. Между ними пропасть в километры, между ними столько неопределимых «но», рушащихся в одно мгновение, долю секунды, когда Чонгук слишком внезапно, несдержанно, точно не подумав, выпаливает: — Мы могли бы дружить. Слова альфы неуверенные, сказанные негромко, но так, чтобы омега услышал, в замешательство приводящие, заставляющие округлить глаза и дыхание задержать. Это странно, совсем чуточку безумно, главное — неожиданно до отметки «пиздеца». Чимин смотрит загнанно, растерянно, пытается в голове уложить сказанное Чонгуком, понять где подвох не может. Чон, с ним все сложно, Чонгук, будучи запертым в служебном помещении маленькой кофейни собственным братом, предлагает ему дружбу после их неприятного первого знакомства и не особо дружелюбных последовавших встреч, натянутого общения в целом и последнего казуса в магазине и клубе? Альфа, наверное, сумасшедший маленькую часть, или головой тронулся в конец, или гормоны в крови закипели, вынудив такое сказать? Чимин моргает оторопело и сползает по стене вниз, садясь на пятую точку и вытягивая ноги, носками кроссовок прикасаясь к подошве обуви Чона. — Дружить? — выгибает бровь омега, скептически смотря на парня, который медленно переводит взгляд на него, беззлобно закатывающего глаза. — Ну да, — кивает Чонгук. — Это когда люди бескорыстно общаются друг с другом там, помогают, поддерживают, делятся чем-то и всякое такое. — Да я знаю, что значит дружить! — поджимает губы Чимин и бьет по пятке собственной альфу, который тут же отдергивает ногу. — Я не сомневался в твоих академических познаниях, — пожимает плечами танцор. — Но вот в практических очень даже. — То есть я не умею дружить? — омега скрещивает руки на груди, буравя альфу обиженным и абсолютно возмущенным взглядом. — У тебя точно имеются трудности в общении с людьми, это чисто мои наблюдения, — говорит Чонгук, наблюдая за Паком, на лице которого негодование растет с каждой секундой. — С тобой разве можно дружить? Ты ведь невоспитанный и слишком самодовольный, — хмыкает уязвленный Чимин, вскидывая вверх подбородок. — Я-то? — головой качает. — Принцесса, прежде чем людей судить на свое поведение посмотреть надо. Так что? — Да ты будешь молиться на такого друга, как я, — от скромности Чимин точно не умрет. — Буду звонить тебе по ночам и изливать душу. — Упаси Господь! — крестится, плюет, вызывая у Чимина тихий смех. — Не думал, что ты верующий. — Да рядом с тобой во всех богов поверить можно, — Чонгук поднимается с пола, отряхивает джинсы и протягивает руку омеге. — Мне кажется, что я об этом пожалею, но так как ты постоянно идешь удивительным бонусом с Тэхеном, то придется смириться. — Вот сейчас я должен обидеться, — Чимин вкладывает свою небольшую ладонь в раскрытую руку альфы и поднимается с его помощью. — Но жизнь тебя уже обидела, обделив мозгом. — Пак Чимин, не посмотрю на то, что мы друзья, отшлепаю публично, — заявляет Чонгук безукоризненно строгим тоном и пару раз стучит по двери. — Хосок, блять, считаю до трех и выламываю дверь, за принесенный ущерб Фреду будешь платить ты! — Чонгук делает первый сильный удар. — Раз! — затем второй. — Два! — и только замахивается, чтобы еще раз ударить, как дверь распахивается. — Чимина лишили девственности?! — выглядывает из-за спины старшего Чона розововолосый, прищуривается на парочку, держащуюся за ручки. — Эх, я-то думал, что интимная обстановка свое дело сделает, — огорченно выдыхает Тэхен, ловя пронзительный взгляд медовых глаз. — Тэхен, я с тебя сниму шкуру! — Чимин отпускает теплую руку альфы и кидается в сторону Кима, который быстро убегает к остальным ребятам, прячась за широкой спиной Намджуна, стоящего около столика. — Не смей использовать людей как живой щит, Ким Тэхен! — хмурится до безобразия Чимин, хмыкает громко и ловит взгляд незнакомого парня, делающего