You're Having My Baby

Гаюс всегда смотрел на него так, что невозможно было понять, какие чувства он испытывает по тому или иному поводу. У старого придворного лекаря за долгие годы службы накопился обширный опыт в сокрытии эмоций. Мерлин глядел на своего почти отца снизу вверх и не мог понять, то ли он раздражен, то ли глубоко опечален. - Принцу Артуру стало лучше, – проговорил Гаюс ничего не выражающим голосом и спокойно вложил руки в рукава. – И, думаю, он ждет к себе своего слугу. - Артур дал мне пару дней отдыха, – Мерлин спрятал глаза от проницательного взгляда лекаря и принялся усиленно тереть выскобленный стол тряпкой. - Принц ясно дал понять, что нуждается в твоих услугах, – непререкаемым тоном заявил Гаюс. Мерлин сжал тряпку в руке и с надеждой взглянул на лекаря, пытаясь вложить во взгляд все то, что не мог произнести. - Тебе разве не нужна моя помощь? – осторожно поинтересовался юноша, кусая губы. - Думаю, пару дней смогу обойтись без тебя. В покоях принца Артура за дни его выздоровления накопилось много дел. Не сомневаюсь, что Гвен прекрасная сиделка и служанка, но доспехи она не начистит и меч не отполирует, – Гаюс смотрел на преемника все также холодно. Мерлин чуть слышно вздохнул, оставил бедную тряпку в покое и пошел к выходу из покоев лекаря, зная, что его действительно ждут и дальше скрываться от глаз Артура бесполезно. Они должны были поговорить. И Мерлин уже знал, чем закончится эта встреча. У двери он взял свою старую кожаную курточку и не спеша натянул ее на плечи, все еще опасаясь попадать под взгляд проницательных серых глаз Гаюса. Между тем, лекарь молчал – и пока он надевал куртку, и пока он обувал сапоги. Лишь когда чародей, скрепя сердце, взялся за ручку двери, Гаюс окликнул его: - Мерлин! Мерлин с надеждой обернулся, думая, что вот сейчас его остановят и разрешат просидеть в четырех стенах еще один день. - Помни, твой ребенок должен остаться в живых ценой любых усилий. Любых, Мерлин. Проси, умоляй, клянись, что сложишь голову на плаху после разрешения от бремени, примени силу, если нужно, но сохрани жизнь ребенку. Ожидавший совсем не таких наставлений будущий папаша нервно кивнул и поскорее убрался из лечебницы. Отойдя на приличное расстояние от Гаюса и его выбивающих почву из-под ног речей, Мерлин остановился и глубоко отдышался, приводя в порядок бешено бьющееся сердце. Ценой любых усилий сохранить жизнь ребенку. А сможет ли он? Мерлин шел по замку медленно, намеренно оттягивая время. По пути ему встретилась чем-то опечаленная Моргана и робко ему улыбнулась, не решившись заговорить, затем мимо прошел Гвейн и дружески хлопнул его по плечу. Мерлин дышал рвано и старался не думать о том, какой шок испытают его друзья, если завтра его сожгут на костре, как признанного волшебника. Дверь в покои Артура была заперта, и Мерлин достал свой собственный ключ, отпирая ее. Возможно, это последний раз, когда ему приходится открывать эту дверь. Возможно, в следующий раз ее за него откроют стражники и грубо выволокут его из покоев. Артур был там. Сидел за столом, уже одетый и причесанный, и смотрел в точку перед собой невидящим взглядом. Когда Мерлин вошел, он не пошевелился, даже взгляда на него не перевел. Только сказал так тихо, будто боялся, что голос сломается: - А я все ждал, когда тебе хватит храбрости прийти. Мерлин прошел в комнату и затворил за собою дверь. - Я был занят, помогал Гаюсу. Артур вскинул на него глаза, и Мерлин отшатнулся, увидев, сколько злости в них таится. - Ты опять врешь мне, Мерлин. В который уже раз? - Артур, я... - Столько раз ты лгал мне, Мерлин, что я даже не могу сосчитать, - голос Артура звенел в стенах пустой комнаты. Мерлину казалось, что он звучит внутри его головы. - Ты утаил от меня большую ложь однажды и поклялся, что этого больше не повторится. А теперь ты скрыл от меня то, что намного важнее твоей принадлежности волшебникам. - Я... - Когда ты говорил, что мы – судьба друг друга, ты это имел ввиду? – перебил Артур, всматриваясь в него колючим