wolf's heart

Из глотки Зейна вырвалось грозное рычание, однако волки, обезумевшие от голода и отчаяния, не испугались предупреждения, продолжая непреклонно наступать на него и Лиама. Малик не стал выжидать, пока их растерзают — сразу бросился в атаку, сбил центрального крупного волка с ног и с рычанием кинулся на большого серого волка, подбирающегося слева. Они покатились кубарем, зубы серого опасного щелкали рядом с его мордой, но Малик умудрился скинуть его с себя, резко прикусив за бок. Серый жалобно завыл от боли. Оставались ещё первый, вновь стоявший на ногах, и третий, чьи клыки опасно поблескивали при свете луны. Зверь Зейна встал в боевую позу, вновь перерезая волкам путь к Лиаму. Шкура собралась на его морде, каждый сустав напрягся, он приготовился к прыжку. Сейчас его волк был силен, как никогда. Он вновь предупреждающе зарычал и снова бросился в атаку, видя, что волки не собираются сдаваться. Они кинулись на него вдвоем, двигаясь слаженно, как лезвия ножниц, теперь Зейн не мог выбрать кого-то одного, иначе оказался бы в ловушке. Второй обязательно сомкнул бы клыки на его загривке. Внезапно мимо просвистел земляной ком, потом ещё один и ещё — это Лиам пытался отвлечь врагов. Озлобленные волки повернулись в его сторону, и тут же Пейн швырнул в них ещё один ком земли, напрочь сбивая с толку. Мелкие частицы земли угодили в глаза одному из его соперников, им оказался самый крупный. Теперь, когда вожак импровизированной стаи был ослеплен, третий волк чувствовал себя напуганной бестолочью. Его хвост подобрался, и он заскулил. Раненный серый подошел к ослепленному вожаку, закрывая его своим телом. Побежденный самец скулил, пытаясь стряхнуть песок с морды, но получалось с переменным успехом. Теперь они выглядели жалко. Их добыча дала им отпор, а теперь, по всей видимости, их ждала печальная участь. Несмотря на то, что Зейна вело справедливое желание защитить соулмейта и отвоевать свою территорию у этих проходимцев, он не мог не заметить, что чужаки проделали долгий путь, они голодны и испуганы, сбиты с толку и находятся в отчаянии. Зейн остановился перед чужаками, рассматривая их суровым взглядом — они поджали хвосты и перекатились на спины. Полное повиновение. Теперь Зейн мог убить их или прогнать. Жизни этих чужаков зависели от него — они должны были дорого заплатить за свою дерзость, этого требовала его волчья сущность, прекрасно осознающая, кто заправляет лесом. Однако чужие волки проделали долгий путь, явно убегая от опасности, были голодными и долгое время не попадались на глаза, больше прячась и заметая следы — метки они оставили всего несколько раз. Глядя на несчастных чужаков, чья дальнейшая участь была незавидна, Зейн принял решение. Он задрал голову и оглушительно завыл, оповещая стаю о том, что теперь в ней три новых волка. Ответный приветственный вой гулко разнесся по лесу, завыли и чужаки в благодарность за прием и сохранение их жизней. У них были мощные голоса, вливающиеся в оркестр леса, словно только их и не хватало для звучной прекрасной мелодии. Однако силы волков были на исходе, ещё немного, и кто-нибудь из них свалится от усталости. Зейн, не теряя времени даром, объяснил новоприбывшим волкам, где можно найти еду и ночлег. Предупредив напоследок о капканах — в конце-концов, вряд ли они обезвредили все ловушки, Зейн, потупившись, подошел к Лиаму. Он смотрел на него с серьезным лицом, не моргнув ни единожды. В свете луны он казался суровым. – Зейн? – настороженно спросил он, рассматривая фамильяра пристально, будто не верил своим глазам. Волк исхитрился встать на задние лапы, упираясь передними прямо в грудную клетку Пейна. Глаза у Лиама светились красным, и Зейн почувствовал надобность показать свою разумность. Его широкий язык лизнул Лиама в подбородок — Пейн выдохнул. – О, мой бог, Зейн. Это и правда ты. Суровость во взгляде Лиама пропала. Он попытался потрепать волка по голове, но Зейн лизнул его за