***
— Хосок, это потрясающе! — радостно говорит Тиен, хлопая в ладоши от восторга. Мужчина ходит по выставочному павильону, внимательно рассматривая изумительные работы молодых талантливых художников, которых он спонсирует. Тиену нравится работать с людьми, связанными с творчеством, искусством, тонко чувствующими красоту мира, старающимися передать ее через живопись, музыку, танец, литературу. Тиен имеет настоящий нюх на недооцененные таланты, и он протягивает им руку помощи, не прося ничего взамен, бескорыстно и открыто, помогая им во всех начинаниях. Тиен любит наблюдать за тем, как его маленькие неопытные птенчики взрослеют, преображаясь в удивительных прекрасных лебедей, которые точно смогут покорить мир. Им просто необходимо дать волшебного пендаля и небольшую дозу вдохновения, чтобы они смогли поверить в себя и свои силы. Тиену приносит огромную радость то, чем он занимается, ведь неподдельные счастливые улыбки деньгами не купишь. Тиен ходит вдоль стены, смотря на искусно нарисованные картины, в которых проработана каждая деталь, а каждая мелочь имеет определенное значение. Омега тщательно выбирал места вывески картин, чтобы свет падал под определенным углом, дабы раскрыть всю красоту и весь посыл, спрятанных в изображениях и мазках кистей. — Мистер Мин, — обращается следующий за ним по галерее Хосок, — мне кажется, что вы преувеличиваете, — пожимает плечами альфа, тем самым отгораживаясь от похвалы мужчины. — Неправда! — Тиен в своей непробиваемой упертости безумно похож на Тэхена, или наоборот, черт его знает. — Ты справился великолепно! Все так подходит по стилистике. Текст плавно переходит от одной картины к другой, все выдержано по цветовой гамме, оригинально, но в то же время просто и легко воспринимается глазом. Ты сделал все очень хорошо, — говорит мужчина и подходит к парню, плавно хлопая по плечу. — Но ты опять себя недооцениваешь, — качает укоризненно головой, выдыхает как-то обреченно, вынуждая Хосока виновато закусить губу. Но Тиен вскидывает голову, расплываясь в благодушной теплой улыбке, и продолжает неспешно двигаться по помещению. Хосок следует за мужчиной, раздумывая над тем, насколько изловчилась над ним жизнь, запутав в хитросплетенных ее сетях. Хосок никогда бы не подумал, что жизнь ловко сведет его с человеком, который является папой того, от кого сердце екает и делает кульбит всякий раз, стоит им столкнуться. Хосок никогда не подумал бы, что так легко найдет с мужчиной старше него на десять лет общий язык, множество разных тем для разговора, далекие от основной их темы. С Тиеном просто. Мужчина не ставит себя выше других, на равных общается с каждым человеком, окружающим его, не хвастается абсолютно ничем и задорно смеется, чем заряжает Хосока. Тиен — потрясающий мужчина, такие делает выводы старший Чон на вторую неделю их знакомства, когда омега показывает фотографии маленького Тэхена на своем телефоне, заставляя альфу долго и искренне смеяться. Тэхен в детстве был с короткими ножками и пухленький, как пирожочек. Тиен говорит, что думал, его сын так и останется крохотным щекастым карапузом, но вымахал в чертову модель со своими длинными стройными ногами. Хосоку только кивнуть и согласиться, потому что погряз в одном строптивом омеге, все время от него убегающего. Хосок до сих пор не понимает причину, но обязательно узнает. Хосок не ожидал, но благодарен Тиену за то, что мужчина поддерживает его в медленном завоевании одной крепости — сердца его сына. — Я знаю, что насильно мил не будешь, но ты нравишься моему сыну, — неожиданно говорит Тиен, равняясь с альфой. — Я слишком хорошо знаю Тэхена и его отличные актерские навыки, которыми он блестяще пользуется, но его взгляд на тебя от меня ни разу не ускользнул, — улыбается омега и заговорщицки подмигивает. — Мистер Мин, — Хосок смущенно отводит взгляд, пытаясь привыкнуть к таким откровенным разговорам с Тиеном, умиляющимся с покрасневших щечек двадцатишестилетнего альфы, — вы правда думаете, что я достойная пара для Вашего сына? — Ну не с омегами же ему шушукаться! Я, конечно, не имею ничего против омег, но я хочу внуков нянчить, — Тиен дует губы, скрещивая руки на груди. — Но ты мне очень симпатизируешь, Хосок, — добавляет омега и бросает взгляд в сторону раскрывшейся двери, впускающей внутрь улыбающегося во все тридцать два омегу, выкрашенного в новый цвет волос. — Ты испортишь себе все волосы. — Подстригусь налысо, и отрастут новые, — гордо заявляет Тэхен, у которого сегодня выходной на работе. — Ты легких путей не ищешь, — хмыкает Тиен, закатывая глаза. — Точнее, они меня не