Собственничество

      Стояли пасмурные сумерки. Деревья в небольшом лесу, словно застывшие в неестественных позах огромные изваяния, хранили молчание. Длинные их серо-синие тени тянулись на снежном покрове, подобно призракам ползущим из самой преисподней. Они тихо, будто боясь разбудить утомленного от пиршества лесного бога, подкрадывались к живым, расползались вдоль стволов, иногда только протяжно поскрипывая их потяжелевшими от снега ветвями.       Снег блестел палитрой от белого к почти красному, контрастируя с практически черными тенями. Солнце большим оранжевым кругом пряталось от человеческих любопытных взглядов вдалеке за лесом. Небо, что виднелось сквозь поредевшие на западе тучи, от этого играло красками, насыщенными и слепящими: оранжевыми, пурпурными, розовыми, желтыми и различными оттенками голубого, словно у лучшего пейзажиста, но взгляду обывателя, стоящему где-то поодаль, казалось, что возле самого горизонта, будто кто-то просто невзначай поджег небесное полотно, от чего то засверкало ярче, чем обычно. С каждой секундой день угасал, и чем больше меркло пламя, тем глубже казались тени. Они густели, овладевая лесной чащей.       Близ затерявшейся среди сосен криптомерии стояли два, почти что черных, человеческих силуэта. Небольшими белесыми клубками пар закручивался возле их пустых бледных, подобно снегу, лиц и растворялся в вечернем морозном холоде. Один опустился на колени перед ломтем свежей земли, что как будто изверженное порочное пятно, затерялась в этом предельно белоснежном и чистом мире. Другой же оперся спиной о ствол дерева не в силах больше стоять.       — Как это случилось? Я не хочу верить, что подобное могло произойти! Как? — парень разгребал мерзлую землю уже испачкавшимися руками. — Разве она не должна была стать бессмертной? Она еще жива, точно жива, — его голос чуть ли не срывался на хрип от накативших в одночасье эмоций.       — Саске, остановись. Её уже не вернуть… — пытался успокоить младшего старший брат.       — О чем ты? Тебе разве не больно? Разве не печально? Ты что ничего не чувствуешь? Она просто не могла умереть так внезапно! Я не верю в это! Я же дал ей обещание, так почему? — младший Учиха с отчаянием в алых воспаленных глазах посмотрел на Итачи.       — Саске… Я понимаю… — ответил тихим тоном старший, с грустью взглянув тому в лицо.       Младший Учиха опустил голову и посмотрел на свои грязные ладони. Пальцы окостенели от холода и безрезультатных усилий что-то раскопать.       — Мне тоже больно, но… — продолжил Итачи, однако брат резко прервал его.       — Принеси мне лопату. Я не остановлюсь, пока не увижу её мертвое тело прямо перед собой, — в его лихорадочном взгляде возникло что-то нехорошее, очень близкое к безумству, а лицо в вечерних красках казалось болезненно-серым.       — Нет, Саске… Это уже слишком, — Итачи несколько опешил от таких слов, но пытался не выдать свое беспокойство.       — Принеси! — Саске уже более ожесточенно посмотрел в его сторону.       Итачи, придерживая рукой раненый живот, не без боли отстранился от своей опоры. Неподалеку нашел в одинокой, брошенной кем-то на зиму, лачуге лопату и молча отдал брату.       — Я не сошел с ума. Я просто должен убедиться, — тихо произнес Саске, резко вгоняя лопату в мерзлую землю. Пар валил клубками изо рта, словно с пасти древнего дракона. Стужа только усиливалась. На висках выступили капли пота, но он продолжал копать, крепко сжимая инструмент ледяными, замерзшими руками с такой силой, что даже синие жилы вен на кистях вылезли наружу.       Итачи молча сидел, упершись спиной о старую криптомерию, наблюдая. Перед глазами отражалась только пустота от возримого шаринганом. Если бы в ней была хотя бы капля чакры, он бы увидел, почувствовал, или же брат, но… её огонь погас. Он перевел взгляд вверх: между сине-зеленых ветвей и расступившихся туч виднелось прозрачное стеклянное небо.       — Ты, думаешь, даже если её закопали еще полуживой, то она смогла бы выдержать сутки при таком холоде, почти что без воздуха, под землей? — старший пытался достучаться к здравому смыслу, но ответа на его слова не последовало. Только звук от перебрасывания земли раз за разом тихо всколыхивал воцарившуюся вокруг мертвенную тишину. Глухой стук лопаты о дерево. Саске выбросил инструмент на землю сверху и сорвал крышку гроба окоченевшими пальцами.       Болезненное удивление исказило его истерзанное сожалениями лицо.       — Что это?.. — едва ворочая языком, поразился парень. — Это она?..       Изуродованное женское тело лежало на дне деревянной коробки перед глазами Учих. Но это уже мало чем напоминало то, что когда-то звалось человеком. Куски людской плоти, абсолютно разных размеров и формы, были сложены в совсем неестественном порядке и даже сгущающиеся сумерки не могли скрыть безобразности этой омерзительной и предельно жестокой картины. Будто кто-то с отвратительным чувством юмора решил насмешливо поиздеваться перед глазами Будды над его любим творением. То, что это женщина можно было понять только по разорванной на две неровные части груди. Брюнет неосознанно протянул руку к голове, что лежала где-то в районе живота.       — Нет, не трогай! — Итачи, выйдя из охватившего тело ступора, спрыгнул в могилу и оттащил брата назад.       — Её лицо сожжено?.. Может, это и не она вовсе? — Саске держал в руках женскую голову, всматриваясь в сожранные пламенем черты. — Трупы после Аматерасу выглядели также… — дрожащими руками он положил голову обратно в ящик. — Это же не она, правда? — Саске, вцепившись рукой в плечо старшего, медленно повернул к нему голову. С широко распахнутых глаз полились слезы. Молча, не выдыхая из себя и вздоха. Внутри него всё разрывалось. От такой картины и у Итачи, несмотря на то, что он также, как брат, немало повидал, клубок тошноты подкатил к горлу. Жутко. Этого не следовало видеть никому и никогда. Саске резко встал и, выбравшись из ямы, поднял черный плащ, что лежал рядом с отверстием в земле и накинул его на себя.       — Куда ты? — беспокойным голосом спросил старший, догадываясь о новой цели брата.       — Я убью… — начал тот низким мрачным тоном. — Я найду и сделаю тоже самое с тем, кто это сотворил. Разорву этого извращенного ублюдка в клочья, да так, что даже собственная мать не сможет после этого опознать. Своими же руками заставлю захлебнуться в крови и боли!.. — тени возле него будто еще больше сгустились, и алый взгляд изменился. Три томоэ соединились, в причудливом танце создавая гексаграмму красного цветка шарингана. Кровавые слезы стекали вдоль искаженного яростью и болью лица.       Глаза Итачи расширись в шоке.       «Мангекье… Не може быть…»       — Стой, Саске! Успокойся, — Итачи резко возник перед братом, останавливая его. Юноша невольно снова покосился на тело. — «Нет, я и сам… Хочу заставить ту мразь корчиться в агонии… Подвергнуть дьявольским пыткам, в которых он потеряет рассудок от боли и унижения, а только потом сделать точную копию того, что я вижу сейчас, чтобы эта тварь и мечтать не смела о легкой кончине», — злость начала охватывать всегда спокойный, будто дно замершего озера, разум Учихи, и кровь резко прильнула к груди… Но он не мог отпустить туда Саске. Даже пока они просто стояли здесь под ним образовалось красное пятно из, стекающей вдоль раненной левой руки, крови.       Опустив взгляд и присмотревшись, Итачи увидел в могиле что-то белое. Сначала ему показалось, что это всего лишь осыпавшийся снег, но теперь он понял, что это не так.       — Саске, — начал парень.       — Я не остановлюсь, — резко ответил младший, порываясь вырваться из хватки цепких рук брата.       — Да нет же, здесь что-то есть, — брюнет вновь спустился к останкам, игнорируя жгучую боль в животе, и вытащил это белое, что оказалось сложенным в несколько раз листом бумаги.       