Тяжело знать всё

Сердце хочет того, чего хочет. Нет никакой логики в таких вещах. Вы встречаете кого-то и влюбляетесь, и это все. Вуди Аллен

      Ворон вернулся только через три часа. За это время Хола с мафиози более или менее поладила, даже каракал на нее больше не шипел. Если бы они только были нормальными людьми, они бы могли стать и хорошими друзьями…       — Ну что? — спросил брюнет. — Как дела?       — Скверно, — ответил Гарри. — Молчит.       — Не сказал бы, что скверно, — сказал шатен. — Нормальная девчонка. Кстати, у меня к тебе пара претензий. Ты ее бил?       — К чему вопросы, Медведь? Я так понимаю, она уже и так сказала.       — Намекнула.       — Так, это мое дело, ясно? Я не собираюсь больше говорить на эту тему. Раз уж вы не вытащили ничего, то придется снова идти путем насилия.       — Ты так себя доведешь! — вскрикнул шатен и встал. — Ты совсем слетишь с катушек!       — Что с того?       Медведь подошел к Ворону и легонько ударил его в плечо. Он сдерживался, но желание убить подручного росло с каждой его выходкой.       — Если тебе хреново, — сказал шатен тихо. — Не надо на других это перекидывать. Ты стал садистом. Вспомни, кем ты был.       — Ты забываешься, — проговорил брюнет так же тихо, но суровее.       — Вот ты и показываешь себя. Готов убить любого. За что? Из-за своего непутевого братца?       Ворон тоже легонько ударил товарища в плечо. Они оба кипели, об этом говорили рычащий комондор и каркающий ворон.       — Нет смысла здесь сидеть, — сказала Хола, пытаясь разбавить атмосферу накапливающейся злости. — Если есть еще дела, пошли.       Она вышла из кабинета, Ворон, все еще злобно посматривая на Медведя, за ней.       — Зря ты его выводишь, — сказал Гарри в кабинете. — Сорвется, а она под рукой. Если ты уж о ней так печешься, мог бы и не доставать его.       — Это должно закончиться. Он и меня убить уже готов. Я надеюсь только, что, может, она ему и поможет восстановиться.       — После Адель он ни с кем, помнишь? Эта исключением не станет, тем более с таким характером.       — Посмотрим, посмотрим. Надежда умирает последней…       А Ворон с Холой снова шли по коридорам, совсем не тем путем, что шли раньше. Людей было больше, рефлектов почти не было.       — Куда мы вообще?       — Увидишь.       Показалась дверь в самом конце коридора. Рядом по обе стороны стояли двое человек с овчарками. «Если охрана, значит, там кто-то важный. Исаак Клинтон, вы ли это?» — размышляла брюнетка.       Дверь открылась. Ворон подтолкнул девушку внутрь. Огромнейший кабинет. Мраморный пол, мраморные стены, большой стол из массива, люстра с камнями, высоченный потолок, окна до потолка, куча картин и полок, шкафов, даже мини-водопад на стене. За столом сидел и курил трубку седовласый мужчина.       — Сэр.       — Ты не будешь присутствовать?       — Нет, сэр. Кипиш в одном из наших районов. Надо разобраться.       — Ясно. Иди тогда.       Брюнет кивнул и вышел из кабинета. Хола стояла посреди зала и не знала, что делать. Она один на один с боссом «Соула». Такая встреча могла быть не только первой, но и последней.       — Садись, Хола. Чего стоишь? — сказал мужчина доброжелательно.       Девушка села напротив него. Она не облокачивалась на спинку стула, и он это заметил.       — Досталось неслабо, да?       — Вы и сами должны знать… — говорила она робко.       — Да, конечно. Ворон принес мне полный отчет. Вот скажи мне, Хола, что тебя держит в «Армаде»?       — Ненавижу несправедливость.       — Правда? Занятно… А в «Армаде» царит справедливость? Такая, что ваши солдаты мрут, как мухи меж оконных рам?       — Это долг любого человека в организации. Хранить любую секретную информацию вплоть до гибели. От естественных или нет причин.       — Ты говоришь так, как написано у вас в уставе, верно? А если честно: как ты относишься к тому, что ваши сотрудники должны умирать ради начальства?       — Разве у вас не то же самое? Разве ваши солдаты не умирают за вас?       — Послушай, о чем ты говоришь, — улыбнулся он. — Я — глава «Соула», одной из преступных группировок, а «Армада» — государственная организация. Параллель легко проводится, ты и сама это доказала. Тогда все-таки скажи. Есть ли справедливость в «Армаде»?       Хола смотрела на него, и ей казалось, что он гипнотизирует ее. Но ничего подобного не было. Организация по уничтожению группировок и сами группировки были очень похожи. Но как это принять? Как объяснить самой себе?       — В «Армаде» поступают правильно, — только ответила она.       Боссу «Соула» этого было достаточно. Он счел это за ее поражение, так оно примерно и было.       — Ты же сирота, да? — спросил он вдруг.       — Вам-то что?       — Да так. Как ты вообще попала в «Армаду»? Там же должен быть жесткий отбор.       — Отец был в организации. Когда он погиб, туда взяли меня.       — И сколько тебе было лет?       — Шестнадцать.       — Совсем маленькая еще для такой работы, не кажется?       — Возможно.       — А твоя мать?       — Она умерла, когда я еще на ногах стоять не могла.       — То есть ты ее не помнишь совсем… Да и не знаешь.       — К чему все это? Хотите теперь через мою семью на меня давить? Не получится! — кричала она, а слеза уже катилась по щеке.       — У меня нет такой цели. Просто я знал твою мать.       — Откуда бы вам ее знать?       — Она была моей подопечной. Моим солдатом.       Хола широко раскрыла глаза. Сердце пропустило пару ударов.       — Вы лжете… Вы не знаете ее…       — Сабина Аддерли. У тебя ее фамилия. Такая же черноволосая, такая же гордая и бойкая. Только глаза у нее были цвета небесной лазури, а не морского дна, как у твоего отца и тебя. Способный боец. Как же ей не повезло с мужем…       — Вы не смеете так говорить!       — Еще как смею. Знаешь, почему она умерла? Точнее, погибла. Твой отец, Ричард Веллингтон, убил ее. Ты была совсем маленькой, и знать ты этого не могла. Твоя мать спалилась с каким-то оружием и документами, вот он, человечишка из «Армады», и грохнул ее. Он даже нас почти нашел, но не получилось — его убили раньше. Тебя воспитывал совсем чужой тебе человек — Тайсон Хемфри, коллега твоего папаши. Ну и как тебе твоя любимая «Армада»? Все еще впечатляет?       Девушка сидела со сложенными в кулаки ладонями. Услышать такое было не то что тяжело. Это было невыносимо. Брюнетка прожила такую жизнь, которая никогда не должна была ее коснуться. Она могла быть равноправным членом «Соула» и «Армады», но ее отец распорядился ее будущим так, как ей, возможно, никогда и не хотелось. Девушка все еще не признавала всего сказанного боссом мафии.       — Зачем вы мне об этом сказали?..       — Чтобы ты осознала, что не поздно все изменить в жизни. Ты все еще можешь быть среди своих, среди мафиози. С твоими способностями станешь капитаном очень быстро. Нужно сделать лишь одно. Сдай «Армаду». Эта проклятая организация не должна была появиться в твоей жизни. Будь жива Сабина, ты бы была здесь еще раньше, но не в качестве пленной.       Тишина. В воздухе витает напряжение и грусть вперемешку со злостью.       — Нет…       — Что?       — Нет. Я ничего не скажу.       — Почему же?       — Может, мой отец был хорошим человеком. Может, моя мать была простой глупой женщиной, преступницей. Тогда я продолжу дело отца. Я не стану такой же, какой была она.       Мужчина встал. Все пошло не по плану. Он вздохнул и закрыл глаза.       — Твоя мать была не просто преступницей, — начал он. В голосе была нотка той же грусти. — Она была настоящим товарищем, другом, настоящей женщиной. Таких, как она, почти нет. Чистая, пусть и в мафии, умная, добродушная. Она всегда отказывалась убивать и травить, но ее планы всегда помогали выстроить отличные отношения с политиками и полицией. А твой отец был обыкновенной пешкой, которая только и знает, как уступить место королю. Он готов был прыгнуть в огонь, утонуть, разбиться, лишь бы «Армада» процветала. И ты такая же. В вас нет ничего. Пустышки по неволе. Вы запрограммированы соблюдать законы своей организации, но своего ума у вас нет ни грамма… Я даю тебе три дня, Хола Аддерли. По истечению сих дней будет видно, кто ты — живой солдат «Соула» или мертвый информатор «Армады».       Он подошел к двери в кабинет и открыл ее. Девушка только сейчас обратила внимание, что его рефлектом был беркут — огромный орел, что сидел на окне и все смотрел на брюнетку. Она встала и быстро вышла из кабинета. Снаружи стояли Медведь и еще какой-то мафиози.       — Что случилось? — сразу спросил шатен у девушки. — О чем он тебя спрашивал?       Она посмотрела ему в глаза. Мужчина аж дернулся. Слезы текли ручьем, она их не вытирала. Хола снова посмотрела в пол, на ковер, что впитывал воду, капающую крупными горошинами из глаз.       — Медведь… Как бы ты отнесся к известию, что твоя семья совсем не такая, какой ты ее представлял? Что, если все… Запутанно. Непонятно. И ты не знаешь, как дальше жить?..       — Не могу сказать, — ответил шатен с жалостью. — Но я знаю, кто может. Ты тоже знаешь. Только он может сказать.       — Он и слушать не станет.       — Попробовать стоит. Ладно, надо идти. Барри отведет тебя в кабинет.       Медведь похлопал девушку по плечу и ушел. Неизвестный мужчина повел пленницу в сторону кабинета. Она была в своих мыслях, но все равно заметила, что лицо у мужчины странное. Он ухмылялся.       Вот и кабинет, но почему-то прошли мимо.       — Куда мы идем? — спросила брюнетка.       — Ворон попросил тебя в комнату допроса привести.       — Но Медведь…       — Не осведомлен.       Ответ резкий, продуманный, но именно сейчас Хола на это особо не обращала внимания. Сегодняшние потрясения, может, пытка бы и сняла. Зашли в комнату, уже знакомую брюнетке. Мужчина встал рядом с ней и просто пялился.       — Что-то еще?       — Да просто вопрос мучает.       — Какой?       — Как такая девушка досталась Ворону?       Брюнетка подвох почувствовала. Она хотела аккуратно отойти от мужчины, но попытка была сразу пресечена. Мужчина уложил девушку на рядом стоящий стол.       — Какого черта?! — она полностью пришла в себя.       — Видимо, босс сильно тебя нагрузил, раз уж ты повелась. А на что это похоже? — он облизнулся.       — Только попробуй! Ворон…       — Думаешь, он что-то мне сделает? Ха! Пока ты так думаешь, я, пожалуй, воспользуюсь случаем.       Он сильнее прижал ее спиной к столу, от чего та стала ныть. Девушка пыталась сопротивляться, но момент был упущен. Пока она витала в облаках, ее привели туда, где никто ее и не услышит. Мафиози разорвал на девушке блузку, но желанного не увидел. Целые слои бинтов отделяли от прекрасного вида женского тела. Он держал ее руки над головой, пытаясь рвать бинты, что получалось не очень хорошо. До ножниц сейчас уже не дотянуться. Кто ж знал, что придется столкнуться с таким препятствием? Хола била его ногами, выбиваясь из сил, но мужчина был так возбужден, что даже не замечал этого. Он закинул голову девушки назад и облизал шею. Было противно, а сделать ничего нельзя. Или можно?       