Песня кита

Я сидела на берегу моря, не отводя взгляда от горизонта. Мутная серая вода становилась всё более волнительной, в стоне врезаясь в крупные камни и дробясь на миллионы выстраданных брызг. Небо заволокло тучами. Грузными и тяжёлыми. Горизонт постепенно размывало туманной дымкой. Щёки были мокрыми от слёз. Подняв глаза к небу, я ощутила, как всю мою душу, вывернутую наизнанку, кто-то невидимый и неосязаемый старательно оберегал для чего-то и зашивал в ней все дыры. Я то ли завыла, то ли рассмеялась, попытавшись сдержать свой вопль и зажав рот рукой. Слёзы безмолвно крупными градинами текли из глаз. — Ты опять за своё? Ты стала слишком чувствительной, По! Услышав её голос, я разрыдалась ещё больше прежнего. — Ты такая красивая! — я зацепилась за ногу подруги и заставила её сесть на кресло рядом с собой. Аиша, прижав мою голову к костлявой груди, стала гладить по волосам. Мурашки вмиг пробежались по коже, завибрировав от наслаждения. Справа послышался шорох, и я почувствовала, как Гарри сел рядом и нежно переплёл наши пальцы. Его ладонь была горячей, пробуждающей меня от самых кончиков. — Опять накрыло? — Лиам подсел сзади и приобнял нас с подругой. — Не накрыло, а захотелось поплакать от счастья! — резко воскликнула я, шумно шмыгнула носом и вытерла слёзы рукавом. — Бесчувственный булыжник! Эмоции всё равно продолжали рваться наружу, но я попыталась взять себя в руки рядом с семьёй. Чувства бушевали во мне так сильно, что я не успевала определиться, что испытываю. Мне хотелось сказать так много: что я счастлива, что Аиша жива, что костный мозг прижился в течение 21 дня без иммунных реакций, и это большая удача. Мне так хотелось закричать при всех, что я молилась только лишь об этом каждый свой день… Но на выходе получались одни лишь слёзы счастья и глубокой благодарности, которая была окунута в бочку непрожитого горя. Это чувство было настолько всепоглощающим, что казалось, будто я тонула. Тонула и шла на самое дно. А потом всплывала, хватала воздух ртом, ненадолго успокаиваясь, но всё же не веря своим глазам. И затем смерч эмоций снова накрывал меня и засасывал в самый центр, не давая шанса выбраться. Я плакала от того, что была в напряжении всё это время, и это требовало выхода. Я не могла полностью расслабиться весь этот период даже в моменты полного счастья, так как в моей душе будто скрывалась чёрная дверь, за которой находился отстойник - причина постоянной боли. Он отравлял всё остальное: попытку улыбнуться, встать на ноги и подумать о будущем. Мысли о болезни подруги и были этим отстойником, изъедая меня изнутри, пуская свои гниющие корни в самое сердце. Страх сковывал меня во время сна, панические атаки набрасывались посреди тёмных переулков, словно поджидая нужный момент, когда мне некого было звать на помощь. Борьба сквозь закостеневшую боль, язвенное чувство вины и умертвляющий страх. Воспоминания о минувших годах казались для меня кошмаром, который происходил с кем-то другим, но не со мной. Я плакала от того, что вдруг в одну секунду стала свободной от этого всего. Когда сказали, что Аиша успешно перенесла операцию. Когда узнала, что за 21 день тело подруги даже не попыталось оттолкнуть спасительные клетки и начать войну на смерть. Я плакала от невероятного ощущения полностью расправленной груди и дышащих лёгких. От того, что рядом со мной была Аиша, что мы путешествовали по Англии вместе, держались за руки, смеялись, и я чувствовала её такой живой и такой реальной. Рядом с собой. — Я не хочу больше бояться, — глубокие карие глаза взглянули на меня. — Точнее, не так. Я больше не боюсь. Я взяла Аишу за руку, дыхание перехватило. Никто больше не хотел из нас бояться. Единственное, что мы хотели, - это оставить болезнь, страхи и боли в прошлом. Хлопнув дверью, я села на водительское сидение и с неприкрытым восхищением провела руками по спортивному рулю. Глаза с жадностью пожирали салон, хватаясь за детали. Замерев в предвкушении, Аиша перевела на меня взгляд, и мы улыбнулись друг другу. Сердце взволнованно выбивало ритм. Нажав на педаль газа, я тут же услышала в ответ звериный рёв автомобиля, и