взглядом ледяных голубых глаз. – Что моя судьба – это вечно выслушивать твою ложь и оказываться в дураках? Ты скрыл от меня самое важное, Мерлин, но умудрился разболтать об этом половине Камелота! - Ты же знаешь, я не специально! – воскликнул Мерлин, пытаясь хоть как-то защититься. Повышающийся голос Артура прогонял из головы все связные мысли, даже оправдаться не получалось. - Что я должен сделать, чтобы ты перестал лгать, Мерлин? – Артур вскочил со стула слишком резко и пересек разделяющее их расстояние слишком быстро. Схватил за плечи, встряхнул, уже кричал. А у Мерлина в голове было слишком пусто, чтобы как-то попытаться ответить. – Что мне теперь делать с ложью, которую ты носишь под сердцем? - Артур... – столько слов, которые бы он хотел, но не мог выразить. И которые Артур, судя по суровому выражению лица, не хотел услышать. – Я просто хочу сказать тебе... – он и сам не знал, что хотел сказать. Пожалуйста, не гони меня? Пожалуйста, люби меня? Пожалуйста, забудь обо мне? - Что бы ты ни решил, пожалуйста, не отправляй меня на костер прямо сейчас и не проси избавиться от плода сиюминутно. Это... - Мерлин оглянулся на стены, словно те могли оказать ему моральную поддержку, но, не найдя отклика, привычным жестом положил ладонь на живот. - Это не просто плод, Артур. Это мой ребенок. Я не могу поступить с ним так. Я отправлюсь на плаху, едва разрешусь от бремени, клянусь. Просто позволь мне дать ему жизнь. Если тебе станет легче, я завтра же утром отправлюсь к матери и останусь там до самого рождения малыша, - лицо Артура оставалось серьезным и даже немного злым. Мерлин медленно терял надежду. – Прошу тебя, ты его никогда не увидишь, он никогда тебя не потревожит... - Нет. - Нет? - Мерлин похолодел. Лед пробрался, кажется, даже в сердце. Артур отказался помочь ему. Артур отправит его на костер прямо сейчас. У Мерлина задрожали руки. Он так надеялся, что до этого не дойдет. Что ему не придется причинять Артуру вред, что он попытается понять его и отпустит. - Я не позволю тебе уйти. Мерлин кивал в ответ на каждое его слово, не замечая, что глотает слезы. Он так не хочет этого делать. Он просто не может причинить любимому боль. - Ни ты, ни ребенок не покинете Камелот. На кончиках пальцах задрожала магия, и Мерлину пришлось вскинуть на возлюбленного залитые слезами глаза, в которых уже светилось яркое золото. Рот Артура приоткрылся, и в следующее мгновение он уже упал на пол, сраженный заклинанием Эмриса. Мерлин кусает щеку изнутри, чтобы сдержать рыдание, рвущееся из груди. Артур предал его любовь. А он предал Артура. Уже трижды. Со всех ног чародей бежит к двери, но останавливается возле самого выхода и смотрит на распростертого принца на полу. По закону жанра, он должен испытывать жгучую ненависть, ведь Артур солгал, когда говорил, что любит. Но он чувствовал лишь пустоту в груди и желание тотчас спрыгнуть с самой высокой башни Цитадели. У него больше нет любви Артура. У него больше ничего нет, кроме ребенка под сердцем. Ребенка Артура. Мысль о прыжке вылетает из головы, и Мерлин аккуратно левитирует возлюбленного на кровать. У Артура будет шишка, когда он очнется, но хотя бы тело ломить не будет. Он запирает за собою дверь и надеется, что Артур, помня их дружбу, даст ему фору. По коридорам Мерлин идет спокойно и даже улыбается краем губ несущей стопку полотенец Гвен, а внутренности у него скручиваются в тугой узел, а горло задыхается слезами от жалости к себе и своему несчастному ненужному малышу. Мерлин не представляет, как объяснит своему сыну однажды, почему растит его один. Почему он оказался не нужен второму папочке. Он представляет перед собой точную копию Артура в детстве, спрашивающую, почему его не любят двое родителей, и сжимает губы, не давая стону сорваться. - Как все прошло? - Гаюс набрасывается с допросом, стоит ему лишь переступить порог лечебницы. Места, ставшего ему домом. - Он еще... думает. Мерлин проходит в свою комнату и запирается магией, чтобы Гаюс точно не вошел. Пара заклинаний - и