глоток из стаканчика. — П-привет, — произносит блондин и протягивает руку брюнету, на секунду залипая на красивого омегу, тянущего руку в ответ. — Сокджин, — неловко улыбается. — Чимин, — закусывает нижнюю губу. — Приятно познакомиться. — Мне тоже, — омега невероятной красоты вновь возвращается к напитку. — Все выяснили свои отношения? — будничным тоном спрашивает Юнги, оглядывая всех снисходительным взглядом. — Может, теперь обсудим то, зачем мы все здесь собрались? Тэхену уже скоро в кровать, а мы еще даже не начали. Хосок прикрывает кулаком лицо, хихикая, видит насупившегося розововолосого омегу, на брата смотрящего, и улыбку широкую не сдерживает, пихающего его локтем в бок Чонгука игнорирует. — Палишься, — выдает младший. — Об этом потом, — говорит Хосок и подходит ко всем, подставляет незанятый стул и садится на него. — Чонгук, вещай! — взмахом руки указывает на брата. Все моментально переводят глаза на младшего Чона, подошедшего к столику. Тэхен отходит от Джуна, лукаво подмигивая Паку, и усаживается бесцеремонно на колени Юнги, который лишь выдыхает и приобнимает омегу за талию. Сокджин пододвигается на скамейке ближе к Юнги, давая Намджуну сесть рядом, смущенно улыбаясь, когда альфа плечом прикасается к его плечу. Чимин занимает свободный стул рядом с Хосоком и, грациозно закинув ногу на ногу, делает вид, что на брюнета не смотрит, направив взор в стену за его спиной. Чонгук выдыхает, подставляет стул и садится на него, откидываясь вальяжно на спинке и скрещивая руки в замок на животе. — Так, — закусывает губы, подбирая подходящие слова. — Сначала поясню для новеньких, Тэхен, — останавливает взгляд на розововолосом, — Сокджин, — на нем на секунду задерживается, — и, — резко переводит свои черные омуты на блондина, — Чимин, хотя тебя тут быть не должно. — Чонгук! — и получает смачного подзатыльника от рядом сидящего Хосока. — Я тебя в канаве искупаю, если не перестанешь себя так вести! — Все в порядке, Хосок-а, — неожиданно спокойно произносит Чимин, накрывая ладонью руку старшего Чона, лежащую на подлокотнике стула. — Ладно, неважно, — с досадой выдыхает Чонгук. — Около двух с половиной лет назад мы с Хосоком собрали танцевальную команду — «Сайфер», да, Сокджин? — бросает быстрый взгляд на омегу, в удивлении сложившего губы в букве «о». — Да нет, — краснеет Ким, опуская голову на пустую белую тарелку, в которой было печенье. — Я видел ваши клипы на ютубе и еще подумал, что вы очень знакомы мне, — улыбается уголками губ, исподлобья смотря на альфу, расплывшегося в довольной улыбке. — Хах, да, «Сайфер» в свое время был крутой командой, но полгода назад она распалась, — делает многозначительную паузу, на что Юнги громко цокает. — Вот давай опустим ностальгические драматические нотки, — говорит омега, поглаживая кончиками пальцев живот брата через тонкую рубашку. — Ты умеешь испортить момент, — испепеляет недовольным взглядом омегу Чонгук. — В общем, продолжим. Мы тут пораскинули мозгами с Хосоком и Намджуном, обговорили кое-что и решили:  почему бы не собрать новую команду, которая будет состоять из уникальных танцоров? В каждом из вас заложен невероятный потенциал и талант, и если его раскрыть, то вы станете первоклассными танцорами, — Чонгук внимательно наблюдает за реакцией ребят, не скрывая азартной улыбки на губах. — Подумайте над этим, хотите ли вы этого, потому что мы хотим видеть вас частью команды. — Почему ты мне ничего не рассказывал?! — поворачивает голову в сторону брата Тэхен, весь насупившись. — Потому что ты очень экспрессивный у меня, начал бы задавать много вопросов, — равнодушно пожимает плечами Мин. — Но ты знал? — продолжает возмущаться омега. — Предполагал, — целует в щечку младшего. Хосок с живым интересом наблюдает за колоритными братьями, ловя себя на мысли, что их взаимоотношения