Мы с тобой не ровня!

Судья с интересом рассматривал нож, который отобрал у Эсмеральды. Неплохая сталь, красивая резная рукоять из прочного дерева, и заточен он был от души. Фролло вздернул брови. Если бы этой цыганке удалось подобраться к нему и полоснуть его этим ножом по шее, он бы уже предстал перед Господом и давал бы Ему ответ о своих земных деяниях!  — Неплохая вещица, — сказал судья. — У кого ты его стащила? — Я не воровка, мне его подарили! — Эсмеральда вспыхнула, как порох, от возмущения. — Отдай! Она чувствовала себя так, как себя бы почувствовал мужчина, жену которого прямо на его глазах щупает какой-нибудь ушлый молодец. И ее вопль прозвенел отчаянно и, как ей показалось, по-детски жалко. Эсмеральда была готова провалиться сквозь землю от унижения. Фролло нахмурился. — Моя дорогая, ты пару минут назад чуть меня им не прикончила, — пророкотал он. — Полагаю, что с моей стороны вернуть тебе это оружие будет крайне неразумно. Пожалуй, будет лучше, если твой нож на какое-то время останется у меня. Пока ты не поутихнешь. С этими словами он подошел к небольшому столику в изголовье кровати, открыл резную деревянную шкатулку, стоявшую на нем, и положил туда Эсмеральдин нож. Затем захлопнул крышку шкатулки. Раздался негромкий щелчок. Судья повернулся к Эсмеральде, тихо скрипящей зубами. — Если у тебя возникла мысль вернуть его себе, то оставь ее, — спокойно заявил он. — Это шкатулка с секретом, и, если ты его не знаешь, тебе ни за что ее не отпереть, — Фролло снисходительно улыбнулся. — Полагаю, ты устала висеть на плюще под балконом. А посему, предлагаю ложиться спать. — Куда? — фыркнула она. — Здесь только одна кровать! Или ты намерен отправить меня туда, где спят все слуги?! Судья покачал головой. — Нет, — сказал он. — Сегодня ты будешь спать в моей постели. А завтра тебе приготовят твою комнату. — В твоей постели?! — Эсмеральда задохнулась от негодования. — Чтобы тебе было удобнее распустить свои руки и залезть мне под юбку?! Фролло брезгливо сморщил нос. — О, я в конце концов обязательно это сделаю, моя дорогая, — он поджал губы. — Но не сегодня. Ты пришла ко мне из этого вашего убежища. Думаю, там довольно грязно. Я не притронусь к тебе, пока ты как следует не вымоешься и не сотрешь со своей кожи все эти нечистоты. Терпеть не могу грязь. — Но это бессмысленно! — ее зеленые глаза так и горели от возмущения. — Ты не желаешь ко мне прикасаться, пока я не вымылась, но в постель свою затащить готов! Не боишься, что я ее испачкаю?! — Нет, — судья снисходительно ухмыльнулся. — Кровать большая. Ты от меня отодвинешься как можно дальше. А постельное белье завтра поменяют. Или ты хочешь спать в кресле? — он пытливо смотрел на Эсмеральду. Эсмеральда задумалась, с сомнением оглядывая кресло, стоявшее возле камина. Спать в нем будет очень неудобно — утром ее тело спасибо ей не скажет, отомстит нытьем и ломотой в мышцах. Эсмеральда вздохнула. — Уговорил, — мрачно сказала она. Фролло с улыбкой потер руки. — Вот и прекрасно! Я сплю с правой стороны. Левая — твоя. Пора укладываться! — бодро сказал он. Эсмеральда сердито зыркнула в его сторону и подошла к своей половине постели. Она отцепила от ноги бесполезные уже теперь ножны, и, не раздеваясь, юркнула под одеяло, устроившись возле самого края, чтобы, упаси Господь, судья не коснулся ее. Фролло же с удобством улегся на своей половине кровати, задул свечу и демонстративно отвернулся от Эсмеральды. Она только с облегчением вздохнула и сомкнула веки. Судья был прав — она действительно безумно устала от всей этой кутерьмы и заснула почти мгновенно. Тем более, что постель была очень мягкой, теплой и удобной — не то, что у нее в шатре — жесткий топчан с наброшенным на него сверху комковатым соломенным тюфяком… Утром Эсмеральда проснулась от того, что ее как следует тряхнули за плечо. — Оставь меня в покое, Клопен! — она