Разные полюса.

На следующее утро меня бесцеремонно разбудил Зуко прямо на рассвете. Надо отдать ему должное, в гамак он меня все-таки уложил. И на том спасибо, учитывая то, что разбудил он меня, перевернув на пол. Однако опять-же, противореча сам себе, перехватил поперек живота, и поставил на ноги. И что с ним? — В следующий раз ловить не буду. — Бодренько приветствовал он, явно не обращая внимания на мое недовольное лицо. — Доброе утро. — Пока ты тут на правах юнги, будешь драить палубу. — С моими способностями это легко. — Наивно отмахнулась я. — Смыть грязь ты конечно можешь одной волной. — Насмешливо фыркнул Зуко. — А вот щеткой орудовать — ручками, ручками, и никак иначе. — Пожалуйста! — Ничуть не дуясь, фыркнула я. — Где щетка? — В твоей будущей каюте. — То есть мне еще и там разобраться надо? — Да. — Хоть бы не улыбался так. — Пихнув его локтем в грудь без зазрения совести, я побрела к выходу. И только где-то в уголке сознания меня ковырнула мысль, не то моя, не то его, на которую я не обратила внимания: «Черт… больно…». Еще полчаса я ковырялась в кладовке, пытаясь найти щетку, и мысленно ругалась. «Шпилька. Пс. Она за дверью.» «А раньше сказать нет?» «Нет. Там же стоит ведро с мыльной крошкой, сегодня день генеральной уборки, так что коротко говоря, сперва драишь просто щеткой мокрую палубу, потом с мылом, главное чудеса гимнастики там не устраивай, а то потом еще рваные связки лечить — заморочишься. Ну, а потом проходишься щеткой чтобы смыть пару раз.» «М-да, попала я.» «Не жалуйся. Мне б твои проблемы!» «Ладно, все.» На то, чтобы как следует отдраить палубу просто щеткой у меня ушло пол часа. Потом еще час я драила каждую досочку щеткой, и мыльная пена после меня была темно-коричневого цвета. Наконец я все домыла, и подняв воду с моря, прошлась ею от носа до кормы, смывая пену. Доски оказались светлее, чем я думала. Зуко вышел, и одобрительно кивнул мне: — Молодец. Однако я недолго радовалась похвале. — Закреплю тебя за этой должностью. — Зараза. — Буркнула я, прополаскивая щетку, и вымывая щели между досок. Прополоскав палубу еще дважды, я промыла щетку, выжала ее, и отнесла все обратно в кладовку. Там же, закрыв дверь, я без сил шлепнулась на пол, и наконец выдохнула. Просто вымыть пятьдесят-шестьдесят метров палубы для меня оказалось намного тяжелее, чем выполнить задания учителя, заставлявшего ее драться сразу с двумя разными противниками, управлявших двумя разными стихиями. Внезапно до меня дошло, что в голове раз за разом повторяется со все повышающимся тоном повторяется: «Лея!!! Лея, чтоб тебя, где ты!!!» «Я тут.» «Где «тут»? И чего не отзываешься?» «Прости, устала. Чего тебе?» «У нас завтрак. Есть иди.» «Ща, отсижусь чутка, и приду.» «Ты в кладовке?» «КАААК ТЫ ДОГАДАЛСЯ???» «Не ворчи, Шпилька.» Через пять минут по коридору послышались шаги, и дверь открылась. — Ты как? — Нормааас! — Вставай, пошли есть. — Отстааань. — Заныла я, когда он принялся поднимать меня на ноги. — Че ты чахоточная такая? — Да не чахоточная я, просто второй день подряд по нескольку часов стихией управляю. К таким нагрузкам меня жизнь не готовила. — Привыкнешь. — Зуко одной рукой (!) подцепил меня за плечи, и поволок к камбузу. Не в силах сопротивляться, я только изредка перебирала ногами. Наконец мы добрались до двери. Я твердо встала на ноги, слегка отстранилась, и даже нашла в себе силы выдавить улыбку: — Спасибо, Зуко. — Ты чего? — Ну, если я так плавно заплыву, вися