You're Having My Baby

На его рот легла чья-то холодная жилистая ладонь, и Мерлин в испуге распахнул глаза. Чародей уже было напрягся, чтобы призвать на помощь магию, как тихий голос прошелестел ему на ухо: - Не двигайся. Мерлин замер, узнав голос. Мордред отнял руку от его рта и помог подняться на ноги. Глазами он намекнул, что сейчас самое время помолчать, и потянул волшебника за локоть, увлекая прочь от расположившегося на ночлег отряда. Мерлин поспешил следом за друидом, попутно оглядываясь на храпевших на всю Расщелину мужчин. Он доверял Мордреду, но после слежки, которую за ним установил Артур, перестал верить рыцарям. - Мерлин, скорей же, - позвал его Мордред и скрылся за поворотом. С недоверием, но все же пересилив себя, Мерлин свернул следом за друидом и замер. За поворотом его ждала Арханта. - Она хочет сказать тебе кое-что, - тихо проговорил Мордред, косясь на циклопа. – А я переведу, если ты захочешь выслушать. Мерлин взглянул на огромную дочь вождя и нерешительно кивнул. В любом случае они заставят его выслушать. Грузное, словно сделанное из ствола дуба, тело Арханты дернулось в его сторону и, когда Мерлин в ужасе отшатнулся, изогнулось в поклоне, булькая что-то на своем языке. - Она выражает тебе восхищение, Великий Волшебник, - тихо проговорил Мордред, стоящий за спиной Арханты. В его больших голубых глазах читалось то же обожание, что и в устремленном на Мерлина глазе циклопа. Мерлин чуть поклонился в ответ, боязливо не отводя взгляда от Арханты. Девушка, если ее можно было так назвать, распрямилась и заговорила. Ее булькающий голос, будто против воли вырывающийся из глотки, неприятно резал слух, но Мерлин заставил себя слушать. Как только она замолчала, Мордред принялся переводить. - Арханта говорит, что за этим поворотом, - он кивнул на каменную стену позади себя, - скрывается выход из Расщелины. И что она намеренно не сказала отряду, что они у цели, чтобы задержать их здесь. - Что? – Мерлин буквально опешил от такого поворота событий. – Зачем? - Она знала, что ты спросишь это, поэтому сразу дала ответ. Она сделала это, чтобы ты смог беспрепятственно покинуть Расщелину и выйти к Авалону, - Мордред подался вперед, и его голубые глаза опасно замерцали волшебным светом. – Ты знаешь, куда ведет эта дорога, Великий Волшебник. Ты был здесь однажды, просто в прошлый раз через горы тебя перенес Великий Дракон. Мерлин ахнул. Опасения, которые терзали его весь путь, вернулись и пронзили его с удвоенной силой. Он действительно знал, куда ведет эта дорога. Он действительно был здесь однажды. - Остров Нимуэй. - Остров Жрицы Старой Религии, - кивнул Мордред, опуская глаза. Бог знал, что сейчас творилось на душе юного друида. Бог видел, он любил Моргану Пендрагон всем сердцем и отдал за нее бы всю магию, что текла в его жилах. Но даже это не помогло бы ему вырвать пленницу из лап Жрицы, если она взяла ее с конкретной целью. И сейчас он вынужден уговаривать своего друга идти в логово зла лишь потому, что у самого него сил не хватало. Он чувствовал себя таким беспомощным. Бесполезным. Он смотрел на Мерлина. На Мерлина, у которого от усталости подкашивались колени, у которого под глазами залегли вечные тени. Невыносимо взрослый для своего возраста, несущий непосильно тяжелую ношу для своих хрупких плеч. Который сейчас был единственной надеждой Старой Религии и феи Морганы. Который в девятнадцать лет при свете луны выглядел на сорок. - Она забрала Моргану? – голос волшебника был спокоен, но друиду удалось ухватить в них дрожащие, словно стекло, ноты истерики. – Но зачем? Что ей нужно? - Это же очевидно, - Мордред обернулся к Арханте, и та раскрыла рот. Единственное слово, которое на всех волшебных языках и наречиях звучит одинаково, сорвалось с ее обветрившихся губ. - Эмрис. * * * Мерлин порой ненавидел