Плыть по течению

      Когда Гриммджоу сдался, подсознательно склоняясь перед Королём-Ичиго, Орихиме поняла, что скоро предстоит действовать ей. Она спустилась с башни, игнорируя крик Нэл и подбежала к Куросаки и Джаггерджаку.       — Ты не ранена, Иноуэ? — было первым, о чём её спросил Ичиго. Она улыбнулась и покачала головой. К ним приблизилась Нэл, тут же бросившаяся на парня с обнимашками.       Они обсуждали свои планы — точнее, то, что собирался сделать Ичиго, взяв их с собой — когда Гриммджоу, которого считали побеждённым поднялся на ноги. Тяжело дышащий, он направился к ним. Его шатало. Каждый шаг давался всё труднее; перед глазами плыло, однако он шёл. Его трансформация рассеялась, и Пантера вновь оказалась лишь мечом в руках.       — Я не проиграю. Я никому не могу проиграть, — повторял арранкар, как заведённый.       — Хватит, Гриммджоу, — остановил его Ичиго. — Ты проиграл. Я не знаю король ты или нет, но убивать тех, кто тебе не нравится — стать королём без подданных. Какой в этом смысл? Если ты так сильно меня ненавидишь, то я сражусь с тобой ещё раз, когда захочешь. Но сейчас… давай прекратим эту вражду.       — Никогда! Ты!..       Ичиго не смотрел по сторонам, сконцентрировавшись на Гриммджоу. Он пытался утихомирить арранкара, поднимающегося и бросающегося на него снова и снова. В отличие от Орихиме. Она же видела приближающиеся тени; усмехнувшись, поймала взгляд Гриммджоу.       Щит засиял справа от арранкара.       Вместо того, чтобы разрезать Джаггерджака на две части, Санта Тереза с звоном была заблокирована Сантен Киссюн Орихиме.       — Джилга, — протянула Орихиме, прищуриваясь. — Будь хорошим арранкаром и не разбрасывайся острыми предметами. Ещё сам поранишься… И моему котику больно сделаешь. А я обижусь. Я ведь так долго мечтала о котёнке.       Она прошла мимо Гриммджоу и Ичиго, вышла за пределы щита, пока Квинта Эспада, притянувший своё оружие за цепь, так же приближался. Волоча за собой Санта Терезу, он впервые за долгое время был осторожен не только в присутствии экс-капитанов Готэя-Тринадцать.       — Защищаешь его, — выплюнул Ннойтора Джилга. — Перед Айзеном, передо мной… Чем он удостоился такой чести?       — Кто знает, — она щёлкнула пальцами, растягивая целебный купол над Куросаки и Джаггерджаком.       Они переглянулись. Следующим мгновением Джилга сорвался, бросившись ей за спину — его целью была не она, не Секста, а Куросаки Ичиго. На руке у Орихиме зажглось пламя. В его центре можно было разглядеть такую же форму, как и те, что образуют вершины остальные щитов. Она бросила его, шёпотом произнося формулу активации для усиления.       Ннойтора увернулся, используя технику «Сонидо».       — Это ещё что за хрень? — наблюдая за вернувшимся к ней огоньком, спросил он.       — Ты подставься и узнаешь, — и всё-таки она его раздражала так же сильно, как и бывшая Трэс Эспада. Это Джилга понимал яснее всего. И если раньше его сдерживали приказ Айзена и находящийся поблизости от её комнат Улькиорра, то здесь, когда Секста ранен и небоеспособен, а этот Бог Смерти, явившийся за девчонкой, не спешит хватать её за шиворот и бежать, он может позволить себе уделить ей время, сделать то, что давно следовало бы сделать Айзену или Улькиорре — приручить рыжую. Он растянул губы в улыбке, обнажая зубы. Это был более оскал, чем улыбка.       Джилга использовал пресс духовной энергии.       — Зря ты вылезла из своих покоев, девчонка…       Несмотря на массивность Санта Терезы, он управлялся с ней свободной, будто она и не весила ничего. Орихиме всегда ловила себя на мысли, что вид этого огромного топора с парой связанных друг с другом лезвий-полумесяцев внушает некоторый трепет. «В отличие от самого арранкара», — заканчивала она свою мысль, отворачиваясь от Квинты и погружаясь в очередной эксперимент Заэля.       