Саске повернулся и подошел к могиле, подал руку Итачи, помогая ему выбраться оттуда.       — Кровь выступила из-под подвязки, — проконстатировал факт младший, увидев красное пятно, что расплывалось по белоснежной ткани на животе брата.       — Кто бы говорил, — покосился Итачи на его руку и сел, осмотрел лист. Снаружи ничего не было, кроме багровых отпечатков в углу. Развернув бумагу, Учиха застыл. — Прочти, — старший протянул письмо брату, что стоял, наклонившись, слева над ним. Саске машинально отодвинул руку брата от себя. — Прочти… — тихо повторил он.       Младший взял лист и принялся читать, но закончил так быстро, что молчание, повисшее после, казалось просто оглушительным. — «Я люблю вас больше жизни»… — Саске смолк так же внезапно, как и заговорил. Покосился в сторону брата. Тот стоял, впершись пустым взглядом в труп перед собой.       — Что за?.. — тихо пробормотал младший Учиха. Его пальцы почему-то начали дрожать, то ли от холода, то ли от эмоций. — И это все слова, что она смогла написать перед смертью? — с болью в голосе сказал он и с силой потер открытой ладонью покрасневшие глаза, поднимая те к серому небу. — Раз уж такое дело, то приди и скажи мне это лично… Она просто смеётся над нами, — голос младшего Учихи становился охрипшим и совсем негромким. — Зачем писать такое, если знаешь, что больше не будет ничего?.. Что за жестокая женщина… — проговорил он, в конце и вовсе сойдя на шепот, словно боясь в одно мгновение сорваться.       Итачи не отводил взгляд от гроба. Все мысли будто в одночасье испарились, осталось только это расчлененное тело перед глазами. Он и в самом деле пытался запомнить его до мельчайших деталей. А внутри крутился черный огонь, сжигая все его непролитые слезы. Дым душил, мешая дышать нормально, грудь жгло и скребло в горле. Он пытался сдержать так резко нахлынувшие эмоции, но мысли все равно взрывались жестокими кровавыми картинами расправы. Пальцы мелко дрожали, выдавая его не самое лучшее состояние. Учиха стиснул руки в кулаки, сжимая те до побеления и впиваясь короткими ногтями в ладони до крови.       «Почему же мне так больно?.. Такое чувство, словно я сам умираю…»       — Что теперь делать? — спросил почти шепотом Саске.       Постояв какое-то время в глухой тишине, Итачи бросил взгляд на мрачное лицо брата, а после вновь посмотрел в разрытую могилу. Темно, уже мало что можно было различить, но от недавних воспоминаний на лицо все продолжали наползать, будто призрачные тени, боль и ярость. Радужка сменилась на красную с черными томое, танцующими в круге возле зрачка, словно демоны вблизи дьявольского костра.       — Итачи, что ты собрался?.. — Саске не успел договорить, как черное пламя заполнило всю яму. Он посмотрел на брата, из глаз которого пошла кровь.       — Мы должны похоронить её как подобает, — низким тихим голосом отозвался тот. — Даже если и неофициально, она все же хоть и короткое время, но была членом клана…       — Её нашли из-за меня? — как можно более ровно спросил Саске. — Её украли из-за меня… Из-за меня её убили, ведь так?.. — слезы снова пошли из его глаз, и он склонил голову, скрывая свою невольную слабость.       Свободной левой рукой Итачи прислонил его голову к своему плечу.       — Это не твоя вина, Саске, — спокойно ответил он.       — Тогда чья?.. — послышался приглушенный голос младшего Учихи. — Мадары? Сакуры? Хидана? — он поднял лицо на брата. — Нам стоит убить их всех, — не вопрос, а утверждение.       Итачи молча смотрел на него какое-то время, взвешивая в голове все возможные варианты развитий событий, что раз за разом наталкивались только на труп девушки перед глазами, запечатлевшейся теперь там навечно.       Он кивнул.       