все его пожитки пакуются в незримо расширенный узелок. Гаюс наверняка считает, что он расстроен, поэтому до утра беспокоить не решится, и Мерлин ложится на кровать, чтобы в последний раз вздремнуть на ней. Следующие недели, а, может, даже годы, ему явно не посчастливится встретить под спиной мягкий матрац. Сон упорно не желает идти, поэтому Мерлину остается лишь терпеливо ждать наступления сумерек. Когда внизу скрипят половицы и слышится шелест одежды, Мерлин решается встать с постели и переодеться в дорожную одежду. На главной башне бьют в колокол, отсчитывая двенадцать ударов. Полночь. Мерлин выходит из своей комнаты очень тихо, буквально на цыпочках, и крадется к двери. Гаюс спит, но губы его то и дело беспокойно подрагивают. В горле дрожат слезы, но Мерлин убеждает себя, что старый лекарь поймет, почему он был вынужден бежать. Он закрывает за собой дверь без лишнего скрипа. Артур придет в себя не раньше утра, до того момента он может не беспокоиться, что за ним объявят охоту. У него есть фора. В конюшне он берет гнедую кобылку и, седлая ее, с тоской глядит на Буцефала - коня Артура, нервно ржущего и поглядывающего на него сквозь темную челку. Мерлин подает коню кусочек сахара и в следующую минуту уже скачет к главным воротам, покидая город, который уже два года считал домом. Стражники на воротах пропускают его, когда он убедительно врет что-то о сборе особых трав для Гаюса, и даже не глядят ему вслед, когда Мерлин покидает Цитадель и рысью скачет прочь из Нижнего Города. Главный Тракт пуст этой ночью. По обеим сторонам от него тянутся нескончаемые поля, посеребренные холодным светом луны. С земель уже сняли урожай, скоро наступят заморозки, и чернозем покроется толстым слоем снега. Крестьянские детишки, убегающие из-под родительского надзора, будут устраивать грандиозные бои снежками и лепить снеговиков, а стражники будут гонять их с королевских земель, делая это совершенно добродушно и лениво. Дома детей будут ждать теплые печи и ласковые объятия родителей, или же очередной нагоняй за промокшие ноги или отмороженные уши. Матери накормят своих чад, и те, отогревшись, усядутся рядом с окнами. За стеклом метель будет гнать снега по улицам Камелота, а внутри домов бабушки станут рассказывать внукам сказки о драконах, океанидах и феях, некогда царствующих на этой земле. В то время как дети будут с замиранием сердца слушать волшебные бабушкины сказки и думать о когда-то счастливых временах, Великий Волшебник Старой Религии разрешится от бремени и явит на свет никому не нужное и не желанное дитя. Мерлин остановил лошадь у развилки дорог. Куда же ему идти теперь? В Эалдор путь заказан, там Артур станет искать его прежде всего. В лесах хорониться глупо, он не проживет и пары дней. Идти куда глаза глядят - самоубийство, рыцари тотчас нагонят его. Мерлин взглянул на мелкую дорожку, протоптанную приходящими из отдаленных деревень селянами. У него есть лишь один путь. Где его примут и поймут. Не самая лучшая компания, но другого выбора просто нет. Отметая сомнения, Мерлин развернул кобылу к дорожке, ведущей в сторону Острова Блаженных. * * * Солнце уже встало над горизонтом, вошло в зенит и снова скатилось на западе, а он все продолжал гнать лошадь, изредка останавливаясь, чтобы перекусить захваченной дома едой и передохнуть хотя бы пару минут. Все тело ломило и болело, ребенок в животе бунтовал и явно был недоволен внешними условиями. Лошадь, уже давно плевавшаяся пеной, выбивалась из сил, но Мерлин не имел права останавливаться. Он должен оказаться как можно дальше от Камелота. Артур, наверняка, уже послал за ним отряд рыцарей, и ему стоит уповать лишь на то, что они не разделились и свернули не на ту развилку. К полуночи Мерлин окончательно устал, и ему все же пришлось остановиться в ближайшей роще, чтобы скоротать ночь. Наскоро поужинав сыром и хлебом, он завалился рядом с костром и тут же провалился в беспокойный сон. Ему снился Артур. Он обнимал его и прижимал к своей груди. Мерлин успокаивался в его