ищут, — не остается в долгу Тэ, зачесывая пятерней назад волосы вороного крыла. Хосок прыскает в кулак, ловя на себе прищуренный взгляд брюнета. — А ты чего хвост распетушил, а? Мой отец, на минуточку, заслуженный мастер спорта по боксу, — важно кивает Тэхен, тыкая пальцем в грудь Чона. — Так зачем ты пришел? — спрашивает Тиен, тем самым спасая Хосока от бестолкового сына. — Я хотел выпить с тобой кофе, — говорит Тэхен, оборачиваясь к папе. — И рассказать тебе о потрясающем омеге, который работает в салоне красоты, куда я хожу, — восторженно произносит парень, мечтательно вздохнув. — Ох, нет, оставь, — взмахивает руками старший Ким. — Мне неинтересно слушать о твоих мимолетных симпатиях, которые ничем серьезным не кончаются, — качает головой мужчина, потирая двумя пальцами переносицу. — Но папа! — недовольно возмущается ТэТэ с обиженной интонацией в голосе. — Даже не начинайте, молодой человек! — отрезает резко Тиен, отчего парень дует расстроенно щечки. — Лучше расскажите мне, — омега обращается и к сыну, и к застывшему от удивления Хосоку, — я знаю, что это вы устроили шоу в Ритц. Даже не смейте отнекиваться, я бы вас узнал, даже если бы на себя маскарадный костюм нацепили, — Тиен смиряет их серьезным взглядом, от которого даже видавшему всякое Чону становится не по себе. — У вас такие лица, будто я собираюсь вас ругать, — говорит Тиен и заливается мягким смехом, приводя обоих танцоров в замешательство. — Нет? — спрашивает неуверенно Тэхен, хлопая длинными ресницами. — Нет, конечно, бусинка моя, — ласково обращается Тиен к сыну, краснеющему от слов. — Мне просто очень интересно, в чем вы участвуете, раз устраиваете такие представления. И я надеюсь, что все, что вы творите, легально. Это же не противозаконно? Если да, то я вас обоих ремнем так отстегаю, что ходить не сможете! — достаточно серьезно уверяет их омега, вызывая у Хосока непринужденный смех. С этими омегами, похожими друг на друга слишком сильно, по-другому невозможно. — Мы не нарушаем закон, мистер Мин, — улыбается тепло альфа. — Да и когда танцы были противозаконным действом? — вздергивает подбородок вверх Тэхен, получая слабый подзатыльник от Тиена. — Не смей набрасываться на меня, еще не дорос. У тебя лучшая защита — это сразу нападение, — качает головой мужчина. — Поэтому сегодня ты идешь пить кофе не со мной, а с Хосоком. Мне еще нужно закончить кое-какие дела, и твой отец пригласил меня на ужин, — говорит Тиен, доставая мобильный из кармана. — Не приглашал, — бубнит уязвленный Тэхен. — Значит, пригласит, — спокойно заявляет мужчина, прислоняя телефон к уху. — Мы же сегодня идем на ужин? — кокетливо спрашивает Тиен. — Какой ужин? — слышится по ту сторону удивленный голос Джихена. — Сегодняшний, — Тиен безнадежно выдыхает, покусывая губы, и шикает на смеющегося сына. — Хорошо, я буду ждать тебя в восемь, — и сбрасывает звонок. — Вот видишь, я сегодня уже занят. — Папа, ты несносный, — фыркает Тэхен. — Вот и пойду гулять с Хосоком, — говорит омега и обхватывает запястье рядом стоящего альфы, потянув на себя. — Тогда хорошо проведите время, — улыбается Тиен. — Хосок, ты отлично потрудился. Я буду ждать тебя на выставке! — Да пошли уже! — рявкает Тэхен и дергает Чона на себя, который поддается и, кивнув на прощание старшему Киму, идет за брюнетом, посмеиваясь. — Это не свидание, даже не выдумывай! — сердится омега, хлопая дверцей машины. — Это наказание, согласен, — кивает Хосок, не сводя восхищенного взгляда с парня. — Может, поедем в студию? — предлагает Тэхен, ощущая на себе пристальное внимание альфы. — С тобой хоть на край света, — издевается Хосок, усмехнувшись. — Ты сейчас пешком пойдешь. — Вот так угроза, — устраивается поудобнее альфа, откинувшись на спинку. — Я все еще не понимаю, почему мой папа с тобой работает, — бросает грубо омега, сворачивая на светофоре. — Я учился в университете, Тэхен, — замолкает на мгновение. — И закончил его с красным дипломом, — негромко добавляет альфа. Тэхен резко бьет ладонями об руль. — Да что, блять, с тобой не так?! — вскрикивает омега, поворачиваясь к танцору. Хосок в вопросительном жесте изгибает бровь. — Ты, блять, какой-то идеальный, даже слишком! И образованный, и талантливый, и вежливый, и красивый, и член, сука, как у гребанного божества! Так не бывает! — не сдерживается Тэхен и кусает нервозно губы, пытаясь сосредоточиться на дороге. — И ты туда же, — выдыхает Хосок и дергает губы в некой прискорбной улыбке. — Но я не такой, Тэхен, не надо меня идеализировать. — Я пытался, честное слово, пытался! Все твердил себе без конца, что у тебя тоже