wolf's heart

Немного подувшись для проформы, Зейн очень быстро отмяк. Особенно, когда увидел, с каким упоением Лиам выстраивает кадр, чтобы сфотографировать бабочку, невесомо приземлившуюся на высокий стебель обыкновенной сорной травы. Сердце хотело, чтобы он подошел и обнял Пейна прямо сейчас, но Зейн не мог испортить ему фотографию. Лишь когда бабочка, очаровательно взмахнув крыльями, улетела, и Лиам, прищурившись, задрал голову, чтобы проследить за ней, Малик подошел сзади и обнял его за живот, прижимаясь щекой к его теплой спине. С тех пор, как Лиам спас ему жизнь, всё так закрутилось, что Зейн с трудом осознавал реальность происходящего. Он влюбился. Впервые за всю свою недолгую жизнь, полную сомнений и переживаний, он влюбился без памяти, душой и телом, всем своим естеством. И не в кого-то, а в своего соулмейта. Казалось, в этом-то, как раз, нет ничего удивительного, но сколько людей на свете влюбляются не в соулмейтов, проводят с ними всю оставшуюся жизнь... о, что же это в самом деле? Везение? Судьба? В известном смысле этого слова, Зейн никогда не был один. Всегда был волк, его вторая сущность. Он сам, только более волевой и могучий, сильный, храбрый, решительный. Иногда Зейн почти не отделял себя от мощного зверя, иногда видел настолько существенную разницу, что сам невольно боялся — как это, в его теле, и вдруг совершенно иное сознание? А теперь появился Лиам, его восхитительная вторая половина, и Зейн, наконец, ощутил себя по настоящему целым. Он был законченной рамкой, изящной и даже по-своему прочной, но внутри не хватало изображения. Смысла его существования. Об этом Зейн раньше не знал. Представлял, конечно, каким счастливым мог бы стать, если бы внезапно встретил своего соулмейта, но не думал, что когда-нибудь захочет сделать кого-то невероятно счастливым в ответ. Что осмелится на это. – Я его чувствую, – сказал вдруг Лиам, положив свои руки поверх рук Зейна. Очень бережное прикосновения. – Раньше почти не чувствовал, а теперь чувствую. Знаю, что это за ощущение. А когда ты рядом, чувствую ещё что-то, – помолчав, добавил Пейн, втягивая в легкие свежий лесной воздух. – Будто он тревожится или... не знаю, словно волк рвется наружу. – Он что-то говорит? – спросил Зейн, глядя, как солнце медленно тянется к горизонту, точно сомневается — пора или нет? Сейчас было очень тепло, почти жарко, а вот ночью должно было стать прохладно. Всё менялось в лесу за долю секунды — подует шальной ветер, и нет целого вороха зеленых листьев, исчезнет паутинка, появится рябь на воде. Каждое мгновение имело свой вес и свою ценность. В лесу ничего не происходило просто так, у всего был свой смысл. Даже муравей не бежал без цели. – Говорит? – уточнил Лиам, повернувшись через плечо, чтобы увидеть темные, как полночь, волосы Зейна. – Как Вы общаетесь? – уточнил Малик. – Мы... – Лиам замолчал, прислушиваясь к своему волку. Теперь он знал, как его зверь выглядел, и хорошо его представлял. Мог ощутить все незримые колебания его противоречивой звериной сущности. – Не уверен. Я просто знаю, что он хочет. Иногда он ведет меня, и я слушаю его, потому что чувствую, как сходятся наши намерения. Как-то так. – Это хорошо, – Зейн отстранился и обошел Лиама, чтобы взять его руки в свои. – Он идет на контакт и не пытается тебя подавить, это замечательно. Лиам едва заметно кивнул. Он только освоился со своим зверем, но уже не мог себе представить, чтобы его волк захотел вдруг подавить его. Исходящие от него эмоции никогда не были враждебными. Волк искренне желал защищать Пейна, демонстрируя удивительную бдительность. Иногда в нем просыпалось дикое желание резвиться, что Лиам считал понятным и естественным — он так долго держал его в узде, неудивительно, что зверь хотел стряхнуть усталость быстрой пробежкой по лесу. Нередко волк чувствовал фамильяра, и тогда Пейн проникался нетерпеливой звериной нежностью, немного похожей на его собственные чувства. Разве что они были более глубокими и осмысленным. – Это из-за тебя? – мягко поинтересовался он, вычерчивая круги на ладони Зейна большим пальцем. По телу Зейна бегали искорки. Они походили на светлячков, но были более яркими и волнительными. Малик