***
Когда Эш видит их старый особняк, его охватывает желание повернуться и уйти прочь, но он не может. Он уже достаточно убегал. Он в последний раз видел это место пять лет назад, но, похоже, всё это время его отец следил за тем, чтобы о нём хорошо заботились. «Как жестоко с твоей стороны — выбрать этот особняк для меня, — размыто думает Эш, и знакомая ненависть растекается по его венам. — Но, всё же, ты всегда был жестоким человеком. Я больше не должен удивляться этому». Эш ступает по лестнице с видом человека, идущего на собственную казнь, с тяжёлым от эмоций, с названиями которых он даже не мог определиться, сердцем. Когда он заворачивает за угол, он видит, что там его ожидает Шин с крайне сомневающимся видом. — Эш… — медленно говорит он, но не продолжает. Как будто он больше не знает, что сказать. — Где он? — тихо спрашивает Эш. Мгновение Шин осторожно смотрит на него. — Зимняя терраса, — отвечает он. — Ждёт тебя. Эш ненадолго закрывает глаза, после чего долго выдыхает и продолжает свой путь. Эйджи Окумура ждёт его на террасе, как и сказал Шин. С места, где он стоит, Эш может увидеть его профиль. Как он и помнит, у Эйджи угольно-чёрные волосы, а его кожа лишь слегка темнее, чем у Эша, но всё ещё довольно бледная. Он подпирает свою щеку правой рукой, отсутствующим взглядом наблюдая за дрожащими под вечерним ветром цветами, но секундой позже его тёмно-карие глаза внезапно обращаются к Эшу, и тот чувствует себя полностью загипнотизированным. Эш двигается прежде, чем Эйджи успевает сменить свою позу. Он робко садится на плетёное кресло рядом с ним. Несколько секунд они просто нервно смотрят друг на друга, не в состоянии подобрать слова. — Извини за ожидание, — в конце концов говорит Эш, наверное, чуть громче, чем следует. — Мне следовало быть здесь, когда ты прибыл. Мне правда жаль. — Не стоит извиняться, — холодно отвечает Эйджи, заставляя Эша мысленно вздрогнуть, хотя он не может винить его. Он также замечает, что в речи японца нет и следа акцента. — Я уверен, что у тебя были очень важные дела. — Так и есть. Тишина практически болезненно повисает между ними, но на этот раз её нарушает Эйджи. — Кстати, ты голоден? Уверен, что повара могут приготовить что-то для тебя. «Конечно, они могут, это мой дом». Эш проглатывает необязательные язвительные слова и слегка улыбается. — Спасибо, но я поужинал в самолёте. — Это хорошо, — шепчет Эйджи почти смущённо. — Как насчёт чая? Я бы сделал себе чашечку… На этот раз Эш не отказывается и наблюдает, как Эйджи наполняет чайные чашки своими удивительно маленькими ладонями. Он подавляет внезапное и неприемлемое желание насмешливо улыбнуться и принимает от него свой чай, пробормотав слова благодарности. Они снова погружаются в тишину, и как раз, когда Эш думает о том, как бы правильно нарушить её, Эйджи очень устало вздыхает. — Теперь я могу снять свою маску? Эш моргает. — Прости? Даже улыбка Эйджи выглядит устало. — Извини, но я не в том настроении, чтобы притворяться, как будто всё нормально. Я бы хотел поговорить о том, что произошло, что произойдёт, абсолютно честно. Эш смотрит на него долгим взглядом. — Я понимаю, — говорит он намного более решительным голосом, тоже вздыхая. — Во-первых, мне правда жаль, Эйджи. Поверь мне, я тоже понятия не имел о том, что мой отец планирует что-то такое. Они уже всё решили, когда он наконец-то сказал мне. Но я… Я пойму, если ты ненавидишь меня. Я не виню тебя. Он стыдливо склоняет голову. В голосе Эйджи слышно замешательство. — Почему я должен ненавидеть тебя, Эш? Ты ведь тоже жертва. Эш поднимает глаза на него и видит, что Эйджи выглядит довольно решительно. — Я не ненавижу тебя, — повторяет он. — Но я