минусов дохуя, что не может человек быть настолько ахуенным во всем, но не нашел, блять, ни одной причины, чтобы опровергнуть это, потому что ты, Чон, сука, Хосок, идеальный! — злится брюнет и дает по тормозам недалеко от здания, в котором расположена студия. — Я все выдумывал о тебе всякое говно, чтобы ты еще сильнее в меня не залез, но ты уже настолько глубоко во мне, что это пиздец невыносимо, — на одном дыхании говорит Тэхен, оттягивая ворот бирюзовой блузки. — Уже тошнит от тебя, от мыслей о тебе, бесишь, раздражаешь, я тебя избить хочу, я… — но омегу затыкают настойчивые губы альфы. — Если ты продолжишь, то будет скандал, — шепчет Хосок и целует вишневые сладкие губы, посасывает нижнюю, облизывает, снова проникает, тонет в необыкновенном запахе омеги, которым пропитан каждый уголок его машины. Аромат омеги кружит ему голову, сводит с ума, заставляя сжимать руки в кулаки так сильно, что становится больно. Хосок, как бы пафосно и громко ни звучали его слова, влюбился в невероятный запах омеги, напоминающий альфе далекие летние дни, проведенные в мичиганских лесах у дяди в его деревянном домике недалеко от речки. Хосок любил гулять по окрестностям, прячась от младшего, который потом долго дулся на него за ужином, но на следующий день опять шел по пятам. Это было счастливое время. Тэхен словно и есть то самое счастье, приправленное любимым ароматом детства. Тэхен — точно его личное счастье, иначе как объяснить ту бурю эйфорических эмоций, поднимающихся в душе при одной только лучезарной квадратной улыбке, адресованной ему. Хосок улыбается в ответ, убирая прядку волос, завившихся на кончиках, за ухо, любуясь самым красивым омегой, которого ему доводилось встречать. Пусть люди говорят что угодно, но красота в глазах смотрящего, и Хосок сражен в самое сердце. — Пойдем, мне не терпится показать тебе придуманную связку, — говорит Тэхен с радостными нотками, глуша мотор и закрывая дверь. Хосок за его улыбку душу продать готов. Только скажите, на каком перекрестке демона вызвать. Альфа беззлобно качает головой и покидает салон вслед за омегой, воздушной походкой направляющимся в сторону здания. Хосок неотрывно наблюдает за ним, улыбается уголками губ и, поравнявшись, останавливается напротив железной двери, на которой приклеена небольшая бумажка с синей печатью и огромными буквами написано «опечатано». Хосок сжимает руки в кулаки, чувствуя натяжение мышц под кожей. Он всегда считал себя терпеливым человеком, сдержанным, умеющим трезво и рационально мыслить в непредвиденных обстоятельствах. Но сейчас Хосок ощущает, как внутри него все начинает закипать, готовясь взорваться в любую следующую секунду. Хосок не считает себя конфликтным, наглым, любящим лезть на рожон, нет, но сейчас желание разбить кому-нибудь нос остро отдается покалыванием на кончиках пальцев. Хосок, в принципе, привык к неожиданным выпадам жизни, но чтобы так скоро, явно не был готов. К такому, возможно, никогда не подготовишься, ведь подобное случается, когда меньше всего ожидаешь, наслаждаешься спокойным временем, занимаясь рутинными делами, пока не случается «пиздец», выбивающий твердую почву под ногами. Хосок вроде бы не должен удивляться или злиться, но внутри так гадко, мерзко и обидно, что хочется послать на три буквы все, на чем земля держится. Альфа делает глубокий вдох, прикрывая глаза, видя перед собой одно-единственное слово «опечатано». Можно задавать сколько угодно вопросов: «Почему это здание?», «Почему именно сейчас?» — но ответов не будет. Можно писать петиции, жалобы, но Хосок считает это пустой тратой времени, сил и энергии. Альфа резко и сильно бьет ладонями по двери, которая содрогается под натиском, грузно и протяжно выдыхая. Рядом стоящий Тэхен протягивает руку, но на полпути замирает, вздрагивая от неожиданной вспышки гнева парня. Тэхен никогда не видел Хосока в неестественном для него состоянии, поэтому сейчас не знает, как ему поступить, что сказать и стоит ли вообще молоть языком или промолчать, закусив язык. Тэхен облизывает пересохшие губы, мягко касаясь кончиками пальцев кожи открытого предплечья, и смотрит открыто, искренне, сочувственно, пытаясь показать, что чувствует ту же несправедливость, подлость по отношению к ним. Омега делает аккуратный шаг к танцору, ощущая, как того трясет от негодования, злости, ненависти, затапливающих его душу. Тэхен должен что-то сказать, поддержать, но разве слова в эти минуты имеют хоть какое-то значение, разве могут они что-либо изменить? Брюнет лбом утыкается в чужое плечо. Иногда молчание самое лучшее, что человек может сделать