Песня кита

Она меня крепко обняла и направилась к джипу парней. Вдохнув глубоко грудью и словно пытаясь найти последние силы в воздухе, я села в машину, мгновенно рванула с места и вырулила на основную трассу. Мчась наравне с другими автомобилями, я сделала музыку немного громче и наконец-то слилась с дорогой. Ветер, проникший через приоткрытое окно, трепал мои волосы, заглушая своим шумом мысли, и словно помогал мне жать на педаль газа ещё сильнее. Я растворялась в ощущениях, при этом сидя словно на иголках, боясь лишний раз пошевелиться. Внутри разливалось едкое напряжение, отравляющее меня понемногу, ежесекундно. Я чувствовала это без остановки, но с каждым днём всё сильнее. Резко свернув направо, мы оказались в совершенно иной части города, дорога была пустой и грязной. По бокам от неё тесно расположились малоэтажные домики, похожие на грубые, изношенные и вываленные в грязи берцы. Я сбавила скорость. — Какой твой стаж? — внезапно поинтересовался Гарри. — Тебе сказать, учитывая годы до получения прав или как? Переглянувшись, мы улыбнулись, и я спросила: — Почему ты не пересел? — А разве ты хотела, чтобы я пересел? — Чем я себя выдала? — Взглядом и дрожащими руками. — Мы случайно не были друзьями в прошлой жизни? — Всё возможно, — ответил он с улыбкой на лице. — Я до сих пор не могу понять, почему вы нам помогаете, почему ты, Гарри Стайлс, сидишь сейчас в моей машине и интересуешься моей жизнью. — По правде говоря, я сам не знаю. Понимаешь, просто это чувство идёт изнутри. И я хочу ему подчиняться, потому что мне интересно, кто ты такая, чем увлекается Аиша, насколько сильна ваша дружба. — Не могу в это поверить, хоть ты и не врешь, — усмехнулась я. — Мне, пожалуй, мешает тот факт, что последние несколько лет я ставила твою фотографию на заставку телефона. Мы с Гарри засмеялись, оттеснив на второй план музыку. — Можно спросить ещё кое-что? — улыбнулся парень. — Давай. — Что ты сейчас чувствуешь, сидя рядом со мной? — А ты не слишком ли самоуверен? — Эй, мне просто интересно. — Если честно, с каждой минутой я всё больше и больше привыкаю к этому и постепенно осознаю, что ты вроде бы просто человек, — я завернула в грязный переулок, похожий больше на узкую свалку использованных вещей и людей, чем на жилой квартал. Остановившись возле паба с вывеской «The Creepy Way», я заглушила двигатель и набрала номер телефона брата. — Не отвечает, — произнесла я и с недоверием посмотрела на вывалившихся из заведения пьяниц. — Скажи мне, кто он? — Мой родной брат, — я отстегнула ремень безопасности и вышла на улицу. Запах плесени и въевшейся сырости наполнил мои лёгкие. Я подошла к двери, и меня внезапно опередил Стайлс. — Куда ты одна собралась? Я с тобой, — он настороженно взглянул на меня, и мы вошли внутрь. Непрестанный звон стаканов, вальяжно расхаживающие официантки в мини-юбках с тяжёлой судьбой, сальные и потные мужики, похабно раззявившие свои грязные рты, негаснущие дешёвые сигареты, разлитое на полу пиво, целующиеся толстые женщины, прошедшие через немалое количество абортов, приватные комнаты и вечно занятый туалет, — всё это составляло хаос паба. Просмотрев глазами липкий смрад помещения, я заметила в дальнем углу своего брата в компании игроков. Подойдя к ним, я с отвращением взглянула на еле двигающегося Калума и заметила, как друг вытаскивает из его кармана деньги. — Ханк, быстро верни туда, где взял, — сердито проговорила я, и мужчины, даже не вздрогнув, лениво повернули свои толстые и потные шеи в мою сторону. — Полли, наша сладкая Полли, садись к нам, — они тут же грязно заулыбались, и Стив потянул к моей талии руку. Стайлс резко перехватил её и вывернул. — Тронешь — убью. — Заступника привела? — ухмыльнулся Ханк. — А ты ревнуешь? — я неожиданно нагнулась к нему и, поборов отвращение к источающей от него вони, стала шептать ему на ухо и одновременно вести руку к штанам. Достигнув кармана, я мгновенно достала из него отобранные деньги брата и помахала ими перед лицом спившегося мужчины. Злость мгновенно проступила в его заплывших воспалённых глазах. — Твоя проблема в том, что ты изменил жене, она бросила тебя, забрала ребёнка, не разрешив с ним даже созваниваться. И теперь ты, жалкое подобие мужчины, сидишь здесь в образе жертвы и воруешь деньги у своих якобы друзей. Давай, расскажи всем, что ты крал их не только у Калума! — Что? — возмутились