хочу, чтобы ты был честен со мной. Всегда. Эш очень медленно кивает и едва сдерживает очередной вздох. — Думаю, мне для начала стоит сказать это, — отстранённо говорит он. — Свадьба состоится через две недели. Эйджи даже не выглядит удивлённым. Эш не знает, что он чувствует на этот счёт. — И мой отец, он… — Эш делает большой глоток чая. — Он не хочет, чтобы мы говорили о том… Понимаешь… — Каким образом мы обручились, — спокойно заканчивает Эйджи. — Понятно. Думаю, говорить людям о том, что я на самом деле кто-то вроде жениха-трофея, как-то не идеально. Эш заметно вздрагивает от его слов, но Эйджи, кажется, это не беспокоит. — Тогда, продолжай. Какую историю мы должны рассказать? — Что мы были вместе задолго до этой помолвки, — отвечает Эш так спокойно, как только может. — Что я был влюблён в тебя много лет до того, как мы начали встречаться. Губы Эйджи приоткрываются для вдоха, и взгляд Эша следует за этим движением. — Какая романтичная история, — насмешливо вздыхает Эйджи, но по какой-то причине кажется, что у него на секунду перехватывает дыхание. — Ладно, раз это то, чего он хочет… — его пальцы играются с чашкой. — И чего ты ждёшь от меня, Эш? Глаза Эша резко возвращаются к его лицу. — Ничего. Абсолютно ничего, — ощетинивается он и глубоко вздыхает, чтобы успокоиться. — То есть… Конечно, я буду ожидать какого-то определённого поведения, когда мы будем на людях, неважно, как бы я не хотел этого, но… В своё свободное время ты можешь делать всё, что захочешь. Я слышал, что ты переводчик и фотограф… Я не позволю тебе бросить свою работу, даже если мой отец будет настаивать на этом. Часть напряжения покидает тело Эйджи, но он всё ещё выглядит неуверенно. Эш быстро продолжает: — Я также не ожидаю каких-либо… личных услуг от тебя. Пожалуйста, не переживай об этом. У тебя будет своя собственная спальня даже после того, как мы поженимся, — Эш останавливается и прочищает горло. — И ещё, мне стоит предупредить тебя: я буду жить в той спальне, которая находится рядом с твоей, так что одна из дверей твоей комнаты ведёт прямиком в мою. Но не переживай, мы будем держать её закрытой. Прости, если использование старых комнат моих родителей кажется тебе странным. Он видит вопросительный взгляд Эйджи, но тот ни о чём не спрашивает, и Эш рад этому. Он не готов говорить об этом. Он не знает, будет ли готов когда-то. Вместо этого Эйджи просто тихо говорит: — Конечно, Эш. Это твой дом. Ты можешь делать всё, что хочешь. Эш пытается говорить так мягко, как только может. — Это и твой дом тоже. — Да, — отвечает Эйджи. — Наверное, так и есть. — Опять же, мне так… жаль насчёт всего этого, Эйджи, — отчаянно говорит Эш. Он знает, что звучит, как чёртов попугай, но не может найти других слов. — Я бы хотел, чтобы был какой-то выход… Но, боюсь, пока мой отец жив, мои руки связаны. Что-то в его словах заставляет Эйджи поднять голову, и его глаза практически сияют надеждой. — Пока твой отец жив? — осторожно спрашивает он. — Это значит, что мы сможем развестись, когда он умрёт? Эш замирает, как будто Эйджи только что дал ему сильную пощёчину, и глаза Эйджи округляются. — Я не имел в виду… Боже, это прозвучало так, как будто я не могу дождаться смерти твоего отца, — слабо говорит он. — Я не это имел в виду, клянусь. «Не переживай, — хочет сказать Эш. — Я тоже не могу дождаться его смерти». Он не знает, почему его так потрясли слова Эйджи, ведь естественно, естественно он захочет вернуться к своей прежней жизни после того, как Джим умрёт. И всё же то, что он сказал это сам, заставило внутренности Эша неприятно сжаться. — Конечно, мы сможем развестись, — спокойно отвечает он. По крайней мере, Эйджи не отвечает «хорошо» на