Песня кита

Я развернула машину и поехала в другую сторону. — Прости, что тебе пришлось всё это видеть, — тихо произнесла я, устало потерев глаза. Взглянув на Гарри, я заметила, как он нахмурился и неотрывно смотрел в одну точку. — Это тяжело, — ответил он. — Что тяжело? — То, через что ты проходишь. Я сглотнула подкативший ком к горлу и шумно выдохнула. — Но как? — он посмотрел на меня и поднял брови. — В твоей душе столько места для других, что ты, кажется, можешь дать каждому человеку на этой планете по кусочку. — Я учусь у Аиши. Вот она действительно способна поделиться со всеми своим теплом. Несмотря на то, что она больна, она не жалеет себя. Она каждую секунду своей жизни использует для того, чтобы сделать кого-нибудь счастливым. Сравнивая нас двоих, папа сказал, что я холодна, как грозовая туча. Стайлс на мгновение замолчал. — А ты никогда не задумывалась над тем, что грозовая туча несёт в себе мощнейший электрический заряд? Мои зрачки расширились, и я удивлённо посмотрела на парня. Его взгляд будто проник во все мои воспоминания, а искры разлетелись по многочисленным уголкам, где таились недосказанность, неведение и сомнение. Заглушив двигатель, я отстегнула ремень безопасности и вышла на улицу. Повернувшись лицом к растянувшемуся во весь рост Гарри, я искренне произнесла: — Спасибо тебе. Он улыбнулся одними уголками губ, и мы направились к дому. Дверь нам открыла Аиша, она буквально пылала неподдельной радостью и энтузиазмом, словно позабыв на время о преследующем состоянии усталости и гнетущей сонливости. — Вы как раз вовремя! Мальчики взяли инициативу в свои руки и уже вытаскивают пирог из духовки. Договорив, она поспешно возвратилась в кухню, а нас охватило тёплым и домашним запахом, наполненным ароматом корицы и ванили. Ребята дружно сервировали стол, болтали друг с другом и смеялись, придавая энергичный шум и уютную атмосферу вдруг ожившему дому. Внезапно появившиеся здесь баритон и незнакомая суета заполонили собой буквально каждую комнату, создавая впечатление семейного праздника, на котором каждый год собираются вместе старые друзья, крёстные, приехавшие с другого конца страны, полные мудрости дедушки да бабушки и непоседливые дети. Мы с Гарри присоединились к ребятам и стали расставлять фарфоровый сервиз на белую скатерть, изнеженную голубой каёмкой и летящим по ней рисунком. Аромат чёрного чая с мятой и душицей постепенно разносился по всей кухне, источаясь из тонко отделанного чайника, говорившего паром. Все мы впервые оказались настолько близко друг к другу, что могли почувствовать это отчаянное чувство «рядом» не через музыку, Интернет или прямой эфир, а через живой взгляд, случайное касание, и настоящий разговор, протянутый сквозь сердца. — Мне кажется, что ты никогда не думал всерьёз покинуть группу, — предположила Аиша, посмотрев на Луи. — Верно, — не задумываясь, ответил он. — Понимаешь, лично для меня наша группа — это уже семья, а не просто сценический состав. Это такое убежище, в котором мы находимся под защитой и при этом имеем внутри себя все блага: выращиваем собственные овощи, фрукты, сажаем цветы, пишем новые картины, смотрим ночью на звёзды, спим, играем в салки и разводим животных. Это, конечно, метафора, но для меня наша дружба как крепость. То же самое для вас с Полли значит и ваша дружба, ведь правда? Уму непостижимо, если бы одна из вас вдруг задумалась уйти! — Это точно. Если бы мы вдруг с Полли пели дуэтом, хотя такое и врагу не пожелаешь, конечно же, — тут мы с ней переглянулись и прыснули от смеха. — Вряд ли бы отказ одной из нас от этой деятельности не повлиял на нашу дружбу. Парни продолжили развивать тему, но в этот момент мне пришло сообщение на телефон. Оно было от Калума: «Теперь я понял, ради чего стоит жить. Спасибо тебе. Я надеюсь, что когда-нибудь смогу искупить всю боль, которую тебе причинил. Прости меня, Полли». Моё лицо озарила лёгкая улыбка, и я тут же встретилась с понимающим взглядом Аиши. Вот так просто: ни слов, ни знаков. Просто улыбка, и она уже