слабо выдохнул. – С чего ты взял? – Ты ему нравишься, – Лиам рассеянно улыбнулся, пролетающая мимо пушинка чуть не села ему на нос, но ветер унес её далеко. – В книге ведь написано, что с соулмейтом всё происходит чуть проще. Он хочет быть рядом. – Всё зависит от твоего решения, – быстро протараторил Зейн, смущенно опустив затуманенные глаза. – Если ты не захочешь, он смирится и примет любой твой выбор. Волк руководствуется твоим благом. Не переживай, – добавил он совсем тихо. Послышался глубокий вздох. Зейн не успел ни о чем подумать — Лиам взял его лицо в свои ладони и поцеловал в лоб. Словно свежий зеленый лист невесомо мазнул кожу. Сердце Зейна подпрыгнуло. Такое резвое, добралось до самого горла. – Ты глупый, – сказал Лиам негромко. Несколько секунд он стоял, прислонившись к его лбу своим лбом. Дыша в его губы. – Ты такой глупый, Зейн. Зейн не стал отрицать. Да и не хотел. Всё, чего он желал, стоять вот так вечность, словно они были статуей за авторством именитого скульптора, забытой в лесу. Лоза обвила бы их тела, дождь стер бы различия их лиц. Они растворились бы вечности, став единым целым, исчезли бы, поглотив друг друга. О чем ещё можно мечтать? Путь до дома Зейна не занял много времени, несмотря на то, что с собой у них был чемодан с вещами Лиама и покупки для Триши. Прохлада не успела запустить пальцы в густую тень леса, однако, когда они ступили на поляну, начало смеркаться. Около дома стоял приятный шум. По двору бегали волки, среди которых резвилась довольная жизнью Сафаа. На стол уже накрыли, тарелочки были разложены, соблазнительные ароматы еды доносились до самой чащи. Дония привычно читала книгу в кресле, рассеянно раскачивая ногой, Валия усердно мучила пазл на тысячу кусочков. Проходя мимо игрового поля, где во всю резвились волки, Зейн заметил смутное движение в густо растущих кустах и тут же вскинулся, проникаясь своевременной настороженностью. Волк ощутимо напрягся, его звериная воля заполонила почти всё сознание Зейна, однако он удержал себя. Малик сделал шаг к зарослям — кусты ожидаемо затряслись, и уже через мгновение из них вынырнула маленькая лисица песочного цвета. Не успел Малик среагировать, как она ядром, выпущенным из пращи, рванула к столу, ловко минуя ощетинившихся волков, быстрым прыжком взобралась на лавку, схватила в свою пасть куриный окорок со стола и устремилась в лес с такой скоростью, какую редко ожидаешь от обычного млекопитающего. В чаще замельтешил только её пышный хвост. – Стой! Вернись сейчас же! – закричал Зейн, бросая покупки на землю и устремляясь к чаще, но Лиам схватил его за локоть, не давая перевоплотиться. – Зейн, ты её видел? – спросил Лиам, бросив быстрый взгляд в сторону деревьев. Лиса скрылась из виду, не было видно даже её хвоста. – Она уже наверняка у себя в норе. Да и что ты сделаешь с куриной ногой? – поинтересовался он, усмехнувшись. – Съешь её, что ли? Малик покачал головой, в последний раз посмотрев на покрытые мхом стволы, прежде чем его корпус вновь повернулся к дому. Конечно, нет! Мало ли в пасти у лисы бактерий? Он и сам не понимал, зачем вдруг побежал за этой маленькой лисицей. Просто... что-то в ней было не так. – Это степная лиса, – чуть успокоившись, произнес Зейн, принимаясь собирать покупки с травы. – Такие здесь не водятся. – Думаешь, оборотень? – спросил Лиам, опускаясь рядом с ним, чтобы помочь. – Да черт её разберет, – протянул Зейн, укладывая всё обратно в потрепанный бумажный пакет. – Была бы волком, мог бы сказать точнее. Но лисы, хоть и псовые, от нас отличаются, так что в человеческом облике я не могу понять, обычное это животное или одна из нас... Только вот почему к нам пришла? – А ты видишь другие домики в лесу? – хмыкнул Лиам, вспоминая беспокойный комок шерсти. – А вообще, я думаю, она караулила курятник. Но ты её заметил, и она решила обмануть тебя, – объяснил Пейн. – Теперь ты будешь следить за летней кухней, а она будет рыть подкоп к птицам. Предания о лисьей хитрости возникли не на пустом месте. Пусть сведения Зейна были весьма обрывочными, он знал, чего можно ожидать от этих вертких животных. Фыркнув, Зейн оставил покупки у стола и пошел проверять