Итачи отстранился от брата и зашелся в кашле. Согнувшись почти пополам, он невольно окрасил в темно-красный снег под своими ногами. Алые струи крови стекали вдоль его подбородка и пальцев, капая на землю. Он небрежно вытер их тыльной стороной ладони. Правая рука, которой Учиха зажимал живот, также уже вся была в крови.       — Давай, я поддержу тебя, — негромко предложил Саске. Итачи молча повернул голову к младшему. — Первым делом поможем тебе. Я не могу потерять… еще и брата, — Учиха сделал шаг вперед и закинул его левую руку себе на плечо, помогая старшему выровняться. — Пойдем к Цунаде.       — Перед этим перевяжи свою руку, — хриплым голосом проговорил Итачи.       — С ней все в порядке, — отрезал младший. Итачи не знал, как его сейчас переубедить, да и Саске продолжал хранить молчание, натянутое, зыбкое и острое, словно наконечник стрелы. Старший Учиха устало выдохнул.       — Как знаешь…       Выбросив на землю свиток и приготовившись к перемещению, Саске вдруг вспомнил выражение лица брата… Ожесточенное и спокойное одновременно лицо убийцы, хладнокровного и рассудительного, что руководился в своих действиях только четким расчетом, но кое-что в нем едва заметно изменилось… Того человека, который ставил общее благо выше личного счастья, неся чужой непомерный груз, будто свой собственный — больше и в самом деле нет?.. Буквально только что у Итачи было выражение человека, которому надоело терять, надоело терпеть, надоело страдать… И дальше довольствоваться малым, для достижения чего-то большего — явно от ныне не входило в его планы. Часть брата, что противилась общему порядку, восстала из пепла внутри и дала о себе знать. Ведь человек мыслящий — всегда ставит под сомнение то, что другие даже не подумают и из-за этого оказывается вне того самого порядка… Но не в тяжесть, а благодаря полученному опыту, он осознал насколько бесполезно на самом деле жертвовать всем, ради столь иллюзорного понятия, как «всеобщее благополучие». Да, они вернули в мир чакру, но какой ценой? Сколько еще они должны заплатить за грехи, которых не совершали?! И теперь он стал именно тем, кто способный разрушить все те устоявшиеся рамки. Он наконец осознал, что им обоим это просто необходимо. Он стал настоящим Учихой, способным уничтожить всё на своем пути, ради сохранения любви, как бы абсурдно это не звучало. Даже если сейчас хладное тело этой самой любви сгорает в темных объятиях пламени Аматерасу, Саске действительно не терпелось узнать, останется ли хоть что-то на этой выжженной земле после них?       Итачи сомкнул веки, вырывая из своей памяти драгоценное воспоминание.       Перед глазами стоял её тонкий силуэт со спины напротив окна, в белом платье, руки сложены сзади в замок, и длинные волосы почти что касались их.       «Итачи, знаешь, этот мир по-настоящему печальный. Мир, в котором нужно выживать, несмотря ни на что; в котором нужно идти дальше, даже если смертельно устал; мир, где люди друг друга топчут, желая найти покой в реках крови; где маленькая вспышка огня — порождает огромный пожар. Мир, в котором страдания стали средством проявления любви? Это так жестоко и так по-человечески, что от понимания становится только грустней. Но… — девушка повернулась к нему лицом, и густые волосы всколыхнулись, красиво спадая вдоль её тонких линий, — знаешь, когда обретаешь дорогую тебе семью и собственное место, в которое ты можешь вернуться — этого становится достаточно, чтобы двигаться дальше. А если там тебя еще ждет любимый человек, и не один, а сразу два, что же может быть лучше?» — она игриво подмигнула, мило улыбаясь и вытягивая руки в замке за своей спиной.       Легкая грустная улыбка показалась на его лице после этих слов.       «Да, ты права, дорогая… Совсем скоро мы снова будем вместе».       Кровь тонкой дорожкой потекла с левого глаза Саске.       Учихи исчезли, оставив пылать Аматерасу внутри могилы, словно в доказательство своей утраты.