объятиях и доверялся, но Артур тут же отталкивал его от себя и кричал, что он волшебник. В башне звонили колокола, и со всех сторон к нему бежали стражники с пиками наперевес. Они сейчас опустят оружие, они сейчас проткнут его ребенка... Мерлин дернулся и распахнул глаза. Над ним светлело небо, но солнце еще не поднялось на востоке. Мерлин сел и с невольным стоном размял затекшие и ноющие мышцы. Кошмар, его разбудивший, уже позабылся, но неприятный осадок остался. Мерлин взглянул на свою лошадь и убедился, что та все еще спокойно спит, привязанная к дереву. Костер давно потух, но угольки еще не остыли. Мерлин подогрел на горячих углях разбитое яйцо и за обе щеки уплел яичницу. Мир вокруг него медленно просыпался. Уже прекратили стрекотать сверчки, и в воздухе разливалось чириканье птиц. Восходящее солнце позолотило принявшие осенний окрас деревья, и Мерлин очутился среди палитры ярких красок: от багряного до лимонно-желтого. Где-то ухнула и затихла сова, готовясь к дневному сну, и упрямый дятел затарабанил по сухой коре дерева. Мерлин краем глаза заметил, как перепелка пробежала по дорожке и скрылась в траве, а за ней прошмыгнули ее подросшие птенцы. Белка, озорно скачущая по веткам со своим бельчонком, перетаскивала в дупло старого дуба выбравшиеся из зеленой шкурки орехи. Где-то невдалеке слышалось ржание коней и звон мечей... Мерлин захлебнулся водой, и та пошла у него носом. Он откашлялся настолько тихо, насколько смог, и напрягся всем телом, прислушиваясь. Откуда-то справа доносились голоса рыцарей, преследующих его. Тихим заклинанием Мерлин вновь собрал все свои вещи и быстро взвалил их на спину лошади. Кобылка проснулась и тут же удивленно заржала. Голоса раздались громче, и в следующую секунду на поляну, на которой он устроился, выехали три рыцаря на лошадях. - Мерлин! - удивленно вскрикнул Гвейн, соскакивая с лошади и бодро подскочив к нему. Рыцарь хотел было его обнять, но Мерлин выставил руку перед собой, словно угрожая. - Не подходи, Гвейн, - прошипел он сквозь зубы и инстинктивно положил ладонь на свой живот. - Ты чего? - удивился Гвейн, смешно подняв брови. - Мы тут ищем тебя уже целые сутки! Зачем ты сбежал? Отдаленной частью мозга Мерлин похвалил Артура за хороший план. Заслать за ним его друзей, чтобы он не причинил им вреда. Мордред спешился и все так же удивленно посмотрел на него с некоторым беспокойством во взгляде. Ланселот остался в седле. - Мерлин, мы устали уже за тобой гоняться. Полезай в седло и поехали домой. - Домой? - немного истерично воскликнул Мерлин и отступил еще на шаг под удивленными взглядами рыцарей. - Чтобы там вы отдали меня на костер? Рыцари переглянулись. - Артур предупреждал нас об этом, - пробормотал Мордред, едва шевеля губами. - Мерлин, не глупи, - Гвейн капитулирующе поднял руки. - Ты все неправильно понял. Тебе стоило дослушать Артура... - Я знал, что вы так скажете! - Мерлин испуганно оглядел лица рыцарей. - Мерлин, он любит тебя. Неужели ты действительно считаешь, что Артур причинит тебе вред? - Если он так любит меня, то почему сам не явился за мной и не объяснил все? - Принц, отправившийся на поиски своего слуги - слишком странно для Утера, - Ланселот спешился и мимолетно потрепал коня по холке. - Тебе сейчас меньше всего следует привлекать к себе внимание. Ну же, Мерлин. Идем домой. Ланселот сделал шаг в его сторону, и это стало его роковой ошибкой. Мерлин выбросил вперед руку, и рыцарь тут же отлетел от него, ударился о дерево и потерял сознание. Мерлин забыл как дышать. Он только что причинил вред одному из своих лучших друзей. Этот ребенок доведет его до безумия. - Мерлин... - ошарашенно прошептал Гвейн, но не успел и вздохнуть, как свалился тяжелой грудой метала рядом с Лансом. Мордред проследил взглядом за падением товарища и испуганно обернулся к Эмрису. Причинять вред Великому Волшебнику он не собирался, да и куда ему тягаться с его силой? Друид выбросил вперед себя сверкающий щит магии и отразил заклинание, посланное волшебником. - Стой! - закричал