для другого человека. Хосок благодарен Тэхену за то, что он не пытается подбодрить хорошим словом и не начинает высказываться на сложившуюся ситуацию. Омега рядом, просто рядом, и сейчас это бесценнее любых слов и действий. Хосок всегда считал себя уравновешенным мужчиной, спокойным и рассудительным, но случаются моменты, когда долгое терпение лопается, словно натянутые слишком сильно струны музыкального инструмента. Хосок никогда не решает никакие дела кулаками и громкими скандалами, моментально пресекающими любые попытки все уладить мирно, но иногда и у него может коротнуть проводок. Хосок отчаянно сильно бьет кулаком по металлической двери, сжимая крепко челюсть до скрежета зубной эмали. Хосоку не впервой сталкиваться с трудностями, спотыкаться и падать, раздирая кожу до крови. Ему не впервой после непростого падения в неизвестность вновь подниматься с колен опустошенным и разбитым, но с непреодолимым и диким желанием доказать себе и всему миру, что его ничего не сломит. Первая реакция на проблему — всегда злость и неприятие, неверие и раздражение, абсолютная прострация и полное незнание, как справиться со случившимся. Только через время, когда кавардак в голове уляжется, постепенно вырисовывается новая картинка ближайшего будущего и появляются способы решения сложившихся проблем. Еще через время проблема уже не кажется такой уж и проблемой и пути ее устранения находятся сами собой. Но поначалу кажется, словно весь мир крошится перед ногами. Это временно. Он знает. — Воу, да неужели это сам Чон «Король» Хосок? — язвит голос откуда-то сбоку, заставляя альфу машинально повернуть голову на источник звука, пренебрежительно нахмуриться и обреченно закатить глаза. — Этого еще не хватало, — выдыхает Чон, исподлобья смотря на двух альф, один из которых облокачивается на стену здания, держа руки в карманах широких штанов и поглядывая на Тэхена. — Давно тебя не было видно, — усмехается ядовито тот, что «королем» назвал, — решил спрятаться в норе после позорного проигрыша, забавно, — хмыкает парень, подходя ближе к Хосоку, который все еще считает себя спокойным и рассудительным человеком. — О тебе стали еще больше говорить, чем раньше, обсуждают павшего короля и то, как он собирается возвращать себе корону, а собирается ли? — с прищуром глядит на Хосока альфа, подливающий масла в огонь каждым сказанным словом. Хосок по-прежнему считает себя рациональным, не поддающимся на провокации, здравомыслящим человеком, умеющим держать контроль. Он до сих пор так считает, делая глубокий вдох, мысленно отсчитывая от десяти до нуля, полностью игнорируя какие-то нелепые брошенные фразы в его сторону. Хосок грузно выдыхает, понимая, что вступать в диалог с дураками — гиблое дело, и опускаться до их уровня альфа точно не собирается. — А что это за красивый омега позади тебя? — подает голос молчавший до этого возле стены альфа и, оттолкнувшись от нее, делает короткий шаг к ним, с интересом заглядывая за плечо Хосока. — Может, познакомишь? — спрашивает парень, подмигивая омеге. Тэхен, не скрывающий мнения, брезгливо закатывает глаза и откровенно фыркает, выказывая свое недовольство. Тэхен на эмоции, охватывающие его в определенные моменты, никогда не скуп, и на слова тоже. Омега обходит Хосока, скрещивая руки на груди, и с вызовом в переливающихся на солнце миндальных глазах смотрит на молодого альфу, кривящего губы в змеиной ухмылке. — А может, стоит напрямую спросить у меня? — выгибает лукаво бровь Ким, немного склоняя голову набок. — Я не люблю тупых отморозков, лезущих не в свое дело и не имеющих ни малейшего понятия, что такое личное пространство и как его не нарушать. — Тэхен, — мягко обращается Хосок к омеге, который взмахивает рукой, тем самым прося не лезть, мол, сам разберется. — Так ты еще и каблуком стал, Король? — начинает громко смеяться тот, кому следовало бы укоротить слишком длинный язык. Тэхен никогда не считал себя сдержанным, спокойным и невозмутимым человеком. Он высказывает в лицо все, что думает, что чувствует, а если его кто-то сильно раздражает, бесит и пытается вывести из себя, то Тэхен никогда не брезгует тем, чтобы поставить источник его недовольства на место. Омега терпимостью не отличается, никогда не славился здравомыслием. Сначала делает, лишь потом думает. Тэхен цокает. Он театрально закатывает глаза и, больше не говоря ни слова, проезжается кулаком по лицу нахального альфы, на мгновение теряющегося в пространстве. Тэхен победно вскидывает голову, расплываясь в язвительной ухмылке. — Блять, — сплевывает на асфальт альфа, прикладывая ладонь к щеке. — За