***
— Я готов. Голос Эйджи вырывает Эша из раздумий, и он поднимает голову. Эйджи слегка мнётся под его взглядом. — Так нормально? — спрашивает он, колеблясь. — Я могу переодеться, если ты думаешь, что я одет слишком скромно… Словами невозможно выразить то, как сильно Эш ненавидит этот вопрос, как сильно он ненавидит тот факт, что Эйджи чувствует, что должен спрашивать о таком. Но он не подаёт виду, а просто глубоко вздыхает и пытается улыбнуться стоящему перед ним парню, хоть и подозревает, что это получается больше похоже на оскал. — Чепуха. Ты выглядишь довольно мило. — Ох. Тогда ладно. На самом деле, Эш не врёт. Эйджи, бесспорно, выглядит очаровательно в своих чёрных штанах и голубой рубашке. Эш знает, что сегодняшний ужин не будет особо формальным — они просто представят Эйджи некоторым важным друзьям Джима. Нет никакой причины для того, чтобы одевать его в неудобный деловой костюм. Эш меньше всего хочет взвалить ещё большую ношу на плечи Эйджи. Поездка проходит в тишине. Эшу пару раз приходится кусать губы, чтобы сдержаться и не заговорить. Эйджи, должно быть, уже достаточно волнуется, так что ещё и бессмысленная болтовня Эша ему ни к чему. И всё же, он осторожно хватает Эйджи за локоть, когда машина останавливается. Тёмные глаза Эйджи обращаются к его лицу. — Если они спросят у тебя что-то неудобное сегодня… Ты не должен отвечать на это, — решительно говорит Эш. — Просто дай мне знать — сожми мою руку или что-то в этом роде, и я со всем разберусь… Мы всё равно не задержимся там после ужина. Обещаю, я попытаюсь сократить наше время пребывания там настолько, насколько можно. Эйджи недолго смотрит на него, после чего кивает и тянется, чтобы взять Эша за руку. Тот игнорирует свою внутреннюю дрожь. Эйджи начинает волноваться, когда они входят в здание, и Эш прикладывает все свои силы, чтобы не взять его на руки и не убежать прочь отсюда. Их быстро проводят в большую гостиную, где пять пар глаз сразу же обращаются на них. Джим ступает вперёд и одаряет их своей лучшей поддельной тёплой улыбкой. — Сегодняшние почётные гости. Добро пожаловать, мои мальчики. Остальные воспринимают это как сигнал к приветствию, и Эйджи отпускает руку Эша, чтобы поздороваться со всеми. Мелани, одна из самых старых подруг отца Эша, кажется самой заинтересованной по отношению к Эйджи. — Молодой человек, — напевает она раздражающе приторным голосом, — я хочу расспросить вас о стольких вещах! Улыбка Эйджи слегка ослабевает, когда Эш бросает на неё холодный взгляд. — Понимаю. — Давайте есть, — требует Джим. Всё идёт не так плохо, как Эш ожидал. К счастью, его отец, как всегда, предпочитает слушать свой собственный голос и рассказывает их «историю» в основном сам. Эш молится о том, чтобы его объяснений было достаточно, пока ест свой стейк, но, конечно же, Мелани так не кажется. — И всё же… всё это происходит таким интересным образом… — многозначительно замечает она, глядя прямо на Эйджи. — Вы с Эшем были влюблены друг в друга долгое время, но никто из нас не припоминает о том, чтобы вас видели вместе до того, как вы внезапно решили пожениться… Эш задерживает дыхание. Не похоже, что Эйджи спешит ответить ей. Эш бросает на него быстрый взгляд, ожидая сигнала, ожидая, пока его взгляд окажется на этой женщине. — Культурные различия, — наконец-то говорит он. — Для меня было бы неправильно появиться на людях с Эшем. И мне должно было исполниться хотя бы двадцать пять, чтобы я смог жениться. У Мелани раскрывается рот. То, что Эйджи врёт, заметно, но она не может подать виду, так что просто спокойно продолжает есть своё блюдо. Эшу приходится подавить внезапное желание рассмеяться. — Готов поспорить, тебе трудно заниматься всем этим в одиночку, Джим, — мягко говорит Альберт. — Если бы только дорогие Амити и Гриффин были всё ещё живы… Всё веселье, которое Эш чувствовал секундой назад, исчезает и сменяется пылающим гневом. Голубые глаза Джима принимают убедительно меланхоличное выражение. — Не проходит и дня, чтобы я не скучал по моим дорогим Амме и Гриффу, — хрипло говорит он. — Мир иногда бывает очень жестоким