задвижку. Курятник ожидаемо был закрыт, на земле вокруг него отпечатались маленькие лисьи следы. Ах, плутовка! Караулила птичник! Когда он вернулся, довольная Сафаа уже прыгала вокруг Лиама, радостно поглядывая на его чемодан. По всей видимости, её кража окорока даже повеселила. Не говоря уже о том, что девочку смутно волновал переезд Лиама к ним домой. Зейн ещё ни разу не звал никого пожить в летнем домике. – А я не в первый раз её вижу, – похвасталась она улыбающемуся Пейну, весело перетаптываясь с ноги на ногу. – Я кормила её куриным пирогом целых два раза. И давала слизать йогурт с крышечки. – Я тебе что говорил про общение с незнакомцами? – проворчал Зейн, незаметно для себя оказываясь в объятиях Лиама. – Так она моя знакомая! – важно ответила Сафаа и хитро прищурилась, наблюдая за тем, как Зейн и Лиам переплетают руки между собой. – Я же не в первый раз её вижу. Мы почти подружки. – И не поспоришь, правда? – засмеялся Лиам в его шею. Ужин прошел спокойно и даже весело, несмотря на то, что родители Зейна очень волновались из-за браконьеров, нагрянувшим в дом Пейна с оружием. Лиаму пришлось заверить их, что он со всем своевременно разобрался. А когда он упомянул шерифа Ридуса, у них немного отлегло от души. Шерифу семья Маликов всегда доверяла, он был хорошим человеком, порядочным, вхожим в узкий круг доверенных лиц, и они посоветовали Лиаму обращаться к нему в любой ситуации, даже если происшествие покажется ему незначительным. Малик-старший также дал Пейну несколько советов касательно обращения, и Лиам постарался всё запомнить. Ясер прекрасно знал, что Зейн обязательно всему научит своего соулмейта, но всё равно желал добра сыну старого приятеля и решил поделиться опытом заранее. Триша и Дония тоже рассказали Лиаму о том, как проходило их обучение. Даже младшие девочки хотели помочь, но они, в силу возраста, не знали некоторых нюансов. Перевоплощение детей проходило более гладко. Раз или два Зейн бросал пристальный взгляд на кусты, но всё было тихо. Лисица, если и вернулась, поменяла местоположение и следила из другого места. Может, она просто насытилась куриной ножкой и теперь не собиралась показываться на глаза, однако что-то подсказывало Малику, что хищница ещё вернется. Лиам бережно держал его руку под столом, Зейн чувствовал себя спокойным и счастливым. Время от времени они улыбались друг другу, когда встречались глазами. После ужина они распаковали вещи Лиама — было решено, что он останется в комнате Зейна, хотя в доме Маликов была, как минимум, одна свободная комната, не говоря уже о мансарде и подвале. В шкафу у Зейна оказалось много места, он не привык покупать обновки, считал, что красивые вещи ему совсем не идут, поэтому одежда Лиама спокойно поместилась внутрь. С оборудованием пришлось немного повозиться: они постарались разложить всё так, чтобы не задеть технику даже случайно. Теперь холостяцкая комната Зейна даже казалась семейной и уютной. Всё в ней говорило, что тут живут два человека, прекрасно ладящих между собой. Даже своим жалким человеческим носом Зейн чувствовал приятно-знакомый запах Лиама, витающий в воздухе, и он благообразно успокаивал его нутро. – Я тебе точно не мешаю? – лукаво поинтересовался Лиам, растягиваясь на кровати Зейна всем телом. Малик невольно сглотнул, особенно, когда Пейн повел рукой по месту рядом с собой и искусительно улыбнулся. – Посмотри, как много места занимаю. Тебе теперь придется спать очень близко... Ах, да! – вдруг хмыкнул он. – Ты же привыкший. Не раз спал, положив голову мне на живот. Зейн густо покраснел. Легкие у него словно загорелись. Волк искренне не понимал причину его смущения. Он бы с радостью лег рядом с Лиамом ещё раз, и к тому же потребовал бы, чтобы соулмейт почесал его за ушами. В конце-концов, если он кого-то любил, то хотел быть рядом всегда. Это было естественно для зверя. Как и его верность. – Всю жизнь будешь смеяться? – нерешительно поинтересовался он, покусывая покрасневшие губы. Они жаждали поцелуя. Не только губы. Он сам очень хотел почувствовать тепло Лиама рядом с собой. Собой. – А ты хочешь со мной провести всю жизнь? – уточнил Лиам с тенью улыбки в бархатистом голосе. Чуть