очень напоминают их с Чонгуком. От них веет теплом, крепкой связью и поддерживающей атмосферой с издевательскими братскими нотками, прямо как у них с Гуком. Альфа сидит с полуулыбкой, не понимая, почему Юнги раньше не познакомил Чонов со своим младшим братом, скрывал от них такое чудо. С Юнги альфы познакомились около года назад, когда омега немного робко зашел в их студию, смущенно опустив голову, что-то тихо говоря о команде и как бы хотел быть ее частью. Хосок омегу пару раз видел в Dimple, вспомнил тот час, приглашающим жестом прося «войти». С того дня и завязалась дружба. С того дня они знали о существовании загадочного брата Юнги, но никогда его не видели, а про мир «блеска и золота» мало что слышат. Но сейчас, смотря на розововолосого омегу, смешно дующего щеки из-за выдуманной обиды, видит не зазнавшегося высокомерного парня с короной на голове, а самого простого, с широкой душой, способной весь мир обнять. Красота Тэхена, на которую Хосок засматривается чересчур откровенно, заключается не столь во внешнем виде, сколь во внутреннем. А Хосок за свои двадцать шесть лет жизни в людях что-то да смыслит. В Тэхене целый мир сокрыт, пусть их знакомство было чересчур сумасбродным, из-за чего они совершили то, что не следовало, но Хосок ни на секунду не жалеет. Они не говорили о том, что переспали, никогда не заговорят об этом, ведь кто не совершает ошибок на жизненном пути? Они сидят до самого закрытия кофейни, шутят и разговаривают о всяком разном, обсуждая танцы, интересы и хобби друг друга. Тэхен не оставляет попыток добраться до Сокджина, яростно защищаемого Намджуном от омеги. Юнги закатывает глаза на проделки младшего, Хосок откровенно ржет с них, а Чонгук делает вид, что игнорирует Чимина, который негромко смеется. Микки, бариста, расставляющий посуду на полочки и списывающий оставшийся товар, наблюдает за ребятами, улыбаясь незаметно, ощущая исходящую от них энергию заряжающего позитива и уюта. — Спасибо за кофе, Микки! — машет рукой Хосок, придерживая дверь для выходящего предпоследним Тэхена, обернувшись к коллеге. — Увидимся! — улыбается Ким и выбегает на улицу к остальным, заваливается на спину Чимина, обнимая блондина за шею. — Ты же подбросишь нас? — Юнги — да, тебя — нет, — отвечает Пак, сбрасывая с себя ношу. — Я всегда иду хвостиком за Юнги, поэтому у тебя нет выбора, — не остается в долгу Тэхен. — Сокджин, я тебя подвезу, — не отходит ни на шаг Намджун, но между ними неожиданно вырастает розововолосый. — Но-но-но, — указательным пальцем из стороны в стороны перед лицом альфы машет. — Омеги отдельно, альфы отдельно, ваши желания не учитываются, даже не пытайся что-то сказать, я тебя все не равно не слушаю, — говорит Тэхен и берет Джина за руку, тянет в сторону Чимина, достающего ключи от машины, и Юнги, скрестившего на груди руки. — Тогда вызываю вас на батл, завтра в студии, — с вызовом произносит Намджун, вспыхивающий на дне глаз озорной огонек разжигает всех. — Да мы вас уделаем, — фыркает Тэхен, вскидывая гордо подбородок. — Полегче, тигренок, — подмигивает розововолосому Хосок, во взгляде которого страсть загорается, вызов чужой принимающий. — Если вы завтра проиграете, то ты пойдешь со мной на свидание, — смотрит, улыбаясь уголками губ, немного склонив голову набок, замечая округлившиеся, а после прищуренные глаза Тэхена, соглашающегося на игру. — Но если проиграешь ты, Чон Хосок, то неделю будешь выполнять все мои желания, вплоть до того, что я позвоню тебе среди ночи и скажу привезти самую свежую, только сорванную с грядки клубнику в шоколаде, — и облизывает вишневые губы так вызывающе, что Хосок изнутри щеку кусает. — Договорились, — кивает старший Чон. — Вот опять началось, — закатывает глаза Юнги и идет рядом с Чимином в сторону припаркованного на обочине желтого порше. Хосок пинает