Встретимся в забвении

— Что вообще такое Круг? — шипящим шёпотом вопрошал мужской голос, прерываемый только гулкими шлепками тяжёлых капель воды о широкие пластины листов, что словно множество щитов скрывали все низлежащее. — О чем ты говоришь? Что значит «Что такое Круг?» Артефакт, конечно же, как и Белый Круг, мы сами создали его, — Гантлос с немалым удивлением смотрел на появившееся буквально из ниоткуда тело метаморфа. По указанию Огрона они должны были быть в совсем противоположных сторонах, но вопреки всему, Думан стоял прямо перед ним. — Нет, нет, нет! Не этот Круг. Тот Круг, что составляем мы все, — мечась в необъяснимом волнении, будто бы подгоняемый десятками языков пламени, маг пытался усадить своего друга на все ближайшие подходящие предметы, но сил на то, чтобы опустить тело Гантлоса никак не хватало. — У тебя был Круг, что ты знаешь про него? Думан упал на колени перед своим уже сидящим другом и сложил ладони так, чтобы пространство между образовало круг. — Артефакты же могут иметь собственную волю, как живые книги, и некоторые скипитры. Раз Круг может требовать, значит он тоже имеет сознание? Почему то, что создано мной контролирует меня же? — пространство между ладонями подсветилось фиолетовым и в магической воронке проявилось изображение кольца на ладони Огрона. — Раз Огрон слышит просьбы кольца, значит оно обладает сознанием. Оно просто хранит нашу силу, умножается её, — на лице блондина сохранялось холодное непонимание, которое вступало в острый контраст с пылающей разгоряченностью Думана и выступающим острыми иглами из глаз страхом. — А ты слышал его хоть раз? А феи? Феи слышат зов Белого Круга? Как артефакт с сознанием может позволить себя осквернить? — кисти колдуна опустились вниз, так же как и его взор. Почему-то он ужасно боялся произнести свои мысли вслух, словно за этим последует какой-то всепоглощающий ужас. — Мне кажется ты слишком устал, я попрошу за тебя у Огрона немного отдыха для тебя, — то ли это была попытка отойти от самого разговора, то ли реальное беспокойство, но для Думана в равной степени оказалось отвратительным то и другое. — Я не хочу отдых, я хочу понять. Зачем мы здесь, и зачем мы были на Земле? В чем на самом деле смысл этого кольца? А может дело и вовсе не в кольце… — внезапно Думан замолкает, словно ощутив ещё больший прилив опасности. — Скажи мне, ты сам, почему ты все еще здесь? Что ты думаешь о том, что мы сейчас здесь? — Мы сейчас набираем силы чтобы вернуться обратно, закончить с феями. Отомстить за самих себя, в конце концов. Я не хочу, чтобы я остался в веках как забвенный. Я столько видел в этих ужасных снах, там… — Там холодно как у самой смерти в доме, и темно. Абсолютная пустота, безмолвие, но при этом всепоглощающий ужас, в котором ты множество раз переживаешь каждый свой страх, но в десятки, сотни раз сильнее. Я не верю, что ты можешь чего-то бояться так сильно, но я боялся, и боялся всегда. Этому изменению даже не нужно ничего делать, чтобы уничтожить меня. Абсолютная глухота и темнота, словно ты в действительности мёртв, настолько глубокие, что иы начинаешь верить в смерть. Огрон и Анаган освободили меня от этого, и Огрон говорил об этом. О мести, о том, кем я буду, кем я запомнюсь. Я был зол, и я был готов принять и преследовать эту цель, но сейчас я понимаю, что так быстро мы никогда ничего не добьёмся. Мы в полнейшем упадке, сил кольца все меньше и меньше, но Огрон продолжает гнаться за невозможным. Если честно, мне кажется что никакой воли у Круга нет. Мы просто выполняем прихоти Огрона, и питаем его же. Разве ты веришь, что сейчас первое, что нам нужно — фея? В мгновение ока Гантлос отшатнулся от говорившего, подскакивая с места. Думан инстинктивно