You're Having My Baby

Мерлин ворочался в кровати, словно заводная юла. Ему было чертовски неудобно, и юноша уже битый час не мог спокойно устроиться. За окном шел сильный проливной дождь, от каждого раската грома Мерлин вздрагивал, сгоняя с себя дремоту. Но чего греха таить: заснуть Мерлин не мог вовсе не из-за грозы. С трудом он уговорил Гаюса повременить и не рассказывать будущему папаше о том, что у него скоро будет ребенок. Мерлин подбирал слова, пытался придумать, как сказать это Артуру, но когда принц вечером пришел узнать, как он себя чувствует, промолчал. Ему пришлось, глядя в светло-голубые переполненные заботой глаза, солгать. А ведь он обещал Артуру. Обещал себе, что после той лжи с магией больше никогда не будет врать принцу. И исправно исполнял обещание. Но не в этот раз. Мерлин встал с кровати и подошел к зеркалу, висящему на двери. Оно охватывало его примерно до пояса, ног видно не было. Парнишка стянул длинную ночную рубашку и критически осмотрел себя в зеркале. Худощавое тело, никаких явных признаков беременности: ничего такого, что он наблюдал у беременных женщин, приходивших к Гаюсу, Мерлин не нашел. Одернув себя тем, что он, в конце концов, мужчина, и еще слишком рано, натянул обратно рубашку и сел обратно на кровать, запустив пальцы в волосы, слегка массируя корни. Зачем сейчас думать об этом? Еще неизвестно, оставит ли он ребенка. Неизвестно даже, оставит ли Артур его в живых после этого известия. Мерлин, содрогнувшись, представил, что будет с Артуром, когда в королевстве узнают о его ребенке. Нет, разумеется, Пендрагон не признает дитя, парнишка прекрасно это осознавал. Незаконнорождённый ребенок слуги… Ребенок мужчины… Внезапно Мерлин осознал, что если узнают о его беременности – узнают и о его сущности, о его магии. Секрет будет раскрыт, и Артур больше не сможет защитить его перед Утером. Мерлина казнят, дитя умрет вместе с ним, а честь и достоинство Артура будут запятнаны. Возможно, принца казнят за укрытие чародея от закона. Этого Мерлин допустить не мог. Пусть что угодно произойдет с ним, с ребенком, только не Артур. Он знал, что необходимо сделать. Знал и боялся. * * * — Мерлин, что ты делаешь? – холодно поинтересовался голос у него за спиной, и парнишка вздрогнул, отнимая руки от раскрытой перед ним книги. К сожалению, Гаюс стоял слишком близко и успел положить руку на страницу, прежде чем Мерлин попытался закрыть книгу. Парень вздохнул и убрал руки с фолианта. Старик поднял книгу на руки и внимательно прочитал заголовок открытой страницы. – Бесплодное зелье, — серые глаза пронзили мальчишку насквозь. – Ты серьезно, Мерлин? Хочешь избавиться от него? Спровоцировать выкидыш? — У меня нет другого выбора, — обреченно покачал головой Мерлин, опуская глаза и опасаясь встретиться взглядом с наставником. – Этот ребенок не нужен ни мне, ни Артуру. Лучше избавиться от него сейчас, пока он еще не родился. Гаюс вздохнул и присел на табуретку, стоящую прямо напротив парнишки. Сейчас наставник выглядел еще более постаревшим, чем обычно. Лицо словно осунулось, круги под глазами проступили четче, а морщины обозначились резче. — Ты хоть понимаешь, что, спровоцировав выкидыш, ты больше никогда не сможешь иметь детей? – спросил Гай. — Но мне и не нужно их иметь, — пожал плечами Мерлин. – Я ведь не люблю женщин. И сам рожать не хочу. Я не нуждаюсь в детях… — Это сейчас. Поверь мне, когда тебе будет около тридцати-сорока, ты будешь волком выть от безнадежности своего положения. Ты захочешь семью, детей… И будешь не в состоянии их завести даже с женщиной. — Значит, мой партнер заведет ребенка за счет своего семени, — пожал плечами Мерлин. — Как ты не понимаешь, мальчишка?! – воскликнул Гаюс. – Ты — последний Повелитель Драконов! Последний в своем роде. Ты должен передать свой дар своему сыну, иначе на земле не останется ни одного человека, способного укротить эту бессмертную скотину! – Гаюс вскочил на ноги и стал метаться по комнате. – Ты – существо Старой Религии. Нимуэй не может иметь детей, Великий Дракон нам не помощник. Ты остался последним живым и действенным существом этой магии. Если ты не принесешь наследника, твоя магия умрет вместе с тобой, — тяжелая рука Гаюса легла на плечо Мерлина. — Но Артур… — хотел было возразить парнишка, но старик вновь его прервал. — Артур – взрослый мужчина. Будущий король Камелота. Он сможет отстоять тебя, свое дитя и честь перед остальным народом, можешь не сомневаться. — Но если… если ни я, ни ребенок ему не нужны? – тихо озвучил свой самый большой страх Мерлин, внезапно сжавшись под взглядом Гаюса. – То есть, это ведь известный факт: высокопоставленные лица часто спят, если не друг с другом, то со своими приближенными слугами, берут их в качестве развлечения, — Мерлин запнулся, опуская взгляд на судорожно подрагивающие руки. – Я верю, что Артур не такой, но ведь это вполне может оказаться правдой. Ему так хотелось, чтобы Гаюс успокоил его, сказал, что это все неправда, что он лишь накручивает самого себя. Однако старик присел перед ним и внимательно вгляделся, пронизывая его взглядом серебристо-серых глаз. — Это то, чего я опасаюсь больше всего, мой мальчик. Каким бы добрым ни было сердце нашего принца, привычка спать со слугами есть практически у каждого мало-мальски богатого человека. — И что же мне делать? – прошептал Мерлин и понизил голос настолько, что Гаюс едва его услышал. – Я ведь люблю Артура. И это существо, сидящее внутри меня, уверен, тоже любит. Как можно не любить эту самодовольную задницу? – невесело хмыкнул мальчишка, заглушая в горле всхлип. – Если он узнает о ребенке и откажется от меня… Я просто не вижу смысла жить дальше. А если он прикажет мне избавиться от него? — Нет, Мерлин. Мерлин! – старик взял лицо дрожащего мальчика в свои ладони и заставил посмотреть прямо в глаза. – Главное, что ты должен сделать сейчас – сохранить ребенку жизнь. Даже если он решит казнить тебя, ты должен умолять об отсрочке до конца беременности, чтобы ребенок мог родиться, — слова «приемного» отца звучали цинично, однако парнишка понимал, что Гаюс прав. Если дитя погибнет – Старая Магия умрет вместе с ним. А после ее смерти погибнет и вся остальная. — И что же мне делать? – тем же убитым тоном повторил Мерлин. Гаюс отпустил его и поднялся на ноги. Полуулыбка искривила губы мужчины. — Для начала прекрати вести себя как дитя и беспрестанно вляпываться в неприятности.