You're Having My Baby

Гвиневра прикусила ноготь на большом пальце и опустила взгляд долу. Она всегда делала так, когда нервничала. А сейчас ее буквально трясло от напряжения. - Артур, прошу тебя, избавь, – устало прикрыл глаза ладонью Утер и откинулся на стуле. - Но, отец... - Я слушаю твои капризы целую неделю! – хлопнул по столу Утер, повышая голос. – Мне начинает все это надоедать. Моргана, сидевшая напротив брата, открыла рот, но Артур привстал со стула. - Капризы?! – закричал юноша, краснея до корней светлых волос. – Ты знаешь, что Мерлин мой лучший друг! - А еще я знаю, что ты будущий король, а он – всего лишь слуга, – прошипел в ответ Утер, злобно сверкая глазами. Отец и сын несколько секунд сверлили друг друга неприязненными взглядами, пока Моргана не решилась демонстративно кашлянуть. Утер отвел взгляд, Артур прокашлялся. – Хватило уже того, что мы отослали наших лучших рыцарей на его поимку, - добавил король чуть тише. - Они не найдут его, – настаивал Артур, не сбавляя оборотов. - А ты, значит, сможешь? – с усмешкой поинтересовался Утер, отправляя в рот виноградину. - Смогу! У нас... – Моргана чувствительно пнула брата под столом. Артур закашлялся и сделал вид, что пьет воду, чтобы восстановить связки. Утер заинтересованно подложил руку под голову, ожидая дальнейших объяснений. – Связь, – уже более покладистым тоном продолжил юный принц. – Не знаю, как объяснить, но я смогу найти его. Утер мученически вздохнул и закатил глаза. Моргана всеми силами постаралась показать, что фасоль в ее тарелке – самое занимательное, что есть на свете. - Не понимаю, почему ты так беспокоишься о нем. Запил, загулял – это же крестьянин, чего еще от него ожидать. Артур злился. Буквально кипел. Он жаждал действа, жаждал вырваться из замка и скакать во весь опор за Мерлином. Найти его, обнять его и больше никогда не отпускать. А отец все продолжал насмехаться над ним и его глупой привязанностью к слуге! - Но не на целую неделю! – выдавил сквозь зубы юноша, зеленея от гнева. - Характер твоего слуги знаю даже я, Артур, – скучающим тоном произнес Утер. – Этот мальчишка для всего Камелота – открытая книга. Нагуляется и вернется. А потом можешь его наказать за отсутствие. - Но, отец... Артур захлебнулся последним словом и вздрогнул. В его голове зазвучал голос, как если бы кто-то крикнул прямо ему на ухо. Голос звенел от отчаяния, дрожал от волнения. "Прекрати болтать. Еще чуть-чуть – и ты доведешь его. Он станет подозревать. И докопается до правды". Артур медленно поднял взгляд на сестру. Та сидела, словно на иголках. Руки дрожали, но губы были упрямо сжаты. В который раз за последние недели Артур почувствовал щемящую боль в душе. Уязвленная честь грызла душу, подобно червю, уничтожающему яблоко. Даже смотреть на сестру было до одури противно. Вокруг него столько магии, столько предателей и недругов. И всех их, поголовно, Артур любит всем сердцем. Он сам поневоле превратился в предателя. И с сожалением он думает о том, что никто не вынуждал его стать таковым. Что он пошел против своей собственной жизни добровольно. Против своего отца и королевства. Он пошел на все ради любви. А любовь стала для него самым большим предательством. До конца трапезы Артур не произнес ни слова. * * * Робкий стук в дверь разбудил его этой ночью. Тихий, осторожный - явно не Мерлин. Тот всегда врывался в покои, будто те его собственные. Кричал, пел, тяжело и с грохотом перемещался по комнате. Совершенно не соблюдал субординацию. Как ветер, ворвавшийся в открытое окно, он будил и сметал все, что неровно лежит. Артуру не хватало этих звуков. Артур сел на кровати. Дверь открылась, и в покои вошла женщина. В отбрасываемом из коридора свете были видны