местом… Эш сжимает свой бокал с вином так крепко, что ему кажется, что стекло вот-вот треснет у него в руке, но ему всё равно. Он хочет, чтобы оно разбилось, и он смог воткнуть осколок в горло Джима. Эйджи немного съёживается рядом с ним, но молчит. «Ты сделал это с мамой, — хочет закричать Эш. — Ты заставил её покончить с собой. Ты — тот, кто в ответе за состояние Гриффина. Ты — тот, кто прячет его от окружающего мира, хоть он и всё ещё жив». — Но тебе очень повезло с тем, что у тебя есть такой прекрасный сын, как Эш, — с едва прикрытой неприязнью говорит Альберт. — Мальчик всё работает, работает, работает… У тебя есть какие-то планы за границей на ближайшее время? — Я могу вскоре уехать во Францию, — отвечает Эш, не сводя глаз с Джима. Его отец отвечает лишь небольшой насмешливой ухмылкой. Тем временем Эйджи медленно поворачивается к нему, и Эш чувствует укол совести, когда осознаёт, что он должен был узнать об этом от него лично, а не перед кучей незнакомцев. К счастью, им не нужно задерживаться там после ужина. Спустя полтора часа Джим покидает комнату с Эшем и Эйджи, чтобы провести их к машине, пока гости остаются в гостиной. — Ты хорошо справился сегодня, — говорит он Эйджи так, как будто ему важно услышать слова одобрения от него. — Я слышал, что ты также проводишь время с мистером Юэ-Луном Ли. Я годами говорил Эшу об этом, и я рад, что теперь хотя бы ты пытаешься наладить отношения с нашими самыми важными партнёрами. Мозг Эша на миг останавливается. — Ты проводишь время с Юэ-Луном? — спрашивает он, мимоходом замечая, что вопрос выскальзывает из его рта лютым шипением. Губы Эйджи плотно сжаты, и по нему видно, как сильно он не хочет оставаться в этом месте дольше, чем это необходимо. Он резко кивает. Эш стискивает зубы и оборачивается, чтобы уйти. — Спасибо за сегодняшний вечер, отец, ещё увидимся, — Эйджи быстро следует за ним. Эш осознаёт, что он, скорее всего, сжимает руль слишком сильно, но не может ничего с собой поделать. Из-за сегодняшних событий в его теле слишком много напряжения сейчас. Фальшивая скорбь его отца по маме и Гриффину, обнаружение того, что Эйджи регулярно общается с Юэ-Луном… Именно Юэ-Лун — его слабое место. Эш задумывается, ненавидит ли его Юэ-Лун сейчас, после всего, что он сказал и сделал. Заполнил ли он голову Эйджи ядовитой ложью. Есть ли у него ещё хоть крошечная капля памяти об их давно ушедшей дружбе. Эйджи первый нарушает тишину, и его голос звучит довольно напряжённо. — Ты не говорил мне, что планируешь вскоре поехать во Францию. Обычно Эш бы немедленно извинился, так как он правда чувствует себя виноватым из-за этого. Но прямо сейчас он также чувствует странную паранойю и злость из-за внезапно обнаружившейся дружбы Юэ-Луна и Эйджи. — А я не помню, чтобы ты упоминал о своей связи с Юэ-Луном. — Извини, — холодно говорит Эйджи. — Я не знал, что мне и друзей заводить нельзя. Это лишь ещё больше раздражает Эша. — Я не говорил этого. Вообще, ваши отношения с Юэ-Луном даже поощряются, раз уж вы так нравитесь друг другу. В конце концов, мы оба знаем, что это не настоящий брак. Поражённое молчание Эйджи подтверждает то, что Эш зашёл слишком далеко, но он не может заставить себя извиниться или забрать свои слова обратно. — Я никогда не заведу ни с кем отношения, пока на мне это кольцо, — спустя некоторое время отвечает Эйджи ядовитым голосом. — Но, полагаю, нельзя сказать того же о тебе, раз уж тебе так часто нужно летать во Францию. Ты даже оставил меня здесь одного, будучи во Франции вместо того, чтобы вернуться и встретить меня. Лицо Эша краснеет, и он кричит: — У меня нет никого во Франции! — Мне всё равно! — кричит Эйджи в ответ. — Я не ожидаю от тебя верности! Я не ожидаю от тебя ничего. Боль и ярость заполняют Эша с головы до пяток, и он пытается спокойно дышать, несмотря на тяжесть в груди. На один сумасшедший миг он задумывается о том, чтобы рассказать Эйджи. Рассказать ему о том, как его мать совершила самоубийство через месяц после «смерти» своего сына… — Помедленнее. Рассказать ему о том, как его брат спас своего отца от пули, от