wolf's heart

Выбранная братом книжка маленькой волчице понравилась, и она мигом умчалась читать, прихватив с собой сладости из кухни, а Зейн, чувствуя приятную усталость, еще немного полежал в ванной, прежде чем устроился в своей спальне. День выдался эмоционально насыщенным, поэтому Зейн решил немного повременить с патрулированием леса, хотя волк внутри него намеревался совершить проверку. Они так и не нашли чужаков, а это угнетало обыкновенно обязательного Зейна, да и будущему вожаку покоя не давало. Кто-то хозяйничал в их доме, спускать такое было никак нельзя. Он попытался понять, что сделал не так, но мысли невольно возвращались к Лиаму, к их прогулке, Зейн должен был испытывать досаду, что не может сосредоточиться, но внутри приятно жгло, когда он думал о своем соулмейте. Зейн никогда раньше не был влюбленным, и если бы он знал, что это так приятно, то давно бы отправился на поиски своего возлюбленного. Пытаясь представить, как бы он искал Лиама, Зейн зашел куда дальше в своих рассуждениях, чем размышляя о том, где таились чужаки и по какой причине они добрались именно до их леса. «Возможно, они ушли, – подумал Зейн, рассеянно обнимая подушку. – Почувствовали мой запах, увидели капканы и решили поискать себе пристанище получше». Волк был с ним не согласен. Он даже мог взять над Зейном верх и заставить его патрулировать лес через силу, но мечтательное состояние Малика обескуражило серьезное животное, тем более, что образ Лиама также не давал волку покоя. Вероятно, он пока не мог совместить человека-Лиама и зверя-Лиама, которого оборотень уже чувствовал на подсознательном уровне, но красноглазый волк Пейна стал ему близок, от чего зверь Малика ощущал себя сбитым с толку и взволнованным. «Мы неуязвимы, – продолжал мечтательно смеяться Зейн, рассматривая подернутую облаками луну за окном. Она словно лежала в окружении пуховых подушек. – Браконьерам от нас не поздоровится. Они могут сколько угодно ставить капканы, мы с Лиамом снова украдем их и засыплем ямы». Эта мысль волку понравилась, он встретил её внутренним одобрением, и Зейн совсем размечтался. Он даже представить себе не мог, какой у Лиама волк, но уже твердо решил, что самый сильный и могучий. Возможно, думать так было несколько наивно с его стороны, но Малик ничего с собой поделать не мог. Если бы он просто влюбился! Но теперь он знал, что имеет дело с родственной душой, а такие связи — не пустой звук, не капли воды на запотевшем стекле. У него появился шанс быть счастливым, а ещё — раскрыть свой истинный потенциал. А он, в свою очередь, сделал бы счастливым Лиама и раскрыл бы его истинные возможности. У него перед глазами был прекрасный пример родителей, чьи отношения с годами стали только крепче, но они с Лиамом стали бы еще лучше. И ужин, как никогда, помог бы ему подготовить Пейна к такой замечательной новости. Возможно, Пейну нужна была пара уроков теории, прежде чем они перешли бы к практике... «Тебе бы тоже не помешали уроки теории», – подумал волк, и Зейн спрятал покрасневшее лицо под одеялом. Он думал о том, как объяснит Лиаму правила обращения в зверя, а вовсе не о том, к чему его подталкивал волк, однако... Зейн бы соврал, если бы сказал, что вообще не думал о том, как они могли бы «поохотиться» друг на друга. Пейн такой возможности тоже не исключал, по всей видимости, они ведь всё-таки флиртовали в машине и до прогулки тоже. Это было по-настоящему. «Если объяснить ему, что он мне нравится, то всё будет хорошо. Если я скажу, что это мой первый раз, то он точно поймет, что я не бросаюсь на каждого встречного. Хотя показаться неопытным деревенщиной тоже не хочется...», – тоскливо подумал Зейн и снова перекатился на другой бок. Будь у него сейчас хвост, Малик нетерпеливо махнул бы им, собираясь с мыслями. Луна показалась из-за туч, и волк внутри него попытался заскулить. Зейн вторил ему еле слышным нытьем. Он попытался думать о хорошем, и в конце-концов всё-таки уснул, представляя, как они с Лиамом гуляют по лесу в светлую, лунную ночь, а вокруг них лишь скрипучие сверчки и ухающие совы, таящиеся в высокой травы мыши и полночные лягушки, плещущиеся у реки. Утро наступило слишком быстро. Грань между сном и реальностью постепенно стерлась, Зейн размялся, привел себя в порядок, даже поиграл с Донией в карты, периодически поглядывая за тем, как движутся стрелки часов. К полудню мама начала суетиться, а девочки принялись ей помогать. Личность таинственного гостя их также очень интересовала — они, конечно, уже успели услышать про него от Зейна, но старший брат рассказал им не так много, как им хотелось бы знать, от чего персона Лиама стала для них очень интригующей. Они уже видели, что Зейну его новый друг совсем небезразличен, а уж что бы случилось, если бы он вдруг рассказал, что