Блок-контрудар, блок-контрудар — её мобильность была куда меньше, нежели у арранкаров или Богов Смерти, однако, покуда она продолжала верить в свои силы, у неё не было проблем с тем, чтобы противостоять Джилге.       Куросаки же и Джаггерджак, к которым Ннойтора на время оставил интерес, чувствовали себя по-разному. Исполняющий обязанности Бога Смерти хотел было вмешаться, привычно оттеснить Иноуэ себе за спину, но не смог. Слишком чётко вспомнился шёпот девушки, её горечь от его недоверия. «Я поверю», — он подошёл к Гриммджоу, который пустым взглядом смотрел в небо, и не сдержал светлой улыбки:       — И каково это? Быть домашним котёнком?       — Заткнись! — дёрнулся арранкар. — Я убью вас обоих, Куросаки, понял меня?!       Гриммджоу ещё говорил и говорил, что сделает с ними, когда встанет на ноги, как отомстит за слова в свой адрес, только это было так, без «огонька». Поднявшись на локтях, он вновь почувствовал странное внимание.       Это не было похоже на то, что чувствуется при использовании кем-то «Пескисы» или на ощущения от пригляда через камеры и какие-либо следящие техники Богов Смерти — он никогда ещё не чувствовал себя настолько ничтожным под чьим-то взором…       Арранкар посмотрел на Куросаки. Тот никак не реагировал, вообще казалось, что он ничего не замечает; Гриммджоу подобрался, взялся за рукоять Пантеры и, шатаясь, поднялся на ноги.       Это заметила Орихиме. Обернувшись, она поймала его взгляд:       — Всё будет в порядке, Гриммджоу. Не беспокойся ни о чём.       — О себе бы позаботилась для начала! — Ннойтора пытался усилить напор, пробить золотой щит, однако из раза в раз его постигала неудача. Да что за хрень?!       — Иноуэ…       — Раненые сидят на жопе ровно, Куросаки! — повысила голос Орихиме. — И не дёргаются. Бери пример с Гриммджоу, и расслабься. Сейчас я всё сделаю, как надо, и мы, подобрав ребят, вернёмся домой.       Вернёмся домой… Вот только её дом настолько недостижим, далёк, что остаётся опустить руки и сдаться. Надежда вернуться потеряна практически сразу, её разрушили, стёрли в порошок — буквально.       Из множества людей, являющихся реинкарнациями или же отражениями Иноуэ Орихиме из параллельных миров, выбор пал на неё. Не на тех, кто существует, а не живёт, не на тех, кому нечего терять — на неё, довольную своей жизнью и не желающую обменивать свою размеренную жизнь на постоянные приключения и роль «подружки главного героя Хлорки». Почему?       Последний вопрос слетел с её губ. Тихо, но достаточно для того, чтобы его услышали и арранкары Эспады, и Куросаки с Нэл.       И если Ннойтора, почувствовав слабину противника, решил воспользоваться шансом и расправиться с девчонкой, то Гриммджоу едва успел остановить Куросаки:       — Смотри.       Он крепко сжал плечо парня.       Задрав голову, Гриммджоу смотрел на появившуюся в небе дыру, ширящуюся, и чувствовал, как волосы на голове встают дыбом. Там, на краю, в утопающем в былом свете комнате находился кто-то, кому переходить дорогу не стоило и Айзену — духовная сила этого существа поражала.       Орихиме так же ощутила знакомую силу, скривилась; она подняла голову:       — Ненавижу.       Чудовищное давление придавило Квинта Эспаду к земле.       — Что. за… дерьмо?!       — Тот, кому нужна моя сила, — бесцветно пояснила Орихиме, отводя взгляд от арранкара, кости которого не выдерживали давления и ломались, крошились в пыль. — И кому не нужен ты. Прощай. Надеюсь, в следующей жизни тебе повезёт больше.

