Песня кита

Открыв глаза, я посмотрела на спящего Гарри, зарывшегося лицом в белоснежные подушки и отвернувшегося от утреннего солнечного света. Из-под одеяла выглядывали мускулистые татуированные плечи. Я прижалась к тёплому телу Стайлса, и он нежно обнял меня, вызвав по всей моей коже мурашки. В такие моменты он напоминал мне кота, которого страшно было спугнуть одним лишь мимолётным движением. Но солнечные лучи искусно выманивали меня из постели, просачиваясь сквозь невесомые занавески, плавно извивающиеся на выходе из комнаты во внутренний дворик. Стояло звонкое пение птиц, так приятно сливающееся с шумом океана. Утро было чудесным. Нежный воздух словно с материнской нежностью подталкивал в сторону океана, и я поддавалась, ступая босиком по раскалённому песку. Лирика Бали затягивала в себя по полной, но мои мысли всё продолжали крутиться вокруг одного, что так сильно вытягивало меня обратно. Беспокойство о будущем, собственном предназначении, работе, любимом деле, — всё это заворачивало меня в упаковку из-под просроченных продуктов, и я дышала этим всем, пытаясь тщетно найти себя в потоке ненужных обрывочных фраз, бессмысленных убеждений и страхов. Моё глубокое задумчивое состояние прервала накатившая волна океана, которая тут же выдернула меня из гнетущего молчания, заставив перевести всё внимание на себя. Я посмотрела под ноги, погрузившиеся в мокрый песок и теряющиеся в пене отрезвляющей воды. — Без тебя кофейне тяжело: некому веселить народ. — Я, по-твоему, клоун? — Я этого не говорила, — рассмеялась Аиша. — Лиам уже уехал? — Да. — И чем занимаешься? — Ты так говоришь, как будто единственное моё увлечение – это Лиам. — А что, не так? Я в последнее время только о нём от тебя и слышу. Ты читать ещё не разучилась? — Хотя, знаешь… да, ты клоун. Я усмехнулась и запустила ладонь в тёплый песок. — Как твоя химиотерапия? — В этот раз слишком агрессивно. Постоянно тошнит, и я сижу дома целыми днями. Я вздохнула, представив, как тяжело Аише. — Я бы хотела, чтобы ты была рядом. Тут так красиво. Ты бы видела это всё… — Я верю, — слабо произнесла она и на некоторое время задумалась. — По, а там есть киты? — Нет, но зато есть дельфины. — Ты же знаешь, что мне нужны киты. — Какая разница? Тебя же тут всё равно нет. — Так хотя бы ты их увидела… — О чём ты? — в сердце неприятно укололо. — Я о том, что… — она пыталась подобрать слова. — Если у меня не получится, то я бы хотела… чтобы ты услышала их пение за меня. Эти слова мгновенно вывели меня из-под очарования Бали и вернули в реальность. Животный страх за жизнь подруги набросился на меня, кинув в объятия холодного пота и отвратительного жжения в груди. — Прости, — прошептала она. — Нет, это ты меня прости. Я просто… я не хочу этого слышать, понимаешь? — Я думала, после того разговора мы можем говорить об этом открыто. — Мы можем, — слишком резко ответила я. — Но я не собираюсь выслушивать всю эту чепуху, что ты не выздоровеешь или ещё что-то, понятно? Мы вместе полетим за китами и будем слушать их пение с утра до ночи, слышишь меня? Они ещё будут умолять нас, чтобы мы ушли! Аиша постаралась усмехнуться. — Я просто хочу, чтобы ты знала. Это то, ради чего я бы действительно хотела рискнуть своим здоровьем. — Ради песни кита? — Ради песни кита. Я задумалась на мгновение, нахмурив брови. — Я прилечу с Бали и обязательно что-то придумаю, ясно? Мне надоело уже это всё. Я думаю, как и тебе. — Ты не представляешь, насколько сильно, — её голос неожиданно стал тихим. — Я устала жить в вечном ожидании донора, я устала жить в постоянном ощущении, словно я что-то упускаю. Этот глупый страх, предостережения и профилактики… как