смутившись, Зейн осторожно сел на край кровати. Его тело начало томить, хотя Лиам был в нескольких дюймах от него. Они даже не прикасались друг к другу. – А ты бы мне позволил? – спросил он, не поднимая глаз. Лиам поднялся на локте, решительно дернул его за руку, и Зейн неожиданно ввалился в его объятия. Так тепло! Он словно оказался в безопасном коконе, разжигающем его, как лесной пожар. – Ты не сделаешь шаг мне навстречу, если не будешь уверен, что я точно отвечу тебе взаимностью? – спросил Лиам. Его голос звучал терпко и проникновенно. – Но как, как ты можешь так жить? Не рискнув, не попробовав... Разве ты не испытал бы удовлетворение, если бы знал, что сделал всё, что в твоих силах? – А вдруг ты откажешь? – спросил Зейн, прижимаясь лицом к его груди так отчаянно, словно пытался укрыться от ливня, ветра и грозы одновременно. – Ведь тогда будет дьявольски больно. Родной запах и руки тоже родные. Весь Лиам родной — такой близкий, уже полностью знакомый со всеми мелочами. Попроси его кто-нибудь разорвать эти объятия, Зейн не разомкнул бы свои руки даже под страхом неминуемой гибели. Не отпустил бы Лиама в эту минуту. – А сейчас не больно? – Что? – Сейчас тебе не больно? – спросил Лиам, прижимая Зейна к себе ещё крепче. Волчье сердце прытко прыгало в груди. Человеческое тоже. Они стучали в унисон. – Ты раз за разом представляешь, как я тебя отвергаю. Ты переживаешь это снова и снова в своей голове. Этого не случилось, а эмоции настоящие. И очень болезненные. Потому что ни Зейн, ни волк не были готовы отпускать Лиама, не представляли свою жизнь без него. Зейн не представлял, а волк... волк не мог представить. Он не просто стал для них родным — теперь Лиам полностью был их продолжением, таким же естественным, как они друг для друга. Но ведь потому он и звался соулмейтом. – Откуда ты знаешь? – робко произнес Зейн, замечая, что голос сквозит легким, едва заметным испугом. – Зейн, я про тебя всё знаю, – ответил Лиам тепло. – Ты такой, потому что я сам такого просто бы не вынес. Я лучше бы в омут с головой прыгнул, – продолжил он с непередаваемой решительностью. – Зная, что ничего не выйдет, я бы попробовал, потому что — вдруг получится? Зейн почувствовал, как что-то надломило ему ребра. Не волк — он сам. Ощущение было разрывающим, словно это произошло взаправду. Он почувствовал каждую свою кость, и они болели так сильно, так едко, так... знакомо. Выдохнув, он потянулся к губам Лиама, поцеловал его крепко-крепко, сплетая буйные языки. Дыхание сбилось. Участился пульс. Сладость и слабость заструились по венам. Боль ушла. – Какой у тебя план? – чуть опьяневшим голосом, спросил Зейн, чувствуя, как Лиам ведет рукой по его боку. Пейн разжигал в нем сумбурное желание, и если бы Малик сейчас заглянул в зеркало, то увидел бы его в своих глазах. – Ты ведь что-то придумал? – Хочешь испортить сюрприз? – поинтересовался Пейн, улыбнувшись. – Хочу. Лиам рассмеялся и вместе с ним засмеялся Зейн, роняя на него подбородок. Они попали в крупную передрягу, не просто передрягу... в настоящую беду, а ему сейчас было удивительно хорошо. Потому что они были вместе. Лиам мог покинуть его в любой момент, но не покидал. Лиам мог испугаться всей этой чертовщины с оборотнями и старинными преданиями, но не испугался. – Я выбрал фотографию для конкурса, – сказал Лиам, любуясь любопытным лицом своего соулмейта. – У меня вышло много прекрасных фотографий, но мой фамильяр украл не только мое сердце, но и мой объектив, – вкрадчиво добавил он, вызывая у Зейна очередную смущенную улыбку. – Мне нужно будет сделать ещё несколько снимков, только при дневном свете, чтобы привлечь внимание важных людей. Для этого, наверное, придется посетить несколько мест, но я хочу уладить все дела за одну поездку. Выставка состоится в Нью-Йорке, ты поедешь со мной? – О, Лиам, я... – Зейн хотел сказать, что боится. Что никогда раньше никуда не ездил. Что он не хочет навязываться, но его губы произнесли нечто неожиданное, что его сердце готово было кричать. – Конечно, я поеду. Но учти, фамильяр обязательно захочет увидеть своего соулмейта, – предупредил он. – В этом я ему помогу, – улыбнулся Лиам, целуя Зейну кончик носа.