***
Тени плотно залегли под глазами Ви, чашки отправлялись обратно в глиняную кучу одна за другой, а гримуар никак не хотел отдавать свои тайны. Ви закрыл магазин. Он всегда был приветливейшим хозяином, и он точно помнил, что запер все замки и опустил шторы, когда колокольчик над дверью звякнул трагичным контральтом. — ...мы закры- — Ви запнулся на полуслове. Визитёр в дверях выглядел точно, как Неро, разве что старше лет на двадцать. Отросшие волосы и белая щетина, и улыбка тёплая, но жестокая. — Поболтаем, ведьма? Ви не знал, что такого опасного в нём было, не чувствовал; но, когда он оглянулся на дверь, та была заперта. Он кивнул на подсобку, растерянный и напряжённый. За окном опускался декабрьский снег.***
Человек с белыми волосами мерил шагами подсобку, разглядывая не столько травы на полках, сколько узоры на стенах. Их нарисовала ещё прабабка, и Ви не трогал — они навевали ему память о детстве, память о доме. Хреновый у него был дом, конечно. И всё же — бабушка так и не сдала его в приют, как грозилась. Человек замер посреди комнаты и повернулся к Ви. В руке сверкнуло лезвие, и Ви дёрнулся назад, едва не упав, но не от страха. Просто из тени между ним и визитёром выпорхнула тяжёлая птица, широко взмахнула крыльями и бросилась визитёру в лицо. Царапнула по скулам массивными когтями и сделала круг по комнате, опустилась на плечо Ви — тот едва устоял. Визитёр растерянно моргнул и стёр проступившую кровь со скулы. — Фамильяры привязаны только к своей ведьме. Птица на плече Ви распахнула крылья и открыла клюв, будто вдыхая с удовольствием саму жизнь. Сам Ви тяжело покачнулся; когти раздирали плечо. — В безымянных родах. Данте, верно? Аделин говорила о тебе. А где братец? Визитёр — Данте? — побледнел. Немедленно взял себя в руки. Ви молчал. Он решительно не понимал, что происходит, но ему хватило имени. Аделин. Его бабка. Данте сделал шаг вперёд, и тяжёлое крыло мазнуло Ви по затылку. — Твой ведьма проклял моего племянника. Ви показалось, или стервятник скрипуче рассмеялся? — До Сатурналий ещё есть время. А тебе лучше поспешить: если у него хватило сил на меня, то хватит и на остальных. — Остальных?.. Птица вновь распахнула крылья, заслоняя весь свет в комнате, шершавый смешок прорезал тишину. — Беги к мамочке, охотник. Пришли кого-то посильней. Когда дверь захлопнулась, Ви помог стервятнику опуститься на стол. Тяжёлые крылья волоклись по поверхности, будто Ви изловил альбатроса. — Что ты такое? — спросил Ви. Ему нужны были ответы. Лучше — инструкции. Шесть зрачков блеснули в темноте, три языка мелькнули в распахнутом клюве. — Фамильяр Аделин. И много чей ещё, если смотреть на ваше… позорное фамильное древо. Серьёзно, ты не мог родиться девочкой? Ви непроизвольно сжал кулаки. — О чём говорил этот… Данте? Фамильяр вспорхнул на кухонную стойку и опрокинул банку с пшеном. Брезгливо клюнул и засопел. — Ты проклял последнего охотника на ведьм. Они не отпустят тебя живым. Не это испугало Ви — только абсолютная уверенность птицы в том, что спасти Неро Ви не суждено.***
