Тысяча осеней

Глава 18: «Я не позволю тебе уйти» Невзирая на то, что Сюаньду являлся даосским кланом номер один Поднебесной, среди ее учеников не было никаких закулисных игр или заговоров, которые могли насочинять себе посторонние. Шэнь Цяо с самого детства рос в мягкой и спокойной обстановке. Его учитель был сердобольным, он принял на себя роль как учителя, так и его отца. Его шисюны и шиди настолько дружелюбны, что, когда они собирались играть вместе, не было никакой разницы между старшими и младшими. Даже Ци Фэнге не был слишком строгим, когда обращался к своим ученикам, как, скорее всего, могли представить себе другие. Поскольку все окружающие относились к Шэнь Цяо с добротой и мягкостью, он тоже стал добрым и мягким человеком. Его время вступления в клан не благоволило ему. Тогда он не являлся старшим учеником Ци Фэнге, но и не был последним. Из пяти учеников Ци Фэнге Шэнь Цяо был вторым, предположительно, неудачная позиция. Однако из-за того, что его добрый и всепрощающий характер по отношению к другим, как и его таланты, были превосходны, он фактически стал любимым учеником Ци Фэнге. В итоге Ци Фэнге передал свой пост главы Шэнь Цяо. Юй Ай занимал третье место среди учеников. Он был на два года старше Шэнь Цяо, но поскольку он присоединился к клану позднее, ему приходилось обращаться к Шэнь Цяо «шисюн». В детстве его это беспокоило долгое время, поэтому он часто приставал и дразнил Шэнь Цяо, пытаясь заставить того называть себя шисюном. Но он, конечно же, потерпел неудачу. Они были почти одногодками и играли вместе с самого детства, поэтому их отношения были довольно близки. Если кто-то спросит у Шэнь Цяо, кому он доверяет больше всего на свете, он определенно назвал бы своего мастера Ци Фэнге и всех своих братьев. Если бы ему пришлось оценивать своих братьев по тому, насколько они близки, Юй Ай, вероятно, был бы на первом месте. Перед тем как подняться на гору, Шэнь Цяо представил, что будет, когда они снова встретятся. Юй Ай может быть шокирован, что кто-то, кто должен был быть мертв, снова вернулся к жизни, или он мог почувствовать себя немного виноватым и напуганным, или он мог бы даже посмотреть на него с отвращением из-за нежелания видеть его. Но Шэнь Цяо никак не приходило в голову, что другой человек будет так счастлив. Несмотря на то, что он не мог ясно видеть выражение лица Юй Ая, Шэнь Цяо мог сказать по его голосу, что это не было поддельной эмоцией. Шэнь Цяо хотел многое рассказать и спросить. Слова крутились на кончике языка, но он совершенно не знал с чего начать. Юй Ай молчал после того выкрикивания: «Шисюн, глава!» Шэнь Цяо предположил, что он сейчас, наверное, внимательно его рассматривал, поэтому он мог выбрать только самый банальный вопрос в качестве начала разговора: — Как дела в клане? Другой человек не ответил. Шэнь Цяо слегка наклонил голову, неуверенно спросив: — Третий шиди? — Что случилось с твоими глазами? Когда тот снова открыл рот, голос уже находился совсем рядом. Шэнь Цяо подсознательно хотел сделать шаг назад, но другой уже схватил его за запястье. — Что случилось с твоими глазами? — спросил Юй Ай снова. — Я упал со скалы во время битвы с Куньэ. Когда я очнулся, они уже были такими, — Шэнь Цяо быстро свернул эту тему. Хватка, сжимающая его запястье, не ослабла. Юй Ай сказал: — Стой на месте. Я проверю твой пульс. Шэнь Цяо хотел было сказать, что в этом нет необходимости, но, поскольку он не смог высвободить руку, ему пришлось позволить Юй Аю делать все по-своему. Юй Ай слушал его пульс с тончайшим вниманием. Через некоторое время он наконец спросил: — Твоя внутренняя Ци настолько слаба, что еле различима. Что случилось? Шэнь Цяо бесстрастно спросил в ответ: — Разве ты не предвидел такого результата, когда отравил меня? Рука другого человека на секунду замерла после произнесенных слов. Воспользовавшись случаем, Шэнь Цяо высвободил руку. Когда боевые искусства человека достигали уровня, на котором находился Юй Ай, независимо от того, насколько темна ночь или насколько тусклым был свет свечей, это совершенно не влияло на его зрение. Он внимательно осмотрел Шэнь Цяо сверху вниз. Холодный и бледный цвет лица, исхудавшая фигура — было ясно, как белый день, что за все эти дни этот человек перенес много трудностей. Его рука, которая держала бамбуковую палку, частично виднелась из-под рукава. Оно была настолько истощенной и костлявой, что, глядя на него, у людей закололо бы в сердце. Юй Ай тихо вздохнул: — Так как ты вернулся, не уходи снова. Позволь мне неспеша все объяснить, хорошо? Шэнь Цяо покачал головой. — Гора Сюаньду собирается огласить имя нового главы. Разве это не принесет лишних трудностей, если такой еле живой человек, как я, опозоривший имя клана, останется здесь? Юй Ай счел это странным: — Кто сказал, что у горы Сюаньду будет новый глава? — Разве десять дней спустя даосская конференция на Нефритовой террасе не станет также церемонией для горы Сюаньду по утверждению нового главы клана? Юй Ай собирался покачать головой, но он понял, что другой человек не сможет увидеть его жестов. Поэтому он сказал: — С тех пор как ты пропал без вести после падения со скалы, я посылал людей повсюду, чтобы тайно тебя отыскать, но нам никак не удавалось найти тебя. Если ты жив, мне нужно было встретиться с тобой лично; даже если ты мертв, я должен увидеть твой труп. Но пока ты не мертв, глава клана Сюаньду никогда не сменится. Это правда, что я управляю всеми делами от твоего имени, но только как регент. Я никогда не собирался переступать границы своих полномочий и заменять тебя. Если бы это было в прошлом, Шэнь Цяо бы сразу поверил всему, что сказал Юй Ай, без всяких сомнений. Однако время и ситуация изменились, и нынешний Шэнь Цяо больше не мог так просто ему доверять. Он немного помолчал, затем сказал: — Когда я боролся с Куньэ в тот день, я уже обнаружил, что больше половины моей внутренней Ци исчезло, и оставшийся поток Ци был настолько застоявшимся, что не мог плавно циркулировать. Я старался изо всех сил, чтобы противостоять атакам Куньэ, но в конце концов все было бесполезно. После этого я также старался все вспомнить, но от начала и до конца я не мог понять, когда и где меня отравили. В любом случае я и подумать не мог, что это был ты. Юй Ай стоял с опущенной головой. Он ничего не ответил, но его руки под рукавами почти незаметно дрожали. Все верно. С самого детства Шэнь Цяо никогда не испытывал недоверия по отношению к нему или вообще к кому угодно на горе Сюаньду. Так было вовсе не потому, что Шэнь Цяо глуп и невежествен, и не потому, что он наивен и чересчур доверчив. Он попросту верил в них. Он верил, что в этом мире всегда существовало добро. Он верил в людей и вещи, которые окружали его с малых лет. Более того, он верил, что его братья и сестры, которые были ему как родные, никогда не предадут его. Вот почему он никогда не держал ухо востро, когда он был вместе с соклановцами, и поэтому Юй Аю удалось с легкостью добиться успеха. Шэнь Цяо продолжил: — Позже я упал со скалы и потерял сознание. Проснувшись, я потерял память, и все это время я не знал, что происходит вокруг, и был рассеянным. Только недавно я наконец вспомнил множество важных деталей. В ночь перед моей битвы с Куньэ ты пришел ко мне и сказал, что хочешь спать вместе. В прошлом ты много о всяком рассказывал, говорил, что тебе нравилась наша шимэй, но она была слишком холодной и почти ни с кем не разговаривала. Ты слишком волновался по этому поводу, поэтому мог только прийти и просить меня поговорить с ней от твоего имени после моей битвы с Куньэ. Юй Ай ничего не сказал. Шэнь Цяо продолжил: — Когда Куньэ прислал нам письмо с вызовом на дуэль, я сначала не хотел его принимать. Тем не менее ты поднял тему о битве между мастером Куньэ, Хулугу, и нашим мастером, сказав, что, если я не приму вызов, это может повредить репутацию нашего учителя и горы Сюаньду. После этого ты неоднократно выражал свою симпатию к шимэй предо мной, но странным было то, что у тебя никогда не было никаких внезапных реакций или признаков поведения влюбленного. Я не подозревал, что у тебя тогда были другие мотивы. Я даже продолжал утешать тебя, создавая больше возможностей для вас двоих проводить больше времени вместе. Вспоминая об этом сейчас, все это тоже оказалось фальшивкой, не так ли? Юй Ай наконец вздохнул: — Ты прав. У меня никогда не было романтических мыслей по отношению к шимэй. Причина, по которой я все это тебе говорил, состояла попросту в том, чтобы привести тебя к недоразумению и чтобы ты был еще менее подозрителен по отношению к другим вещам. Это было также для создания возможности поговорить с тобой наедине перед битвой. Ты унаследовал место учителя, и твои навыки боевых искусств являются лучшими среди всех наших адептов. Обычный яд не оказал бы никакого влияния, поэтому мне пришлось использовать один из самых редких ядов в мире, Сянцзян Хуань[1]. Сянцзян Хуань не может