пули, которая не предназначалась ему… — Эш. Притормози! Рассказать ему о Гриффине… У которого когда-то было столько амбиций и столько желаний, которого любили все, кто его знал, которому должен был передаться по наследству весь этот бизнес… Который сейчас едва реагирует на внешние раздражители и даже не может удовлетворить свои базовые потребности без чужой помощи. Рассказать ему о том, что во всём этом виноват Джим… — Я СКАЗАЛ, ПРИТОРМОЗИ! Эш давит на тормоз так резко, что машина визжит. Он даже не осознавал, как быстро они ехали, пока Эйджи не закричал. Поэтому он испытывает огромный шок, когда поворачивает голову и видит его лицо. Его грудь вздымается от тяжёлого дыхания. Слёзы ручьями текут по его лицу, а в его огромных карих глазах — выражение чистого ужаса. Эш протягивает к нему свою дрожащую руку. — Что… Эйджи расстёгивает свой ремень безопасности и пулей вылетает из машины. Эш быстро следует за ним, тупо наблюдая за тем, как Эйджи выворачивает на бордюр. После этого он падает на дорогу и продолжает тихо плакать. Отчаянный звук вырывается изо рта Эша, когда он приближается к нему. — Эйджи, я… — Не подходи ко мне! — в панике кричит Эйджи сквозь слёзы. — Позвони… позвони Шину! На этом всё тело Эша немеет, но он всё же каким-то образом умудряется вытащить свой телефон и набрать номер Шина. Шин, естественно, ничего не спрашивает и говорит, что будет на месте как можно скорее. Когда он приезжает, его глаза округляются при виде Эйджи, и он шипит: — Что ты, блять, сделал? Но он не ждёт ответа, вместо этого быстро направляясь к нему и помогая ему встать. Когда Шин уже собирается осторожно усадить Эйджи на заднее сиденье, тот смотрит на Эша заплаканными глазами. — Ты только что заставил меня пережить худший момент в моей жизни, — рыдает он, и в его голосе слышится столько грусти и разочарования, что Эш чувствует, как его колени начинают лихорадочно дрожать. Проходит много времени, прежде чем он находит в себе силы двигаться.***
— Вот. Эйджи приподнимается на кровати и дрожащими руками берёт кружку, поданную Шином. Теперь, когда он снова в своей тёплой комнате, его истерика практически прекращается. Он надеется, что молоко с мёдом тоже поможет. Эйджи бросает на Шина быстрый взгляд из-под ресниц. — Готов поспорить, ты думаешь, что я жалок, — бормочет он. — Я так не думаю, — настойчиво, но мягко говорит Шин. — И всё же, я всё-таки могу побить Эша, если хочешь, хоть я и не знаю, что случилось. Эйджи тихо смеётся, но даже для его собственных ушей этот смех звучит слишком слабо. — Ты помощник, Шин, а не телохранитель. — Я могу заниматься несколькими вещами, — Шин показательно играет своими мышцами. — Есть всего несколько людей, которым я не могу надрать задницы. Смех Эйджи звучит немного убедительнее на этот раз. Он не знает, когда он засыпает, но, проснувшись, Эйджи видит, что часы показывают половину четвёртого утра. Щурясь в темноте, он включает прикроватную лампу и натягивает на себя ночную рубашку. Эйджи медленно идёт в гостиную, в которой горит свет, и останавливается, заметив там Эша. Похоже, он совсем не спал, потому что на нём та же одежда, что была на вчерашнем ужине. Эш пустым взглядом наблюдает за огнём в камине, покачиваясь на кресле, как неваляшка. Но, должно быть, он чувствует на себе взгляд Эйджи, потому что через несколько секунд он поворачивает голову к нему и быстро встаёт. — Привет, — говорит Эйджи, не зная, что ещё он может сказать. — Привет, — тихо отвечает Эш, раскрыв свои зелёные глаза шире, чем обычно. — Эйджи, я… Я не могу передать словами, как мне стыдно. Мне очень стыдно за этот случай. Эйджи опускает взгляд. Он не хочет говорить «всё в порядке», потому что это не так, и он всё ещё чувствует отголоски страха внутри, так что он просто говорит: — Я понимаю. Некоторое время Эш молчит, после чего мягко спрашивает: — Могу я показать тебе кое-что? Эйджи глубоко вздыхает. — Конечно. То, что Эш хочет ему показать, находится на третьем этаже, месте с огромным количеством комнат, в которые прежде не ступала нога Эйджи. Эш ведёт его к комнате слева и медленно открывает