отпрянул, сохраняя лишь зрительный контакт. Напуганные и ищущие поддержки глаза смотрели в другие, шокированные и разочарованные. — Ты не смеешь так говорить. Никто не смеет. Среди нас нет того, кто мог бы предать. Огрон не использовал бы нас для этого. Мы всегда были командой, мы создавали Круг всем вместе, а значит он в равной степени принадлежит нам, — лицо мужчины искажалось в выражении уверенности и верности своей идее. Именно искажалось, потому что в каждой линии было видно, как сильно уверенность эта была надломлена. Гантлос прятался от чувства сломленности, и прятал его от всех. Он отходил от Думана все дальше, получая вслед лишь просьбы подумать еще раз. Только самым поздним вечером все четверо вернулись в своё укрытие, где выложили все самое полезное, что только смогли найти, а такового было очень немного. Сильнейшие ночные дожди перебили практически все мягкие плоды, а речные разливы отдалили рощи плодовых деревьев от массы простых лиственных растений. Еды было мало, а после деления между собой остались совсем малые крохи. Огрон с точностью выкладывал каждому положенную часть в строго равном количестве. Гантлос ни на секунду не отрывал своего взгляда от этого действия, однако теперь его интересовало нечто совершенно иное, нежели то, зачем он мог смотреть на лидера всего пару дней назад. Он поднял глаза на Думана, и тут же наткнулся на его глаза, который в упор смотрели прямо на него, как будто бы умоляя о чем-то. Конечно, они умоляли. В Круге не было предателей, все они всегда существовали как одно целое, и никогда не подвергали друг друга сомнениям. Но не сейчас. Думан открылся тому, кого считал самым близким; открылся в том, что уже не мыслит едино с Кругом, в том, что более не держит данной ему клятвы. Однако он все ещё здесь, и все ещё ждёт разрешения своих сомнений. Гантлос вновь смотрит на Огрона, и сомнение внезапно наполняет и его разум. Как страшная болезнь, захватывающая все тело, так и предательский помысел затмевал разум все больше. Никто не слышал Круга. — Где сейчас Круг? — вопрос сам собой вырывается из груди Гантлоса. Глаза его все ещё впиваются в Огрона, но теперь они не просят ответа, они ищут его сами. Кольца просто напросто нет. Его нет не только материально, но и энергетически. Отовсюду исходит тишина, без единой крупицы их общей энергии. От Круга ничего не исходит. Огрон молчит. Его молчание затягивается слишком надолго, от чего вместе с Гантлосом начинают напрягаться и остальные. Думана охватывает новая волна тревоги, которая так и воет, кажется, с такой силой, что её чувствуют и остальные. — Он уничтожен, — слова Огрона, словно водопад в течении самой тихой реки, ударяют по каждому. Труд всей их жизни, вся накопленная энергия, оказались разбитыми. То, во что они верили, и то, ради чего сплотились, покинуло их. Покинуло их всех вместе, как команду, знаменуя поражение, и каждого в отдельности. Они остались без талисмана, без того, что вело их на протяжении стольких лет. Эти сомнения — они и кричали о разрушении братства. — Тогда почему мы здесь? Кто сейчас желает получить силы, и для чего? — тяжело глотать воздух, Гантлос поднимается на ноги, а вслед за ним встаёт и Огрон. — Потому что мы обязаны держать свою клятву этому кольцу. Мы обязаны мстить за его уничтожение. Неужели ты больше не следуещь за зовом? — лицо лидера искажается в неверующей улыбке, словно все происходящее противоречело всем его представлениям и нормам, от чего воспринималось как нечто невозможное. — Следую. Но кто зовёт на самом деле? Почему ты говоришь с нами вместо Круга? Ты не смеешь… — всеми силами маг гонит от себя это слово. Огрон всегда был лидером, достойным и сильным, принимающим верные решения, но сейчас, стоя в