у тебя на плече, они подумают, что я совсем сопля. А я не сопля. — Ладно. Пошли. — Он открыл дверь, и шагнул внутрь. С камбуза пахнуло теплом, и чем-то вкусным и явно горячим. — О, а вот и наша Шпилька!!! — Грянули матросы. Ну не поворачивался у меня ни язык ни мозг говорить или думать об этих людях как о пиратах. Зуко приветливо махнул всем рукой, я предпочла кивнуть головой, хотя вернуть ее в вертикальное положение было проблематично. Зуко пожелал всем доброго утра, и провел меня к свободному месту на лавке. Как ни странно, но никаких особых мест для капитана и боцмана не было. Одним движением Зуко приподнял меня за шкирку, и посадил на лавку, а вскоре сам тоже оказался рядом. Я уткнулась лбом в столешницу. Сидевший рядом старичок участливо похлопал меня по плечу: — Что, устала, Шпилька? — Даа. Вчера лечение, сегодня палубу драить… — Зато палуба как новенькая!!! — А я как старенькая. — Не удержалась я от улыбки, услышав, как Зуко за спиной старательно сдерживает смех. Вскоре по кругу пошли одинаковые большие миски с рисом. Пустой рис с какой-то кисленькой заправкой мне понравился. — Эй, Шпилька, анекдот хочешь? — Спать хочу. — Скучная ты. — Пихнул меня в бок Зуко. — Ай. Нет, я просто уставшая. Кстати вкусно. Есть можно. — Да. Тем более что ты сейчас пойдешь кладовку разбирать. — Зараза. — Хиленько пихнула я его в бок. — Конечно. Пока ты совсем не обнаглела, я успею тебя еще помучить. — Гхм. Ладно, куда девать то, что в кладовке? — На нижней палубе есть закуток. — Лаадно… — Вперед на мины. — Увидев, что я доела, улыбнулся он. — Засранец. Имей совесть. Я и так устала уже с утра пораньше. Помыв за собой тарелку, я пошла в кладовку. Найдя там тележку, я сгрузила туда мотки веревок, мешки, старую одежду. В угол поставила пучком все доски и бревнышки, которые были раскиданы по маленькому помещению. Чтобы тележка не развалилась, пока я спускала ее по лестнице, мне пришлось тащить ее на собственном горбу, с замиранием сердца останавливаясь всякий раз, когда она спрыгивала на ступеньку вниз. Наконец я добралась до нижней палубы без потерь со стороны тележки, и сгрузив все аккуратненько в почти пустой закуток, и повезла тележку обратно к лестнице. Взвалив пустую тележку на спину, я полезла наверх, слыша, как низ тележки, жалобно скрипя колесиками, стукается о каждую ступеньку. Добравшись до второй снизу палубы, я поставила тележку на ступеньку, тяжко вздохнула, и поперла ее дальше. Вскоре в закуток переселились громадные куски парусины, которые я еще полтора часа складывала стопочкой. Наконец я освободила кладовку. Зуко как раз проходил мимо лестницы, когда я тяжело поднималась по лестнице. — Ну как? — Я все перетаскала. — Победно выдохнула я. — Молодец. — Снисходительно потрепал меня по макушке Зуко. — Это только начало. — Печально вздохнула я. — Да? Тебе же осталось подвесить гамак, только и всего? — Мне осталось прибить еще два крепления, отмыть помещение, чтоб там не несло крысами, отстирать гамак по той же причине, и только потом я смогу лечь поспать. — Да, тут ты права, надо будет как-нибудь пристать к берегу, разгрузить под ноль корабль, постирать и помыть тут все, а то замусорились в конец, как свиньи. — А вы раньше так делали? — Да, но нечасто, и на это уходило около двух недель. — Ну, тут могу тебя порадовать — теперь все будет побыстрее. — Надеюсь на тебя. — Да, мне бы эту надежду. — Вздохнула я, поудобнее перехватывая веревку, на которой тащила два