Ви правда помнил: у бабки была странная птица. Вечно взъерошенная, непонятно какой породы, она вела ленную жизнь в открытой клетке. Они не слишком дружили с кошкой матери. Птица куда-то исчезла, когда бабушка умерла. Они с матерью развеяли прах над обрывом, и то же десять лет спустя сделал сам Ви. Кошка, которую держала мама, убежала в день её смерти. Не возвращалась больше никогда, хотя Ви оставлял блюдце у чёрного хода каждый вечер. Он просто оказался один — раз и навсегда. Никакой памяти, никакой жизни. Кроме этого магазина, пары ваз и гримуара. Стук в дверь на вторую ночь не удивил. Тот, кто пришёл следом, был совсем как Данте. Разве что… опаснее. И строже. Ви поднялся на ноги мгновенно, встревоженный и окружённый защитой Грифона, фамильяра с чужого плеча. Но из его тени скользнул наружу совсем другой силуэт. Большая кошка прыгнула в пятно света, её мех словно поглощал лучи. Она рыкнула на гостя, прошла перед ним, обозначив границу, и обтёрлась боком о белые штаны. Этот зверь был очень большим. И неуловимо напоминал кошку матери, хотя та никогда не была похожа на… пантеру. — О, твоя мать никогда не хотела иметь со мной дела, — Грифон нежно и устало клюнул Ви в ухо, и нахохлился, будто присутствие кошки освобождало его от обязательств. — Почему я не удивлён, — пробормотал Ви, и Грифон укусил его уже чувствительней. Вергилий отмахнулся от зверя и придирчиво осмотрел магазин. Только потом взглянул на Ви и вскинул брови. — Ты вообще работаешь? Ви скрестил руки на груди. — Позвольте?.. — Данте всегда был слишком вежлив. Ты работаешь над освобождением моего сына? От его слов разило прагматизмом и решимостью. Если Данте скорее красовался, потрясая старинным оружием, то Вергилий явно был готов выпотрошить Ви прямо здесь и сейчас. Холодные глаза уставились на Ви, Грифон замер на плече. Кошка? Задумчиво начала умываться прямо посреди комнаты. Грифон скрипнул так, что услышал только он: — Обещай ему справиться. — А если я не справлюсь?.. Мысль, ужасающая даже в теории. — Разберёмся, как ведьмы. В процессе. Вергилий ушёл с недоверием, но выбора ему Ви не дал. Напоследок Вергилий бросил: — Когда зверю исполнится восемнадцать лунных циклов, начни хотя бы собирать души неупокоенных. Их тут целое кладбище. Ви не ответил, но постарался не сыпать проклятиями на собственный род.***
Третья ночь заставила его поседеть. После бесед с Грифоном Ви уже понимал, кого ему стоит ждать. Он даже заварил чай, глядя на часы, отсчитывающие минуты до полуночи. Охотницы на ведьм, говорил Грифон под одобрительный рокот Тени, были пунктуальны до задницы. В первом часу за дверью грохнуло, но ответить Ви не успел. Та распахнулась, снег влетел с порывом ветра вслед за высокой статной женщиной. Её волосы были не ярче метели, но ей с успехом можно было дать как тридцать, так и шестьдесят, и девяносто. Ви указал на расставленные на прилавке чашки. Ева — это он тоже уже знал — не глядя на него, прошла сразу в подсобку. Она Ви не понравилась. Совсем.***
— Твоей бабке было бы за тебя стыдно. Чашку она взяла, но к чаю пока не притронулась, сидела, закинув ногу на ногу, и сверлила Ви взглядом. — Ей в принципе было стыдно за то, что я живу, — огрызнулся он. Уже тише добавил: — Я даже её чёртов гримуар не могу заставить помочь. Он меня ненавидит! Ева с силой швырнула чашку на пол и поднялась, разворачиваясь на каблуках. Шерсть Тени встала дыбом, а безмолвный сегодня Грифон распахнул крылья, клекоча. — Бедняжка! Дать тебе носовой платок, потому что он не идёт навстречу? Ты так и не понял, как это работает. Ваза, стоящая на полке между книг, хлопнула крышкой, подпрыгнула и задребезжала, будто пытаясь соскочить на пол. Вздрогнул Ви, вздрогнули и фамильяры. Только Ева ответила чуть спокойнее: — Захлопнись, Аделин. Ви оглянулся на вазу, которая сбавила обороты, но продолжала злобно клацать крышкой. Это была… просто ваза. Не урна с прахом. Но… её слепила мама?.. — При чём здесь моя бабка? — спросил он, собрав мысли воедино. Ева бросила на него быстрый взгляд и закатила