You're Having My Baby

Мерлин ожидаемо выскочил на лестницу, услышав приветственный звон сторожевого колокола. Еще не видя всей картины во мраке ночи, он устремился навстречу Артуру, широко улыбаясь. - Уведи его, – бросил принц идущему рядом с ним Ланселоту. Рыцарь, не поднимая глаз, кивнул и обогнал его, направляясь к Мерлину. - Вы уже собрались, сир? – крикнул слуга, осматривая кольчугу своего господина. – Я думал, мы уезжаем на охоту утром. – Ланселот перегородил ему дорогу, встречая у нижней ступеньки лестницы и мягко беря под локти. Мерлин поднял на друга удивленный взгляд. – Что происходит? – он попытался выглянуть из-за плеча рыцаря. – Артур? - Мерлин, идём отсюда, – тихо попросил Ланселот, настойчиво удерживая его предплечья. - Что такое? – улыбка медленно сползла с губ юноши, когда он увидел идущих за Артуром Персиваля, Гвейна и Оуэна. – Что случилось? - Идем же, Мерлин, нам нужно уйти отсюда, – Ланселот настойчиво перехватил его поперек груди и попытался увлечь в сторону галерей. Но Мерлин словно врос в землю, увидев груз, переваленный через спину одной из лошадей, что принимал из рук Элиана конюх. - Что это? – одними губами прошептал он. Неосторожно, почти небрежно стражники сняли с лошадей два трупа. - Артур! – окликнул сына у самых дверей голос короля. Утер вышел встречать вернувшийся отряд рыцарей. На губах его играла торжествующая улыбка. - Уведи его отсюда, – рявкнул принц через спину, поднимаясь по ступеням. Мерлина замутило. Он знал эти темные кудри и знал эти худые мальчишеские плечи. Он хотел было вскрикнуть, но ужас застрял комком в горле. Ланселот почувствовал, как обмяк в его руках юноша, перехватил его крепче и боком, пытаясь не попадаться на глаза короля, оттащил его к галерее. * * * Артур бы хотел сказать, что не помнил, как всё произошло, но не мог. Не мог лгать своему королю, хотя столько раз приходилось. Не мог лгать сам себе, хотя очень хотелось бы обмануться. Не мог лгать светлой памяти погибших. И, конечно, ни в одном из возможных вариантов, не мог лгать Мерлину. Иногда он очень уставал от того, что столько людей нуждаются в нём. Он чувствовал, что должен был быть с Мерлином и своим ребенком, защищать их от любого горя и страдания. Он знал, что ему необходимо утешить отца. Он понимал, как нужно слово ободрения Гвейну. Он нужен был своей сестре, и как всегда пришёл на выручку совсем не вовремя. О том, что нужно ему самому, Артур предпочитал не думать. Собственную скорбь пришлось схоронить глубоко в сердце. Он не имел права дать волю чувствам при отце, бахвалившегося смертью предателя-друида. Не мог разбить сердце Гвейна сильнее, тоскуя по убитому им другу. И уж, конечно, не имел права окончательно расстраивать нервы Мерлина своими слезами. * * * Перси не двигался с места и по возможности пытался не шевелиться. Гвейн метался по комнате, словно раненный зверь, сметая всё на своем пути. Он разломал стол и повалил шкаф, разбил все кубки и бутылки с вином из своей личной коллекции, порвал полог на кровати и шторы. Персиваль еще в тронном зале предусмотрительно отдал распоряжение служанке погасить в комнате свечи, чтобы рыцарь в пылу ярости не поджег комнату. Когда рассветное солнце залило ярким светом то, что осталось от их покоев, Гвейн опустился на пол в изнеможении и громко, не по-мужски разрыдался. Пора. Персиваль широкими шагами преодолел лужи вина, присел на колени перед Гвейном, игнорируя впивающиеся в кожу осколки стекла, и сдавил его в объятиях. Гвейн ожидаемо забился у него в руках, пытаясь то ли оттолкнуть, то ли прижать ближе, но Перси держал крепко. Удары отчаяния и проклятия его не пугали. Намного сильнее ужасала мысль, что если он отпустит – Гвейн просто рассыплется у него в руках. * * * Ланселот ожидал, что ему придется бороться с Мерлином, насильно удерживать его в покоях принца, пока собрание в тронном зале не кончится. Но волшебник и не думал сопротивляться. Он забрался на кровать принца и свернулся калачиком, обнимая себя руками. Рыцарь мог бы возмутиться подобной фривольности, но решил, что если уж Артур вздумает наказать его, то сделает это сам. Ждать принца пришлось довольно долго. Ланселот был уверен, что слухи уже дошли до его жены и Гвиневра умывается слезами, думая о своей бедной госпоже. Колокол давно затих и на Камелот опустилась тишина. Не ночная, мягкая и благословенная, а могильная, кладбищенская тишина. Как будто вместе с волшебником скорбит сама природа. Не было слышно ни пения птиц, ни стрекота сверчков, ни шелеста листьев. Даже хохотавшие на стенах стражники притихли в эту ночь. Мерлин лежал тихо, но Ланселот ни на секунду не поверил, что он спит. Он не знал, кто помог Мордреду бежать, но реакция Мерлина говорила сама за себя: он бурно переживал его смерть. Ланселот очень хотел спросить друга напрямую, но тактично сдерживался. Мордред