все это. Магию, волшебство и дурацкие правила, которые сковывали его даже за пределами Камелота. Почему эта женщина не могла просто прислать ему письмо с просьбой встретиться? Зачем нужно было устраивать весь этот спектакль и ставить на ноги полстраны? Нет же, необходимость устроить церемонии с подходящим к ним пафосом за несколько столетий въелась Жрице под кожу. Лодочка Мерлина прошла по узкому каналу прямо в бассейн полуразрушенного замка. Серые глыбы камня угрожающе нависали над ним, но Мерлин не боялся. Арханта сказала ему, что ни одно магическое существо не причинит ему боль, пока он носит под сердцем дитя. Мордред перевел это с неохотой, тщательно пряча глаза, и Мерлин с неудовольствием отметил еще одного человека, посвященного в его тайну. Кажется, к тому моменту как Артур узнает о ребенке, весь замок будет оповещен о веселом положении Мерлина. - Она ведь у тебя, верно? – голос его был неожиданно резок, он и сам не ожидал такой грубости от себя. Но Нимуэй заслуживала такого обращения. Ответом ему послужила улыбка девушки и ее красноречивый взгляд в сторону жертвенного камня. Мерлин и сам посмотрел туда. Подле огромной глыбы лежала Моргана. Юноша сорвался с места и в следующую секунду уже сидел на холодной земле, держа голову подруги на коленях. Лицо ее было бледно и бескровно, но дыхание вырывалось из приоткрытых губ. – Что ты с ней сделала? – прошептал парень, не глядя на волшебницу и стараясь нащупать пульс в неподвижном теле. - Она не нужна мне, - тихонько рассмеялась брюнетка, продолжая смотреть на него сверху вниз и улыбаться краем губ. Мерлин вскинул голову. Он давно все понял, просто не хотел признавать, что эта чертовка способна на такое. Волшебница взмахнула рукой, и Моргана поднялась в воздух, а затем опустилась на алтарь. – С ней все в порядке. Я выведу ее из транса, как только мы поговорим, - голос ее, ясный и спокойный, отзывался от каменных стен полуразрушенного замка глухим эхо. - Ты хотела видеть меня, Нимуэй? – Мерлин, вздохнув, присел на каменный стул, на который указала ему чародейка. В последнее время стоять на ногах ему было все труднее и труднее. - Хотела, юный волшебник, хотела, - кивнула девушка, становясь напротив него. - Удивительно, что ты сам не искал меня предыдущие три месяца. - Чем реже мы встречаемся, тем мне спокойнее на душе, - фыркнул Мерлин, складывая руки на животе. - Но ты ведь не думал спрашивать о деторождении у Килгарры, верно? – засмеялась Нимуэй, и ее смех звоном разнесся по каменному замку. Зловещий звук чуть устрашил Мерлина, но тот факт, что она знала о его ребенке, испугал еще сильнее. - Да, милый братец, я приглядываю за тобой, как же иначе, - словно отвечая на его беззвучный вопрос, она кивнула на огромную чашу, наполненную водой и стоящую у алтаря. - Прошу тебя, не называй меня так, - поморщился волшебник. - Мы не состоим в родстве. - Мы – одно целое, Эмрис. Ты, я и Килгарра. Мы всегда были и всегда будем, - ее ярко-голубые глаза засверкали, своей магией извлекая янтарный свет из глаз Мерлина. - Мы – Старая Религия. Всемогущий Волшебник, Верховная Жрица и Великий Дракон. Мы обязаны быть на этом свете, чтобы поддерживать баланс магии. Мы – последние в своем роде, - девушка говорила с присущим ей пафосом, но в ее словах была доля правды, и Эмрис не мог с ней не согласиться. - Уже нет. Он скоро станет одним из нас, - рука Мерлина легла на живот. - Ах да! – широкая улыбка украсила губы волшебницы. - Ребенок будет одарен, не считаешь? Дитя Старой Религии, Повелитель Драконов и наследный принц Альбиона, - секундная ласка мелькнула в ледяном взгляде голубых глаз. Как бы ни старалась Нимуэй скрыть это, она заботилась о нем со старанием матери и упорством сумасшедшей. - В двух последних ты ошибаешься. Он не станет Повелителем Драконов до тех пор, пока я