это, а просто кивает. Эш чувствует себя подавленным во многих смыслах, он просто хочет лечь и очень долго спать, чтобы успокоить своё вымотанное тело и разум, но вдруг чувствует что-то в своём кармане, когда двигается, и вспоминает. — И последнее, — говорит он, доставая из кармана маленькую коробочку. — Надеюсь, оно подойдёт, но мы в любое время можем вернуть его обратно в ювелирный магазин, если оно не… Осознанный взгляд исчезает с лица Эйджи, но он не тянется за тем, чтобы взять коробку из рук Эша. Он просто протягивает ему свою правую руку. Эш сглатывает, принимая её. Ладонь Эйджи маленькая, такая маленькая, что она практически исчезает в руке Эша. И она холодная. Одно сумасшедшее мгновение Эш думает о том, чтобы взять его за руки и держать их в своих, пока они не согреются. Он быстро отбрасывает эту нелепую мысль и вместо этого фокусируется на том, чтобы надеть кольцо на палец Эйджи. Оно подходит идеально. Эш тихо усмехается. — Повезло. — Рубин. Эш вдруг начинает нервничать. — Ох, эм… Мне, наверное, стоило спросить тебя. Рубин — мой любимый драгоценный камень, так что я выбрал… А какой твой, кстати? У меня ещё нет кольца. Я выберу для него твой любимый камень. Он замирает, наконец-то подняв голову и сразу же встретившись с тёмно-карими глазами Эйджи. По какой-то причине его взгляд выглядит более дружелюбно, чем минуту назад, и от этого Эшу в мгновение ока становится теплее. — Сапфир, — в итоге говорит Эйджи. — Думаю, кольцо с сапфиром подойдёт тебе.***
Когда время их свадьбы наконец-то приходит, её организовывают просто, но со вкусом, и, к счастью, количество гостей намного меньшее, чем ожидал Эйджи. — Конечно, здесь не будет какой-то толпы, — говорит Юэ-Лун, решивший навестить Эйджи в его комнате тем утром. Костюм, который он выбрал, ярко-красного цвета, и Эйджи мельком думает, что женихом здесь должен быть он. — Посетить свадьбу Аслана Калленриза — большая привилегия, и Джим не даст никому получить её так просто. — Что именно ты здесь делаешь? — спрашивает Шин прежде, чем Эйджи успевает раскрыть рот, скорее заинтересованно, чем раздражённо, но Юэ-Лун лишь недовольно поднимает бровь. — Стараюсь быть рядом, чтобы помочь своему другу на случай, если ему что-то понадобится. Ты не должен волноваться обо всём этом, Шин. По правде говоря, Эйджи не особо помнит, как они поженились. Он осторожными шагами ступает под взглядами незнакомцев, подходит к алтарю, принимает руку Эша (она большая и тёплая, в то время как ладонь Эйджи такая холодная и маленькая, — он помнит это), повторяет какие-то слова, которые он уже выучил наизусть за прошедшие две недели… Это всё довольно размыто отпечаталось в его памяти. Эйджи приходит в чувства только тогда, когда Эш наклоняется к нему и оставляет на его щеке невесомый поцелуй, осторожно притягивая его к себе. — Мы должны потанцевать, — шепчет он на ухо Эйджи. «Ох», отсутствующе думает Эйджи, услышав знакомую мелодию вальса. С самого детства танцы были для него чем-то, что приносило ему радость и спокойствие. Так что он замечает, что медленно расслабляется, когда они вальсируют вместе. Он ненамеренно прижимается поближе к Эшу, заставив ещё некоторое количество напряжения покинуть его тело от этого контакта. — У тебя красивая улыбка, — внезапно говорит Эш. Эйджи даже не осознавал, что он улыбается, пока Эш не сказал ему, так что выражение на его лице быстро сменяется на удивлённое. Прозрачные зелёные глаза Эша выглядят немного разочарованно. — Прости. Я знаю, что ты не счастлив сейчас. Не знаю, почему сказал это… Вдруг Эйджи чувствует огромный прилив симпатии к нему и снова улыбается. — Кто сказал, что я не счастлив? Я люблю вальсировать. И ты хороший танцор. Эш затихает, смотря на Эйджи из-под своих белесых ресниц, и тоже улыбается. — Хм-м-м, вот как? Эйджи улыбается сильнее, когда Эш мастерски ведёт его по танцплощадке. И когда в ходе их танца его улыбка превращается в радостный смех, никто не может винить его за это. В конце концов, сегодня их свадьба.***