***

      Кивнув подоспевшему Кенпачи, Орихиме потрепала Ичиго по голове и, улыбнувшись, посмотрела в ту же сторону, откуда чувствовалась духовная энергия Исиды, Абарая и Куротсучи-тайчо. Их противник был неизвестен ни Куросаки, ни Кенпачи, однако Нэллиэль выглядела настороженной:       — Ты собираешься помочь ему?       — Да. Общение с ним делало моё времяпрепровождение в Лас Ночес не таким скучным, — кивнула девушка. — Пригляди за Куросаки, Нэл.       Нэллиэль согласилась и отошла к разговаривающему, точнее, экспрессивно выговаривающему Зараки, Ичиго; Гриммджоу, наблюдающий за всей этой катавасией, наоборот, занял место девушки-арранкара подле Иноуэ.       — Я иду с тобой.       — Хорошо, — она пожала плечами, наученная тем, что спорить с ним себе дороже.       Гриммджоу забросил её на плечо, будто бы она не только ничего не весила, но и была мешком с картошкой — на недовольный окрик Куросаки, заметившего, что его «подружку» вновь собираются «увести из-под носа», он показал парню средний палец. Орихиме весело фыркнула и беззвучно рассмеялась.       Она вцепилась в Гриммджоу, сорвавшемуся в «Сонидо», проклиная себя за очередное пользование услугами «Гриммджоу-экспресс».       — Будь ты проклят! — горячо вскрикнула Иноуэ, когда арранкар остановился и поставил её на землю.       — Молчала бы. Хотя бы времени не теряли.       — Ты прав, но от этого только больше хочется тебе врезать! — подходя к застывшему Заэль-Аппоро Гранцу, ответила Орихиме. Растянув над арранкаром золотой щит, она задумалась над произошедшим.       «Он всё-таки вмешался. Не обращая внимания на свидетелей, на ситуацию, напомнил, что всеми мечтами и надеждами на возвращение домой я могу просто подтереться. Айзеново отродье! Хорошо же она устроилась, померев и избавившись от этого ярма на шее — почётной должности «подружки для Гер-роя»! Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт! Почему всё так-то? И даром мне этот Куросаки не нужен, а теперь ещё и бегать за ним, как собачка на привязи, лечить и поддерживать… Улыбаться… А я могу? Об этом кто-нибудь подумал?» — она мелко дрожала, доведённая сама собой до истерики. Глотая крик, шмыгая носом, Орихиме не сразу почувствовала прикосновение к плечу. Заэль-Аппоро, наркотик в котором был «отринут», не понимал, что произошло — только-только началась какая-то чертовщина, время странно замедлилось, а… Вот перед ним девчонка Айзена, у неё за спиной Гриммджоу. Ни квинси, ни Богов Смерти поблизости нет.       Орихиме шагнула вперёд, не замечая переглядок арранкаров, и уткнулась носом в грудь Октава Эспады. Она тихо шептала про наркотик и то, как он ошибся, возрождаясь из Куротсучи-фукутайчо — Куротсучи Маюри всегда помещал в своего лейтенанта различные вредные для здоровья противников составы. Одним из таких оказался и «сверхчеловеческий наркотик».       — Тебя здесь не было, — замечает Заэль-Аппоро. — Откуда тебе известно об этом?       — И почему от тебя несёт мертвечиной? — так же задал вопрос Гриммджоу, напоминая о своём присутствии.       Это был выстрел «наугад»; арранкар до последнего сомневался в своих чувствах — однако девушка вздрогнула, отшатнулась от Октава Эспады. В её взгляде застыл страх, ужас, который ещё пару дней назад Гриммджоу хотел видеть.       — Может, расскажешь? — просьба Заэль-Аппоро звучала мягко, практически нежно, вот только его уже поглотил исследовательский интерес. Чему-чему, а чутью Гриммджоу у него не было причин не доверять.       Взгляд девушки метался; она искала пути отступления, но ей мешала рука Гранца. Он её крепко удерживал рядом с собой.       — О чём ты, Гриммджоу? — наконец, она сдалась. — Я вполне себе жи…       — Хорош заливать! — оборвал её Секста Эспада. — Рассказывай.       Её рассказ больше походил на исповедь, да и начала она не с той чертовщины на мосте, а немного раньше. Орихиме объясняла всё, что могла: отношение к Эспаде, свои действия, знания.       Нельзя сказать, что слышать это было приятно арранкарам. Объективно говоря, причин у девушки их спасать не было, только эмоциональная привязанность к брату, которого ей напоминал Заэль-Аппоро, и «а почему бы и да?» в отношении Гриммджоу. Только это было лучше жалости, которой она объясняла своё желание спасти и Улькиорру.       — В аниме этими самыми руками Улькиорра был убит. Ичиго его победил. Добила же — рыжая соплячка, которая всё время только рыдала и пряталась за спинами своих друзей. Да, оставаясь один на один с опасностью, она показывала характер, но… Мне никогда не нравилась Орихиме. Я не понимала её. Хотя та пощечина была прекрасна, не поспоришь! Как много вы знаете тех, кто выжил после того, как ударил Улькиорру по лицу? Гриммджоу? Заэль-Аппоро?       Ей хватило тех нескольких минут, чтобы прийти в себя и утереть последние слёзы — эта Орихиме улыбается, раскрывая перед ними информацию, за которую тот же Айзен бы продал душу.       — Он отмахнулся от моих знаний, — она криво улыбается, бросая выразительный взгляд наверх, и её безмолвное «объяснение» вполне устраивает арранкаров. Вполне очевидным кажется вмешательство Короля Душ. Айзен не стал бы щадить его, стёр бы сам факт существования, так что не его вина в том, что Король действовал на опережение, отрезая экс-капитана от информации.       Гриммджоу и Заэль-Аппоро ждут, когда же девушка попросит их помочь донести информацию до Правителя Лас Ночес и чужими руками отомстить за свою смерть. Они хотят отказать и посмотреть на реакцию.       Орихиме ни о чём таком их не просит. Наоборот.       — Особо не распространяйтесь об этом.       »… если хотите жить», — повисает невысказанным в воздухе.       — Скоро там битва Улькиорры с Ичиго должна будет начаться. Мне следует вернуться к ним, если я собираюсь изменить исход боя.       — Зачем? Девчонка, для чего ты это делаешь?       — Собираешься мне морали читать, Гриммджоу? — усмехнулась Орихиме. — Но я не собираюсь вас как-то использовать. Мне свита не нужна, да и на деле всё гораздо проще. Вы мне нравитесь, Гриммджоу. И я хочу, чтобы вы жили. Логично, не правда ли?