Мордред, едва щит спал и Мерлин приготовился к следующему заклинанию. - Не стой на моем пути. - Мерлин... - взгляд юноши просил о пощаде, и голос Эмриса задрожал. - Я еще не готов взойти на костер! - прокричал он, сбившись на истерику. Гвейн и Ланселот обездвиженной горой кольчуги лежали у дерева без сознания, и в этом он был обязан винить только себя. А если он причинил им вред? А если они уже не придут в себя? - Никто не гонит тебя на костер, – Мордред поднял руки, глядя чародею в глаза и не смея опустить взгляд. – Артур сказал, что ты его неправильно понял. - Дворяне часто лгут нам, простым крестьянам, разве ты еще не заметил? – голос Мерлина дрожал так, будто он еле сдерживал слезы. Говорить подобное для него было позорно, ведь последние два года он только и делал, что вталкивал волшебникам, будто Артур - лучшее, что могло случиться с королевством. Выходит, он лгал им? Да и при том добровольно выстроил ему армию союзников-магов? Мордред будто стал выше в росте. Он выпрямился и опустил руки, в голосе мальчика зазвенел метал: - Ты всегда говорил мне, что Артур не такой. Что он особенный. Ты вложил в меня веру в него, едва появился в Камелоте. Ты заставил меня служить Артуру и стать рыцарем. - Тебя готовили к вступлению в их ряды задолго до того, как я стал слугой Артура. - Но ты заставил меня стать настоящим рыцарем. Служить Артуру, а не магии. - Ты по-прежнему на стороне друидов! - выплюнул, словно обвинение. Но Мордред его словами даже будто возгордился. - И всегда буду, потому что они моя плоть и кровь. Потому что магия течет в моих венах также, как и в твоих. Но лишь по моей просьбе они не поднимают вооруженное восстание. По моей просьбе и по ходатайству Великого Волшебника. Мерлин чувствовал кожей, как вокруг него собирается что-то наподобие тонкого кокона, и ему никак не удается его разорвать. Мордред заговорил его - вокруг Мерлина уже соткалось плотное поле, лишающее любого движения. - Так исполни мой приказ еще раз. Отпусти меня, - он с отчаянием оглядел уже становящийся визуально различимым кокон и понял, что разрушить его, не причиняя вред юному друиду, не выйдет. - Ты знаешь, я могу сбежать и без твоего разрешения. - Я не верю, что Артур хочет причинить тебе боль. - Он сам сказал мне это. - Но он любит тебя! Мерлин сглотнул его слова, словно оскорбление, и еле слышно прошептал: - Но не ребенка. Мордред замолчал. Взгляд его заметался, конкретно ни на чем не останавливаясь, будто пытался подобрать подходящие слова и не находил их. - Он хочет... забрать у тебя дитя? Мерлин через силу кивнул, оставляя попытки бороться с коконом. И тут все исчезло. Давление на тело прекратилось, с него будто спало плотное покрывало. Мордред тяжело дышал, глаза у него блестели. - Беги, Мерлин. Мерлин смотрел на него во все глаза и не смел пошевелиться. Мордред поверил ему. Мордред поверил, что Артур хочет причинить вред его ребенку. А уж если такой точный распознаватель лжи, как лесной друид, верит в это... Между тем, Мордред суетился. Он подобрал оставшиеся вещи Мерлина, быстро загрузил их на волнующуюся лошадь и затянул подпруги. - Гвейн и Ланс скоро очнутся, ты должен бежать как можно быстрее, - на одном дыхании выпалил друид, проверяя седло. Мерлин в некоторой прострации подошел к нему и бездумно взялся за стремя. Кажется, ему разбили сердце уже второй раз. - В сторону Эалдора не сворачивай - Леон, Перси и Элиан отправились туда на твои поиски. На Остров Блаженных лучше не соваться, Артур предугадал, что ты можешь отправиться к этой сумасшедшей. - Куда же мне идти? - одними губами прошептал Мерлин, чувствуя странную пустоту в области груди. Мечты, что он все-таки где-то допустил ошибку, недопонял, что это все просто недоразумение, таяли рядом с уверенностью Мордреда. Рыцарь задумался, сведя на переносице густые брови и долго оглядывал лес позади них ничего не выражающим взглядом. Вдруг лицо его просветлело, и он вновь заговорил: - Беги в Лес Просвещенных. - К друидам? - Кара встретит тебя с распростертыми