тебя даже уже омега дерется? — зло выговаривает парень, бросая полный ненависти и презрения взгляд на Хосока. — Еще одно слово, — начинает Тэхен, но его грубо перебивает второй альфа, хотевший с ним познакомиться: — То что? — Ноги обоим переломаю, — говорит Тэхен, но, почувствовав руку на своем плече, видит только широкую спину Чона. Тэхен заворожено следит за тем, как Хосок замахивается и ударяет языкастого альфу, рассекая ему бровь. Правда, не успевает увернуться от кулака второго и не слабо получает по челюсти, пошатываясь и теряясь в пространстве. Тэхен делает к нему шаг, но Чон выставляет перед ним руку, чем просит не вмешиваться. Тэхен, любящий помахать кулаками и разбить носы особенно наглым альфам, дует щеки и, хитро прищурившись, неожиданно для всех запрыгивает на спину Хосока и начинает колотить его ладонями по груди, плечами и везде, где умудряется дотянуться. Двое альф замирают с одинаковыми выражениями на лице, полными непонимания и тотального пиздеца. Если есть в мире чокнутые, то они сейчас находятся прямо перед ними. — Тэхен, ты что творишь, прекрати! — возмущается Хосок и пытается скинуть с себя ходячее недоразумение, пытающееся его убить в этот самый момент. — Ага, командовать он мной вздумал! — рычит Тэхен, окольцовывая руками шею и ногами торс альфы, зажимая, словно в тисках. — У меня черный пояс, если ты не знал, — говорит омега, перекрывая доступ к кислороду, и недовольно шипит от вцепившихся в его предплечья рук. — А еще полная неспособность контролировать себя рядом с придурками, — заканчивает брюнет, кусая Чона за мочку уха. — Похоже, что они оба ебанутые, — фыркает парень, потирая плечо. — Пиздец, — заключает второй, — пусть сами здесь разбираются, ненормальные. Хосок не хочет делать больно омеге, совершенно не хочет причинять ему хоть какую-либо физическую боль, но когда Тэхен ударяет кулаком где-то под лопаткой, заставляя выгнуться и болезненно зашипеть, то даже у видавшего виды Чона сдают нервы. Хосок не хочет делать больно Тэхену, но свидетелем сам Бог является, потому что омега — редкостный сумасбродный болван, сводящий альфу с ума, но с маленькой горсткой нездорового дебилизма и сумасшедшей тягой к приключениям, не заканчивающимся ничем хорошим для него. Хосок, право слово, не хочет делать омеге больно, но ударяет локтем по ребрам парня и, пользуясь его замешательством, скидывает Тэхена с себя, не давая ему очухаться, прижимает к стене. Брюнет охает, вскидывает злобный взгляд на альфу и скалится, пытаясь замахнуться коленом, но оказывается полностью впечатан в стену грузным телом альфы. — Я тебе за такое твой член оторву, — орет Тэхен, дергаясь, пытаясь вырваться из цепкой хватки Хосока, который не отпускает, смотрит пристально, словно пытается вскрыть черепную коробку и взглянуть, какие мысли вертятся в голове омеги, что им движет, заставляя поступать именно так, как он это делает. Тэхен под этим тяжелым внимательным взглядом тушуется, задерживает дыхание, скользя глазами по напряженному лицу Хосока, останавливаясь на разбитой губе, которую он неистово сильно хочет поцеловать. Тэхен умом тронулся окончательно. Их лица в катастрофической близости друг от друга, омеге чудится, будто он слышит запах крови, дурманящий его, вызывающий головокружительную эйфорию. Тэхен прикасается губами к сомкнутым в линию губам Хосока, целует настырно, грубо, властно. Тэхен не привык отказывать себе в своих желаниях. Омега напряжен так же, как и Хосок, но отступать не намерен. Альфа дергает его на себя и заводит за спину руки, скрещивает вместе и удерживает одной рукой, а вторую кладет на чужой затылок, крепко сжимая волосы, целуя в ответ так сильно, так напористо, что у Тэхена из-под ног земля уходит. В прямом и в переносном смысле. Хосок, отпустив руки омеги, обхватывает его за талию и приподнимает, сжимая в крепких объятиях, словно пытается переломать ребра, превратить внутренности в кровавый фарш. Хосок целует глубоко, дерзко, высасывая душу, иссушая до самого дна, отрезая все шансы на спасение, которого Тэхен не ищет. Омега погряз в странном болоте собственных чувств, утягивающих безвозвратно в темную, пугающую бездну. Тэхен в нее добровольно первый шаг делает. У брюнета побаливает где-то меж ребер, неприятно колет бок от удара альфы, но еще сильнее у него горят, алым пламенем полыхают зацелованные, искусанные губы. Это слишком. Слишком слабо и слишком сильно одновременно. И у него сердце бешено стучит в груди, пульс учащается, и даже на короткое мгновение кажется, что он задыхается. Хосок отстраняется, дает сделать вдох полной грудью, обмякнуть