в бок Чонгука, провожающего взглядом спину блондина. — Эй, — возмущается Гук, глядя на брата недовольно и хмурясь. — И? — и бросает взгляд на Чимина. — Что? — не понимает младший. — Ты тупой, — безнадежно выдыхает Хосок. — А! — осознает Чонгук. — Чимин! — окликает омегу, обернувшегося на имя. — Ты тоже приходи, — сразу отводит глаза в сторону, не видя легкого кивка Пака. — Он придет! — оповещает громко Тэхен, вызывая у остальных искренний смех. — Все, пошлите, а то мне надо еще у Сокджина всякие секретики узнать. — Тэхен, не смей к нему лезть! — кричит Намджун, которого братья Чон оттаскивают в другую сторону. — Я пока не лезу, — смеется омега и не выпускает ладонь Джина. — Я хочу его позлить, — говорит брюнету, мягко улыбающемуся в ответ. — Я тебе подыграю, — Сокджин бросает взгляд на Намджуна, скрывающегося за стеной здания вместе с ребятами. — Тебе правда нравятся омеги? — спрашивает, подходя к машине Чимина, Ким. — Да, недавно я разбежался с одним, — уныло выдыхает Тэхен, прыгая на заднее сидение автомобиля. — Оу, мне жаль, — тихо произносит Сокджин, захлопывая дверцу. — Все в порядке, я быстро залечиваю душевные раны. Если бы я страдал по каждому своему партнеру, то от меня ничего бы уже не осталось, — и плавно зачесывает назад розовые волосы. — Ты просто не любил, — говорит с водительского кресла Чимин, заводя двигатель. — А ты у нас главный герой любовных романов, пф, — закатывает глаза Тэхен, пиная коленями спинку сидения друга. — Вот как полюбишь кого-то, так и поговорим, ледяная принцесса, — не думая, произносит парень, зная, как сильно обижают Чимина такие слова в своей адрес. Блондин ничего не отвечает, сосредотачивая все внимание на дороге, лишь спрашивает, куда везти Сокджина, и вбивает названную улицу в навигаторе телефона, мысленно проглатывает сказанное Тэхеном, говоря про себя, что друг сначала делает, а потом думает. Чимин его не винит, ведь Ким правду сказал, пусть и срубленную с плеча. Чимин знает, что он не подарок, что даже дружить с таким, как он, очень сложно, но Тэхен рядом остается, поддерживает, вытаскивает из глубокой ямы, в которую Пак себя сам опустил. Омега ни на секунду не жалеет теперь, что поддался на уговоры друга, наглым образом выволокшего его из дома, и приехал к этим ребятам, оказавшимся невероятными людьми, по крайней мере Чимин увидел, как просто, легко, беспечно может проходить время. Чимин, привыкший загонять себя в жесткие рамки, впервые почувствовал странное облегчение и радость, которую ощущает, только когда танцует. И, оказывается, рядом с людьми тоже можно испытывать подобное. Чимин улыбается Сокджину, который благодарит их за то, что подбросили, прощается с ними и говорит, что завтра обязательно придет. — Мы тебя завтра заберем, если хочешь, — предлагает Тэхен, высовывая лицо из раскрытого окна. — Ох, я был бы рад, — смущенно говорит Джин. — Тогда до завтра, твой номер у меня есть, — расплывается в довольной улыбке ТэТэ. — Тэхен, — вдруг обращается к омеге Чимин, — ты правда ничего не говорил по поводу Феликса… — начинает блондин, но его резко перебивают: — Я в порядке, серьезно, не надо. — Чимин, ты его знаешь, — вздыхает Юнги, раскрывая настежь окно. — Если захочет, то поделится. Он даже со мной не разговаривал по этому поводу, — оборачивается назад, видя, как Тэхен залип в экран мобильного. — Видишь, опять избегает разговора. — Если я не хочу об этом говорить, это не значит, что меня что-то беспокоит, — фыркает презрительно розововолосый. — Ну да, конечно. Отец лишил тебя денег и комфорта, тебя бросили из-за другого альфы, и ты говоришь, что ты в порядке? — спокойно спрашивает Мин, не сводя взгляда с брата. — Все, заткнись, — грубо говорит Тэхен. — Сегодня остаюсь ночевать у Чимина, слушать твои нотации не намерен. — Как скажешь, — отмахнувшись, отворачивается