мгновенно убить человека. Если хорошо контролировать дозировку, он может действовать незаметно, никто ничего не заподозрит. Через длительное время яд проникнет в кости человека, что создает видимость естественной смерти. — Но я никогда не думал о том, чтобы лишить тебя жизни. Я использовал совсем чуть-чуть, лишь для того, чтобы ты проиграл битву с Куньэ. Я думал, что с твоим уровнем боевых искусств, даже если ты упал бы со скалы, ты не умер бы от этого. В лучшем случае ты бы получил травмы немного серьезнее, которые можно исправить в течение нескольких месяцев. Но, к моему удивлению, все пошло не так, как я планировал. После того как ты упал со скалы, я немедленно отправил людей на поиски, но мы не смогли тебя отыскать. Шэнь Цяо нахмурился еще сильнее. — Сянцзян Хуань чрезвычайно редок. Известно, что этот яд был впервые доставлен на Центральные равнины Чжан Цянем во время его поездки в западные регионы, и позже был утерян. Его, скорее всего, нет даже у Императорского двора, не говоря уже о горе Сюаньду. Где ты его раздобыл? Прежде чем Юй Ай успел ответить, взгляд Шэнь Цяо внезапно изменился. Он был ошеломлен: — Куньэ? Ты получил его от Куньэ? — …Да. — Ты даже вступил в сговор с людьми из Туцзюэ, чтобы сместить меня с поста главы клана?! Наконец на лице Шэнь Цяо появились нотки гнева. — Это правда, что учитель передал мне должность главы, но ты прекрасно знаешь, что у меня никогда не было больших амбиций по этому поводу. В течение многих лет я очень надеялся на то, что ты поможешь мне управлять делами клана. Если бы ты только сказал, что хотел быть на моем месте, я бы без проблем уступил тебе эту должность. Я просто не понимаю, почему ты предпочел искать нечто настолько далекое, а не просто взять то, что тебе предлагают, и вместо этого идти за помощью к Туцзюе?! Его эмоции окончательно перешли в ярость, поэтому его тон был довольно резким. После того как он закончил говорить, он не мог не начать кашлять. Юй Ай хотел похлопать по спине Шэнь Цяо, чтобы помочь ему дышать. Как только он протянул руку, то замешкался на секунду. Затем он наконец опустил её и медленно сказал: — Потому что гора Сюаньду не может так продолжать. Отстраняясь от всех мирских дел, даже даосский клан номер один Поднебесной, как гора Сюаньду, рано или поздно потеряет свое преимущество! — Просто посмотри вокруг. Среди всех даосских кланов чуньянский даосский монастырь горы Цинчэн, похоже, набирает силу. Их Лидер Монастыря И Бичэнь также входит в десятку лучших мастеров боевых искусств, и его слава намного превосходит твою. Напротив, посмотрите на нас, Пурпурный Дворец горы Сюаньду. С тех пор как учитель вознесся к бессмертию, что еще у нас осталось, кроме его громкого имени? — Твое мастерство в боевых искусствах ничем не уступает мастерству И Бичэня. Если ты хочешь войти в светский мир, у тебя даже может быть шанс побороться за место в качестве величайшего мастера боевых искусств. Но ты всегда молчал, указывая на то, что предпочитаешь оставаться никем в горах. Если так будет продолжаться, независимо от того, насколько глубокой и богатой является история горы Сюаньду, ее в конечном итоге заменят другие! Говоря об этом, тон Юй Ая начал становиться возбужденным: — Мир сейчас в хаосе. Все даосские кланы основывают собственные даосские пути, в то время как две другие школы, буддизм и конфуцианство, придумали свои собственные шаги, чтобы стать главенствующими, намереваясь помочь мудрому правителю захватить власть всего мира. Даже демонические кланы участвуют в этом! Все, кроме нашей горы Сюаньду, которая отчуждена от общества, закрывает глаза и глуха к внешнему миру. У нас в руках меч огромной силы, и все же мы отказываемся использовать его. Если к тому времени император, которого поддерживают буддийские кланы или кланы конфуцианства, нацелится объединить весь мир, то как ты думаешь, останется ли еще место для наших даосских кланов?! Он успокоил свой голос: — Шисюн, я никогда не думал о том, чтобы заменить тебя. Я также знаю, что те, кто не является нашими людьми, наверняка имеют другие сердца. Совместная работа с народом Туцзюэ - это лишь часть моего плана. Однако, если бы ты все еще был здесь, ты точно не разрешил бы мне воплотить мои планы в жизнь, поэтому у меня не было выбора, кроме как придумать эту плохую затею. Так как ты вернулся, не уходи снова. Оставайся здесь и поправляйся, хорошо? Шэнь Цяо спросил: — А что будет через десять дней? Юй Ай застал врасплох: — Что? — Как ты собираешься объяснить другим братьям и ученикам в клане мое возвращение на гору Сюаньду? Десять дней спустя на конференции на Нефритовой террасе как ты собираешься объяснить это всем остальным в мире? Некоторое время Юй Ай не мог ему ответить. Шэнь Цяо также спросил: — В конце концов, что ты замышляешь сделать вместе с людьми из Туцзюэ? — Мне жаль. Я ничего не могу сейчас тебе рассказать. — Что, если я против этого? Юй Ай не ответил. — Если я буду против, ты поместишь меня под домашний арест. С тех пор я останусь только номинальным лидером клана, который никогда больше не выйдет в свет, чтобы я не смог помешать твоему великому плану. Я прав? Ему снова ответили молчанием. Шэнь Цяо вздохнул: — В молодости ты не отличался хорошим здоровьем. Даже если ты на два года старше меня, по твоей внешности это было трудно определить. Тебе всегда нравилось капризничать, когда ты болел. Только потому, что ты боялся, что молодые поколения воспримут тебя неуважительно, поскольку ты недостаточно стойкий, ты целый день носил эту серьезную и взрослую мину. Даже по сей день я все еще помню то время, когда ты гонялся за мной, настаивая на том, чтобы я звал тебя шисюном. Когда ему вспомнились события прошлого, выражение лица Юй Ая слегка смягчилось. — Верно, я тоже это помню. В молодости у меня было слабое здоровье, и я холодно ко всем относился, и мои слова часто ставили других людей в неловкое положение. Даже шимэй избегала меня. Из всех братьев ты один из тех, у кого был наилучший характер, и ты всегда был тем, кто терпел меня. — Независимо от того, насколько хорош мой характер, всему есть границы. Мне нечего сказать о том, что ты хочешь стать лидером клана и о твоем плане моего проигрыша Куньэ. Я могу винить себя только за то, что слишком доверял тебе. Но народ Туцзюэ одержим амбициями. Они давно жаждут ступить на земли Центральной равнины. Хоть и гора Сюаньду не помогала ни одной стране сражаться за власть над миром, она также никогда не будет сотрудничать с народом Туцзюэ! Юй Ай горько улыбнулся: — Я знал, что ты никогда не позволишь осуществить мой план. Иначе зачем мне было планировать и проходить через все это? Шэнь Цяо сказал: — Принципы отрешенности, которого наши главы кланов придерживались поколениями, могут быть слегка ошибочными, но это определенно не потому, что мы не имели дел с народом Туцзюэ. У тебя еще есть возможность остановиться и раскаяться. Юй Ай сердито ответил: — Я тоже вырос здесь, на горе Сюаньду, и поэтому мне, конечно же, хочется, чтобы она стала лучше. Мое сердце и чувства к клану ничуть не слабее твоих, так зачем тебе принимать на себя образ святого? Ты говоришь, что ты единственный, кто прав в целом мире, а все остальные нет?! — А почему бы тебе не спросить других учеников нашего клана? Хоть они и молчали все это время, как считаешь, чувствуют ли они недовольство из-за отшельнического стиля жизни на горе Сюаньду в течении всех этих лет? После даосского собрания на Нефритовой террасе я смогу официально объявить, что мы откроем наши ворота и примем новых учеников. К тому времени репутация и статус горы Сюаньду будет только расти, и я никогда не позволю клану Тяньтай и Институту Линьcхуань монополизировать всю славу! Долгое время Шэнь Цяо молчал. Грудь Юй Ая вздымалась и опускалась, полностью выражая свой гнев. Среди ночных ветров они вдвоем молча смотрели друг на друга . Юй Ай почувствовал внезапную легкую грусть. Они больше никогда не смогут вернуться к тем близким отношениям, которые у них были раньше. Шэнь Цяо наконец произнес: — Поскольку ты уже принял решение, мне больше нечего сказать. Юй Ай спросил: — Куда ты уходишь? Шэнь Цяо равнодушно ответил: — Мое поражение в схватке с Куньэ уже нанесло колоссальный ущерб горе Сюаньду во всех смыслах. Даже если другие промолчат, у меня более нет права быть главой клана. Что касается ядов, у меня нет никаких доказательств, кроме собственных показаний. Даже если бы я публично тебя обвинил, люди, скорее всего, мне не поверили бы. Они могут даже подумать, что я несу бред, потому что не желаю принять поражение. Ты уже все рассчитал. Почему ты все еще заботишься о том, куда я отправлюсь? Куда бы я ни пошел, это не помешает твоему великому начинанию. Юй Ай тихо попытался убедить: — Ты серьезно ранен. Тебе нужно остаться здесь, чтобы выздороветь. Шэнь Цяо покачал головой и обернулся, готовясь уйти. Однако за его спиной прозвучал холодный голос Юй Ая: — Я не позволю тебе уйти.