***

      Она знала, видела, что должно было произойти, но всё равно оказалась морально не готова к виду того, как Пустой будет превращаться в пыль. Как, впрочем, и сам Улькиорра. Пусть и на мгновение, но выражение его лица изменилось — проступила паника, отчаянный страх перед смертью. Он надеялся на чудо, лёгкую победу и непродолжительный бой.       Однако вот результат. Он стоит перед этими живыми детишками, по стечению обстоятельств оказавшихся в Мире Мертвецов-Пожирателей Душ, и умирает. Смешно?       Страшно.       Но Улькиорра прячет свои чувства за маской спокойствия:       — Тц, вот и всё?       Он делает вид, будто его совсем не заботит собственное состояние, а Куросаки Ичиго бледнеет, не находит слов. Требовать от парня ничего не получается. Рыжий только-только сам чуть не погиб, правда, не пойми, как смог ускользнуть из цепких рук Смерти. «Мне так не уйти», — мысль горчит на языке. Улькиорра не хочет растягивать свою смерть. Он чувствует невероятную боль от разрушения тела.       — Убей меня, — просьба звучит как приказ. Ичиго не торопится, только смотрит, сверкая глазами. Ему больно на это смотреть практически так же, как и самому Улькиорре умирать. — Скорее. У меня больше нет сил идти. Если ты не убьёшь меня, наш конфликт останется неразрешённым.       — Нет.       Орихиме кивает своим мыслям и медленно поднимается на ноги. Она уже закончила с Исидой.       — Что это значит?       — Я не хочу победить таким образом! — Ичиго кричит на Куатро Эспада, который искренне не понимает, почему ему отказывают в милости. Куросаки практически плачет — под конец его голос срывается.       — Даже сейчас ты снова поступаешь по-своему, — тихо шепчет Улькиорра, опуская голову. Он закрывает глаза. Его крылья и хвост уже распались, процесс затронул конечности.       Шиффер поворачивается к Орихиме, уверенно идущей к нему.       — В конце концов вы, люди, заинтересовали меня, — он признаётся ей. Сколько он потратил времени на пригляд за ней, следуя приказу «господина Айзена», столько пытался понять, что же ей движет. На протяжении всех дней ни тени сомнений. Ни в чём. Она говорила ему, наедине или же в присутствии Гриммджоу — ей было безразлично, что может услышать:       «Куросаки придёт за мной. Он спасёт меня».       И мальчишка, отбросив страх и здравомыслие, бросился вперёд, сражался с превосходящими его силой противниками и, что самое чудное во всей этой истории, побеждал.       Раньше Улькиорра сказал бы, что всё это — бред, просто фантастическая сказка для наивных глупцов; теперь он только сожалел. О чём?       Он протянул к ней руку.       — Почему? — он не удержался от вопроса, когда золотой щит накрыл его. Разрушение приостановилось на миг, после чего обратилось вспять.       Улькиорра понимал, что не был с ней близок, как та же Тия Халлибел или Койот Старк с Лилинетт, и не надеялся на спасение. Мечтал. В глубине разума.       Не «души».       «Душа» — предмет их с этой женщиной спора.       Он ждёт чего-то насмешливого или хотя бы полушутливого, чего-то на вроде: «Душа» требует»; Орихиме же подходит практически вплотную, осторожно подносит руку к его лицу, но не касается.       — А чем ты заслужил такую смерть?