мы с подругой одновременно закричали от восторга. Я зажала ручник, облизала губы и шумно выдохнула. Аиша пристегнулась. Моя грудь заметно вздымалась, и я, посмотрев в сторону оппонента, встретилась с его ухмылкой: он продолжал дразнить сексуальным рокотом своей машины. Аиша бессовестно хмыкнула. Эмоции заслоняли рассудок, и моё дикое животное постепенно выходило, выпуская когти и сжимаясь в хищную позу перед прыжком. — Три, — прошептала она. Моё сердце стало колотиться ещё сильнее. В животе щекотало. — Два… Один. Я вжала педаль газа в пол. Шины спорткара заскрипели и рванули с места. Звук выхлопа заставил дрожать мою душу от наслаждения. Подруга сжалась в комок на соседнем сидении, в страхе, жадности, восхищении глотая гонку, в которой участвовала теперь и она. Это был бунт. Мы уехали из Манчестера и стали путешествовать по Великобритании, наплевав на предосторожности, запреты, протесты родителей и врачей. Мы хотели жить. Она хотела жить. — Ну и что же в твоём списке? Показывай, сорвиголова, — усмехнулась я и развернула блокнот подруги. — Погоди… да тут больше двухсот желаний! Мы разоримся! — Когда разоримся, тогда что-нибудь и придумаем. А пока что выбирай, чем займёмся. Парни уехали в тур, что упростило нашу задачу с Аишей заниматься опасными делами и подвергать себя постоянному риску. Мы были свободны, как ветер. И это ощущение не покидало нас. Мчась из города в город, оставляя пометки на картах, записывая в блокнот впечатления и рождающиеся новые желания, мы кричали от наслаждения и плакали от смеха. Мы жили. И эта жизнь была нашей. Никто не вправе был её у нас отобрать. — А вам что-нибудь из алкоголя? — взглянув на Аишу, поинтересовался зеленоглазый официант. Подруга вдруг задумалась и, прямо посмотрев на него, ухмыльнулась. — А что вы посоветуете для молодой и живой девушки? Я вопросительно уставилась на неё. — Что-нибудь из сладкого предпочитаете? — А вы считаете, что я недостаточно сладкая? Парень усмехнулся. — Конечно же, я не это имел в виду. — Тогда на ваш вкус, пожалуйста. Посмотрим, что вы обо мне думаете, — кокетливо улыбнулась Аиша. Он повторил заказ и, забрав меню, направился к бару. Подруга хищно проводила его взглядом. — Ты что творишь?! — я рассмеялась в голос. — А что такого? — Во-первых, ты с ним заигрывала. Во-вторых, ты до сих пор пялишься на его задницу, как коршун. И, в-третьих, ты никогда не пила алкоголь. — В этом-то и дело! — она горько усмехнулась. — Я никогда не пила алкоголь. Я никогда не ела устриц. Я никогда не купалась голой в бассейне. Я никогда не заглядывалась на задницы официантов. Я столько пропустила, По! Поэтому мы здесь для того, чтобы показать мне жизнь. Я хочу жить. Аиша ненасытно поглощала события, вбирая их в тонкую грудь. Она училась жить по-новому, хотя для остальных людей это казалось таким привычным: кушать обычную еду, позволяя себе время от времени побаловать пачкой чипсов, спать один раз в сутки, просыпаться и завтракать в обед, гулять ночью по освещённым улицам и не бояться вдруг налетевшего ветра. — Мне кажется, я теряю тебя, — послышался уставший голос Гарри. — Это не так. — Я скучаю по тебе. — Я тоже невыносимо хочу к тебе, Гарри. — Мы скоро прилетаем в Лондон с концертом. Приезжайте. — Аиша! — крикнула я вглубь номера отеля. — У тебя есть в списке «попасть на концерт «One Direction»? — Спрашиваешь ещё! — чуть не задохнувшись, воскликнула она. — Но я сплю с одним из участников, поэтому мне открыт бесплатный вход на концерт уже давно. — Если тебе и открыт куда-то вход, то только в трусы Пейна. Стайлс громко засмеялся, и я вдруг ощутила, насколько сильно скучала по нему. Родные ямочки на щеках и широкая улыбка заставили меня улыбнуться. Гарри заметил, что я наблюдаю за ним по видеосвязи, и прошептал одними губами «я люблю тебя». — А я – тебя. Мы не пропустим концерт. Ждите нас. Мы ехали на велосипедах по парку и заливались громким смехом. На сегодня у нас было желание найти байкеров и покататься с ними на мотоциклах. Каждый день мы шли на что-то безумное, из ряда вон выходящее и порой осуждаемое занудным обществом. Мы бросали себе вызов, окунаясь