ведра. Отмыв каюту, я вылила грязную воду, помыла каюту еще раз, и пошла стирать гамак и матрац с подушкой и одеялом. Плюс во владении стихией воды в том, что я могла вытащить из ткани все до мельчайшей частички воды, и мне не нужно было ждать когда все высохнет. Оставив чистую постель в каюте, я пошла к Зуко, который в своей каюте отмечал маршрут. — Зуко. — М? — Где новые крепления для гамака взять? — На нижней палубе, где-то между парусами и металлом — Хорошо, спасибо. — Будь внимательна, когда будешь прибивать, попытайся на бревно попасть. — Да, хорошо. Подвесив гамак, я с облегчением сбросила кожаные брюки и грубую рубашку, и сняв обувь, нырнула под одеяло, мгновенно засыпая уже на ходу. Разбудил меня через три часа снова Зуко. — Ты мне скоро в страшных снах сниться будешь. — Простонала я, потягиваясь, и понимая, что у меня затекли абсолютно все мышцы. — Что случилось? — Ничего особенного. Просто на нас напали, и требуют вернуть захваченную в плен невесту принца. — Оооо неееет. — Заныла я. — Только не это. Ну как они вообще меня нашли… — Свадьба по расчёту? — Да. Как говориться, без меня меня женили. — Замуж выдали. — Неважно. Тут скорее женили. Но я этого полоумного идиота убью, если увижу. — Что ж, тогда я скажу им, что мы не нашли в тебе ничего ценного, и поэтому убили, а потом мы их перебьем, и благополучно свалим. — Во! 👍. План-банан!!! — Что? — Ясно все с тобой, не понимаешь моих шуток. Ты уверен, что с ними справишься? Пошли, я им скажу, что полностью отрекаюсь от высшего общества, и тупо смою их с палубы, оттолкну подальше, а там просто линяем. — И чем твой план отличается от моего? — Во-первых мы не станем убивать кучу людей, а во-вторых мои родители будут знать, что я жива, и возможно поймут, что нашла свое место в жизни. — Ладно. Одевайся, и пошли. Поправив подштанники и нижнюю рубашку, я, кряхтя, сползла на пол, натянула брюки, ботинки, и вышла в коридор, натягивая верхнюю рубашку уже на ходу. «Совсем страх потеряла.» — Буркнул про себя Зуко. — Отстань. — Зевнула я. — А. Ой. На палубе, с оружием наголо стояло несколько десятков человек. Загораживая выход с нижних палуб стояли наши, на носу и с правого борта стояли одетые в форму бойцы. Некоторые с воздушными завихрениями вокруг. — Госпожа Лея!!! — Отстань!!! — Крикнула я, прыжком отталкиваясь от палубы, и оказываясь на мачте. Оглядев с нижней реи весь корабль, я победно выпрямилась, без труда балансируя на нетолстом бревне, и достаточно громко, чтобы меня все услышали, сказала: — Вы, ребята, не по адресу!!! Никакой госпожи Леи больше нет!!! И ваш полоумный принц никаких чувств кроме отвращения у меня не вызывает!!! Я нашла свое предназначение здесь!!! Моя душа — море! Так и передайте своему хозяину!!! А теперь вон, шавки, нанесете грязи!!! — И подняв с левого борта порядочную волну, я снова окинула палубу взглядом. Зуко уже загнал в трюм всех наших, и я без зазрения совести смыла всех вражеских солдат за борт. Однако я перестаралась. Я и так управляла стихией направо и налево уже почти целый день, если считать вчерашние подвиги и сегодняшнюю уборку. Подняв большую волну, я потратила остатки сил, которые накопились во мне за три часа сна. Оглянувшись на насквозь мокрого Зуко, почему-то оставшегося на палубе, я поняла, что сил держаться нет вообще, и кувыркнулась с реи вниз головой. Последнее, что я почувствовала, прежде чем провалиться в небытие — это боль в макушке, затылке, и левом плече.