не умру, а как ты там сказала?.. Мы всегда были и всегда будем? – улыбка набежала на губы Мерлина. Игра слов всегда нравилась ему, особенно когда оборачивалась в его пользу. - Боюсь, после того как твой возлюбленный принц отмотает свой срок в нашем мире, тебе не захочется оставаться живым. Переложишь бремя на малютку? – поддела его Нимуэй и отошла к чаше, отворачиваясь от него. - Килгарра говорил, что я и Артур – две стороны одной монеты. В любом веке, в любой жизни, где есть Мерлин, присутствует его Артур, - парнишка внимательно наблюдал за тем, как Нимуэй водит кончиками пальцев по гладкой, как зеркало, водяной глади в чаше, внимательно вглядываясь в отражение. - Мудро, - хмыкнула чародейка, вновь повернувшись к нему. – Но он не имел ввиду конкретно тебя, Эмрис. Та самая монета, о которой говорил Килгарра, действительно будет существовать до конца времен, но кто сказал тебе, что ею станете вы с Артуром? – девушка изогнула бровь, хитро улыбнувшись. - Загадка вашего существования до сих пор не разгадана великими мудрецами, но одно я знаю точно. Ты доживешь свой век и отправишься следом за тем, кого любишь. Бремя будет переложено на твоего сына. На твою плоть и кровь, - Нимуэй опустила глаза, как будто уже начиная нести панихиду по все еще живому брату. Мерлин не решился прервать молчание Жрицы, однако она вновь подняла голову и загадочно улыбнулась, будто припоминая что-то. - Но почему же в его наследии я ошиблась? Мерлин поджал губы. Он не станет говорить Нимуэй, что не рассказал Артуру о ребенке. Он просто изложит план, который они составили с Морганой, на случай если Пендрагон откажется от ребенка. - Артур и я не станем оглашать о рождении нашего ребенка. Все пойдет своим чередом. Я и Моргана вскоре поженимся и сделаем вид, что это дитя было рождено ею в строжайшей тайне. Все будут считать ее матерью ребенка, - мысль о том, что ему придется жениться на лучшей подруге, претила, но поделать ничего было уже нельзя. Все решено. Ребенок должен быть в безопасности. - Нам на руку такой расклад, кроме того, она сама предложила этот план. - Фея Моргана собралась стать приемной матерью твоему ребенку? – вопросительно приподняла брови Нимуэй. Если бы Мерлин не знал о ее способности видеть будущее, он бы даже решил, что чародейка удивилась. - А Килгарра отчего-то зовет ее ведьмой, - пробурчал Мерлин, поглаживая свой живот. Нимуэй рассмеялась, вызывая на губах парнишки невольную улыбку. - Для Дракона любая фея, дриада или океанида – ведьма. Столь милые создания раздражают его с тех пор, как они приговорили птиц летать в небе, животных – ходить по земле, а рыб – плавать в водоемах. Драконы не захотели выбирать себе одну среду для жизни, и феи отреклись от них. - И поэтому он так сильно ненавидит Моргану? – Мерлин всегда считал Дракона самым мудрым существом на земле, и та слепая неприязнь, которую он испытывал к его подруге, поражала. - Обида, покоящаяся на его плечах тысячелетиями, окрепла, - пожала плечами Нимуэй. – Но вернемся к тебе и Артуру, - глаза ее вновь полыхнули загадочным блеском. - Ты ведь понимаешь, что без всех этих глупых законов о магии вам бы лучше жилось? - Не нам вмешиваться в это, Нимуэй, - тихонько пробормотал Мерлин, чувствуя, как необъяснимый червячок страха начинает шевелиться в его сердце. - Правильно, - понимающе кивнула Нимуэй. - Но я призвала тебя совсем не для этого, Эмрис. Ты, вероятно, забываешь, что ты мужчина, - Мерлин покраснел до кончиков ушей и опустил взгляд, однако чародейка продолжила говорить, не взирая на его смущение. - Как ты собираешься рожать? - Я думал, Килгарра просветит меня в нужный момент, - смущенно пролепетал парнишка. - И, как всегда, поставит тебя в безвыходное положение, - ледяной голос волшебницы хлыстом прорезал звенящую тишину острова. Казалось, Нимуэй