лишь ее темные курчавые волосы и белки глаз. - Господин, - проговорила она низким голосом, останавливаясь у двери, - рыцари вернулись. Только рыцари. Артур ничего не ответил. Лишь лег обратно в постель и закрыл глаза. Гвиневра тихо вышла из комнаты и притворила за собой дверь. * * * - Я правда рада тебя видеть. Улыбка девушки не лжет. Она действительно лучится счастьем, и Мерлин невольно улыбается в ответ. В груди его расползается теплое чувство покоя и защищенности, как всегда было, когда он рядом с ней. Она берет его за руку, переплетает с ним пальцы и пожимает их. - Очень скучала. Голос у нее приятный, мягкий и ласковый. И Мерлин не может удержаться, поэтому накрывает тыльную сторону ее ладони свободной рукой. - Мама скучает по тебе, - тихо говорит Мерлин, не уверенный, стоит ли рассказывать. Улыбка на губах Фреи едва заметно гаснет. - Навестила бы ее, что ли. - Хотелось бы, - честно признается она, опуская взгляд на их сплетенные руки. - Но я не могу отходить от Клетки далеко. К ночи я должна буду вернуться. Мерлин отпускает ее ладонь и ласково гладит Фрею по щеке. Та вновь смущенно улыбается, и искорка возвращается в темные глаза волшебницы. - Как ты здесь? - спрашивает он осторожно, смотря в глаза своей подруге. Фрея пожимает плечами и улыбается еще шире. - Меня здесь понимают и принимают. Здесь спокойно. Дхабар учит меня врачеванию, - девочка гордо улыбается и вздергивает нос. - Я варю отвары из трав, у меня хорошо получается. Дхабар говорит, что скоро я стану настоящей целительницей. Мерлин смеется от неподдельной радости в голосе подруги, но тут же строит серьезную мину. - Если бы ты жила в Камелоте и училась у Гаюса, у тебя бы было больше возможностей помочь людям, - он деловито указывает на себя и распрямляется, вызывая смех девушки. - Я бы и сам мог помочь обучать тебя. Фрея долго смеется и зажимает рот ладонью. И вдруг становится очень-очень грустной. - Но я не в Камелоте, Мерлин, - напоминает она, заламывая пальцы. - Да и это к лучшему. Здесь, в кругу чародеев, под защитой волшебной клетки, я могу не бояться, что в полночь причиню кому-либо вред. Сказать по правде, Мерлин был недоволен друидами. Они так и не смогли снять проклятье, хоть и удалили Фрею от людей. От матери Мерлина, у которой та жила с тех самых пор, как ее младенцем нашли на их пороге. Фрее пришлось покинуть всех своих друзей, свою семью, свою жизнь и стать отшельницей. Друиды окружали ее, учили, она, видимо, привыкла к ним. Но от этого желание вернуться домой не угасло. Именно после ее ухода Мерлин решил отправиться в Камелот. Он тосковал по своей близкой подруге, даже Уилл не мог скрасить его одиночества. С легкой душой Хунис отпустила сына, видя, как он мучается от тоски. Мерлин долго не хотел покидать мать, но жажда жизни, приключений взыграла в нем. Он хотел отправиться в Камелот, хотел учиться у этого загадочного Гаюса врачеванию и магии, хотел найти способ снять проклятье... А вместо этого нашел приключений на свою пятую точку и забеременел. Так себе компромисс. - Я мог бы наложить на тебя те же заклятия, что и друиды. Проследить за тобой или... - С твоим ритмом жизни и патологической нуждой спасать Артура? Да я бы уже на третий день выпотрошила все курятники Нижнего Города, - рассмеялась Фрея, и Мерлин почувствовал в ее голосе надлом. Конечно, она бы не выпотрошила курятники. Сахмет любит человечинку. Фрея обвела темные кроны деревьев над их головами наигранно-веселым взглядом и вдохнула полной грудью. - Да и мне здесь нравится. Здесь я чувствую себя почти как дома, - взгляд ее глубоких темных глаз вернулся к Мерлину. – И ты больше не живешь в Камелоте. Мерлин замер. Фрея закрыла рот ладонью, глаза ее выражали