***

Что это за шум? Вокруг темно как в бочке. Где я? Вокруг вязкая темнота, обнявшая меня со всех сторон, придавившая сверху чем-то тяжелым. Левое плечо пронизывает тупая, но сильная боль. Наконец я смогла разобрать сквозь шум в ушах знакомый голос. «Лея. Лея, если ты не откроешь сейчас же глаза, я разнесу все к чертям, и мы пойдем ко дну.» «Зуко?» «Стой… ты же без сознания.» «Не знаю. Вокруг так темно… страшно.» «Не боись. Все будет.» «Ты где?» «Лежу в соседнем гамаке и жду, когда ты отворишь очи.» «Ты меня к себе что ли приволок?» «Да. Я ж волновался.» «Ты? За меня?» «Хай, черт, совсем забыл, что не вслух с тобой говорю…» Я сосредоточилась, собрала все силы в кулак, прочувствовала каждую клеточку своей тушки, и наконец открыла глаза. Едва заметный теплый свет масляной лампы ворвался в поле зрения справа, оттуда, где в прошлый раз был стол Зуко. А, значит я и правда в его каюте. Боль в плече стала явственнее и острее. Приподнявшись на правой руке, я попыталась взобраться повыше, сесть. Однако моя шея, а вместе с ней затылок и виски запротестовали, награждая резким взрывом боли. Я со стоном бухнулась в подушку, проваливаясь в нее вслед за новым приступом боли. — Ааа-ай… — Тихо хныкнула я, слабо надеясь, что Зуко заснул, и не слышит моих воплей. Однако через минуту слева послышался грохот, и его знакомое тихое «Аййщ.» — Навернулся? — Хрипло подала я голос. — Конечно. — Нависая надо мной, кивнул он. На лице у него появилась улыбка. — А довольный-то, как тебе денег дали! — Лучше. Ты наконец в себя пришла! — Крепко обнимая меня вместе с подушкой, ответил он. — Ты чего радостный-то такой? Как-то непохоже на тебя. — Пытаясь поднять руки, чтобы обнять его в ответ, фыркнула я. — Та, от тебя все равно ничего не скроешь. Но спорить не стану — я за тебя волновался. — М? Почему? Подумаешь, в обморок хлопнулась. — На неделю… с высоты в пять метров. На голову. — Почему нет? — Наш бортовой лекарь сказал, что если у тебя будут смещения в шейных позвонков, то ты можешь потерять подвижность рук-ног, может прекратиться функционирование некоторых органов, в общем, ужас какой-то наболтал, я его выгнал. — И все? — Да. — А че у меня плечо так болит? — А. Этот старик провел диагностику, сказал, у тебя перелом ключицы, и трещина в лопатке. Хотя шея целая. — Понятно. — Я внезапно почувствовала, что левую четверть моего корпуса стягивает толстая плотная повязка, из-за которой я не могу двинуть левой рукой. Также повязка намертво фиксировала мою шею. — Ааа… ты бы не мог снова позвать того врача? — Конечно. Зачем? — Кажется, с давящей повязкой он перестарался. Дышать нечем. — Я сейчас. — Пулей вылетая за дверь, отвечал Зуко. Интересно, чего это он? Вообще на него похоже. Обычно стебется постоянно… Интересно, какой Зуко — настоящий? Хотя, он мне любым нравится. «Ты бы не могла не так громко обо мне думать? Я не могу нормально фразу сформулировать.» «Прости.» «Ничего.» Через десять минут Зуко вернулся с дедушкой, которого я несколько раз видела на корабле. — Ну, как поживаешь, Лея? — В плане? — Попыталась улыбнуться я. — Все тело чувствуешь? — Да. Все болит. — Встать пыталась? — Да, пыталась сесть. Но очень больно. — Ну, то что у тебя все болит, уже хорошая новость. Значит, когда ты выздоровеешь, никаких нарушений в организме не будет. — Отлично. — Капитан, Лею нужно осторожно переложить на пол или на стол. — Секунду. — Зуко подошел к столу, стоявшему в центре каюты, и принялся сворачивать карту, и убирать оттуда все инструменты. Через минуту стол был чист. — Капитан… — Что? — Зуко уже стоял рядом. — Может стоит позвать кого-то помочь? — Осторожно ответил лекарь. «Ща в порошок сотру…» — Зуко почему-то так посмотрел, будто бедный врач предложил меня в мясорубку закинуть. «Перестань.» — Полагаю, я справлюсь сам. — Уничтожающим тоном прошипел парень. — Конечно, капитан… Я уже приготовилась терпеть боль, однако Зуко оказался на удивление аккуратен. Сперва он приподнял меня вместе с подушкой, сажая на матрас. А потом, аккуратно прижав к себе лицом к лицу, (Ну как к лицу… я уткнулась носом ему куда-то в шею.)