объятиями. Она много слышала от меня о тебе. И, думаю, Фрея по тебе соскучилась. Мерлин совершенно глупо улыбнулся и одним махом вскочил в седло. Спина отозвалась ломотой, но он даже не обратил внимания на боль. Как же он раньше не догадался? Друиды! Вот кто ему поможет! - Мерлин, - Мордред придержал заволновавшуюся лошадь и сжал поводья в руке. Будто хотел сказать что-то. Поднял на него глаза, открыл рот, но, видимо, передумал. Улыбнулся как-то слабо и тихо пожелал удачи. Мерлин натянуто улыбнулся в ответ, Мордред отступил на шаг и чародей пришпорил кобылу. Отдохнувшая лошадь с места пошла рысью, а вырвавшись на Тракт, ударилась в галоп. * * * Деревья, доселе кажущиеся плотным заслоном из толстых стволов и торчащих из земли корней, расступались перед ним, словно приветствуя. Мерлин спешился довольно тяжело, практически выпал из сиденья. Тело болело немилосердно, хотелось лишь пасть на землю и надолго уснуть. Но он должен идти. Вряд ли ребенку понравится спать на голой земле в конце сентября. Он выбивался из сил. Два дня провел на лошади, и теперь бедный волшебник уже не чувствовал онемевших ног. Колени у него подкашивались, но он заставлял себя идти дальше. Они близко. Он чувствует их. Когда тихий шепот стал нарастать в его голове, Мерлин из последних сил крикнул о помощи и упал на колени, чувствуя, что дальше идти не в силах. Под руками ощущалась чуть влажная земля с редкими желтоватыми травинками. Мерлин сжал пальцы, и под ногти ему забрался чернозем. Глаза у него закрывались, тело ломило так сильно, что хотелось потерять сознание. В голову закралась мысль, что он сейчас скончается от изнеможения. Трясущиеся руки подогнулись, и Мерлин упал, теряя связь с реальностью. * * * Его разбудило странное стучание. Как будто... дерево о железо? И мягкое сопение. Под спиной ощущалось что-то мягкое, но непохожее на матрац. В комнате (или что это было?) очень тепло, но он все равно лежит под тонким одеялом. В воздухе запах жженых трав, тихо трещат сучья, пожираемые огнем. Мерлин с трудом приоткрыл глаза и оценил обстановку. Он явно лежит на какой-то низкой подстилке, потому что смотрит на все снизу вверх. Над ним возвышается темно-зеленый потолок - он в палатке или некотором подобии маленького шатра. В паре метров от него костер, обложенный камнями. Дыма нет. Лишь странное тепло, от которого покалывают пальцы на ногах. А рядом с костром сидит молоденькая девушка, лет шестнадцати. На ней простенькое коричневое, немного потертое платье, темно-русые волосы заплетены в толстую косу, а неухоженное лицо обветрилось. В ее круглом личике, пухлых губах и ярко-голубых глазах было что-то очень знакомое, но Мерлин никак не мог понять, где видел ее раньше. Девушка подняла глаза и встретилась с его взглядом. Улыбки на ее губах не было и в помине. Во взгляде – волнение. - Что ты делаешь здесь, Эмрис? – спросила она прямо, без всяких предисловий. Мерлин удивился, попытался сесть прямее, но сдался и лег обратно, не в силах преодолеть ломоту в теле. - Откуда ты знаешь меня? - Я услышала твой крик, – девушка помешала варево в кипящем над костром котелке, и деревянная ложка стукнулась о железные стенки. – Ты обезвожен и очень устал, – незнакомка достала из сундука, стоящего тут же, рядом с костром, миску и налила в нее темно-желтое варево. Откинув тяжелую косу за спину, она встала с земляного пола и в несколько шагов пересекла разделяющее их расстояние. Мерлин дернулся, когда она приблизилась, но девушка лишь подала ему миску с едой. – Я не причиню тебе вреда, Эмрис, – он мог бы поверить ей, в ее чистых глазах не было и намека на ложь. Но ведь у Артура взгляд тоже был честный, когда он говорил, что любит. Чтобы сглотнуть обиду и занять себя чем-нибудь, Мерлин все же сел ровнее, превозмогая боль, и принял миску из ее рук. - Недавний мой опыт доказывает, что никому нельзя доверять. Девушка села напротив него, сцепляя руки в замок. Она пристально наблюдала за ним все то время, что он ел, но не говорила ни слова. Наконец, когда миска