Несколько часов покрутившись в кровати, Эш наконец-то встаёт и решает пойти в библиотеку, чтобы почитать что-нибудь. Прямо перед тем, как включить свет в комнате, он замечает, что настольная лампа там уже горит, и что кто-то стоит перед окном. Эш направляется к нему, осознав, что это Эйджи. Парень сонно наблюдает за дождём, стоя перед высоким окном. Он держит в руках чашку и опирается на подоконник. На нём белая ночная рубашка, и Эш почти смеётся в голос, заметив на его ногах тапочки в виде оленей. Почти. Но он не может отрицать то, как мило Эйджи выглядит. Эш тихо прочищает горло, уведомляя его о своём присутствии, и Эйджи слегка подпрыгивает, но быстро расслабляется, увидев, что это всего лишь Эш. — Не спится? — мягко спрашивает он, садясь на диван. Эйджи просто вздыхает. — К сожалению, нет. И, заметь, я тоже ужасно устал. Но я всё никак не могу уснуть… — Это был очень выматывающий день, — осторожно подтверждает Эш. Эйджи продолжает периодически отпивать из своей чашки, смотря на дождь, и Эш ловит момент, чтобы рассмотреть его получше. Он хотел бы, чтобы у него были какие-нибудь препараты, которые помогли бы Эйджи спокойно уснуть, но ему остаётся только надеяться, что хотя бы то, что он пьёт сейчас, поможет ему. Эш также хотел бы, чтобы у него нашлись какие-нибудь слова поддержки для него. Он не хочет, чтобы Эйджи чувствовал себя неспокойно в этом доме, не хочет, чтобы он чувствовал себя чужим. Даже несмотря на то, что они на самом деле были чужими друг другу. Они просто два незнакомца, которым предстоит жить вместе, пока один сумасшедший старик наконец-то не умрёт. Эш внезапно чувствует себя самым одиноким человеком в мире. — Эш? — А? Эйджи молчит довольно долго. — Ты… Ты сказал, что мы должны вести себя определённым образом на публике, так? Эш внезапно чувствует себя намного менее сонным. — Сказал. — Это значит, что… — щёки Эйджи розовеют в мрачном освещении библиотеки. — Это значит, что мы должны целоваться? Такое чувство, что Эш пытается найти нужные слова целую вечность. Его первым порывом было открыть свой рот и сказать «нет», потому что Эйджи, вполне очевидно, не в восторге от этой идеи. Но Эйджи попросил его только об одном — о честности, и в тот момент Эш никак не может солгать ему. — Да, — со временем отвечает он. — Да, иногда. Ответная тишина на этот раз кажется Эшу невероятно долгой. Затем Эйджи с терпеливым вздохом ставит свою чашку на стол, и Эш на сто процентов уверен, что его сердце просто останавливается. Эш даже не смеет шевельнуться, когда Эйджи медленно подходит к нему и приседает рядом с ним с грацией, присущей только танцорам. На таком расстоянии Эш может почувствовать его аромат с нотками сирени и мёда. Эйджи замирает, прежде чем поцеловать его, чтобы Эш успел отстраниться, если он не хочет этого. Эш не отстраняется. И секундой спустя бархатистые, тёплые губы прикасаются к его губам всего на несколько мгновений. «Он пил зелёный чай», отдалённо думает Эш. Он никогда особо не любил зелёный чай, но в тот момент его привкус кажется ему самым сладким в мире. — Сладких снов, Эш, — шепчет Эйджи, отстраняясь и сразу же покидая библиотеку, прежде чем Эш успевает даже вдохнуть ещё раз. Эш проводит свою первую брачную ночь один, в библиотеке, уставившись на страницы книги, которые он даже не видит, со щекочущим губы следом от поцелуя со вкусом зелёного чая.