Пейн — его соулмейт... Девочки точно устроили бы праздник и своим напором отпугнули бы Лиама. В глубине души, Зейн считал, что это его задача — отпугивать Лиама. Он и так уже ввел его в заблуждение попыткой поцеловать. Конечно, они всё прояснили, но Малик всё равно чувствовал себя неловко. Во многом, потому что на самом деле ему очень хотелось поцеловать Лиама. Чувствуя, что ажиотаж растет, Зейн приоделся и покинул дом, чтобы не опоздать на встречу с Лиамом. Он, конечно, мог бы объяснить, как добраться, и даже нарисовать карту пути, но Пейн, скорее всего, сгинул бы в чаще, пытаясь отыскать запутанные дорожки к их дому. Если точно знать, куда держать путь, то заблудиться сложно, учитывая, что перед домом Маликов была большая цветочная поляна, однако они были особенной семьей, потому следовало себя обезопасить от охотников, грибников и других прохожих. До реки он добрался в облике волка, зная, что так будет быстрее. К тому же, он хотел обнюхать местность. Запах чужаков витал где-то рядом, но и аромат Лиама Зейн ощущал слишком четко, чтобы броситься по следу. Другие волки снова плыли по реке, он ни за что не нашел бы их, даже если бы снова спустился и поднялся. Перекинувшись в человека, Зейн перешел по мосту и поднялся вверх, точно зная, что Лиам ждет его у молодого ивового дерева. Пейн выглядел спокойным, расслабленным и очень умиротворенным. Если вчерашняя прогулка и взволновала его, то совсем немного, и он явно справился с волнением за прошедшую ночь. Зейн хотел, чтобы Лиам волновался, тогда бы это значило, что он ему и в самом деле небезразличен. Волк снова дал о себе знать: ему очень хотелось обнюхать Лиама, лизнуть его ладонь, и Малик дал себе несколько секунд, чтобы прийти в равновесие. Хрупкая чаша внутри него качалась из стороны в стороны, содержимое могло расплескаться, сущность зверя и человека могла перемешаться, и это было бы... страшно. А еще этот момент напрочь отсутствовал в книге, так что Зейн даже представить не мог, чем это ему грозит. Он был мастером контроля — иначе и быть не могло, если обучение происходит в юном возрасте. Однако это очень тонкая техника, и было бы опрометчиво говорить, что обращение в оборотня основано лишь на физическом балансе. Чтобы справляться с внутренним зверем нужен сильный разум и крепкое ментальное здоровье. Особенно, если сущность волчья. – Привет! – улыбнулся Лиам, заметив приближающегося Зейна. Радость у него была теплая, как солнце поздней весной, Зейн мог почувствовать его кожей. – Я сперва подумал, что ивой ошибся. Их тут целая роща, если идти по реке. – Здравствуй, – откликнулся Зейн, привычно озираясь по сторонам: волк всё проверил, они были одни, если не считать семейства ежей, беличьего гнезда, а также большого медового улья. – Я бы всё равно тебя нашел. – Интересно, как? – Ты примял траву, – сказал Малик, хотя скорее всего ориентировался бы он исключительно по запаху. Лиам посмотрел на него с легким недоверием, словно услышал обрывочную мысль в голове Зейна. Он вполне мог почувствовать его намерения, и теперь у Зейна было объяснение для происходящего. Впрочем, ловить его на лжи Пейн не собирался, а Малик не сильно хотел обманывать. Всё, чего он желал, хорошо провести время на ужине и приблизить Лиама к тайне его сущности. Неискушенный человек мог бы подумать: «Для чего всё это? Зачем знать «истинную сущность», если мне и так неплохо?». Такого человека следовало бы оставить в покое. Его тщедушная душа всё равно не смогла бы выдержать превращение. Его тело могло бы разорваться на части, не выдержав метаморфозу, а разум — повредиться навеки. Такой человек бы никогда не смог найти своего соулмейта, эгоизм помешал бы ему любить кого-то сильнее себя. Они дошли до моста, крепкого по своему существу, и Лиам ненадолго остановился, чтобы рассмотреть свое отражение. Лес ему очень нравился, это Зейн видел отчетливо. Пусть Пейн и думал, что родом он был не отсюда, всего одно поколение городской жизни не могло стереть его из этого места, вытеснить всю его привязанность к зеленой колыбели, откуда его предки начали вести свой род. Грей Уиллоу всегда был готов принять своих заблудших сыновей. Особенно, если они были похожи на Лиама. – И ты всегда проделываешь такой путь? – спросил Лиам, когда они миновали мост и вышли на едва заметную тропу, по которой Зейн пришел утром. – Это довольно долгое путешествие, если подумать. Дойти до моста, отыскать тропу... – Иногда я переплываю по реке, – уклончиво проговорил Зейн. – Течение довольно сильное, временами, – заметил Пейн, остановившись, и зачем-то прислушался к ошалевшему дятлу. Он стучал равномерно, явно пытаясь кого-то выудить из под коры. – Ты, стало быть, хороший пловец. Из самого Зейна пловец был совершенно никудышный, но его зверь с водой справлялся