Sweet Dreams

— Помоги мне, — голос мужчины вкрадчив и шелестит словно ветер по листве. Ты стряхиваешь оцепенение и с трудом переводишь взгляд с капель воды, скользящих по его плечам, на зелёные глаза, которые сейчас испытующе смотрят на тебя. — Прекрати прикидываться мебелью в своём темном углу и обрати уже на меня внимание — требует он. — Это ты сделал вид, что я мебель, когда полез в эту чёртову ванну, Локи. Я думала, ты зовешь меня поговорить, а не созерцать твои банные процедуры, — фыркаешь ты, не желая признаваться, что твое внимание и так приковано к нему. К его длинному худому телу, скрывающемуся под пеной и водой. Казалось бы, это удел мужчины — подглядывать за купающейся девушкой, ловить взглядом то круглую мокрую коленку, то плечико или очертания груди сквозь пену. Но нет же. Ты сидишь в углу его покоев и не можешь оторвать взора от влажной спины и расслабленно покоящейся на бортике руки с длинными пальцами. Ты пыталась считать кисти на гардинах, лампы в люстре, разглядывать лепнину на потолке. Но глаза всё равно возвращались к мужчине в бронзовой ванне. Это попахивало извращением. Но его это, казалось, ни капли не беспокоило. Тогда как ты холодела всякий раз, когда он шевелился в своей купальне. Так страшно было разглядеть что-то ещё. — Я сказал, помоги мне, — повторяет Локи, нетерпеливо щурясь и морща тонкий нос. — Не заставляй меня просить. Я… — Ненавидишь это, я знаю, — обрываешь ты мужчину на полуслове. Раньше ты бы себе такого не позволила, но нервы слишком раздражены его наготой и близостью, которых ты не желала. Или желала? — Тогда зачем вынуждаешь делать это? — изгибает бровь трикстер. — Я не… — осекаешься ты, понимая, что и правда очень хотелось бы услышать его просьбу, а не указ или повеление. — Чем же я могу помочь тебе, Локи? — Подойди ближе, сядь в изголовье, — тон заставляет подчиняться. Тебе хотелось бы думать, что он использует магию, когда как зачарованная, в тумане, ты подходишь к бронзовой купальне и опускаешься на стул подле его головы. Но не стоит врать себе. Никакого волшебства тут нет, кроме того почти магнетического притяжения, которое всегда разворачивает тебя в его сторону. Словно он сжимает в кулаке золотистую прочную нить, что тянется из самого твоего сердца. — Что тебе нужно от меня? — произносишь ты, заставляя свой голос не дрожать. Локи запрокидывает голову назад так, что затылок ложится на бортик ванной, а глаза цвета зелёного озёрного льда впиваются в твои, вытягивая последние капли не такой уж и железной воли. — Помой мне голову, — произносит он с самым невинным видом, и добавляет: — Пожалуйста! — тонкие губы растягиваются в обольстительной улыбке, обнажая идеальные зубы. Ты едва не отшатываешься, просто не хватает сил. Он просит. Просит тебя. — Ты… Локи? — речь изменяет тебе, а в голове так пусто, лишь вязкий влажный туман, как пар, поднимающийся от воды, под которой скрыто его сильное и гибкое тело. Тебе страшно. Страшно, что это его очередная недобрая шутка, и стоит коснуться мужчины, как он растает иллюзией, обнаруживаясь после в противоположном углу покоев, от души потешающимся над наивной девчонкой. Или, хуже того, обернется огромным скользким змеем и, обвивая тебя кольцами, утянет в воду, а уж после рассмеется, раня смехом хуже ножа. — Ты не расслышала? — усмехается Лафейсон. — Я попросил тебя помыть мне голову. Откажешь принцу в такой малости? — Нет, просто… — ты болезненно хмуришься. — Ты разрешишь мне коснуться твоих