отчего-то начала злиться. - Я сделаю проще. Я скажу сейчас, чтобы у тебя было время подумать, - секундная жалость мелькнула в ее взгляде. - Прежде всего, чтобы твой ребенок родился, мы должны принести в жертву человека. - Что?! Нет! Ты, должно быть, шутишь! – Эмрис вскочил на ноги, и стул с грохотом упал на каменный пол, вызывая посреди пустых стен чудовищное эхо. - Я говорила тебе тысячи раз, Эмрис, - ярко-голубые глаза девушки сверкнули зловещим блеском. - Баланс в природе должен быть восстановлен. То, что внутри тебя – магия, к живой природе никак не относящееся. Чтобы твой ребенок родился живым, ты должен отдать чью-либо жизнь, - и, видимо, не считая, что первого заявления достаточно, Нимуэй прибавила. - И не просто – любую. Кровь за кровь, Эмрис. Любого человека, состоящего в родстве с твоим ребенком. Мерлин затих, пораженный услышанным. Он знал о балансе, но даже не подозревал, что жертвоприношение когда-нибудь окажется столь жизненно необходимо. - Я… - парень запнулся, не зная, что сказать и что ответить Жрице. Между тем, волшебница продолжала стоять прямо напротив него, ожидая ответа. Мерлин чувствовал всю тяжесть давящей обстановки. Как будто даже ветер замер в предвкушении, перестав трепать волосы Нимуэй. Даже воздух стал плотнее. - Это мое дитя, и я отдам за него жизнь. - Нет уж, Эмрис, - Нимуэй рассмеялась. – Твою жертву я не приму. Дитя внутри тебя – сгусток волшебства. Когда ты умрешь, твоя магия должна найти выход, и единственное, во что она выльется – твой сын. Его просто разорвет от переизбытка. В итоге не выживете ни ты, ни он. - Но что же мне делать? Я не могу принести в жертву Артура или маму, - воскликнул чародей, инстинктивно кладя руку на живот. - Я не приму у тебя жертву Артура, Эмрис. Он еще не исполнил своего истинного предназначения. - Но моя мать… - запнулся парень, но чародейка поспешно его перебила. - У тебя есть еще несколько вариантов, пусть даже ты отказываешься их видеть, - Нимуэй улыбнулась жестокой, хладнокровной улыбкой. – На свете живут два человека, связанные с ребенком в твоей утробе, - ее глаза засверкали фосфорическим блеском, притягивая к себе взгляд волшебника. Как только взгляд двух пар голубых глаз пересекся, Мерлин почувствовал толчок и в глазах Жрицы увидел лица. Нимуэй улыбнулась ему. И от ее улыбки заледенели океаны. * * * - Помогите! Артур нервно дернулся на своей подстилке и тут же сел, сонно оглядываясь. - Кто-нибудь, помогите! – вновь послышался надрывный крик. Рыцари, сонные и насильно поднятые, повскакивали со своих мест и рванули на звук голоса. Все знали, кому он принадлежит. Все боялись того, что могло с ним случиться. - Мерлин? – послышался удивленный вскрик Мордреда, первого свернувшего за поворот. – Моргана! Артур с рыцарями буквально вылетели из-за поворота. Голова Морганы лежала у Мерлина на коленях, Мордред держал девушку за руку, пока та промаргивалась и ошарашенно оглядывала окруживших ее людей. - Моргана! – Артур с разбегу упал на колени перед сестрой и схватил ее безвольные руки в свои ладони. Моргана смотрела растерянно, будто не могла вникнуть в происходящее. - Леди Моргана, вы в порядке? – спросил Мордред, кусая губы. Девушка перевела взгляд на него, и губы ее тронула легкая улыбка. - Да… - принцесса нахмурилась и села ровнее, опираясь о Мерлина. – Со мной все в порядке, - она оглядела свое тело, прикрытое ночной сорочкой, и порозовела от смущения. Рыцари дружно смутились, когда сквозь пелену волнения пробилась мысль, что девушка перед ними практически обнажена. Мордред стащил со своего плеча плащ и, отводя взгляд, прикрыл им Моргану. - Что случилось? – Артур поднял обеспокоенный взгляд с сестры на слугу. Мерлин выглядел испуганным. - Я просто решил размять ноги и нашел ее, - забормотал он, старательно кутая принцессу в плащ. Моргана