глаза. — Думаешь, твоя мать оставила бы тебя без защиты? Часть твоей бабушки-мегеры находится там. — Мы развеяли прах. — Весь? Улыбка Евы была острой и задевала самолюбие. Ви всегда было обидно не знать что-то, но куда хуже — знать меньше, чем собеседник. Ева не была частью семьи, но была осведомлена о ней лучше самого Ви. Он уставился на затихающую вазу. — Значит, она видела весь этот позор? — Не видела. — Ева подобрала подол юбки и снова опустилась в кресло. — Просто она обожала ненавидеть меня настолько, что теперь проснулась. Твоя бабка никогда не злилась на тебя по-настоящему, мальчик. Разве только… ты был слишком слаб? Она снова поднялась, запуская ладонь в складки плаща. Клинок в её руках был не в пример больше, чем нож Данте, Тень взвыла, бросаясь наперерез, но Ева просто толкнула её в морду, отгоняя. Грифон даже не рискнул пытаться. Умная птица. У Ви не было защиты. Ева замахнулась, но её удар встретил крепчайший обсидиан. Бесформенная масса сверкнула гранями и впилась в лезвие, вырвала его из узловатых пальцев. Стиснула, перемалывая в стальные брызги. Ви едва успел зажмуриться.***
Когда он снова огляделся, комната была похожа на поле боя. Перевёрнутый стол, искромсанные книги. Даже ваза на полке треснула, теперь тихая и спокойная. Одежда Евы висела лохмотьями, необъяснимо по-прежнему изящными. Она смотрела на Ви почти с восторгом. Он чувствовал дыхание за плечом: позади него стоял кто-то высокий, тяжёлый и внушительный. Ева провела пальцами по его волосам, заправила прядь за ухо. — Интересно, — заметила она тихо. — Тебе хватило одного только цвета. Ви отстранил её руку — мешали любые касания. Кожу кольнуло, в чужих пальцах остался белый волос. — Не понимаю, о чём ты. — Фамильяры требуют сил. И жертвы. Твоя бабка отдала фалангу пальца. Мать обошлась кровопусканием. А тебе хватило седины. Ты силён, ведьма. — Пока Ви осмыслял её слова, та продолжила: — А значит, за день до Сатурналий я приду по твою душу. Если только ты не снимешь проклятие. Громадная глыба позади Ви дёрнулась было, но тот остановил её ладонью. Дело было не в страхе. Не в угрозах и прочей ерунде. Если охотники не врали про Сатурналии, у него оставалось всего тринадцать дней, чтобы спасти охотника, которого он любил.***
На десятый день из оставшихся Ви всё ещё сидел над гримуаром, листая страницы изрезанными пальцами. Он почти не спал, дрёма поймала его на середине мысли. Он всё пытался понять: сжечь ли ему упрямый фолиант или самому влезть в печь, спасаясь от мести охотничьей семьи? Не в малодушии было дело. Он не очень понимал, как ему жить, если он не сумеет спасти Неро. Нет, они не сблизились настолько, просто… Если Ви был настолько слаб, что не мог снять собственное проклятие — к чему это всё? Что дальше? Он в очередной раз вздрогнул, когда голова опустилась слишком низко. Образ Евы и братьев маячил на краю памяти, Ви держал его специально: любой стимул был хорош. Но сейчас он слышал только голос Евы. «...потому что он не идёт навстречу? Ты так и не понял, как это работает». Ви дёрнулся, опрокидывая стул и падая на пол. Мысль была слишком быстрой, слишком острой. Ведьмами были только женщины. Охотницами… тоже были только женщины. Так почему бы магической книге было не разозлиться на обращение? Ви повернулся и сел на полу, упираясь ладонями в паркет. Моргнул удивлённо, прочистил горло. — Простите… мэм? — Гримуар едва не подпрыгнула, страницы яростно зашелестели под лунным светом. Ви поднялся на ноги и почтительно подошёл ближе, склоняя голову. — Мэм, мои извинения. Я не знал, как