всё знает. — Полли, а я думаю, что ты никогда не плакала из-за парня, — продолжил Найл. Я лишь закашлялась от возмущения, и подруга решила не дожидаться моего ответа: — Снаружи Полли кажется совсем другой. Да, первоначально она может создать впечатление, будто она холоднее льдины, безразличнее наевшегося кота и хладнокровнее снайпера, но если присмотреться, то можно увидеть, что льдина – это кусочек айсберга, наевшийся кот – всего лишь жертва завтрака, хотя в запасе целые сутки, а снайпер бывает двух видов: либо убийца, либо купидон. Полли содержит в себе целый океан ежесекундно бушующих эмоций, чувств и переживаний. Я перехватила её взгляд и продолжила: — Я плакала из-за парней, причём неоднократно. Уже лет в тринадцать я страдала от якобы безответной любви. В пятнадцать я просто плакала, без причины, это было модно, — я усмехнулась. — А потом мне стало всё равно. Я стала учиться, заниматься самой собой, и в девятнадцать лет у меня появился первый настоящий парень. И да, я плакала. Я очень много плакала. Знаете, мне просто не понятно, как люди, которые были вместе несколько лет, познавая друг друга, делясь сокровенными мыслями и чувствами, доверяя своё сердце, желая ежедневно доброго утра и спокойной ночи, в одночасье становятся друг другу никем. И в конце кто-то один из них обязательно нанесёт другому такую рану, что от этой боли невыносимо становится жить. Это ужасно, разве нет? — я грустно улыбнулась и взглянула на каждого. — Просто вы же были друг другу всем, а потом стали такими чужими, что душа скрипит!.. Это неправильно. — И ведь вы искренне верили, что обязательно женитесь, родите замечательных детей и создадите настоящую семью, — слабо улыбнулся Лиам. — А потом... пустота. Будто даже никогда и не виделись. — Первая влюблённость часто является обманом. Она убеждает нас, будто она настоящая любовь. Та, что встречается так редко. Та что, связывает сердца. Ты ей веришь, а потом она постепенно выжимает из тебя все соки, каплю за каплей. И самое главное, что ты не замечаешь этого, — подтвердил Гарри. — Потому что эта якобы любовь оглушает тебя своим обухом и ведёт за собой лживым запахом сантиментов, забирая все твои душевные силы. Наши взгляды встретились, и я почувствовала, как неистово близко он находится рядом со мной. — Гарри, я всегда была убеждена, что ты никогда не изменял, — обратилась я к парню. — Почему ты так решила? — вставился Томлинсон и захохотал. — Этот мальчик по вызову вертит всеми, как хочет! Ребята в голос засмеялись, а Стайлс натянул на лицо уничтожающую мину, сощурив глаза и поджав подбородок. — Я с вами больше не общаюсь! — кудрявый перевёл на меня взгляд и продолжил: — Дорогая, они только что незаслуженно надругались над моей репутацией, потому что эти недоразвитые цитируют фанфики, написанные про меня, днями и ночами! Не верь им: они всего лишь завидуют мне из-за того, что все фикрайтеры видят меня сексапильным ловеласом с пристрастием к БДСМ! Мы с Аишей мгновенно согнулись пополам от переполнившего нас хохота, а парни продолжили перечислять выдуманные грешки друга. Около получаса мы вспоминали все прочитанные фанфики про Гарри, безудержно заливаясь смехом, где он слыл хищником и доминантом. — О! Слушайте, слушайте! — воскликнула подруга. — «Сидеть! — произнёс Стайлс и толкнул меня в сторону дивана. Я в испуге приземлилась на мягкое покрывало и воскликнула:/ — Зачем ты это делаешь? Тебе нравится измываться надо мной? Прошу, отпусти меня!