прекрасно. – Есть навыки, которым приходится учиться, – сказал Зейн. Воду он не очень любил, но она была для него полезна, поэтому приходилось с ней мириться. – Если обойти кругом, то можно выйти к проезжей части и добираться до города на машине. У нас есть, но мы предпочитаем путешествовать пешком. – Никуда не торопитесь? – А куда торопиться? – спросил Зейн, оглядываясь кругом. – Суета нам незнакома. Конечно, если мы чувствуем, как меняется погода, то нужно приготовиться заранее. Да и жизнь в Грей Уиллоу не похожа на обычную городскую жизнь, многие заведения с темнотой закрываются, однако спешить всё равно некуда. Ты не проживешь жизнь за двоих. Собственные слова показались ему вдруг ужасно странными. Даже волчья сущность вдруг насторожилась, и Зейн невольно замолчал. Он никогда не был «двумя», в известном смысле этого слова. Они с волком всегда были единым целым, и даже это единое целое являлось лишь половиной, когда речь заходила о связи с соулмейтом. Волк не мог прожить жизнь за него, Зейн не мог прожить жизнь за волка. Без Зейна не было волка, без волка не было Зейна, если бы одна из сущностей вдруг пропала, он бы тут же умер. «Только так», – подумал Малик, взглянув на Лиама в упор. – Только так, – повторил Лиам, словно завершая не озвученную Зейном мысль. Зейн опустил глаза. Он не понимал, как можно жить, не чувствуя связи со своим зверем. Волк всегда его оберегал. Если бы Малик тонул, волку не нужно было бы его разрешение — он появился бы за долю секунды и вытащил бы его из реки. Если бы случился пожар, и горело бы всё, что Малик так любит, волк ринулся бы спасать его родных и близких, его вещи, его наследие. «Я должен вернуть тебе тебя, – внезапно подумал Зейн, искоса взглянув на Лиама, чья шевелюра золотилась на солнце, как осенние листья. Осень приносила с собой столько приятных запахов, что волк просто дурел — цвет волос Пейна ему также очень нравился. С него он тоже дурел. – Кроме меня никто не сможет. И ты поймешь, что значит быть целым. Он ведь внутри тебя, просто не знает, как с тобой заговорить». – Это Вы высадили ягодные кусты? – спросил Лиам, продолжая с любопытством осматривать местность. Они остановились, чтобы Лиам смог сделать несколько кадров. Голубика росла красиво и пышно, как в саду. Здесь местность была насыщена влагой, так что корни не испытывали недостатка в воде, солнышко одаривало ягоды сполна, потому что деревья расступились, образуя небольшую, залитую светом поляну, и аромат разносился дивный. Зейн даже будучи человеком прекрасно чувствовал изумительный запах и невольно думал о вкуснейшем пироге с ягодами. – Нет, но мы присматриваем, чтобы их особенно не обдирали, – сказал Зейн, когда Лиам закончил снимать кусты. – Вернее, мы следим, чтобы ягоды доставались всем: людям, зверям и птицам. – Много животных в лесу ест ягоды? – поинтересовался Пейн. Малик невольно улыбнулся. – Ты удивишься, даже волки. Ответ был совсем не уклончивым. Зейн говорил даже не о себе, а о других волках. Им нужен был разнообразный рацион, не только мясо. И, об этом знали не многие, но сладкое волкам тоже нравилось. Вкусные ягоды и фрукты они могли выискивать подолгу. Спешить, как Зейн сам заметил, им было некуда. – Глядя на моего фамильяра, не удивлюсь, – улыбнулся Лиам в ответ. Его лицо посерьезнело уже через миг. – Я тревожусь, когда не вижу его, – признался Пейн, помолчав. – Вроде он дикий зверь и в лесу должен ориентироваться куда лучше, чем я, но всё равно переживаю. Вдруг с ним что-то случилось? «Всё потому что мы соулмейты, – подумал Зейн с каким-то смутным восторгом. Волчья сущность разве что не лавиной прорывалась наружу, чтобы поиграть с Лиамом, и Малик еле подавил скулеж. Этого не хватало! – Он чувствует волка лучше, чем человека, но всё-таки чувствует!». – За этого волка можешь не волноваться, – напомнил Лиаму Зейн. – Он прекрасно знает, как о себе позаботиться. Тем более, мы сделали всё, чтобы лес стал безопаснее. И будем делать, ведь так? – Так, – к величайшему облегчению Зейна согласился Лиам. Это означало, что они снова будут проводить время вместе, даже если у них, по какой-то причине, возникнут проблемы с ужином. – Но почему тогда он приходит ко мне? Зейн искренне пытался не смутиться. – Может, ты ему понравился? – спросил он, зачем-то начиная теребить край футболки, так что она слегка задралась. – Иногда животные привязываются к людям, и... – Порвешь, – сказал Лиам, останавливая его руки. Прикосновение оказалось слишком неожиданным и слишком приятным, чтобы Малик не покраснел. Он поднял глаза — прямо перед ним было улыбчивое лицо Лиама. Зейн мог бы поцеловать его, прямо сейчас, но тогда Лиам, наверное, шутил бы над ним весь ужин. – Не буду я над тобой шутить, – проговорил Лиам спокойно, выпуская его руки из своих.