отмахнулась с ворчанием. — Дай мне еще поспать, мне всю ночь снился кошмар, где я убиваю судью Фролло! Увы, безуспешно! — Похоже, ты совершенно потеряла связь с реальностью, дитя мое, — голос был совершенно не Клопеновский — звучный, глубокий и низкий, как у… Судьи Фролло! Эсмеральда дернулась, распахнула глаза и резко села на постели, с ужасом вспоминая, что это был не сон, и она действительно пришла убивать судью Фролло. И тихо застонала, припомнив, на каких именно условиях судья не свернул ей в ответ шею. Черта с два она теперь от него денется! Он обложил ее со всех сторон! — Ну-ну, все не так уж плохо, — промурлыкал судья. Его вытянутая скуластая рожа выглядела до крайности довольной. — Для тебя — даже очень неплохо! — прошипела Эсмеральда. — Чего нельзя сказать обо мне! — Ванная комната для тебя уже готова, — его карие глаза весело заблестели. Эсмеральда вцепилась в одеяло. Нет, она любила мыться, очень любила, но… Он вчера сказал, что ни за что не станет домогаться до грязнули. А стоит ей вымыться, и он тут же набросится на нее и поимеет всеми возможными способами, какие ему подскажет его извращенная фантазия! Эсмеральда была готова хоть сто лет ходить грязной, лишь бы не допустить этого! — Я не пойду! — рявкнула она. — Не заставишь! Фролло навис над ней, и его лицо перекосилось от гнева. Его вид был крайне угрожающим, брови сошлись на переносице, а рот ощерился в волчьем оскале, обнажая крепкие белые зубы. Странно для такого старика — все зубы на месте, ни единой щербинки, и они такие ровные… — Не пойдешь сама, я возьму тебя за шкирку, отволоку в ванную комнату и швырну в воду, как провинившегося щенка! — прорычал он. — А ну, вставай! Живо! У Эсмеральды не возникло даже малейших сомнений, что он воплотит свои слова на практике. Плюнув про себя — хотя она с большим удовольствием смачно плюнула бы судье в его поганую рожу, — Эсмеральда сползла с постели и последовала за ним в ванную. Но и на этом ее унижения не закончились. Фролло не собирался уходить оттуда, чтобы дать ей вымыться в одиночестве, как и полагается. Он демонстративно оперся спиной о стену, сложил руки на груди и пристально окидывал ее взглядом. — Может, ты все-таки выйдешь отсюда?! — возмутилась Эсмеральда. — Мне раздеться надо! — Раздевайся, — спокойно позволил ей судья. — Ни в коем случае не собираюсь тебе мешать в этом. — Ясно! Ты хочешь увидеть меня голой, старый извращенец! — она вспыхнула от ярости. — Да! — его рот растянулся в широкой улыбке. — Это мне маленький подарок за то, что ты меня чуть не убила. Помнишь такое? Значит, он так поставил вопрос?! Ну, хорошо же, ваша честь, захотели — жрите теперь, только не обляпайтесь! Эсмеральда побагровела и, с остервенением содрав с себя корсаж, запустила им судье в лицо. Попала, кстати. — Ты — отвратительный двуличный ханжа! — ее голос зазвенел от злости. — Распинался мне в соборе о благочестии, а сам!.. — Все свое благочестие я растерял, когда ты поцеловала меня на этом идиотском празднике! — оборвал ее судья, и его голос вдруг стал хриплым, а глаза потемнели так, что цветом стали похожи на обсидиан. — Тебе надо было сто раз подумать прежде, чем так дразнить меня! Сейчас ты пожинаешь плоды собственной глупости. Довольно пререканий! Или ты хочешь, чтобы я сам тебя раздел?! Она запустила в его лицо скомканной юбкой и скользнула в огромную лохань, куда поместились бы человека три, не меньше. «А вдруг он тоже сюда полезет?!» — мысль была крайне неприятной, и Эсмеральда вся сжалась внутри от омерзения. Но судья даже не отлепился от стены. Так и стоял там, плотно прильнув к ней спиной, и только его пальцы сжались так, что костяшки побелели. Эсмеральда решила, что не будет обращать на него внимание, ни за что не будет! Ну, ладно, будет, но ему ни за что этого не покажет. Нарочито спокойно она намылила мочалку и принялась натирать ею свое тело. Если