была опустошена, а Мерлин больше не чувствовал внутри тошноту, она заговорила: - Мордред прислал тебя? Что-то случилось? Их раскрыли? Мерлин чуть было не хлопнул себя по лицу, поражаясь своей бестолковости. - Ты – Кара? Его сестра? Девушка кивнула, но осталась серьезна. - Так что произошло? Мерлин замялся. Кара – сестра Мордреда. Он доверяет Мордреду с первого дня знакомства, ведь Мордред еще ни разу его не подводил. Но сможет ли он довериться его сестре, которую никогда прежде не встречал? Так ли они похожи внутри, как схожи снаружи? Доверие – хрупкое состояние. Его тяжело завоевать и легко потерять. Артур добивался его доверия слишком долго и потерял слишком быстро. А Кара?... - Мордред говорил тебе о моем... положении? Кара кивнула и ничуть не смутилась. Мерлин порой поражался, как легко друиды принимают самые невиданные для человека вещи, но отбрасывал от себя эти мысли, чтобы не загромождать голову. - Артур узнал об этом. И решил, что без беременного слуги ему будет куда лучше. - Он выгнал тебя из Камелота, чтобы ты спасался бегством? - Не совсем, – Мерлин отвел взгляд, почему-то стесняясь попадать под проницательный взгляд девушки-друида. – Он хотел отдать меня на костер. Я оглушил его и сбежал, но он послал за мною погоню. Мордред поверил мне и посоветовал бежать в ваш Лес. Сказал, что здесь мне помогут. Когда он решился посмотреть на Кару, она таращила на него глаза и смотрела в ответ в полнейшем изумлении. - Мордред сказал мне, что из Артура Пендрагона выйдет хороший король. Предания говорят, что он вернет магию в Камелот. Что он добр и справедлив. Что он любит тебя. - Видимо, Артур не так благонравен, как мы о нём думали. В следующее мгновение все произошло так быстро, что Мерлин даже не успел сориентироваться. Кара внезапно выхватила из-под его подстилки остро заточенный меч и приставила к его горлу. Ни одна черточка не дрогнула на ее почти детском лице. Лишь глаза безумно сверкнули. - Кто ты и что сделал с Эмрисом? – прошипела она ему в лицо. Его все еще ломало от усталости, но глаза сверкнули янтарем, и Кара отлетела от него на несколько метров. Не прошло и пары секунд, как она вновь вскочила на ноги и горько усмехнулась, отряхиваясь. - Верю, - хмыкнула она, сдувая упавший на лицо локон. - Эмрис. Прихрамывая на одну ногу, Кара вернулась к месту подле его подстилки и села, цепляясь внимательным взглядом за его посеревшее лицо. - Почему ты подозревала меня? - Потому что Мордред говорил о тебе. Он сказал, что ты умрешь за Артура, не задумываясь, что любишь его всем сердцем и всей душою. Что Эмрис любит Великого Короля. Любовь прошла? Мерлин опустил взгляд на свои раскрытые и чуть подрагивающие ладони. Мизинцы нервно дергались, и Мерлин сжал ладони в кулаки. - Я должен сохранить жизнь своему ребенку. Если Артур станет охотиться на меня лишь потому, что я ношу его дитя... – Кара нервно вскинула голову, словно учуяв в его словах скрытую угрозу. Не для себя. И вдруг она резко подалась вперед и взяла его за руку, переплетая с юным волшебником свои тонкие, огрубевшие от работы пальцы. Пытаясь поддержать. Мерлин никак не среагировал. Поддержки он не чувствовал. Ничего больше не чувствовал. Кара сжала его пальцы и чуть потянула на себя, призывая смотреть ей в глаза: - Ты устал с дороги и от магии. Лучше приляг и отдохни. - Я уже отдохнул. - Мне нужно предупредить старейшину, что ты пришел в себя. Приляг. Свободной рукой Кара надавила ему на плечо, заставляя улечься обратно на кровать. Мерлин напрягся всем телом, пытаясь податься обратно, но девушка отпустила его руку и положила ладонь на его глаза. Тихо шепнула заклинание, и глаза Эмриса закрылись. * * * В обложенных булыжниками кострах трещал огонь и выбрасывал в черноту ночи искры пламени. Друиды сидели группами и тихо разговаривали без слов. Они жались друг другу и пытались согреться в холоде завершающейся теплоты осени. Главный старейшина сидел в стороне от тепла и костров возле своего шатра, спрятав руки в рукава плаща и устремив взгляд на