руку, довольно обхаживая человека вокруг. Пейн, всё ещё пребывая в замешательстве, всё-таки почесал волка за ушком, пока зверь блаженно не встрепенулся. Волк давно об этом мечтал, и теперь испытывал ликующее удовлетворение. Впрочем, игры следовало оставить на потом. Схватив Лиама за рукав, волк решительно повел его по тропинке, ведущей к дороге. Он не стал обращаться в человека, опасаясь, что по пути могут встретиться и другие враги — секунда промедления могла стоить им жизней. А ещё он боялся реакции Лиама, которая обязательно последовала бы после того, как Зейн вернулся бы к своему привычному облику. Волка Пейн ругать бы не стал: своего фамильяра он, похоже, уже полюбил, и пока не совсем связывал их между собой. Вероятно, осознать до конца, что шикарный канадский волк и доходяга Зейн - одно и то же существо, было не так уж просто. Лес снова наполнился музыкой. Теперь, когда Зейн переключился на волка, у него была возможность видеть, слышать и обонять всё намного лучше. Теперь он слышал, как скребутся мыши, как перемещается сова, выслеживая добычу. Как волки — уже не чужаки — направляются к его дому, чтобы отдохнуть и перекусить. Он чувствовал аромат далекого луга, где все цветы уже спали. Слышал, как плещет ночная река. С дороги доносился звук проезжающих автомобилей. Пара одиноких браконьеров, пахнущих порохом, бродили по лесу — они держали путь к реке, там была их сеть. Под скрежет ночных насекомых они подошли к дому, словно герои импровизированного мюзикла. Лиам отворил дверь своим ключом, пропустил волка в дом, осмотрелся — ни души вокруг — и погасил лампу над крыльцом. Гостей он не ждал. Ему показалось, что кусты колышутся слишком резво, но и ветер усиливался. Лишь в гостиной Зейн, не знавший, как ещё потянуть время, вернул себе человеческий облик. Они встретились глазами. Лиам смотрел на него настороженно, как будто Зейн мог в любую минуту обратиться в зверя снова, однако Малик, на свое счастье, не видел в его глазах ужаса или осуждения. Только легкое беспокойство и недоумение, словно что-то внутри Пейна встало с ног на голову. На месте Лиама Зейн бы от себя не оставил и мокрого места, а он пропустил его в дом. С ума сойти! – Как ты это сделал? – спросил Лиам, сбросив куртку на спинку дивана, и медленно подошел к нему, продолжая рассматривать Зейна, как в первый раз. – Что произошло? Ты так внезапно, я не успел даже... Фамильяр! – внезапно воскликнул он, и его палец против воли указал на Зейна. – Это ты! То есть... я шутил об этом, но да! – Пейн зачем-то зарылся руками в волосы, словно до него только дошло происходящее. – Какого черта? – Я ведь говорил тебе про оборотней... – И при этом никогда не говорил, что ты оборотень! – воскликнул Лиам и тяжело покачал головой. – Я с ума сошел, да? Я, правда, видел, как ты стал волком или у меня какие-то проблемы? Он обошел диван несколько раз и снова остановился напротив Зейна. Малик понял, что теперь Лиам думает, насколько реально то, что он видел в лесу, и не связано ли это как-то с пылевым грибочком, на который они наступили. – Это правда, ты не сошел с ума. Я оборотень. Хотел тебе рассказать, но ты бы мне не поверил, – Зейн сел на диван и вздохнул, не зная, с чего ему начать. Самое главное Лиам уже видел, значит, убеждать его не придется. – Хорошо, – решительно произнес он, хотя его смелость постепенно рассеивалась. – Хорошо, я тебе всё расскажу. Только не нервничай и присядь, ладно? – Я не нервничаю, я впервые такое вижу, – сказал Лиам и тяжело опустился на диван. Его немного подергивало, но он держался хорошо. Словно внутренний механизм — Зейн подозревал, что это его волк — не давал ему воспринять всё превратно. Вероятно, волк Лиама уже давно хотел воссоединиться с ним. – Мое представление о мире перевернулось! Сложно это всё переварить так быстро. Зейн понимающе кивнул. Для него всё было естественно, но даже он прекрасно осознавал, как тяжело осмыслить подобные вещи. Пусть