мне всё это надоело. Я молчала. — По, если ничего не получится, ты сделаешь это за меня? — Даже слышать ничего не хочу, понятно? Внутри меня начала закипать кровь, подруга, видимо, почувствовав это, на некоторое время замолчала и затем решила перевести тему: — Жизнь кардинально меняется, правда? — Очень стремительно. — Ты кажешься расстроенной. — Я и есть расстроенная. — Всё ещё в мыслях насчёт работы? — Да. Солнце мягко просвечивало сквозь пальмовые листья, шум океана убаюкивал поднимающиеся мысли, и стопы нежились в крепких, но в то же время эфирных объятиях песка. — Ты заметила, что мы спрашиваем совета у людей, но в итоге ответ находим всегда внутри себя? Хватит уже искать подтверждения своих мыслей в словах других. Слушай своё сердце. — Я пытаюсь, но у меня не получается. Хочется просто забыться. — Так сделай это. В чём проблема? — спросила Аиша. — Полли, ты, чёрт возьми, на Бали вместе с, мать его, Гарри Стайлсом. Прекращай ныть, собери свои сопли в кулак и выбрось их. Просто живи! Неужели тебе тоже нужно обязательно заболеть лейкемией, чтобы это понять?! Просто живи! — Тебе надо с Ником Вуйчичем выступать. Она взорвалась от хохота, и я заулыбалась, услышав этот родной и звонкий смех. — Ты так изменилась, — продолжила та. — Правда? — Да, По, — по голосу было слышно, что она улыбалась. — Ты стала совершенно другим человеком. И я горжусь тобой. Я наблюдала за океаном и молчала, чувствуя, как внутри разливается тепло. — Я обязательно отвезу тебя к китам, чтобы ты смогла услышать их пение. Каждый день на Бали был особенным: первое время я старалась просыпаться рано и заниматься йогой в уютном дворике виллы, но так сложилось, что мы всю ночь проводили в громком смехе, жарких поцелуях, пьяных покачиваниях у барной стойки и лишь под утро ложились спать; поэтому я стала обессиленно падать обратно на кровать при звуке будильника и снова зарываться в объятия Гарри. Днём мы обедали в каком-нибудь ресторане или на вилле у друзей. Под вечер, когда солнце начинало заходить, мы шли заниматься сёрфингом, шлифуя волны пестрыми досками и кружась в пене бурлящего океана. Из города в город мы передвигались с помощью скутера, так как необычайно узкие дороги Бали не позволяли быстро добраться до нужного места: колонны машин могли стоять в пробке долгое время, а на скутере можно было пронестись между застрявшими автомобилями и с ветерком промчаться под пальмами навстречу приключениям. Сок фруктов лился рекой, заставляя прикрывать глаза от наслаждения и впадая в эйфорию вкуса. Поцелуи застревали между деревьев, не давая вырваться из объятий и погрязнуть в новом увлечении. Гарри держал мою руку, и я чувствовала, как будто вся вселенная касается меня, не требуя ничего взамен. — Держись крепче! — крикнул Стайлс, и я сильнее обхватила его талию. Тропический дождь хлестал по лицу, а мы мчались на скутере от водопадов, спускаясь по узкой тропинке вниз. Впереди никого не было, поэтому Гарри смело набрал скорость, и мы быстро промчались вдоль плотной стены деревьев и маленьких домиков. Улыбки не слезали с наших лиц: мы были насквозь мокрые и счастливые. — Остановись! — закричала я сквозь наш громкий смех, заметив небольшой пятачок земли на резком повороте дороги, открывающий прекрасный вид. Гарри медленно притормозил, бессмысленно пытаясь ладонью прикрыть кудри, которые и так уже давно прилипли к лицу. Он повернулся ко мне, и мы оба рассмеялись. Прятаться не хотелось: это казалось какой-то глупостью на фоне тех бешеных эмоций, которые били в нас мощным фонтаном, срывая предохранители. Я слезла со скутера и посмотрела в сторону океана: тропические леса прокладывали к нему