всегда был дорог Мерлину, он заботился о нем с рвением старшего брата и рыцарь даже не мог представить, что было у него на душе. И что будет, когда он узнает, как умер друид. Артур вернулся ближе к рассвету. Уставший, валящийся с ног и весь в пыли. Он поблагодарил Ланселота взглядом и также беззвучно отпустил его домой. Почтительно прикрывая за собой дверь, рыцарь ухватил взглядом, как Мерлин сел на кровати. У Мерлина красные воспаленные глаза, но он совсем не плачет. Он хотел бы, но не может выдавить ни слезинки. Лишь сухо глотает воздух и судорожно сжимает ладонь Артура своими двумя. - Мы получили донос, когда ты уже был в темницах. Я хотел найти тебя, но отец отправил меня в лес, едва ли не до ворот Цитадели проводил. - Он хотел взять нас всех, не только Мордреда, – тихо прохрипел Мерлин в ответ. - Донос был предельно четким, мы знали всё, вплоть до самого куста, где вы встретитесь, – Артур взял его лицо в свои ладони, садясь перед ним на колени. – Я пошел туда, чтобы спасти тебя. Мерлин шмыгнул носом и опустил глаза. Не глядя на возлюбленного, он оторвал его руки от своего лица и положил их на свои колени. Еще не совсем отталкивая, но и не принимая до конца. Ладони Артура сжались в кулаки, но он не сказал ни слова. - Что было дальше? – бесцветно спросил Мерлин. Артур вздохнул и поднялся на ноги. Не спеша и не прося помощи, он принялся снимать доспехи и выкладывать их на стол. - Мы прибыли на место. И там нашли Моргану, – он повернул голову к Мерлину. – Я отпустил её. Замешкал и позволил ей применить против нас магию. Она сбежала. Мерлин со свистом выпустил воздух из легких и кивнул. Она с Исузой, та сможет защитить её, унести подальше. В конце концов, об этом её просил сам Повелитель Драконов. Осталось всего два вопроса. По количеству трупов, что до сих пор лежат на главной площади замка. - А Мордред? - Когда они с мальчишкой пришли, мы ждали их, – Артур уперся кулаками в стол, но не повернулся к нему. – Ты должен понять меня правильно. Мы щадили их, как могли. - Мы? – Мерлин старался говорить односложными предложениями, опасаясь, что голос его подведет. - Я, Гвейн, Ланселот, Персиваль. Они не знали ничего, но чувствовали мою неуверенность и щадили его, – Артур со вздохом стащил кольчугу через голову. – Мы почти дали ему сбежать. - Но не дали. Голос Мерлина просвистел, словно бич на экзекуции. Артур поморщился, но взял себя в руки. - Оуэн пробил плечо Мордреда копьем. Он был сильно ранен, не мог отбиваться даже магией, – он замялся перед столом, потирая костяшки пальцев. – Мы все знали, что будет дальше. Отец дал нам четкие указания. - Вы должны были убить его? - Нет. Отвести в замок и замучить на дыбе. Допросить. Больше всего Мерлин боялся услышать именно это. И больше всего ожидал. Все смерти, все бессмысленные действия приобретали резкость. Вот так просто. Рыцари, которые искренне хотели отпустить товарища, убили его. Друид, защищавшийся магией с рождения, позволил себя убить. Чтобы Утер Пендрагон не узнал о волшебнике Эмрисе. - Кто сделал это? – спросил Мерлин, заранее зная ответ. Ему были известны имена рыцарей, готовых пожертвовать ради него всем. Первым был Мордред, отдавший за него жизнь. Вторым… - Гвейн. Мерлин покачал головой, как будто уже знал и просто проверял Артура: скажет ли тот правду? Принц больше не мог терпеть дистанции и оставив кольчугу с доспехами на столе, сел рядом с любимым на кровать. Мерлин не расплакался, но подался к нему в руки добровольно, доверчиво прижимаясь к его боку. - А Стилл? Как умер он? – тихо спросил он в шею Артура. - Мордред пытался дать ему сбежать, но мальчик попал под лошадь. Персиваль добил его, он мучился. - Я не виню их, – покачал головой Мерлин. - Я знаю, – Артур отстранился. – Ты винишь себя. Мерлин опустил ресницы, поджал губы, но горькая складка не ушла с его лба. - Я должен был удостовериться, что они добрались. Должен был пойти с ними. - И был бы убит, – холодно оборвал его Артур. Мерлин поднял на него взгляд. – Не думай, что спас бы их или рыцари пощадили бы их ради тебя. Вы все были бы убиты. Кому бы стало от этого легче? Первая слезинка скользнула по щеке Мерлина. Сильного, бесстрашного, мудрого, словно старец, Мерлина, который плакал как мальчишка над телами своих друзей. Иногда Артур забывал, что ему всего двадцать. Забывал, что он ребенок и его невыносимо легко можно сломать. А когда вспоминал, приходил в отчаяние, ведь сил защитить это хрупкое существо от своих собственных демонов не было даже у него. - Ты подарил им шанс, Мерлин, – Артур сжал его руку. – Они знали, на какой шли риск, и не просили большего. Не казни себя. Мерлин скривился, словно от сильной боли, и слезы потекли у него из глаз еще обильнее, а он сам затрясся. Артур привлек его к себе, понимая, что больше ничем помочь не сможет. Спасет только время.