приближающуюся к нему девушку. Остановившись на расстоянии трех метров от него, Кара склонила голову в вежливом поклоне, но глаз от сверкающих, словно звезды, очей старейшины не отвела. - Ты слышал наш разговор? - тихо спросила она вслух, устраиваясь на коленях перед ним. - Каждое слово, - голос Старейшины был скрипуч, как не смазанная телега, и неприятно резал по ушам. Но Кара стерпела. Разговор вслух был необходим. Многие друиды плохо слышат, зато Эмрис очень хорошо может поймать мысли. - И что ты думаешь? - Люди подвержены чувствам, - Старейшина очень любил говорить о людях, как об отдаленных от них и примитивных существах. Словно они, друиды, особенные. - И людям свойственно ошибаться. - Выходит, это правда? То что Артур не тот, кем нам казался? - Я не сказал, что он ошибся именно в этом. Кара хмыкнула и принялась кусать губы. Как это в его стиле - говорить загадками. Прямо как Великий Дракон. Воображает о себе невесть что. - Артур Пендрагон должен заплатить за содеянное. Эмрис должен быть отмщен. - Какое нам дело до мести? Кому от этого станет лучше? Кого это осчастливит? - Пендрагоны слишком много причинили боли волшебному миру. Отец жег и убивал наших братьев, сын предал наш оплот. Они должны заплатить. Глаза Старейшины засверкали в темноте, и он опустил голову так, что капюшон упал чуть ниже бровей. - Твоя злость не беспочвенна, юная Кара, но не принесет пользы ни тебе, ни нашему народу. - Так ты не поможешь мне? Он ничего не сказал, но в голове ее уже давно мелькнул ответ. Девушка преодолела силу, поставившую ее на колени, и поднялась на ноги, чуть пошатнувшись. Капюшон упал с ее головы, и немытые волосы рассыпались по плечам. - Тогда я сделаю все сама. Старейшина с грустью проследил, как девушка нетвердым шатающимся шагом покидает лагерь. - Да будет так. Ворон, сидящий на длинной палке, воткнутой в землю возле шатра старейшины, взлетел в воздух, поднялся над лесом и хриплым криком оповестил земли о грядущей эпохе перемен. * * * Голубой огонек сверкнул в глазах девушки, и она пошла вдоль ряда деревьев быстрее. Еще совсем чуть-чуть, она почти достигла цели! Он чувствует ее приближение, он слышит ее мысли и рвется к родной душе быстрее, желая с ней воссоединиться. - Брат мой. Мордред выступает из темноты и тут же заключает ее в объятия. В пятидесяти метрах от них заночевали Гвейн с Ланселотом. У лучших рыцарей Пяти Королевств тонкий слух, поэтому друиды говорят исключительно при помощи мыслей. - Ты приняла Эмриса? - Он остался в лагере с Фреей. - Ты уже знаешь почему он?.. - Знаю, - голубые глаза девушки засверкали в темноте, а пальцы, которыми она держала его за плащ, судорожно сжались. - Мордред, смерть Циклопов переполнила чашу терпения. А теперь еще и эта охота на Эмриса... - Ты же знаешь, что Циклопов уничтожил Мерлин... - По вине младшего Пендрагона! Я не стану больше терпеть этого, - чародейка вздохнула глубоко и тяжело, словно брат заставлял ее говорить это вслух. - Я поговорю с матерью. Мордред в ее руках окаменел. Моргауза не покидала стен замка уже несколько лет. Не смела приближаться к Лесу и на полмили. Взывать к ней можно было лишь в крайних случаях. Кара не видела мать уже около четырех лет. Мордред почувствовал, что разубеждать сестру бесполезно, раз уж она решилась. - Кара... - Ваше время при дворе на белых простынях вышло, Мордред. Пендрагоны перешли черту. И за это они понесут наказание. И она вновь сделала то, что так сильно раздражало Мордреда. Она вызвала в его душе всплеск магии, заставила глаза засверкать неестественным светом. Заставила его вспомнить, что как бы он ни старался, как бы ни был верен, как бы ни любил своего короля... Перед ним предстала улыбка юной Морганы, прячущейся за троном отца. И Утер Пендрагон, любезно разрешающий обедневшей дворянке остаться вместе с сыном в замке. И Артур, посвящающий его в рыцари и глядящий с гордостью. И болезненные глаза Мерлина, загнанного и преследуемого. Магия вырвалась и нашла отражение в глазах юноши. В крови закипела лавой месть.