все еще была не в состоянии позаботиться о себе самостоятельно. – Она просто… спала. Я не знаю, как это объяснить, но она просто спала. - Я знаю, как это объяснить, - встрял Леон, привлекая к себе внимание принца. В ответ на вопрошающий взгляд рыцарь лишь кивнул на подошедшего циклопа. Арханта не выглядела ни удивленной, ни обеспокоенной. Она равнодушно взирала своим глазом на отстраненную Моргану, словно ожидала встретить ее за этим поворотом. - Не начинай сейчас, – негромко попросил рыцаря Артур, глядя на Леона. Не отводя глаз. Не вызывая у циклопа подозрений. - Все так, как я и говорил, сир, – чуть тише проговорил Леон, окинув Моргану многозначительным взглядом. – Они – магия. Они – опасны. И внезапным появлением леди Морганы они лишь усугубили мои предположения, - Артур сжал зубы, но промолчал. – Теперь я уверен, что именно циклопы украли леди Моргану. А когда они увидели, что мы вполне серьезно настроены, решили поскорее ее вернуть, чтобы избежать последствий. - Не думаю, что циклоп смог бы пройти незамеченным в Цитадель, – прервал монолог рыцаря Гвейн. – Человек с одним глазом, да еще и ростом с лошадь, точно привлек бы внимание. - И они не говорят на нашем языке, – добавил Мордред, в его взгляде плескалась откровенная неприязнь. Нет, не к Леону. Леон был одним из самых верных и преданных рыцарей, которых ему удалось повидать, но этот человек старой закваски вырос под крылом Утера и видел ужасы, на которые способна магия. Он вместе с Утером, будучи молодым оруженосцем, изгонял волшебных существ из королевства, и ему казалось, что сотрудничество с ними – это оскорбление памяти павших в магической войне воинов. Леон просто не хотел повторения истории. Возвращения волшебников, которые, разумеется, захотели бы отомстить. Неприязнь Мордреда основывалась именно на той самой «закваске», которую дружелюбному лесному друиду не удавалось ни понять, ни простить. Мордред хотел защитить. Мордред хотел помочь и доказать правду. У Леона же на этот счет была своя теория. - Кто-то помог им. Подозрение хлыстом ударило по ушам. - Кто-то похитил леди Моргану и отдал ее циклопам. - Что ты предлагаешь сейчас? – прервал его рассуждения Артур. Мерлин испуганно переводил взгляд с принца на его военачальника. Боже, как он любил Артура в такие моменты. Когда он становится действительно похож на будущего Короля Альбиона, сильного и мудрого. А не на мальчишку с растрепанными светлыми волосами, стремящегося завалить своего слугу на всех горизонтальных поверхностях. Хотя, это ложь. Он любил Артура любым. Но такой Пендрагон, бесспорно, вызывал восхищение. – Мы не нападем сейчас. Их – целое племя, нас – шесть человек. У них наши лошади и Элиан. Мы ничего не можем сделать. - Нужно вернуться и дать бой, – процедил сквозь зубы Леон, недовольно глядя на замершую в стороне Арханту. – Они на нашей земле. Им здесь не место. Что если они продолжат нападать на путников? Сколько еще людей погибнет, прежде чем вы поймете, что магия – это зло? В словах Леона была доля правды. Может, Циклопы и не были намеренно опасными существами. Может, если бы их не тревожили, они бы не нападали. Но человеку свойственно хотеть подчинить себе все, что может дать земля. И если она отказывалась подчиниться, он был готов истребить целое племя, если потребуется. - Люди умирают здесь, Артур, – тверже повторил Леон, понимая, какие мыслительные процессы идут в светлой голове принца. Артур взглянул на побледневшего Мордреда, сжимающего руку Морганы, на Мерлина, едва заметно качавшего головой. На хмурящегося Гвейна и нерешительного Персиваля. На Арханту, так спокойно смотрящую ему прямо в глаза. Будто она знала, о чем они говорят. - Мы… – Артур нервно облизнулся, все присутствующие смотрели на него с ожиданием приговора. – Мы поговорим об этом, когда выберемся отсюда.