бы не судья, она получила бы от всего этого неимоверное удовольствие. У себя дома она ни в коем разе не могла так вымыться — не в чем было. Там в ее распоряжении был всего лишь таз с водой — много ли в нем намоешься? Ты полощешься в тазу, как воробей в луже, содрогаясь и морщась от холода, а в этой ванне было тепло, горячая вода приятно ласкала тело, расслабляла. Боже, да Эсмеральда чуть не начала мурлыкать от восторга. Но в комнате был проклятый судья. А доставлять удовольствие еще и ему своим довольным видом она не хотела. Облезет, сволочь проклятая. Эсмеральда уже почти закончила омовение, как судья вдруг все-таки оторвался от стены и подошел к лохани. Девушка тут же обожгла его ненавидящим взглядом. — Чего тебе надо? — прошипела она. — Дай мне мочалку и повернись спиной, — буркнул Фролло. — Это еще зачем?! — А затем, глупая девчонка, что твоя спина по-прежнему грязная! — прорычал он. — А мне кажется, что ты просто хочешь меня облапать! — она была похожа на дикую кошку. — Или ты делаешь добровольно то, что я тебе сказал, или я сейчас забираюсь к тебе, скручиваю тебя в бараний рог и мою твою спину насильно! — его глаза сузились от злости. Эсмеральда швырнула в него мочалкой, стараясь снова попасть ему в лицо, но на этот раз судья ловко перехватил ее. Делать было нечего. Эсмеральда повернулась к нему спиной, содрогаясь от отвращения. Сейчас начнет ее тискать своими паучьими пальцами… Но Фролло ничего такого не сделал. Он спокойно, мягкими движениями, натер Эсмеральде спину. Все, что он себе позволил — это слегка коснулся ее кожи теплыми ладонями, смывая с нее мыльную пену, затем отложил мочалку и отошел обратно к стене. Эсмеральда дотянулась до простыни, загородилась ею от его глаз и выбралась из ванны, поспешно оборачивая простыню вокруг своего тела. Она уже хотела снова надеть свою одежду, но судья ее остановил. — Твое платье грязное, — усмехнулся он. — Негоже надевать его на чистое тело. — Другого у меня нет, — угрюмо ответила Эсмеральда. Ох, уж эти богатые ублюдки, имеют сто одежек и думают, что и у бедных людей вещей прорва. А откуда им взяться, если на еду едва хватает? И одно-то платье — уже хорошо, только знай — чини, когда прорехи появляются. Уж не говоря о том, что никаких вещей она с собой не взяла — глупо таскать с собой весь свой скарб, когда собираешься кого-то отправить на тот свет. — Тогда походишь в простыне, покуда его не выстирают, — он пожал своими широкими плечами. — А через несколько дней тебе сошьют еще платьев на смену. — С чего бы такие почести? — Эсмеральда фыркнула. — С того, что ты с этого момента живешь у меня, как мы и договорились. А это значит — я не позволю тебе маячить у меня на глазах в подобном рванье. — Ну, так отпусти меня! И я не буду маячить! — Моя дорогая, ты сделала крупную ошибку, покусившись на меня. И теперь ты будешь делать все, что я от тебя потребую, — глаза судьи ярко вспыхнули. — В противном случае… Я говорил тебе о последствиях. Эсмеральда вновь с пронзительной тоской ощутила свою полную беспомощность перед ним. Она подняла на него взгляд, с трудом сдерживая подступившие слезы. — Ну почему ты такой мерзавец? — тихо спросила она. Отчаяние все-таки вырвалось из нее, вылившись в одну эту фразу. — Уж какой есть… — он ответил так же тихо, и ей вдруг показалось, что в его словах промелькнула какая-то горечь. Впрочем, Эсмеральда тут же отмахнулась от подобной глупости. Какая у него там может быть горечь? Он — жестокий и злобный палач, тот, кто переступит через любого человека на своем пути, а то и сожжет дотла, дабы под ногами всякая чернь не путалась. Ей это просто послышалось. — Идем, — пробурчал Фролло. — Тебе надо позавтракать. — Хочешь, чтобы все твои слуги увидели меня в простыне? — она нахмурилась. — Ты позавтракаешь в моих покоях, глупая девчонка. Там тебя никто не увидит, можешь об этом не беспокоиться.