дверь. Это танцевальный зал. Он заполнен зеркалами, в которых Эйджи видит своё поражённое выражение лица и взволнованного Эша. — Клянусь, я показываю это тебе сейчас не для того, чтобы ты простил меня, — быстро объясняет Эш. — Я и так собирался сделать это сегодня, когда мы вернёмся домой после ужина, но потом… — он стыдливо прочищает горло. — Неважно. Я знаю, что ты был балетным танцором. Я никогда не говорил тебе об этом, но однажды я ходил на твоё выступление с моей мамой. Ты был невероятен… Я знаю, что ты больше не танцуешь, но я подумал, что будет неплохо иметь такой небольшой зал, знаешь, просто на случай, если ты захочешь попрактиковаться… Эш заканчивает свою речь в практически обнадёженном тоне, который быстро исчезает, когда он поднимает голову и видит, что Эйджи снова бесшумно плачет. — Мне жаль, Эйджи, — устало шепчет Эш. — Такое чувство, что я только делаю тебя несчастнее каждым своим поступком. Его плечи опускаются, и он поворачивается, чтобы уйти, как вдруг Эйджи решительно хватает его за руку. — Останься. На миг Эш напрягается, но сразу же расслабляется снова и даже не сопротивляется, когда Эйджи осторожно опускается на пол вместе с ним. Эйджи очень глубоко вздыхает. — Как ты и сказал, раньше я был балетным танцором. Вообще, я был очень увлечён балетом. У меня дома тоже был маленький зал вроде этого, — он слегка улыбается своим воспоминаниям. — Однажды я, как обычно, практиковался поздней ночью. Было одно особенное движение, которое я не должен был пытаться сделать, потому что мне для него не хватало физической подготовки. И всё же, я попытался и упал. Сильно. Как только я коснулся пола, я понял, что чертовски страшно повредил щиколотку. Эш слегка пугается, услышав от него такое внезапное ругательство. Горечь во рту Эйджи усиливается, пока он говорит. — Было слишком поздно, и Миса спала. Наш сосед согласился присмотреть за ней, пока мои родители отвезут меня в больницу. Моя мама сидела со мной на заднем сиденье и гладила меня по голове, пока я рыдал от боли. Мой папа обернулся, чтобы посмотреть на нас, всего на секунду, и… — на его глаза снова навернулись слёзы. — Видимо, кто-то не остановился на красном свете… Зелёные глаза Эша наполняются скорбью. — Эйджи… — Столько лет я винил себя в их гибели, — болезненно шепчет Эйджи, заставляя Эша крепко сжать его ладонь. — Желал, чтобы я умер с ними… Но у меня была младшая сестра, о которой я должен был позаботиться. Она — мой целый мир, Эш. Только из-за неё я согласился на это. Иначе моя тётя заставила бы её выйти за тебя замуж, когда ей исполнится восемнадцать. Эш выглядит так, как будто его сейчас стошнит. — Я… Я не знал. — Конечно, ты не знал, потому что ты никогда не разговариваешь со мной, — обвиняющим тоном говорит Эйджи, выпуская наружу всю свою накопившуюся боль. — Я знаю, что ты не хотел, но ты мог бы и не игнорировать меня вот так… — Я не пытался игнорировать тебя! — Эш устало мотает головой. — Эйджи, мне… Мне так стыдно. Моя семья уже заставила тебя пойти против своей воли. Так что я просто пытаюсь дать тебе столько свободы, сколько могу. Я не хочу, чтобы ты чувствовал, что должен говорить со мной… — Но я хочу, — настаивает Эйджи. — Я благодарен за твою доброту, но мне так одиноко, Эш… Я хочу, чтобы мы были друзьями, — он слегка подаётся вперёд. — Мы можем молчать всю жизнь, но это не то, чего я хочу… И всё же, я не стану заставлять тебя стать моим другом, если ты не хочешь этого. Нефритовые глаза Эша смотрят на него так напряжённо, что Эйджи задерживает дыхание. Вдруг сильные руки заключают его в тёплые объятия, и лицо Эйджи оказывается у груди Эша. — Прости меня за всё, — бормочет Эш в его волосы. — Клянусь, с этого момента я постараюсь исправиться. Объятие, определённо, неожиданное, но Эйджи быстро замечает, что наслаждается им, как будто его тело изголодалось по прикосновениям. — Я прощаю тебя, — шепчет Эйджи. — Спасибо. Он не знает, как долго они сидят на полу его нового танцевального зала. Но последнее, что Эйджи помнит, это сильные руки, несущие его в кровать, после чего он снова погружается в сон.