в нежных сильных руках, держащих трепетно, осторожно, словно в них сейчас весь хрупкий драгоценный мир альфы находится. Тэхен неотрывно глядит в глаза цвета темного шоколада, в которых бесконечные звезды переливаются, вспыхивают и угасают, мерцают, завораживая мягким сиянием и влюбляя окончательно, бесповоротно, отрезая любые пути к побегу. Тэхен, честно, не пытается. — Мне тебя хочется прибить, — хрипло произносит Хосок в приоткрытые губы омеги. — Но еще сильнее я хочу тебя трахнуть так, чтобы ты сидеть не смог и ходить, потому что ты, сука, упрямый, — целует больно, резко, на секунду отрывается от сочных губ, — неуправляемый, — кусает за нижнюю губу, сильно оттягивая ее, — но ты меня с ума сводишь, влюбляешь, — вновь целует, всасывает язык омеги, вылизывает горячие влажные стенки, не отпускает ни на миллиметр, только ближе, глубже. Тэхен улыбается, приподнимая уголки губ, вкушая желанный запретный плод. — Еще начни меня воспитывать, — шепчет в губы альфы Тэхен, выдыхая, — папочка. — Сука, — рычит Хосок, впечатывая омегу в стену, ощущая неуютную тесноту в штанах. Тэхен только провоцирует, жмется сильнее, вскидывает бедра навстречу, а руки, хаотично шарящие по телу Чона, скользят вниз, бесцеремонно оказываясь на его паху. Омега призывно проводит языком по губам, ломая выдержку Хосока к чертям. — Ты издеваешься, — утверждает танцор и, не колеблясь, закидывает омегу на плечо, направляясь в сторону автомобиля. О сложившихся проблемах и вновь возникших трудностях Хосок обязательно подумает, проанализирует их, придумает, что делать дальше, найдет выход, но сейчас ему жизненно необходимо чувствовать Тэхена, целовать его и быть кожа к коже. Хосок сажает брюнета на капот машины, игнорируя любопытные взгляды прохожих, разводит его ноги и встает между ними. — На нас все смотрят, — посмеивается Тэхен, незнакомый с понятием стыда и невинности. — А тебя это беспокоит? — изгибает бровь Чон. — Ни капельки, — озорно улыбается Ким, окольцовывая шею альфы. — А сейчас мы поедем к тебе, и ты, урод, будешь вымаливать прощение, — произносит Тэ и кусает альфу за щеку. — За что это? — искренне не понимает Хосок. — Ты меня ударил! — возмущается Тэхен. — А кто у нас тут такая неженка? — подшучивает танцор и поднимает бухтящего омегу на руки. — Заткнись, — бросает недовольно Тэхен, когда его ставят обратно на землю возле водительской двери. — Но сначала мы поедем к Юнги, я пожалуюсь ему на тебя, а потом мы устроим секс-марафон и не пустим Чонгука домой, — подмигивает удовлетворенно омега, садясь за руль. Хосок закатывает глаза, отмечая в голове, что надо не забыть приложить лед к лицу, иначе распухнет, как шарик, а ему этого меньше всего хочется.***
Юнги сидит на полу гостиной, сложив ноги по-турецки, предварительно отодвинув стеклянный столик в сторону. Омега качает головой в такт льющейся из динамиков телефона музыке и отрезает упаковочную обертку на линии сгиба, аккуратно разворачивая и выбрасывая в сторону. Юнги уже открыл подарок Джексона и Лалисы, которым оказались новенький свитшот черного цвета с белыми цифрами на спине и новые кроссовки любимой фирмы омеги из лимитированной коллекции. Парень сидит в новенькой обновке, распаковывая подарок от Намджуна и Сокджина, и расплывается в улыбке, доставая набор разнообразных ароматов для дома, которые Юнги обожает. Точно Тэхен подсказал. Омега любит, когда в доме пахнет лесом, хвойными деревьями, мятой, свежескошенной травой, или дождем, или морем, морским бризом, или летним солнечным днем. Юнги — ароматный маньяк. Сам он пахнет клубникой, наверное, это одна из самых веских причин, почему младший так любит зависать у него. Тэхен же Родину продаст за корзинку свежей клубники, а того хуже и душу. При воспоминаниях о брате на губах Юнги расцветает невольная мягкая улыбка, которая способна растопить многовековой лед, дать трещину в самой прочной броне. Ведь когда Мин Юнги улыбается, весь мир замирает, очарованный таким зрелищем. Блондин аккуратно отставляет подарок в сторону и тянется за круглой коробочкой небольших размеров от Чонгука с Чимином. Юнги качает головой, представляя перед глазами колоритную парочку, имеющую все шансы на звание «пара долбаебов года». Их же тянет друг к другу, словно магниты, что видно невооруженным глазом любому. Но они упертыми баранами, выставившими рога, отталкивают друг друга, причиняя бесконечную боль, помноженную на недоверие и страх открыться другому человеку. Юнги понимает и разделяет чувства обоих, потому что был в подобном положении, знает, каково это — безоговорочно раствориться в