***

      «Сколько времени прошло? Я снова умираю? — в голове всё начинало путаться. Всплывали моменты из самих разных периодов жизни, мельтешили, словно сквозь мелкий снег. А я задыхалась, умирала, а потом снова воскресала, снова задыхалась и так дальше по кругу. С каждым новым пробуждением между темноты всплывали воспоминания. Я заставляла их возникать, ведь тогда умирать было почти не страшно.       Я вспомнила, что когда мы отправились на прогулку в одну незнакомую мне деревню, почему-то все коты в округе посбегались, только увидев братьев, и мгновенно сделали из Учих сплошной разноцветных пушистый ком. Хохотала я с них тогда знатно. Саске еще, наверное, полпути назад вынимал кошачью шерсть со рта. Я сильнее закрыла глаза и закрыла уши руками, пытаясь не слышать собственных удушенных хрипов… Когда Саске чуть ли не сделал из меня снеговую бабу после того, как я засунула снежку ему за ворот. К концу наших игрищ одежда стала вся мокрой, и кто же заболел на следующий день, конечно же — Саске. Я чувствовала себя несколько виноватой после этого, но и Учиха знатно отыгрался, заставляя меня каждый раз кормить его с ложечки, как маленького капризного ребенка. Старший братец только снисходительно улыбался, завидев эту картину. Я снова втянула ртом воздух, перед глазами плясали цветные круги. Я схватилась за горло, начав скрести то ногтями, но это совсем не помогало, и я в очередной раз умерла… Когда в один из дней меня посетило вдохновение приготовить что-нибудь вкусненькое, и очень вовремя зашел Итачи, нужно уточнить, вовсе не ожидавший такой резкой реакции, решив меня немножечко припугнуть, оказался весь в муке. Так что в результате я получила бесплатные курсы приготовления цветных данго от самого Учихи… Саске только кривился на это, накладывая себе рис в миску… Я задохнулась в очередной раз. С глаз стекали слезы. С каждым новым таким разом вызывать воспоминания становилось все сложнее. Счастливые моменты сменялись кошмарами, пока я раз за разом не начинала утопать в собственной крови в лаборатории Мадары, пока не шла облитая кровью своих жертв после превращения, пока Хидан снова и снова не разрывал мою грудь колом, а голос в голове все повторял: «Каждая твоя жизнь — это жизнь другого. Каждое твое сердце — это сердце другого. Но верно и обратное: их жизни, их сердца, их боль — твои, если ты предоставишь нам самое дорогое, — я умирала и воскресала, но голос все продолжал твердить: — Я всего лишь посредник между жизнью и смертью, но без меня сделка не состоится. За всё нужно платить, Уме. Если желаешь что-то получить, то должна отдать что-нибудь равноценное взамен», — пока я сама мысленно и отрывисто не стала повторять следом. — «Впредь Ты — мой Бог, а я — твоя слуга. Моя жизнь отныне зависит только от Тебя, и Твое удовольствие — моя наибольшая потребность. Живу ради Тебя! Мучаюсь ради Теня! Убью ради Тебя! Упаду в самую глубокую пропасть боли и отчаяния! Принесу хаос и разруху! Заставлю других страдать и вопить в ужасе, произнося к Тебе свои мольбы! Упиваясь этой болью, словно сладким вином, и, может быть, тогда Ты позволишь прожить мне еще один мучительный день в этом мире, существующим по Твоему божественному указанию…» — мои глаза закатились под веки, и рванный то ли мучительный стон, то ли выдох застыл в воздухе.       — Позволь мне… служить тебе, о, Великий Джашин!.. — прохрипела я из последних сил.       Я слышала смех, злобный и наглый, не лишенный насмешки и веселья в одночасье, и не могла понять из какого мира он исходит, или это снова была только моя очередная галлюцинация.       — Хах, как я вовремя. Ай, да, молодец! — Хидан стоял над покрывшейся коркой льда могилой, закутавшись в плащ по самые глаза и держа в одной руке косу, весьма напоминая своим видом нетривиальную знакомую, именуемую Смертью. Шел сильный снег и уже довольно толстый его слой лежал сверху на шерстяной ткани плаща мужчины. — Что же, придется немного потрудиться, но ради Великого Джашина я согласен даже на такую грязную работу. К тому же скоро здесь всё засыплет снегом от такой жуткой метели, нужно убираться отсюда поскорей.

