А это лето было жарким.

      Уже стоя у ворот кладбища с лопатами, в перчатках и в маггловской одежде, Дамблдор стал действительно понимать, с чем связался. Если бы кто-то другой позвал Альбуса на такое дело, странное, не очень приятное и, вообщем-то, бессмысленное, Альбус бы не задумываясь отказал любому. Но не Геллерту. Этому необычному, красивому и попросту невыносимому парню. Ему просто невозможно было отказать. Хоть они и были знакомы всего три дня, казалось, что вместе они провели вечность. Таких людей просто не бывает. «Людей, такого уровня. Да что уж там, людей моего уровня».       Альбусу и самому стало интересно. «А вдруг и вправду что-то найдётся». То, как Геллерт говорит об этом, внушает доверие. Он не просто хочет заставить поверить в какую-то чушь, он сам всем сердцем верит в свою идею, в то, что Дары Смерти существуют.       Такие, как Геллерт, добиваются своих целей, побеждают, ведут за собой людей. Убеждают, подкупают. Даже Альбус Дамблдор не смог воспротивиться этому жуткому притяжению. Хотелось следовать за ним. Была уверенность, что раз этот человек так говорит, значит — это и есть правда.       Вот и сейчас, стоит Геллерту только появиться, как все мысли об обмане и хитрости покидают голову, оставляя там лишь образ друга. Гриндевальд тоже был в простой маггловской рубашке и брюках. Это так непривычно резало глаз, что Альбус сперва решил, что обознался. Светлые волосы зачёсаны назад, в руках перчатки, на плече чёрная кожаная сумка. Ослепительная улыбка.       — Ну что, готов? — С усмешкой, оглядывая Дамблдора с головы до ног, будто-бы оценивая, ища хоть кроху страха или неуверенности.       — А сам-то? — В той же манере, закатив глаза, передразнил Альбус.       — Ну раз ты готов, то пошли.

***

      Могилу они нашли быстро, переговариваясь и перебрасываясь шутками. Потому что молча идти было просто-напросто страшно. Чтобы они там не утверждали, а оба побаивались.       Альбус осмотрел надгробие, и действительно обнаружил знак Даров Смерти. Это его несколько приободрило. Может, они и правда найдут там что-нибудь?.. Подсказки, или даже саму Мантию…       Геллерт считал, что Мантия им и вовсе не была нужна. Именно им, а не ему. Он уже решил, что разделит Дары с Альбусом. Уже представлял, как они вместе устроят революцию, будут править двумя мирами. Дамблдор бы подошёл на роль компаньона, друга. Они были бы равными. Было ещё какое-то ощущение, что-то интересное и щемящее душу, о чём нужно было бы порассуждать, но это постоянно ускользало от внимания Геллерта. Он видел в Альбусе что-то… Что-то такое, что не видел в других людях. Что-то привлекающее его внимание. И даже сейчас, когда его друг, как и он сам, был мокрый, потный и весь в грязи, со сбившимися в комок рыжими волосами, он всё равно привлекал внимание.       Они копали уже полчаса, но толка было мало, постоянно приходилось останавливаться и отдыхать, особенно Альбусу, не привыкшему работать руками. Геллерт в Дурмстранге часто получал в наказание физическую работу, приходилось даже перекапывать промёрзшую землю вокруг замка, но полученное не так давно нервно-магическое истощение давало о себе знать.       — Чёрт, я так больше не могу… — задыхаясь, чуть слышно пролепетал Альбус. Он недоумевал, почему земля кажется каменной, ведь в Годриковой Впадине постоянно идут дожди.       — Думаю, осталось ещё столько же, — заявил Геллерт. — Может, перекусим? Я в сумку бутерброды положил, — с мысли его сбил Альбус, который, только услышав о еде, с завидным остервенением рванул из ямы прочь.       Зрелище эти двое представляли не для слабонервных. Среди ночи, на кладбище, в слабом лунном освещении, уставшие и перепачканные до невозможности! Они сидели возле могилы, свесив в неё ножки, и в полной тишине жевали бутерброды с сыром. Слабый летний ветерок трепал то, что осталось от некогда уложенных волос. Стойкий запах пота перебивал все остальные летние ароматы, но казалось, им до этого не было абсолютно никакого дела.       Спина у Дамблдора уже неприятно ныла. Умяв не менее дюжины бутербродов, он встал и принялся ходить туда-сюда, разминая спину. Гриндельвальд не спешил к нему присоединяться, лишь лениво потягивал тыквенный сок из фляги и любовался горизонтом. От усталости слипались глаза, хотелось прилечь и вздремнуть.       Ничего не предвещало беды, они уже собирались снова начать копать. Геллерт подошел к яме, ожидая, когда Дамблдор доделает последнее упражнение, как вдруг последний переменился в лице и, коротко, как-то по-девчачьи вскрикнув, помчался к Гриндельвальду. Что-то пошло не так. Оба кубарем скатились в могилу, сверху на них полетели лопаты, Альбус неразборчиво орал прямо на ухо, земля засыпалась в глаза и рот, подступала паника, приказывающая немедленно трансгрессировать, что Геллерт и сделал, схватив друга за руку.       Первым местом, пришедшим в голову, оказался берег реки, у которого они недавно прогуливались. Кубарем покатившись по земле, запутав все ноги и руки так, что казалось конечности больше никогда не распутаются, они распластались на траве. Страх начал отступать, позволяя взять себя в руки. Отдышавшись, Геллерт первым начал разговор.       — Ну и что ты там увидел? — Хоть он и сам перепугался до усрачки, не хотелось этого показывать.       Дамблдор, немного оклемавшийся от произошедшего, встал на ноги и попытался объясниться. Но ничего путного не выходило. По его словам, он увидел что-то выползающее из кустов и испугался. Хоть и не мог сказать, что именно, но подозревал, что это был инфернал*.       На кладбище нужно вернуться. Но если там действительно инфери (а Геллерт подозревал, что их несколько), то возвращение ставилось под сомнение. Раз они там есть, значит они являются защитой могилы. Но ведь нельзя бросать всё на полпути! Они что, испугаются каких-то инфери?! «Если есть такая защита, значит есть, что охранять. Мы почти добрались до разгадки, раз активировалась защита. Инфери создаются только при помощи тёмной магии, Альбусу ни в коем случае нельзя отходить от меня. Задачка сложная, но думаю, справимся».       — Мы возвращаться, — голосом, нетерпящим никаких возражений, произнёс Гриндельвальд. По судорожному вздоху Альбуса было понятно, что он вовсе не желает снова оказаться там, откуда только что смог сбежать.       Все эти размышления не заняли больше двух минут и, взявшись за руки, они трансгрессировали.