человеке, поверить в его искренность и потонуть, а после больно удариться об дно, рассечь кожу до мяса об острые торчащие камни и попытаться не задохнуться от пронзающей каждую клеточку тела боли. Открывать незнакомому человеку сердце непросто и страшно. Юнги, прошедший через непростую тяжелую ситуацию, понимает, что и Чонгуку, и Чимину необходимо время, чтобы стать ближе друг к другу. А Юнги бросился в омут с головой, в непроходимые суровые дебри чувств и обжегся так, что сердце до сих кровоточит и темными ночами болит невозможно сильно. Юнги никого не винит в своих ошибках, на них мы учимся жить, развиваемся, становимся лучше. Юнги не намерен наступать на одни и те же грабли дважды. Омега раскрывает подарочную упаковку, расплываясь в широкой улыбке, и аккуратно ногтем поддевает белую прозрачную пленку. Беспроводные наушники последней модели черного цвета идеально сидят на ухе. Юнги мотает головой из стороны в сторону, вперед и назад, но девайсы отлично подходят по размеру. Мин берет последний подарок от младшего брата и Хосока, присоединившегося к нему, и вертит в руках. Тэхен любит делать необычные подарки, запоминающиеся, например, в прошлом году он подарил ему полет на воздушном шаре над Нью-Йорком, а еще год назад насильно запихнул его в багажник машины и отвез в пригород, где они прекрасно провели время за ужином под открытым небом. Юнги раскрывает обертку, а под ней гладкая обложка фотоальбома белого цвета. Омега бережно открывает ее, внимательно рассматривая бархатную ткань, лежащую внутри, раскрывает ее и изумленно вскидывает брови. Тонкий браслет с маленькими переливающимися камешками красиво сверкает на красной ткани. Юнги с неподдельной осторожностью берет его в руки, осматривает со всех сторон и прикладывает к запястью: подходит безупречно. Омега, немного повозившись с застежкой, надевает его и, вытянув руку вперед, разглядывает невероятную красоту точно ручной работы. Тэхен превзошел самого себя. Юнги берет сложенный листок и раскрывает его, рвано выдыхая, понимая, что почерк отнюдь не брата. Отца. «С днем рождения, сынок. Да, я говорил тебе лично слова поздравления, но сейчас хочу сказать те вещи, которые вслух произнести иногда очень сложно. Я не буду многословен, но надеюсь, ты поймешь то, что я хочу до тебя донести. Этот браслет, уже явно красующийся у тебя на руке, принадлежал твоему папе. Почему так поздно я отдал его тебе? Наверное, пришло то самое время. Я уверен, что ты прошел непростой путь принятия всего случившегося, отпускания и смирения. Ты не делился со мной, я не виню тебя, я вообще тебя ни в чем не виню, чтобы ты себя не накручивал. Я люблю тебя очень сильно, пожалуйста, знай, что ты ни в чем не виноват, ты мой лучик надежды, мое прошлое, настоящее и будущее. Знал бы ты, как ты похож на своего папу. Внешне один в один, а внутренне ты взял все самое лучшее, что в нем было. Иногда я задумываюсь, с кем разговариваю, с ним или со своим сыном. Ты вырос, стал очень самостоятельным, и я безмерно сильно тобой горжусь. Будь счастлив, несмотря ни на что. Помни, что ты всегда можешь прийти ко мне, когда тебе будет плохо. Я люблю тебя, сынок». Юнги некрасиво, позорно громко всхлипывает, прикрывая ладонью рот и вытирая пальцами скатывающиеся по щекам слезы. Он читает письмо еще раз, шмыгая носом, переводит взгляд на браслет, и новый поток слез брызгает из глаз. Юнги еще так многое нужно переварить, понять и осмыслить, через многое пройти, но именно в эти секунды сердце наполняется незримой огромной любовью, согревая своим светом все вокруг. Юнги сквозь слезы улыбается, листая альбом с фотографиями его папы и отца до его рождения, тщательно подобранными по датам, местам, по цветовой гамме, словно передающими историю их жизни. После Тэхен собрал их семейные фотографии от самых ранних до самых поздних, показывая их яркую, красочную жизнь. Юнги настолько глубоко погружается в воспоминания и собственные раздумья, что не слышит звонка в дверь. Только спустя пять минут выплывает из потока мыслей, оборачивается на входную дверь и лениво поднимается с пола, вытирая кофтой непрекратившиеся слезы. Юнги щелкает замком и раскрывает дверь, замирая на пороге от неожиданного и нежданного гостя. Юнги демонстративно закатывает глаза, тяжело выдыхая, показывая всю свою «дружелюбность» в данный момент. — Что тебе надо? — спрашивает Мин, пытаясь сохранять спокойствие. — Я хочу поговорить, — упертости Чжухона может позавидовать Тэхен. — Нам не о чем говорить, — бросает раздраженно Юнги, собираясь захлопнуть дверь, но альфа успевает подставить ногу, не давая двери