ужас. Да, он больше не живет в Камелоте. Мерлин не винит подругу за то, что она напомнила. Не ее вина, что он умудрился залететь от Артура. Не ее вина, что он солгал ему. - Да, правда, - чародей бездумно подобрал с пола тонкий прутик и завертел между пальцами, отвлекаясь на него. - Не живу. Прутик сломался. Фрея плотнее запахнула плащ и нахохлилась, словно воробей. Сумерки вокруг них сгущались и накрывали лес плотным покрывалом темноты. Скоро взойдет луна, и Мерлин должен будет отпустить свою подругу. Остаться один. Но сейчас Фрея лишь подкладывает ноги под себя и смотрит внимательно. Мерлину неуютно под ее проницательным взглядом, ему кажется, что она читает все его тайны, как с листа. - Так ты расскажешь мне, что на самом деле произошло? - ее голос настолько тихий, настолько пронизывающий, что Мерлину буквально хочется закричать, чтобы нарушить эту давящую тишину. Нервишки-то у будущего папаши шалят! Или же он просто боится того, что не сдержится и выдаст всю позорную правду, как на духу. - Да ты все знаешь, - пытается отмахнуться он и откидывает прутик в сторону. - То, что я знаю, не может быть правдой. Артур Пендрагон, тот, о котором часто рассказывал Мордред, о котором ты писал в своих письмах, совершенно точно благороден и справедлив. И любит тебя. Он не смог бы ни выгнать тебя, ни пожелать тебе смерти. У Мерлина в легких воздух застрял. Фрея ждала ответа, а он не мог вздохнуть лишний раз, чтобы не выдать себя. - Но это случилось. Взгляд девушки стал колким. Она догадалась. - Нет предела человеческой глупости, Мерлин. Ты мог что-нибудь неправильно понять... - Все было предельно ясно! - чуть ли не выкрикивает юноша и тут же стыдится своего порыва. Но Фрея нисколько не смущается и неумолимо продолжает говорить. - Он любит тебя. Я не знаю его, никогда не видела и слышала предельно мало, но... разве можно тебя не любить? - Фрея нерешительно улыбается ему, но на Мерлина ее улыбка не действует. Только горестнее становится на душе. - Видимо, не так уж сильно он меня любит. Фрея не испускает усталого вздоха. Даже не закатывает демонстративно глаза. Взгляд ее темных глаз чуть теплеет, но улыбка не трогает губ. - А ты? Ты любишь его? Мерлин хотел бы ответить, что нет. Даже рот раскрыл, чтобы выплюнуть это неприятное слово, но... закрыл его и задумался. Он не хотел врать Фрее, но и не знал, что ей ответить. Разве он не любил Артура? Да, он поступил с ним подло и предал его любовь. Но ведь Артур, его Артур, с милыми ямочками на щеках от улыбки, светлыми, как солнышко, волосами и ласковыми голубыми глазами говорил ему, что никогда не оставит. Его Артур холодной рукой удерживал от необдуманных поступков, спасал от инквизиций. Его Артур силой бился за жизнь Мерлина и всего Камелота. Его Артур был благороден и смел, жертвенен и бескорыстен. Его Артур вел себя порой как задница осла, но делал это до того обворожительно, что Мерлин влюблялся в него только сильнее. Его Артур был всем для Мерлина. Он заменял всемогущее Солнце своей улыбкой и, словно Луна, не давал ему провалиться во мрак ночи. Разве мог он не любить Артура? Мерлин молчал, а прутик в его руках уже разломался на несколько частей. Фрея не улыбнулась. Не вздохнула грустно. Голос ее был спокоен, без лишних эмоций, когда она заговорила: - Вчера ночью Кара и Софи отправились в Камелот. Они будут там к завтрашнему обеду. Вечером состоится пир по случаю дня рождения леди Морганы. Во время финальной песни Кара обездвижит всех находящихся в зале. Они провозгласят Моргану королевой и убьют Утера. Убьют Артура. У Мерлина вдруг зашумело в ушах, а перед глазами поплыли красные пятна. О чем говорит Фрея? О каком заговоре? Невозможно! Друиды уважают если не Утера, то Артура