с вами подобает обращаться. Сейчас мне очень нужна ваша помощь… Он собирался изложить проблему, будто Гримуар не знала её уже достаточно хорошо. Обложка хлопнула, когда том подскочил в воздухе и ударился о стол, распахнувшись почти ровно посередине. На левой стороне и правой красовались зеркальные рисунки карминовой тушью. Заголовки гласили: «Проклясть охотницу» и «Снять с охотницы проклятие». Три вида глины, три ночи и много крови. Гораздо больше, чем потребовалось, чтобы Неро проклясть. Но Ви устраивало полностью. Он постарался не дрожать от радости, снова поклонился Гримуар и попросил: — Не мог бы я… взять ваши страницы с собой? Книга плюнула в него бритвенно острыми листами и захлопнулась, но даже сейчас казалось, она самодовольно светилась. Ви подобрал страницы и рванул в мастерскую. Ночные часы стоили дорого, но жизнь Неро стоила всего.***
Исцеление, счастье и свобода. Три ярких цвета, которые сплелись в фарфоре воедино, просвечивая чернотой. Ви уделил особое внимание третьему, потому что если в исцелении он не сомневался после помощи Гримуар, то в свободе… всё же он пытался Неро приворожить. И сознательно ни за что не пытался бы удержать его силой. В последнюю ночь перед зимним солнцестоянием он постучал в двери чужого дома. Ему открыл Вергилий, и по ним с Данте было видно, что они готовились выходить. Выходить по его душу, вооруженные до зубов. Ви же был вооружён лишь корзинкой с полным чайником трав и чашками, напитанными его силой. Ну, и парой фамильяров на подхвате. Кошмара он оставил, но Тень стелилась впереди него, пряталась там, где света недоставало, а Грифон чинно восседал на плече. Охотниц… охотников? Их было трое, даже четверо, но Ви был один. Ему никто не мешал. Неро выглядел из рук вон плохо. Бледная, осунувшаяся тень на постели. Ви закрыл за собой дверь, игнорируя протесты Данте. Ворожба должна была стать интимной. Чай не остыл, согретый магическим огнём, темнота зияла в стенках чашек. Ви наполнил одну, обжигая замотанные пластырем пальцы, и прочесал слипшиеся волосы Неро. Тот едва понимал, где находится, полотенце на груди было заляпано кровью и ошмётками гриба. Ви помог ему приподняться и приставил чашку к губам. — Пожалуйста, пей, Неро, — прошептал Ви, и тот послушался. Глотки были мелкими, беспомощными, но он всё ещё мог пить его зелье, а значит, мог выжить. Ви никогда, ни во что, ни в кого не верил, но сейчас ему было плевать на то, что он оказался ведьмой. Любой бог был достаточно хорош, чтобы Неро спасти. Ви просидел с ним до рассвета за запертой дверью, и пусть за четверть часа до первых лучей три чёрных, как ночь, бладхаунда сорвали замок с петель, и Ева остановилась, так и не взведя арбалет, глядя на них вдвоём. Глядя на то, как спокойно дышал дремлющий Неро. В ту ночь никто не выстрелил.***
Их любовь подверглась серьёзному испытанию. Проклятие ушло, но его последствия — с ними пришлось бороться доступными средствами. Неро снова начал приходить каждый вечер, дышал над отварами, накрывшись полотенцем, и откашливал остатки гриба. Всё меньше и реже, но ему так очевидно стало лучше. Охотников Ви больше не видел до поры. Когда кусочки на полотенце стали совсем мелкими, Ви с тоской вздохнул, но потом расправил плечи. — Тебе больше не нужно приходить каждый день. Ты здоров. Неро рассеянно огляделся, посмотрел на Грифона, Ви, Тень, россыпь трав в коробках и связки над прилавком. Потянулся заправить упавшую на лицо Ви белую прядь за ухо, и тот непроизвольно, почти против воли прижался к ладони щекой. — Я, пожалуй, останусь.