Девушка увидела сидящего на краю стола ворона. Как мужчина его не замечал? Видимо, голова только одними мыслями забита. Брюнетка посмотрела на птицу умоляюще.       — Помоги, — шептала она. — Помоги мне. Помоги! — вскрикнула она, но мужчина закрыл ей рот.       Ворон бесшумно вылетел из комнаты через чуть приоткрытую дверь.       — Не надо кричать, все равно никто не поможет, — смеялся мафиози.       А птица все летела. Показался кабинет хозяина. Брюнет сидел и что-то черкал в блокноте. Он ожидал уже увидеть Холу, но, раз уж ее нет, значит, босс все еще с ней ведет «милую» беседу. Птица влетела и стала громко каркать.       — Чего разорался? — недовольно спросил хозяин.       Рефлект нашел на столе папку с информацией о Холе. Он стал клевать фото девушки.       — Что ты от меня хочешь?       Снова карканье. Тут Ворон опомнился.       — Где она?       Птица вылетела из кабинета, мужчина рванул за ней. Комната допроса быстро показалась, и птица, сев на плечо хозяина, снова стала каркать. Мужчина влетел в комнату и увидел на столе Холу и мафиози, который, разобравшись более или менее с бинтами, стянул с нее брюки и то же пытался сделать с бельем. Волосы девушки были растрепаны, силы на исходе, раны болели от соприкосновения с поверхностью стола, но она все равно продолжала зажимать ноги и вырывать руки. Она заметила, что мафиози застыл и смотрит в одну точку. Она повернула голову.       — Ворон…       Брюнет пошел на мафиози. Тот стал пятиться. Когда он столкнулся спиной со стеной, Ворон подошел к нему вплотную и слегка зажал горло.       — Привет, Ворон, — говорил мафиози еле-еле.       — Ну здравствуй, Барри. Ты чего это здесь забыл? — спрашивал брюнет сурово.       — Да вот, Медведь сказал ее сюда привести и подготовить. Для тебя же старался.       — Лжет, — сказала Хола.       — И кому мне верить? — спросил Ворон, сильнее сжимая горло мафиози.       — Я же давно под твоим руководством. Ты меня знаешь, а ее? Вот эту информаторшу из «Армады»?       — Ты прав. Конечно, прав. Не могу я ей верить, но и тебе не могу. В конце концов, Медведь бы такого сроду не сказал, и плюс, мой рефлект ко мне не летел бы с просьбой прийти сюда.       — Ворон, не надо. Она же шлюха обыкновенная, как и все они. Вспомни хоть ту блондинку…       Брюнет вспыхнул, зрачки, почти неразличимые на фоне карих глаз, сузились. Птица стала летать с бешеной скоростью, издавая громкие крики, похожие на смех. Ворон отбросил мафиози к столу, на котором еще лежала Хола. Пока он опомнился, Ворон уже прижал его к столу и душил руками. Подлетела птица и вырвала ему один глаз. Мафиози задыхался, кричал от боли. Брюнетка подскочила к Ворону со спины и пыталась оттащить его от коллеги. Поддаваться он не собирался, потому оттолкнул девушку. Она ударилась о стену, таким мощным был толчок. Птица перестала искать уязвимые места мафиози и подлетела к брюнетке. Ворон посмотрел на лежавшую на полу Холу. Бинты разорваны, она в одних трусах сидит на ледяном бетонном полу и плачет. Он остыл и, отпустив мафиози, подошел к ней.       — Прости, — сказал он и хотел дотронуться рукой до ее лица.       — Нормально все, — холодно проговорила она и отбила его руку.       Он помог ей подняться.       — Осторожно! — вдруг вскрикнула девушка, посмотрев за спину Ворона.       Мужчина обернулся и увидел Барри с ножницами в руках. Вид его был страшен. Глаза нет, по всему лицу кровь, на шее красные следы от пальцев. Он подбежал к брюнету, но сделать ничего не успел. Птица впилась в его руку когтями. Мужчина вскрикнул и выронил ножницы. Брюнет одним мощным ударом по голове уложил его «отдыхать» на пол. Ворон стянул с девушки одну полоску бинта и замотал глаз вырубленного.       Хола уже выбежала из комнаты и надела штаны. Верха не было — блузка порвана, бинты сняты. Вышел Ворон. Он потянулся к пачке с сигаретами, но, посмотрев на брюнетку, передумал курить.       — Ты как? — спросил он после минутной тишины.       — Бывало и хуже, — говорила она, прикрываясь руками.       Мужчина подошел и обнял ее. Она опешила и хотела толкнуть его.       — Можешь не сопротивляться, — сказал он. — Так тебе прикрываться просто не надо.       Девушка оставила попытки драться и расслабилась, в первый раз за последнее время. Отвечать на объятия она не собиралась, хотя почему-то тянулась, и не раз. В итоге она все-таки обвила его шею руками и уткнулась в плечо. Он чувствовал, как намокает рубашка.       — Плачешь, что ли?       — Нет, — проговорила она, сопя.       — Ну да, как же. Забудь о Барри. Он больше к тебе не подойдет. Никто не подойдет.       — Если бы дело было только в нем.       — А в чем еще?       Хола решила не отвечать. Не сейчас. Ворон взял ее на руки и понес в кабинет. Она и сама могла дойти, но так было все же быстрее. Мужчина снова обработал ей спину и замотал бинтами. Она надела рубашку, которую ей выдал Ворон. Видимо, это была одна из его собственных, потому что она явно была не по размеру. Брюнетка села на диван и закрыла лицо руками. Мужчина сел на подоконник и закурил.       — Это босс тебя довел? — спросил он.       — Тебе-то что за дело?       — Интересно. Все равно узнаю, так что можешь и не говорить.       — Просто… — начала Хола. — Он мне сказал, что мой отец никогда не был мне отцом, что моя мать была солдатом «Соула», а мой кровный отче погиб от рук мафии, потому что был из «Армады» и искал то, что навело бы его на вас, а моя мать случайно спалилась с какими-то документами, и он убил ее… Все так сложно.       — Мда… Ну и жизнь.       — Медведь сказал… Впрочем, неважно.       — Да уж договаривай.       — Он… Он сказал, что ты можешь мне помочь. Что ты можешь знать, как с этим справиться.       — Я не знаю. Да и если бы знал, не стал бы помогать. Мне это не нужно.       — Мы бы могли помочь друг другу.       — О чем ты?       — О твоем брате. О Тиме Эддингтоне.       Ворон затушил сигарету и уставился на девушку. Она смотрела на него и пыталась понять, какой огонь горит в его глазах — гнева или горечи. Он встал и, подойдя к ней, взял ее за подбородок.       — Что ты о нем знаешь?       — Немного, но достаточно.       — Ты думаешь, что с той информацией, что есть у тебя, ты сможешь давить на меня? Поверь, можешь не пытаться.       — Я не о том. Мы ведь с тобой похожи. Мы приняли тот образ жизни, который нам навязали наши близкие. Их ошибки…       — Ты бы закрыла ротик, пока я тебе челюсть не сломал. Мы с тобой ничуть не похожи. Ты из «Армады», я из «Соула». Все, точка, — он отпустил ее и сел за стол.       — Но мы могли стать другими.       — Могли, но не стали. Мы те, кто мы есть. Этого не изменить.       — Карвер…       — Не смей меня так называть! — вскрикнул он и резко встал. — Кто ты такая?! Что ты о себе возомнила?!       — Я хочу помочь и получить помощь.       — А кто сказал, что мне нужна помощь?! Особенно твоя! Ты никто, и звать тебя никак!       — Зачем тогда защитил?! — вскипела она. — Зачем помог?!        — Потому что ты моя игрушка, — сказал он спокойно и, подняв ее с дивана и толкнув ее к стене, прижал к ней. — Потому что ты моя, и больше ничья. Только я буду тебя мучить, только я тобой буду пользоваться, как захочу, только я убью тебя, когда придет время. Запомни это раз и навсегда.       Она дала ему пощечину. Это был первый незапланированный и удавшийся удар. Силу Хола не рассчитывала, но врезать получилось неплохо. Громкий хлопок эхом раздавался в кабинете, птица за столом тихо каркнула. Ворон схватил девушку за воротник и приподнял. Брюнетка стояла на носочках.       — Еще одна такая твоя выходка может стать последней.       — Да?! Тогда вот она, выходка!       Она снова попыталась его ударить, но он перехватил ее руку и сильно сжал запястье. Мужчина наклонился над ее ухом.       — Если ты не прекратишь, я верну тебя к Барри, наберу еще желающих. Как классно будет смотреть на то, как они рвут тебя на кусочки, заливая спермой и твоей же кровью. Я буду наслаждаться этим видом и думать, как бы тебя еще унизить, и найду способ это сделать. Так что заткнись и слушай, что я тебе говорю.       — Зачем ты меня предупреждаешь? Уже бы сделал триста раз, а не говорил.       Он подвинулся к ее лицу и лизнул щеку. Ее передернуло.       — Вынуждаешь? Так я сделаю, не переживай, — он снова лизнул ее, теперь уже шею.       Сразу после этого он бросил ее на диван и, забрав ворона, вышел из кабинета, который не забыл запереть. Хола легла на бок и вытирала влажные дорожки на коже. Лицо горело, голову жарило, внизу живота жгло. Хотела ли она того, о чем он ее предупреждал? Конечно, нет. А его самого? Вопрос сам собой пришел к ней, и она не захотела на него отвечать. Внутри становилось жарче. Почему? Почему ее так отталкивало от него и одновременно тянуло? Ненависть и… Любовь? Вздор. Бред сумасшедшего. Он истязал ее, открыто издевался, отправил к тому, кто перевернул ее жизнь своими рассказами. Но он залечил ее раны, впервые извинился, спас от изнасилования. Это его никак не оправдывало, Хола понимала это, а внутри все теплилось чувство, еще непонятное, странное, чужое. Оно было ей не свойственно. Девушка четко прослеживала параллель ее силы и ненависти к нему, ее слабости и… любви к нему. Она резко встала с дивана и стала скидывать все с его стола, кричала, падала от бессилия. Внутри все было разбито, но осколки еще не разлетелись. Теплое чувство удерживало их на своем месте и было способно их срастить. Брюнетка снова станет сильной, снова будет биться за свою жизнь, да и не только за свою. Она вытащит Ворона из его садизма, утопит гнев. И все равно жгло, обжигало безумно. Она пыталась только ненавидеть, вспомнила Лиру и ее смерть, но сбежать уже нельзя. Любовь, она такая — придет, когда ее совсем не ждешь. Не так Хола себе все представляла. Не построенные на боли и страданиях больные отношения. Она не знала, что делать. Скажет — убьет он, не скажет — убьет она саму себя. А она могла это сделать, ведь жизнь ее оказалась так никчемна. Среди хлама со стола на полу она нашла свой рисунок — его портрет. Это лицо… Лицо садиста. Ее садиста. Осталось только признать, сказать.       — Карвер Эддингтон, Ворон. Говорю только правду. Господи, как же… Черт возьми, я люблю тебя, сволочь! — вскрикнула она.       Услышать ее никто не мог, да и плевать ей было на других. Вот он — вывод. Вывод, поставивший локомотив ее жизни на совершенно другие рельсы.