и оставив меня в таком положении на несколько секунд, он быстро положил подушку на место, тут же фиксируя мою голову и плечи правой рукой. Через несколько секунд он осторожно перехватил меня под ноги другой рукой, буквально перекладывая с матраса на себя. Сперва я немного ошалела и смутилась, но потом поняла, что учитывая то, как мне было больно, когда я просто приподнялась, то если бы он просто поднял меня на руки, я б откинулась от болевого шока. Прежде чем он поднял меня на руки, у меня в голове промелькнула только одна мысль: «Хватит лапать меня за задницу…» «Поверь мне, это только начало.» «Перестань.» «Прости, но никак иначе я тебя не переложу.» «Позвал бы еще кого-нибудь.» «Прости, но если ты до сих пор не заметила, то ты сейчас только в рубашке, поэтому я никого и не позвал. Потому что кроме меня тебя в таком виде никто не увидит.» «СТОЙ! ТОЛЬКО В РУБАШКЕ???» «Не волнуйся. В моей рубашке. Она длинная.» «Ты чего наделал…» «Ничего. Всего лишь о тебе заботился.» «Спасибо.» «Не загорись.» Я что, настолько покраснела, что у меня температура поднялась? Да за что. Я всего неделю на корабле, но уже совершенно выпала из тех рамок, в которых привыкла жить... «И да, сейчас больно будет. Ничего не могу поделать, стол твердый.» Аккуратно посадив меня на стол, Зуко медленно переложил мои ноги на столешницу, а потом медленно опустил на столешницу сначала тело, потом голову. От того, что стол был жестким, позвоночник немного распрямился, что сопровождалось дикой болью. Да почему вообще так больно? Зуко скользнул в сторону, пока лекарь снимал повязку с плеча. Он вернулся через секунду, и по просьбе лекаря немного приподнял над столешницей, пока тот прощупывал лопатку. Сама лопатка не болела, только ныла как все остальное тело. — Отлично. Лопатка зажила на удивление быстро. Кладите, капитан. А потом… у меня аж в глазах помутнело от боли. Стоило старику коснуться ключицы, как она взорвалась дикой болью. Я чуть не заорала хотя бы мысленно, но потом вспомнила, как Зуко оглушил меня, поэтому просто сжала зубы покрепче. Однако старик чего-то возился, а боль все усиливалась и усиливалась. «Эй.» «Что?» «Я должна сказать, что сейчас сдохну от боли?» «Лея!!!» — Эй, док!!! — Что, капитан? — Ты что не видишь, ей же больно!!! — Откуда… — Как будто по ней не видно!!! — Простите, капитан… — У нее прощения проси. — Зло фыркнул Зуко. — Прости, Лея… ключица оказалась смещена, зажала нерв. Придется выправлять. — Как скажешь, док. — Мне все еще было больно. — Ладно, я сейчас рефлексы проверю, а ты пока в себя приди. — Угу. Зуко обошел стол так, чтобы лекарь его не видел, и я почувствовала, как он взял меня за руку. Какие у него пальцы холодные… «Ничего, Шпилька. Я с тобой.» «Я надеюсь, я не откинусь.» «Я те откинусь!!!» «Шучу.» «Не надо так шутить.» — Лея, терпи. — Немного виновато глядя на меня, вздохнул док. А через минуту меня насквозь пронзило болью, и перед глазами повисла темная завеса. Единственное, что почему-то удержало меня от потери сознания — ледяные пальцы Зуко, которые я изо всех сил сжала в своей руке. Кажется он ругался, и кричал на врача.