точно. Они бы не посмели напасть на него! Артур - надежда всего Туманного Альбиона, они ждали его несколько веков!... В голове роились, словно дикие пчелы, тысячи мыслей, но ни одна из них не выливалась в слова. Губы чародея беззвучно шевелились, не произнося ни звука. Лишь один вопрос формулировался в его голове - За что? - Кара считает, что он заслужил это за то, что сделал с тобой, - Фрея заметно погрустнела и попыталась взять его за руку. Мерлин не дался и ладонь из ее теплой хватки вырвал. - Они убьют его первым, чтобы Утер страдал, видя смерть сына. Мерлин вскочил на ноги. Она так спокойно говорила о готовящейся катастрофе, словно это было в порядке вещей. Словно ей даже не было жалко приговоренной к смерти королевской семьи. Внезапная догадка пронзила мысли юного чародея. Грудь его затряслась от едва сдерживаемого гнева, а глаза приобрели оттенок золота. - Ты все это время знала? Мы теряли время и болтали, в то время как я мог бы быть уже на полпути к Камелоту?! На последних словах он почти кричал. Воздух вокруг чародея наэлектризовался и стал почти тяжелым. Но Фрея даже глазом не моргнула, глядя на него с толикой сочувствия, но без капли раскаяния. - Это уже не важно, Мерлин. Важно лишь то, что теперь ты можешь ответить, - Фрея довольно вздернула подбородок и совершенно не в своем характере ухмыльнулась. - Ты любишь Артура Пендрагона. - Я... - Мне не нужно это знать, - поспешно перебила его девушка, вскидывая руки ладонями вверх. - Лишь ему, - Мерлин нервно дернулся, но Фрея вскочила на ноги следом за ним и крепко схватила его за руку, дергая на себя. - Скажи ему. Решение созрело почти моментально, и за это ему было стыдно. Артур не хотел его. Не хотел его любви и его ребенка. Артур хотел его смерти. Артур говорил недвусмысленно и послал рыцарей на его поимку. А он так легко и просто срывается и бежит в очередной попытке спасти своему прекрасному принцу жизнь. И неожиданно куда-то делись все сомнения и исчезла обида. В голове не осталось ни одной мысли о неправильности ситуации. Лишь выстраивался план, как бы успеть спасти Артура. - Я не успею! - пролепетал он одними губами, чувствуя, как от крепкой хватки подруги немеют пальцы. - Борись за него! - Я не успею добраться до Камелота к следующему вечеру. Даже если буду скакать во весь опор, то успею лишь через два дня. А я не могу гнать лошадь, мой малыш… - Должен иметь двух отцов. Поспеши. Невдалеке заржала лошадь, и Мерлин обернулся на звук фырчанья. В паре метров от них с гнедой кобылкой под уздцы стоял юноша. Будто в ожидании. Мерлин обернулся к девушке. Фрея не изъявила ни капли удивления. Она знала, что лошадь пригодится. Она с самого начала знала, что придется помочь. Мерлин почувствовал ее теплую ладонь на животе. Глаза жгло от отсутствия слез. Все, что можно было, он уже выплакал по дороге в Лес. - Я не могу покидать клетку, - проговорила проклятая, словно прочитав его мысли. Лошадь за спиной Мерлина взволнованно заржала, но Мерлин не обратил на нее ни малейшего внимания. Им вновь предстояло расстаться. А это ничуть не легче, чем снова оставить маму. - Я слаба и буду обузой, - для большего убеждения заверила она чародея и мимолетно взглянула на восходящую над кронами деревьев луну. Мерлин знал, что не может тащить проклятую следом за собой, но ему так не хотелось отпускать её от себя. Он даже подумывал привести в качестве аргумента слабость в связи с беременностью, но Фрея вновь проявила чудеса сообразительности, улыбнувшись ему и покачав головой. – Я дам тебе провожатого. Ты будешь в порядке, – медленно, словно нехотя, она убрала ладонь с его живота, и ребенок внутри заволновался, заставляя Мерлина чуть сморщиться. – Все будет в порядке.