Лиаму и снились сны, ведущие его к разгадке собственной сущности, и его волк хотел, наконец, получить свою физическую оболочку, оставалось ещё хрупкое человеческое сознание, которое было также легко повредить, как и ядро зверя. Чувствуя, что так будет правильней, Зейн протянул Лиаму свою руку. Пейн переплел их пальцы, не сводя глаз с его лица. В первую секунду Малик боялся, что Пейн не захочет этого, будет считать его нелюдем, однако его пальцы уже сомкнулись на руке Зейна. Он готов был слушать. – Прежде всего, я хочу, чтобы ты знал, что все в моей семье оборотни. Без исключений. Мы не просто первопоселенцы. Мы охраняем эти леса, – объяснил Зейн. Лиам смотрел на него, и по его глазам можно было понять, что это он как-то сразу уяснил. – У каждого леса есть свои хранители, и мы оберегаем наш. От разных бед. Мы оберегали людей от диких животных, животных — от людей. Мы следим за чистотой, за порядком, за миром и балансом. Раньше было проще, – признал Малик. – В лесу жили медведи и лисы — я этих времен не помню, меня тогда не было. Но я ещё застал те времена, когда лес охраняли другие волки. А сейчас... сейчас только моя семья, – вздохнул он. – И те звери, которых ты видел... они людьми стать не могут. Поэтому не могут помогать оберегать лес. Только мы. А с недавнего времени только я, по большей части. – Это очень тяжелое бремя, – помолчав, сказал Лиам. По его лицу было понятно, что он осознает, как может быть непросто в одиночку справляться со всеми невзгодами, поджидающими на каждом углу. Зейн дернул плечами. Ему предстояло заговорить о более важных вещах, о том, что его беспокоило, и он не знал, как правильно подать эту мысль, чтобы Лиам не подумал, будто Малик навязывается ему. Вряд ли Пейн решил бы, что Зейн может так нагло и открыто себя предлагать, но выглядело бы это именно так. – Я рад нести эту ответственность, покуда не нужно иметь дело с такими, как мэр Кингсли. Я чувствую с лесом особую связь, – признал он, невольно проникаясь теплом воспоминаний о счастливых временах, когда он исследовал лес, и в нем не было так много опасностей и ловушек. – Это мой дом, тут мои корни, здесь я сильнее, чем в городе. И ты чувствуешь это, я знаю. Потому что ты... мой соулмейт. – Я твой соулмейт? – переспросил Лиам, посмотрев на их руки. Они всё ещё держались друг за друга. Пейн даже неосознанно гладил его по большому пальцу. – Я... говорю это, потому что это правда, – сказал Зейн, смутившись. – Не чтобы ты думал, будто мы обязательно должны быть вместе. Многие люди по жизни свою пару так и не находят, встречаются с другими, женятся на... ну, на тех, в кого они влюбляются, – произнес он, не глядя на Лиама. Ему была противна сама мысль, что он может быть с кем-то ещё. – Но я видел в твоих глазах красный свет. И я знаю, что ты видел этот свет в моих. У него пунцовели щеки, и он знал, что при искусственном свете это видно особенно хорошо. Лиам потер подбородок свободной рукой. Вид у него был задумчивый, больше даже сосредоточенный. Когда Зейн повернул голову, Лиам смотрел прямо на него. – Да, я видел, – согласился он, выглядя немного оробевшим. – Но что это значит? – Значит, мы связаны прочными узами, крепче, чем любая связь на свете, – смутившись, проговорил Зейн. – Мы идеально подходим. И рядом друг с другом открываются наши истинные способности. У нас с тобой есть особый дар, – быстро проговорил он. – Когда я помогу тебе стать волком, мы поймем, что это за дар. – Стать волком? – воскликнул Лиам, чуть-чуть откинувшись назад. В его глазах снова появилось недоумение. – Ты серьезно? – Я стал бы таким шутить? – спросил Зейн и сам испугался своей смелости. Он знал, что если бы услышал такое, то точно швырнул бы в собеседника вазой, потому что всё звучало, как полнейшее безумие, а Лиам мало того, что слушал его, так ещё и пытался при этом воспринимать всё серьезно. – Послушай, я... помимо того, что ты мне очень нравишься, я ведь не