волос? — недоверчиво спрашиваешь. — Я не привык, знаешь ли, мыть голову сам, — высокомерно бросает он, — а помочь больше некому. У вас в Мидгарде прислуга не в чести. Шампунь на столике, — мужчина нетерпеливо дёргает плечом, словно указывая на баночку с густым зеленоватым веществом. Значит он расценивает тебя как прислугу. Что ж, это немного отрезвляет. Ты выдыхаешь сквозь плотно сжатые губы и подхватываешь ковшик, зачерпывая воду из ванной, выливаешь её на уже поднятую голову трикстера. Стараешься, чтобы она не текла по его точеному лицу, хотя так хочется плеснуть в него от всей души, а лучше вмазать самим ковшиком. Набираешь шампунь, подавляя рвущееся из горла злое рычание. Но едва стоит твоим пальцам коснуться его волос, пробегая по коже головы, взбивая пену, как Локи издаёт довольное мурчание, достойное тигра, если бы тот мог мурлыкать. И твоя злость растворяется в небытии, уступая место нежному трепету. Золотистая нить, идущая из твоего сердца, натягивается сильнее, словно мужчина накручивает её на свои сжавшиеся в кулак пальцы. Он издает тихий гортанный стон, и льнёт к твоим рукам, словно ластясь. А ты боишься дышать, чувствуя, как между бёдер горячо пульсирует странное, почти запретное возбуждение. Склоняешься ближе, всё же делая глубокий вдох. И это становится ошибкой. В лёгкие врывается запах шампуня, горько-травяной с ледяными нотками ментола. Его запах. Теперь стонешь ты. Тихо, почти неслышно. Но этого достаточно для чуткого уха Бога Обмана. Он вырывается из твоих рук и с головой уходит под воду. А ты зажмуриваешься, ожидая жестокой шутки, расплаты за свою нежданную откровенность. И она приходит. Сильная рука рывком утягивает тебя в воду, которая, согласно законам физики, плещет через край, заливая пол. Платье липнет к телу, холодя кожу, но щеки пылают как безумные: от стыда, неловкости, горечи. — Ты попалась, глупая мидгардская дева! — ликует и смеётся в голос Локи. А тебе хочется, подобно русалочке, раствориться пеной. Но когда ты всё же открываешь плотно сомкнутые веки, то вместо ожидаемого змея видишь всё того же трикстера. Голого, мокрого, улыбающегося так широко, как никогда прежде не улыбался. Его глаза сияют, как омытая дождем листва, и от этого сияния становится больно. Дёргаешься, намереваясь вырваться и сбежать, но Локи уверенно закидывает твои дрожащие руки себе на шею. И целует. Грубо, пылко, прикусывая твою губу и тут же жадно слизывая кровь. Злишься, запуская пальцы в его мокрые черные пряди, и кусаешь в ответ. А он лишь смеётся сквозь поцелуй и углубляет его, скользя языком по твоим зубам, а после и по нёбу. Холодная мокрая ткань. Горячее сильное тело, прижимающееся к твоему. Сводящий с ума контраст. Вздрагиваешь снова, когда его ладонь с трудом пробирается под отяжелевшую юбку и замирает на твоём бедре. — Не бойся, — почти приказывает Бог Обмана, — я не сделаю больно. Если сама не попросишь… — он хитро ухмыляется, сжимая твою кожу чуть сильнее. Ты не можешь сдержать реакцию тела, ближе приникая к мужчине, лишь давишь рвущийся из груди стон, прикусывая уже и так пострадавшую губу. — Ты попалась, Т/И. И не уйдешь, пока я не захочу… — Лафейсон прижимается лбом к твоему. — А я не уверен, что захочу этого скоро. — Я уйду тогда, когда захочу я, Локи, — шепчешь в ответ ты, наслаждаясь его удивлённым видом, — но я не уверена, что захочу этого скоро… — улыбаешься так же хитро, как он. Трикстер довольно хмыкает и вновь втягивает тебя в свой хищный поцелуй.