сырой норе, практически окружённые десятками солдат, он сам же разрушал этот образ. Он привёл их в заведомо опасное место, без какого-либо плана и сил. Привёл одной лишь ложью. — Круг всегда говорил со мной, а не с кем-то из вас. Я имею право решать, что будет для него лучше, даже если он не являет свою волю, — Огрон продолжал стоять на своем. Признать за собой обмана он не желал, хотя уже осознавал, что было слишком глупо с его стороны так легко признаться, что Круг был уничтожен. Он хотел воссоздать его, ведь энергия его всё ещё клубилась вокруг, будто на время прикрепленная к носителю, но никак не желала впитаться. — Ещё немного, и мы сможем возродить его, начать все заново. — Разве ты не понимаешь, что будучи уничтоженным один раз, он уже никогда не станет стабильным? Разве не понимаешь, что мы окончательно проиграли? Может быть я сейчас покажу отсюда голову и меня тут же схватит стража? Мы все ощущаем, что Круга больше нет, все мы больше не команда, и началось это с тебя, из-за тебя мы все в опасности прямо сейчас, — голос Думана прозвучал будто бы болезненным в сравнении с голосами Гантлоса и Огрона, однако это нисколько не меняло его серьёзности. Он уверенно обвинял Огрона во лжи, обвинял в боли, которую все они перенесли, в предательстве. — Нет, тут ты ошибаешься. Слишком низко с твоей стороны обвинять меня во всех проблемах. Думаешь, из-за меня мы все оказались в разных тюрьмах? Я смог продать нас, наше братство, нашу свободу… за свою собственную? — нечто недоброе блестнуло в глазах лидера, однако продолжить он не спешил. Его глаза вопрошающе смотрели на Думана и Гантлоса, будто бы вынуждая их озвучивать свои мысли. В глазах этих двоих стояла вопросительная тишина, однако она полностью заглушалась кричащим азартом в глазах Огрона. Это был тот момент, ради которого он вынашивал свой небольшой секрет. — Возможно об этом нам может рассказать Анаган. Маг скорости, сохранявший молчание все это время, будто бы отшатнулся. Он представлял себе этот момент как угодно, но точно не так. Пусть сейчас ему уже не грозила смерть, но грозило нечто в разы более ужасное. — Он бы так не поступил, это слишком низко даже для злодея, — метаморф брезгливо сморщился. Он искренне верил в то, что Огрон будет открещиваться от всех обвинений любыми средствами, но настолько серьёзное обвинение переходило любые границы. Даже если речь шла об обмане, использовать его же, чтобы не быть уличенным в столь очевидной, на первый взгляд, форме, было глупо. — Нет же, я сам хочу послушать. Мы случайно встретились на Земле, в какой-то местной точке безумного сборища, и я абсолютно уверен — в его глазах не было ни капли печали о нас, никого желания за нас отомстить. Мне было немного холодно после своей тюрьмы, но увы, тёплого приёма мне не оказали, а такое обращение всегда обижает, особенно от друзей. — Я могу все объяснить, я не… — Анаган то и дело начинал спотыкаться в своей речи, однако каждая неловкая заминка била по нему так же сильно, как падение от мелкой кочки во время самого быстрого бега. В данный момент он действительно желал бы убежать: от ответа, от правды, от самого себя. — Мы действительно встретились на Земле, но это совсем не то, что… — Неужели мы стоили для тебя меньше? — Думан резко выдохнул, ни то отгоняя приступ нервного смеха, ни то прилив агрессии. Он больше не желал смотреть на Анагана, не желал слышать ничего ни про него, ни про Круг в целом. Он был дважды обманут, втянут в то, что было ему абсолютно не нужно. Гантлос стоял закрыв глаза, будто бы закрывая себя от всего вокруг происходящего. В этот момент каждый из них окончательно перестал был частью Круга, и никакая сила была не властна в том, чтобы вновь собрать их души воедино.