от брата Юнги. Чимин лежит, развалившись на животе, наблюдая за Тэхеном, играющимся в какую-то новую игру на айфоне, покусывающим от напряжения и сосредоточения губы, который весь оставшийся вечер проводит в телефоне. Омега так делает, если его действительно что-то беспокоит. Если он думает, что вокруг него собрались глупые и ничего не понимающие люди, то сильно ошибается. Чимин швыряет в друга подушку, которая прилетает четко в голову, из-за чего розововолосый проигрывает и заливается смехом. — Блять! — Тэхен запрыгивает на постель, оставляя телефон на полу, и заползает на Чимина, начинает его щекотать, зная, что это запрещенный прием. — Я же миллион тысяч раз просил не трогать меня, когда я занят игрой! — Ты миллион тысяч раз говорил, чтобы я делился с тобой своими мыслями и переживаниями, а когда сам столкнулся с проблемами, то молчишь, — извивается под ним Пак, пытаясь перехватить руки друга. — Ладно-ладно! — останавливается Тэхен, но продолжает сидеть на бедрах блондина. — Когда я был в Мичигане, то кое-что произошло, — собирается с духом Ким и продолжает: — Я знатно напился в баре, в котором работал Хосок, — у Чимина от удивления брови вверх ползут. — Да-да, и, в общем, не буду вдаваться в подробности, но я переспал с Чон Хосоком, а после сразу сбежал обратно в Нью-Йорк. — И? — ждет еще чего-то Чимин. — Мы с ним об этом не говорили! Но я, блять, взял и переспал с альфой, и мне, блять, это понравилось, ты понимаешь?! Я, тот, кто строил годами стену между собой и альфами, взял и сломал ее собственными руками! Я понятия не имею, как Хосок нашел меня, но он, как и я, делает вид, что ничего между нами не было. Чимин, это пиздец, — выдыхает и ложится рядом с омегой на спину, скрестив руки в замок на животе. — Это пиздец, — повторяет за другом Пак. — Потому что, — закусывает губу, — Чон Чонгук — мой истинный. — Что блять?! — подскакивает на кровати Тэхен, ошарашенным взглядом впиваясь в блондина. — Неужели я дожил до этого момента?! — розововолосый театрально взмахивает головой, убирая пальцами несуществующие слезы со щек. — И каково это? — Что каково?! Я хочу ему вмазать! Мы не созданы друг для друга! — Ох, эта истинная любовь! — восклицает Тэхен. — Аааа! Бесполезно! — говорит Чимин и накрывает подушкой лицо. — Вы не обязаны друг друга любить и быть вместе, но кажется мне, что между вами что-то есть, — тихим таинственным голосом произносит Ким, забирая подушку и неожиданно сталкивая Чимина с постели. — Эй! — бурчит омега, усаживаясь на колени и укладывая голову на край кровати. — Между нами пропасть, — тихо говорит Пак. — Которую вы можете преодолеть, — прикрывает глаза Тэхен. — Ни ему, ни мне это не надо, — Чимин понимает, что спит сегодня либо на полу, либо в гостиной. — Вы можете просто дружить и не париться, — поворачивается на бок Тэхен, обнимая подушку, закидывая на нее ногу. — Спасибо за совет, умник, — пыхтит Чимин и забирает одеяло с постели. Ночь будет долгой, ибо Чимин в своей бессоннице уверен, зато Тэхен уже посапывает в его, черт возьми, кровати. Блондин выдыхает, идет по коридору в сторону комнаты и на секунду останавливается возле приоткрытой двери родительской спальни, из которой доносятся приглушенные голоса. — Пока не будем ему говорить, — Чимин отчетливо слышит тихий всхлип. — Последнее время у него много стресса, не хочу его добавлять, — говорит Джунг. — Хорошо, любовь моя, как скажешь, — произносит Джозеф, обнимая супруга. «Чего не говорить?» — думает омега, сильно-сильно нахмуривая брови, и аккуратно неслышно спускается на первый этаж дома, ложится прямо на диване в гостиной, забив на специальную комнату для гостей. Чимин тяжело вздыхает, подтягивая колени к груди, и закрывает глаза. «И все же сегодня был прекрасный день,» — проносится в голове прежде, чем его все-таки одолевает сон.