остальные, и мутные, пьяные голоса превратились в месиво гибели. Под общий шум мы с Гарри подхватили моего брата, отключившегося от сознания и насквозь пропахшего бодяжным пивом, и понесли к машине. Прислонив Калума к стене, я обратилась к Стайлсу: — Подержи его, пожалуйста, немного: ему нужна срочная реабилитация. Я достала из багажника бутылку воды и со всей злостью вылила её на брата. Он, будто снова родившись, широко раскрыл глаза и глубоко вдохнул воздух. Вертя головой в разные стороны, пытаясь сморгнуть отупение и понять происходящее, он, наконец, нашёл меня взглядом. Я сильно сжала челюсть и гневно посмотрела на него. — Это был последний раз, — с трудом выдавила я и открыла машину. Стайлс помог его усадить на заднее сидение, и мы рванули в противоположную сторону от зловонного паба. Скорость нарастала, и я нещадно давила на педаль газа. — Полли, прости меня, — послышался слабый голос брата. — Ничего, — отдёрнула я его. — Сбавь скорость, — проговорил Гарри. Я послушалась, и машина поехала спокойнее. — А это кто? — спросил Калум. — Мой муж. Пока ты беспросветно пил, я уже вышла замуж. — Ты же шутишь, да? — Калум, просто молчи. — Я не могу, По. Я не хочу больше так жить, мне тяжело. Как ты справилась? — Смирилась. — Полли, отец бы тобой гордился. Он любил тебя. Очень любил. Я облизнула пересохшие губы. В горле нещадно жгло, воздуха не хватало. — Калум, ты же знаешь, что Лиза может скоро сорваться, забрать ребёнка и уйти из дома? Ты хочешь, чтобы воспоминания о тебе твоего сына были только как о пьянице, который разрушил семью? — Полли, но как мне пережить эту боль? — брат шмыгнул носом, и я поняла, что он снова плачет. В моё сердце будто впились иглы, пропитанные ядом, и застряли там. — В любви к ближним. У тебя есть семья. Если для тебя алкоголь важнее улыбки жены, смеха сына, тебе лучше уйти, чтобы никто больше не страдал, — я остановила машину и повернулась к Калуму. Протянув руку, я через силу взяла его за ладонь и крепко сжала её. — Я не хочу потерять это всё, но сейчас в моём сердце такая пустота, что я боюсь забыть, что значит любовь, — его глаза блестели, и моя душа сжималась, как тряпка, выдавливая из себя всю горечь, оседавшую в моих слезах. — Ты помнишь, почему ты женился на Лизе? — Потому что она для меня всё. — Разве что-то изменилось, Калум? Она всё так же для тебя поддержка, свет и друг. Пойми ты, она только и ждёт, когда ты придёшь к ней и позволишь тебе помочь! Она же любит тебя! Она настолько любит, что родила тебе сына, который ждёт, когда ты вернёшься домой и, наконец, поиграешь с ним в машинки или просто поцелуешь на ночь! Как ты не можешь этого понять?! Они нуждаются в тебе, а ты идёшь в паб и пропиваешь все деньги, чтобы залить своё поганое горе! Да, тяжело! И мне тяжело, Калум! Ты даже представить себе не можешь, какую боль я в себе ношу, но я не позволяю себе сдаться, потому что я поняла одну очень важную вещь. Брат поднял на меня глаза, полные слёз. — Мне есть ради кого жить, кто ждёт моего звонка и волнуется за меня. Это наивысшее счастье, которое может быть у человека. А теперь решай. Мы стоим возле цветочного магазина. Либо я сейчас иду и покупаю цветы для Лизы, либо нет. Калум тяжело сглотнул и, пытаясь сдержать наплывший поток слёз, утвердительно закивал. Выйдя из машины, я купила большой букет роз с открыткой «Прости меня», положила на заднее сидение к брату и села за руль. Гарри взглянул на меня, но я не решилась посмотреть на него, поэтому молча нажала на педаль газа. Всю оставшуюся дорогу мы ехали в полной тишине. Подъехав к маленькому уютному дому с горящими изнутри окнами, я остановила автомобиль. — Полли, спасибо тебе большое, — полные скорби глаза Калума въедались в мою душу. — Я не знаю, как ещё тебя благодарить. Ты делаешь для меня слишком много. Я не достоин такого отношения к себе. — Ты мой брат, — ответила я. — Я люблю тебя и верю, что у тебя всё получится. Пожалуйста, только постарайся всё сохранить. — Ты достойная дочь своего отца. — Поторопись, — нахмурившись, я начала кусать губу. — Спасибо. Брат с трудом вылез из автомобиля, захлопнул дверь и неуверенной походкой направился к своему дому. Позвонив в звонок, Калум встал на колени, и через секунду на пороге появилась Лиза. Муж протянул ей букет цветов и наконец-то заплакал. Заплакал чистыми слезами, как на первой исповеди.