просто так хотел показать тебе книгу, – проговорил он, покусывая губы. – Я не принуждаю тебя всю жизнь прозябать в этой дыре, но я очень хочу помочь тебе раскрыть свою истинную сущность. Ты станешь счастливым и свободным. Тебе откроются новые возможности. Это такая редкость, Лиам! – убежденно произнес Зейн, несильно встряхнув его руку. – Когда открывается истинная сущность, всё меняется. Твой зверь всегда будет тебя уравновешивать. И ты... ты больше никогда не будешь один. Лиам снова посмотрел на их руки. Возможно, он трактовал это всё по-своему. Может, волк ему был не нужен... но тогда приехал бы Лиам так далеко, ведомый лишь смутными снами? Забрел бы он в лес? Подружился бы с волком Зейна? Если бы всё это изначально казалось ему глупостью, он бы просто набрал номер психотерапевта, попросил бы пару лекарств, чтобы спать без сновидений, но никак не приехал бы в Грей Уиллоу. – Всё это, черт возьми, так странно, – произнес он задумчиво. – Ты... ты боишься? – поинтересовался Зейн, запнувшись. На миг Лиам задумался. Его голова сейчас работала особенно быстро. Возможно, потому что он начал постепенно принимать себя. Может, потому что рядом с соулмейтом способности его волка крепли. – Разве что немного, – признал он. – Я... не знаю, будто всё понял, когда увидел, как ты перевоплотился. Всё в тот момент стало таким простым и ясным. Я подумал: «Вот оно как». И почувствовал что-то, – помолчав, добавил Лиам. – Оно потянулось к тебе. Мне стало очень тепло. Улыбка против воли вспыхнула на лице Зейна. Он знал, что не может ничего требовать, в конце-концов, знали они друг друга всего неделю, но был рад, что Лиам чувствует то же самое. Хотя... теперь можно было признать, что и чуть больше — Лиам самоотверженно спас его волка. Принял его как друга, впустил в свой дом, разговаривал с ним — это дорогого стоило. – А я ведь не сказал спасибо за то, что ты кинул в волков землей, – заметил Зейн. – Ты снова спас мне жизнь. Я сперва не понял, откуда взялись эти комья. – Не мог же я палкой их двинуть, прости, – ответил Лиам, улыбнувшись в ответ. – Мы бы ничем не отличались от браконьеров, если бы стали бить их камнями. Они ведь не от хорошей жизни на нас напали? – Они от чего-то бежали, – задумчиво проговорил Зейн. Ему стало нехорошо, и он посмотрел на Лиама. – Я не понял от чего или кого. Понял только, что они напуганные и голодные. От кого-то прятались, потому что заметали следы. Я сказал им, где живу и попросил родителей накормить их. Лиам расцепил их руки и прикоснулся к его плечу. Он видел, что Зейн сомневается, и это ласковое касание было очень кстати. – Это очень хороший поступок, Зейн. – Да, но я не могу принимать в стаю каждого встречного-поперечного, – воскликнул Малик, покачивая головой. – Просто мне стало их так жаль. А теперь... не знаю, вдруг я навлек беду на свою стаю, потому что то, от чего бежали те волки, нагрянет сюда, и... – Ты поступил по совести, – сказал Лиам решительно. Зейн посмотрел на него с нескрываемой благодарностью. – Ты не мог бросить беззащитных животных на произвол судьбы или, не дай боже, убить их. Если что-то появится, мы разберемся с этим. Я обещал тебе, что помогу. Браконьеры это или злые медведи, я обязательно помогу. Ты можешь рассчитывать на меня. Ему было не всё равно. Какой бы ни была несправедливость, для Лиама это не имело значения — вот чем он отличался от других людей. Действительно, браконьеры это или злые медведи, Пейн собирался помочь, покуда это в его силах. И для него было совсем не важно, что с ним случится. Он очень... Храбрый? Хорошее слово. Волку Зейна оно очень нравилось. Храбрый Лиам. Его соулмейт. – Что мы будем делать? – спросил Зейн с некоторым беспокойством. Теперь он нес ответственность за Лиама, хотя смущался перед ним, как школьник. – Я должен научить тебя превращаться в волка. – Прямо сейчас? – оживился Лиам, потирая руки. – Нет, я должен перечитать теорию, – покачал головой Зейн. Он