тропинку своими сочно-зелёными листьями. Взглянув на Стайлса, я восторженно засмеялась. Он стоял, облокотившись на скутер, полностью мокрый с довольной улыбкой на лице. Футболка плотно облегала накачанное тело, обнимая каждый мускул, стягивая, выделяя и без того мощную грудь. — Ты чертовски хорош, — я подошла к Гарри. Он ухмыльнулся и притянул меня к себе за талию. — Ты просто себя со стороны не видишь. Дождь продолжал шумно прогуливаться по широким листьям деревьев, скатываться кубарем по дороге, превращая её в грязь, и прижиматься к нашим телам с разных сторон, обдавая тропической теплотой и неудержимой силой. Гарри коснулся ладонью моего лица, тут же поцеловав меня в мокрые губы, дрожащие от трепета и вырывающихся эмоций. Я крепче прижалась к парню, чувствуя каждое его движение, вызывающее мурашки по коже, дыхание, растворяющееся у меня на шее, низкий бас с хрипотцой, заставляющий забывать обо всём на свете и дышать полной грудью. Мы целовались, стоя под тропическим дождём и не замечая проезжающих на скутерах туристов, визжащих от удовольствия, пропуская мимо ушей индонезийский говор и не обращая внимания на любопытные взгляды. — Скажи мне: ты счастлива? Если отбросить все мысли и переживания. Ты счастлива здесь и сейчас? Я молча смотрела в родные изумрудные глаза. — Я счастлива, Гарри. Стайлс обнял меня. — Почему ты это всё делаешь для меня? — Мне кажется, ты ещё не готова слышать эти слова. Я выразительно взглянула на него, но, ничего не ответив, он лишь улыбнулся и поднял лицо к небу, прищурившись от стремительных капель дождя. Наблюдая за Гарри, касаясь глазами каждого изгиба его черт лица, я встретилась с яркой улыбкой, и мы посмотрели друг на друга. Или сквозь друг друга: границы были стёрты. Мы уже читали, не обращая внимания на строки, мы проникли в междустрочье, забыв о самих себе и полностью поглотившись чувствами. Каждый из нас ощущал это, и, осознав такую тотальную близость, Стайлс резко приблизил мои губы к своим, жадно впился в них, крепко сжал в своих будоражащих объятиях, и я снова почувствовала, как всё возможное и невозможное начинает крутиться вокруг меня, заставляя держать равновесие, чтобы не упасть от бьющейся страсти в груди. Мы мчались вниз вслед за дождём или от него, мы уже не понимали. Крича от восторга, мы распугивали всех, кто встречался нам на пути, с трудом лавируя по узкой дорожке и чудом выживая на поворотах. Но хотелось не просто кричать. Хотелось орать во весь голос, чтобы разбить все внутренние стены, выпустить из себя то самое нечто, чему все так боялись посмотреть в глаза. Заливая пространство несуразными фразами, словами и звуками, мы словно пробуждали сам остров следовать за нами. Наш смех не умолкал, будто став нашим третьим нематериальным спутником, но всё время присутствовавшим рядом с нами и не отстающим в весёлых переделках и дурашливости. Мы с визгом мчались вдоль жилых домов, вскидывая руки к верху и ощущая полную свободу. С каждым криком внутри становилось больше пространства, грудная клетка расширялась, вдох становился глубже, и казалось, что ещё чуть-чуть – и можно уже взлететь. Когда тучи сменились солнцем, воздух стал душным и липким, но лучи задорно проникали сквозь пальмовые листья, будто стараясь догнать нас, чтобы мы поделились частичкой своего счастья. Крепко обнимая Гарри сзади и смотря вверх, я следила за пятнами ярко-голубого неба, разбросанного среди крон насыщенно-зелёных деревьев, свободная от каких бы то ни было мыслей. Я чувствовала настоящее. Текущее мгновение. И я жила в нём, ощущая абсолютную свободу, полностью растворяясь со встречным ветром и развеваясь по всему острову. Обнуляясь.