с головой в притягательное безрассудство и насыщенную жизнь. Мы занимались йогой, брали машины на тест-драйв, зачитывались книгами, укутавшись в пледы на верандах ресторанов, наслаждались вкусной едой и заезжали в аутентичные кофейни, пробуя кофе на редких зёрнах. Я учила Аишу водить, зажигаться экстримом, кутаться в одеяло до состояния гусеницы, качественно грустить под фильмы, ходить голой по дому, выпускать свою злость, бить посуду и ругаться отборным матом. Аиша полнела и расцветала на глазах. Не таблетки и витамины делали её такой. А жизнь. Настоящая жизнь. Мы держались за руки и, не отрывая взгляда, как зачарованные, наблюдали за парнями на сцене. Всё казалось фантастически нереальным: мы стояли за кулисами бок о бок и жили мечтой. Музыка гремела в ушах, заставляя танцевать и визжать от восторга. Этот концерт, который мы так хотели, парни, которые стали семьёй, смех, превратившийся в жизнь, зажигали уже не просто надежду, но и веру. Твёрдую уверенность в прекрасное будущее. Музыка растворилась в последних клубах плотного дыма, и парни, попрощавшись с фанатами, забежали за кулисы. Мокрые, уставшие, но заряженные. Зал продолжал звенеть восторгом, только я уже не обращала на это внимание. Я видела перед собой только Гарри. Чёрная футболка, влажная от пота, растрёпанные кудряшки, шумное дыхание и глаза, не отпускающие меня. Я разглядывала его будто в первый раз, и внутри всё переворачивалось. Стайлс приблизился ко мне, моё сердце судорожно билось уже где-то в горле, слёзы наворачивались на глаза. Мне так хотелось… мне так хотелось раствориться друг в друге. Горячие ладони прижали меня, и всё во мне на секунду остановилось от волшебных прикосновений. Я замерла и выдохнула: — Гарри, я так скучала по тебе. Стайлс молча взял моё лицо в руки и нетерпеливо поцеловал. Мы исчезали в чувствах. И это была самая сильная любовь, которая, не затихая, горела в нас. — Сядь, бога ради! — воскликнула я и засмеялась в голос. Аиша забралась на стол и, как только послышались первые аккорды песни, она, уставившись на экран, стала читать рэп в микрофон. Это была безумная ночь в караоке, из которого нас, наверное, выгнали бы, если бы мы не заплатили так много денег за то, чтобы спеть четыре раза подряд песню Бруно Марса. Рядом со мной была подруга. Лучшая подруга, которую однажды чуть не забрала с собой болезнь. И каждый раз, когда я осознавала это, по коже пробегал неприятный холодок. Но через секунду меня отпускало, и я возвращалась в жизнь. В реальность, где Аиша была счастлива и жила полноценной жизнью. — Я люблю эту жизнь! — закричала подруга во весь голос и подняла руки вверх. Ветер обдувал нас со всех сторон. Мы, высунувшись из люка машины, мчались по трассе в «BMW». Наши новые знакомые, путешественники из Австралии, вжав педаль газа, стремительно неслись вперёд. Мы чувствовали свободу, душа рвалась из тела. Голова кружилась от эмоций. И мы кричали во всё горло. До хрипоты. Всю ночь, катаясь по гладким дорогам и обучаясь дрифтингу. — Что у тебя? — осторожно разжёвывая конфету «Bertie Bott’s Beans» и пытаясь понять, стоит уже бежать в ванную или нет, поинтересовалась я. Мы сидели на крыше дома в Ноттинг-Хилле и наслаждались закатом. Аиша внезапно начала материться и плеваться. — Что это? — захохотала я. — Это блевота! — она приблизилась ко мне, и дыхнула в лицо. Меня сразу начало тошнить от одного лишь запаха. — Это отвратительно! — Это несправедливо, почему тебе только нормальные попадаются?! — Я просто привыкла жрать собачий корм и траву в разгрузочные дни. Переглянувшись, мы громко рассмеялись, и, Аиша, навалившись на меня от хохота, зашлась в своём истеричном гусином смехе. Мы путешествовали уже несколько месяцев. Список желаний всё уменьшался в ожидании новых безумных пунктов. Каждый день был особенным, наполненным жизнью и свободой. Ничто не могло больше помешать нам. — Я так счастлива, — смотря на ночной город с высоты, улыбалась Аиша. Её глаза блестели от живых и задорных слёз. — И я счастлива. Мы взялись за руки и посмотрели друг на друга. Карие глаза отражали в себе мегаполис. А, может, даже и весь мир. Мой мир.