видел, что Лиаму не терпится приступить к практике, но Малик бы не вынес, если бы по его вине Пейн до конца жизни ходил бы с волчьей головой или случилось бы что похуже. – Я... на автомате это делаю, поэтому нужно вспомнить основы. Трансформация на первых порах тяжела. Особенно в сознательном возрасте. – Никто не говорил, что будет легко, – каким-то очень покорным голосом произнес Лиам и откинулся назад на диван, смерив его вдруг подозрительным взглядом. – Так значит, это всё время был ты. Лежал на моем диване, складывал лапы на мои колени, подбородок мне лизал. Вот, черт. Малик! – воскликнул он. – Ты видел меня обнаженным! Это должно было случиться! Нельзя было пялиться безнаказанно! Но Зейн даже не думал, что этот разговор состоится так скоро. Он думал, у него будет время как-то обдумать стратегию и не выглядеть извращенцем во время этой дискуссии, но Лиам словно поймал его на месте преступления и все доказательства были у него на руках. – Нет, не я! – воскликнул Зейн, чувствуя, что язык начинает заплетаться, и от этого выходит какая-то нелепица. – То есть, да, я, может, смотрел на тебя пару раз. Но я не специально! Слушай, это всё волк, – выпалил он. От волнения у него участилось сердцебиение, и краска снова прилила к щекам. Волк чуть не разорвался от возмущения — он не единственный наслаждался зрелищем, и если Зейн собрался так вероломно обманывать, то зверь собирался занять его место и объяснить всё по-свойски. Пришлось сознаться. – То есть... мы с ним, конечно, одно целое, но иногда он... Извини, – Зейн опустил глаза. Теперь у него горели уши. – Я не должен был подсматривать, это даже незаконно. Просто... не знаю, что на меня нашло. – Мне теперь придется звонить в полицию, – призадумался Лиам, потирая подбородок. – Рассказывать, как ты следил за мной и тайно пробирался в мою постель... Теперь Зейн был полностью красный, точно его прожаривали пару часов на медленном огне. У него горел каждый участок тела. И шея, и уши, и лицо, даже пальцы странно покалывало и пекло в животе. Наверное, на его коже можно было печь печенье или жарить яичницу. Ну как можно было так опозориться? Как можно было выставить себя вуайеристом?! – Мне и так неловко, – пробурчал он, закрывая лицо руками. – И очень-очень стыдно. Прости меня. Он ожидал, что его теперь вышвырнут за порог и посоветуют никогда не приближаться со своими россказнями про оборотней. – Тебе понравилось то, что ты увидел? – невзначай поинтересовался Лиам. – Конечно, понравилось, – произнес Зейн и с возмущением взглянул на Лиама, отрывая ладони от лица. Лиам расплылся в улыбке, и Малик смутился ещё больше. – То есть, я не успел ничего рассмотреть... – Тянет на оскорбление, – прищурился Лиам. Малик почувствовал, что его загнали в ловушку. Ну, конечно, ему понравилось! В городе Пейн явно посещал спортивный зал. Его тело было в прекрасной форме, да и природа не обделила. От воспоминаний об увиденном Зейна трясло не хуже железной крыши во время крупного града. – Если я что-то и видел, то всё было классно, – пробурчал Малик сконфужено. – Я имею в виду, не то чтобы я пристально рассматривал, то есть... твой... то есть... его и не нужно было рассматривать, потому что... Черт, я не это хотел сказать, – Зейн прикусил язык. – Мне вообще нравится, как ты... – Ты себя закапываешь, – засмеялся Пейн, коснувшись его щеки прохладной ладонью. Малик закрыл глаза. Его тело было таким тяжелым, что он мог камнем упасть на пол. – Ну так что? – Я не извращенец, – наконец, произнес Зейн, осмелившись взглянуть на Лиама. Пейн выглядел веселым, но не насмешливым, и Малик, наконец, смог сформировать мысль. – У тебя красивое тело, глупо скрывать, если я это видел. – Но это нечестно, – Лиам легонько щелкнул его по носу. – Ты меня видел, а я тебя нет. Так что, подумай об этом, – улыбнулся он, вновь смущая Зейна до крайности. – Пойду сделаю нам кофе. Когда он вышел из комнаты, Зейн упал лицом на спинку дивана.