/ — Закрой свой рот! Ты будешь делать только то, что я тебе скажу! — Гарри порвал на себе рубашку и прыгнул в мою сторону». — Всё, я больше не могу! — еле проговорил Лиам, душась громким смехом. На весь дом раздавался дружный хохот, который мы не в силах были прекратить. Нам было до того смешно, что животы и скулы сводило до боли, а глаза уже катались в озёрах слёз. — Да ладно, брат, — хихикнул раскрасневшийся Луи и положил руку на плечо Гарри. — Мы-то знаем, что ты не такой тигр, каким тебя представляют. Зейн усмехнулся и посмотрел на него: — Мне вообще трудно представить тебя в роли изменника. — Наверное, потому, что я никогда не изменял?! — возмутился Стайлс. И всё это было как в замедленной съёмке. Сквозь слёзы смеха я видела каждую сияющую улыбку, яркие глаза, морщинки вокруг них и ямочки на щеках. Я не только видела, но и чувствовала всех, кто был за этим столом. Я чувствовала их дыхание, радость, возбуждённые громкие голоса и широко раскрытые сердца. Взглянув на Аишу, я заметила, как она стала по-особенному смеяться. Не так, как раньше. Я заметила её обновлённый счастливый взгляд, её часто вздымающуюся грудь. Но я также не могла не заметить сильно похудевшего тела, более бледного цвета кожи, более глубоких синяков под глазами и тех усилий, которые подруга пыталась скрыть, когда старалась держать спину прямо, когда долго стояла, когда внезапно ощущала подступившее головокружение или тошноту. — Мне кажется, я сейчас произнесу типичную фразу из фанфика, но такое ощущение, будто мы знакомы уже очень давно, — Лиам поставил грязную тарелку рядом с раковиной и улыбнулся мне. Я смыла моющее средство с чашки и посмотрела на парня. — У меня то же самое чувство. Я, конечно, предполагала, что вы очень хорошие, но никогда не могла представить этого в полной мере. Спасибо вам, — я положила полотенце на стол. — Вы сделали её самой счастливой. И я даже не знаю, как вас благодарить за такой поступок… — Мы хотим с вами и дальше общаться, Полли, — словно напомнил Пейн. — Просто если в какой-то момент почувствуете, что не хотите больше идти до конца, лучше сразу скажите мне об этом, ладно? Он слегка кивнул головой, и мы направились в гостиную. Бесшумно подойдя к дверям, мы остановились. — Аиша, а где отец Полли? — негромко спросил Гарри во время того, как все осматривали наш большой плакат желаний, висящий на стене. — А почему ты спрашиваешь? — настороженно посмотрела на Стайлса подруга. — Просто её брат так часто упоминал его в каком-то странном ключе. Он куда-то уехал или?.. — Ну… её папа умер год назад от рака лёгких. — Что? — и снова это удивление в глазах. Внутри меня всё сжалось. — Как она со всем этим справилась? — изумился Хоран. Лиам посмотрел на меня, и я прикоснулась указательным пальцем к губам в знак молчания. Глубоко вдохнув и выдохнув, я заставила себя забыть обо всей внезапно нахлынувшей боли и натянуть на лицо улыбку. — Ну что, ребята? Как вам наша работа? — войдя в комнату, я хлопнула в ладоши, чтобы разрядить обстановку, и подошла к огромной пробковой доске, украшенной многочисленными фотографиями, яркими надписями, рисунками, наклейками и картинками. — Самое первое желание, которое мы здесь записали, — это встретить вас. Было бы здорово ещё и сфотографироваться с «One Direction», правда, Аиша? — О да, — присоединилась подруга и захихикала. — Представляешь, как было бы здорово, если бы мы вообще сделали фотографию напротив этого желания? — Знаете, с такими навыками вам надо работать коллекторами, — заметил Зейн. Парни избавились от минутного оцепенения и заулыбались. Поставив фотоаппарат на таймер, мы быстро добежали до доски, сгрудились, и нас тут же осветило вспышкой. С наших лиц разлетелись улыбки, шумно размахивая крыльями на весь дом. Фотография в один щелчок стала живой и попала в наши тёплые руки. У каждого, кто смотрел на неё, складывалось такое впечатление, будто на ней изображена большая семья. Большая во всех смыслах. И пахла она по-особенному, потому что ладони источали запах душистой корицы испечённого пирога. Аиша подошла к стене и аккуратно прикрепила зелёными булавками фото к плакату. На её лице появилась довольная, блаженная улыбка, а во взгляде засияла какая-то призрачная надежда, вызывающая покалывание в груди. Голубая ленточка на платье слегка распустилась, но я не могла шевельнуться. И никто не мог. Потому что красота истощённой болезнью девушки блестящим светом вырывалась изнутри, шёпотом говоря об осознании забвения, эфемерности подобных моментов, но, в эту же секунду громко крича о том, что всё это несравнимо с желанием жить.