закрыться. — Что ты хочешь от меня? — и зубы стискивает. — Ты плакал? — беспокойно спрашивает Чжухон, бесцеремонно цепляя двумя пальцами кукольный подбородок, приподнимая голову вверх. У омеги щеки влажные, сеточки красных сосудов на глазах витиевато расходятся в разные стороны причудливыми узорами, нос припухший и губы нервно искусанные. Ли ответ не нужен. Омега определенно плакал. — Тебя это не касается, — дергает головой Юнги, уходя от нежеланных прикосновений. — Мне противно твое общество, Чжухон, уходи, — говорит блондин, но сквозящее в голосе отчаяние не остается незамеченным. — Я хочу извиниться перед тобой, мне правда очень жаль, что… — но альфе не дают договорить. — Заткнись, — рычит на него Мин, — ты уже все сделал и свое слово сказал, твои извинения мне нахуй не сдались, — замолкает, делает глубокий вдох и продолжает, — лучшим твоим извинением будет то, если ты уйдешь из моей жизни и больше никогда в ней не появишься. — Юнги-я, — голос младшего на лестничной площадке из миллионов чужих не узнать невозможно, — у тебя гости? — удивленно интересуется Тэхен, прекрасно зная старшего, не любящего нарушения своего личного пространства. — Чжухон?! — выпаливает Ким, невоспитанно вытаращив глаза на альфу. — Ты знаешь моего брата?! — А он твой брат? — Чжухон ошеломлен не меньше. — Вообще-то самый лучший старший брат! — Тэхен хмурится, скрещивая на груди руки, переводя взгляд с альфы на брата и обратно. — Что ты тут делаешь? — не менее удивленно спрашивает Хосок. — Твоего разрешения забыл спросить, — Чжухон моментально меняется в лице, смотря исподлобья на Чона с явной неприкрытой яростью. Воздух вокруг накаляется электрическими импульсами, готовыми в любую секунду взорваться яркими вспышками. Тэхен ощущает нарастающее напряжение, дует недовольно губы, потому что ни черта не понимает в происходящей ситуации. Юнги знаком с Чжухоном, имея с ним странные и непонятные пока для брюнета отношения, Чжухон враждует с Хосоком, а Тэхен — мимо проходящий зритель, которому не рассказали даже краткий сюжет. — Так, стоп! — Тэхен становится боком между альфами, буравя их сердитым взглядом. Юнги обреченно закатывает глаза. — Тэхен, — начинает старший, но получает не менее суровый взгляд в ответ. — У вас здесь какие-то супер интриги, о которых я ничего не знаю! — злится Ким. — Прекрати разыгрывать комедию, — серьезно говорит Юнги, пронзительно строго смотря на младшего, тушующегося под таким тяжелым взглядом брата. — Чжухон, уходи, я тебя видеть не хочу. — Если ты думаешь, что это наш последний разговор, то ты ошибаешься, — цедит сквозь зубы Ли и, задев плечом Хосока, спускается вниз на две ступеньки, останавливается, обернувшись. — Поговорим на «улицах», — делает акцент на предстоящем чемпионате и уходит, скрываясь за очередным лестничным пролетом. — А теперь объясните, что происходит! — взмахивает руками все еще ничего не понимающий Тэхен и застывает с разинутым ртом. Юнги рвано выдыхает, сжимая руки в кулаки. А по щекам предательские слезы текут. Тэхен закусывает губы, так редко застающий брата в моменты отчаяния и грусти. — Юнги, — неуверенно произносит Тэ и делает шаг к омеге, качающего головой и выставляющего вперед руку в защитной реакции. — Все в порядке, — нагло врет Мин. — Но я хочу побыть один. — Нет, я тебя не оставлю! — Я знаю, — иронично закатывает глаза Юнги и проходит внутрь квартиры, оставляя дверь открытой. — Только объясните, почему вы такие потрепанные, а у Хосока разбита губа? — Просто твой брат, — альфа скидывает рюкзак на пол, — немножечко ебанутый, — и бросает укоризненный взгляд на Тэхена, достающего аптечку со шкафчика. — Вот сам за собой и поухаживаешь, — фыркает брюнет и демонстративно вручает коробку с медикаментами в руки Хосока, проходит мимо и усаживается на пол рядом с братом, кладя голову на его плечо. — Ты всегда можешь поделиться, — негромко произносит Тэхен, беря брата за руку и переплетая их пальцы друг с другом. — Но не сегодня, — просит Юнги. — Не сегодня, — соглашается Тэхен, прикрывая глаза. — Ночевать вы у меня не будете, — буднично говорит Мин и толкает младшего в бок, недовольно стонущего в ответ. — Хосока выгоняй, что я такого сделал, — бубнит Тэхен, удобнее располагаясь на полу. — Ты невыносим, — подытоживает Юнги. Хосок на заднем плане тихо шипит, обрабатывая ранку. Чжухон выкуривает вторую сигарету подряд, облокотившись на стену дома, выпуская вверх клубы дыма, растворяющиеся в черноте неба. Чжухон от Юнги не отступится, объяснится и постарается вернуть самое хрупкое, что существует во взаимоотношениях между людьми, — его доверие.