***

      — Ей, хватит дрыхнуть, ей-ей, стервочка, просыпайся давай, — словно сквозь завесу слышала я низкий голос, и мне казалось, что тело бросает из стороны в сторону, будто я нахожусь на поверхности неспокойного моря, но потом волны стали резче, а боль ощутимее.       — Кх…. Бо-льно, — я попыталась остановить волну, и осознала, что держу руку мужчины. Прищурившись и напрягши зрение, попыталась узнать его, но совсем не припоминала никого похожего. В горле жгло от боли и говорить удавалось с трудом.       — Наконец-то, ты пришла в себя, — он довольно улыбнулся и сжал мою руку крепче.       — Ты… кто? — уставилась я на него непонимающе, выдернув свою кисть из чужой большой ладони.       — А, может, и нет, — несколько удивился мужчина. Его необычные глаза, цвета спелой малины, как-то нехорошо сверкнули, и улыбка стала еще шире. — А ты не помнишь? — осторожно спросил незнакомец.       — Нет… — говорить было все еще трудно, и он протянул мне стакан воды, что стоял рядом.       — А кто ты сама помнишь? — озадачился мужчина.       — Уме Хатиро, — стало немного легче, но все равно хрипела я не хуже столетней бабки. Да и только немного приподнявшись, почувствовала, как ужасно болит все тело, словно то долго и мучительно избивали.       — Вот как… — протянул он задумчиво и после добавил: — Я — Хидан, твой спаситель, приятно познакомиться, — на лице показалась ровная улыбка, а глаза слегка прищурились, рассматривая мое лицо.       — Что?.. И от чего же ты меня спас? — с недоверием уставилась я в ответ.       — Ты не поверишь, от самой смерти, — он продолжал давить улыбку, и хотя та казалась скорее грустной, нежели веселой, мужчина все равно выглядел несколько странно.       — Какой… сегодня день? — наверное, с этого и стоило начать, если я хотела хоть что-то понять.       — Тебе, наверное, станет яснее, если я скажу, еще и какой месяц. Сегодня — тринадцатое января.       Мои глаза в шоке расширились. Я попыталась что-то вспомнить, напрягая все свои извилины, но последнее, что приходило на ум — это то, как я выходила из дома за продуктами, а дальше — все сплошная темнота.       «Не может быть… Как прошло столько месяцев? Почему я не помню их?»       Я осмотрелась вокруг. Совсем обычная комнатушка: кровать, стол, стулья, шкаф и одно небольшое окно, но всё было абсолютно незнакомое.       — Что последнее ты помнишь? — поинтересовался мужчина, вновь привлекая мое внимание к себе.       — Как вышла за продуктами, а потом, кажется, потеряла сознание… — неуверенно сказала я.       «О-хо! Как все запущено. Не припомню подобного, когда меня убивали, хотя, правда, всю кровь из меня ещё не выкачивали никогда. Сколько раз её мозг страдал от нехватки кислорода, что она оказалась в таком состоянии? Кажется, это будет очень весело».       — Где я вообще?..       — В моем доме, — улыбнулся мужчина.       — Всё сразу стало так понятно, — не без сарказма буркнула я. — Как я здесь оказалась? Где он находится? — я что-то ничего не понимала, как вдруг в памяти пронеслись ублюдки, что накинулись на меня по приходе домой, и меня словно осенило. — Стой, это случайно не ты ли меня похитил?       — Аха-ха, ну ты даешь, — он начал хохотать так, что аж слезы из глаз выступили. — И зачем мне это делать?       Я всё больше нервничала от непонимания происходящего и присутствия этого странного незнакомого человека рядом.       — А мне откуда знать?.. — мне вот совсем не до смеха было.       — Ха-хах, будем считать, что я тебя от них спас, — заговорил белобрысый дальше.       — В смысле «будем считать»? Это как понимать? Ты их знаешь?       — Да понимай, как хочешь. В любом случае, ты сейчас не знаешь здесь никого, кроме меня, — он немного успокоился и снова смотрел на меня этим прицельным изучающим взглядом.       — Тебя я тоже не знаю…       — Аха-хах, — его прорвала новая волна смеха. — Не могу… ты такая смешная… Хах… Ну, по крайней мере, мы уже познакомились вновь, Уме.       — Значит, мы были знакомы и раньше?       — В точку. Ведь смысл мне иначе тебе помогать?       — Как это? Что за размытые ответы? — превозмогая свои физические недостатки, все продолжала допрашивать я. — Ты что-то скрываешь или просто издеваешься надо мной? Расскажи мне подробности моего спасения, и все это время после… и хватит так подозрительно улыбаться, — уставилась я на него злая от абсолютного непонимания случившегося.       — Хах, вижу, характер остался прежний. Да ты же понятия не имеешь, кто я такой.       — Мы уже познакомились. Ты ведь мой спаситель, нет?       Он почесал затылок.       — Да уж… и не только.       Хидан наклонился и поцеловал меня. Я резко оттолкнула парня от себя.       — С ума сошел? — я отодвинулась от него дальше.       — Это моя награда за спасение. Ради чего, по-твоему, я так старался?       — Спас меня?       — А кого еще?       — По доброте душевной? — Снова смех в мою сторону. — Я что-то не то сказала?       — Кто бы мог подумать, что ты была столь наивной, — ответил он в полтона.       — Что ты имеешь ввиду?       Он протянул ко мне руку, я рефлекторно ударила её, прервав его поползновения в мою сторону.       Мужчина снова как-то нехорошо улыбнулся, посмотрев на меня из-под лба.       «Что за ощущение внутри? И моя неосознанная реакция какая-то слишком уж бурная? Он меня действительно спас? Кто он такой на самом деле?»       — Смотри, если ты будешь вести себя так резко со мной… Не думаю, что это может кому-то понравиться, правда ли? Я отношусь к тебе хорошо, значит в праве ожидать такого же от тебя, логично?       — Нет.       — И почему же, интересно узнать?       — Ты слишком подозрительный и не особо похож на хорошего человека.       — О, как мы заговорили… Ну что же, если ты не хочешь, чтобы я был хорошим, тогда вернемся к былым отношениям?       — О чем это ты?       — Сейчас поймешь. Пошли. Ты же хочешь всё вспомнить? Я помогу.       Я поднялась с кровати и подошла следом за ним к двери. Точнее, он поволок меня за собой, ведь идти я почти не могла, так как ноги совершенно не слушались. Он отворил дверь одной рукой и толкнул меня в коридор.       — Беги.       — Что?       — Беги, я сказал! — крикнул он мне в лицо.       — Что с тобой? Не буду я никуда бежать. И не ори на меня, истеричка. Я тебя не боюсь, — уверено заявила я.       — Ха, я же хочу просто оживить твои воспоминания. Ведь совсем скучно, если ты ничего не помнишь. Ты не реагируешь должным образом. Смысл тогда был вытаскивать тебя из могилы? Это, чтоб ты знала, блядски тяжело было.       Он схватил меня за руку и бросил о стену коридора напротив выхода из комнаты.       — Беги! Давай же! Или жить не хочешь?       Голова закружилась, я не могла даже подняться.       Мужчина присел возле меня:       — Помочь?       Я взглянула на него, но такое впечатление, что увидела совсем другого человека.       — Вот, такой взгляд немного лучше. Боишься?       Первое, что возникло в голове — это бежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого неуравновешенного. Я постаралась успокоиться и собраться с мыслями.       «Нельзя идти у него на поводу и действовать так, как он того хочет. Так я только больше подкормлю его маниакальные наклонности».       — Нет.       — Ну что же… — он поднял меня под руки и прижал к стене. — Навевает воспоминания?       — Нет…       — А если так? — он снова накрыл мой рот своим.       Я держала губы сомкнутыми, и мужчина надавил мне на челюсть, запустив язык внутрь.       «Нет, не хочу».       Голова не переставала кружиться, перед глазами мигали какие-то непонятные обрывки. Я начала отпираться руками и вскоре смогла освободиться от него. Хидан продолжал удерживать меня на весу. Я вытерла губы. Судя по выражения лица, ему не особо-то понравился такой мой жест.       — Отпусти меня, — спокойно сказала я и бросила взгляд на его руки, что держали меня.       — А, да, точно, ты же говорила, что не будешь убегать, — он осторожно поставил меня на землю и застыл рядом в ожидании моих дальнейших действий.       «Он, конечно, тот еще псих, но, судя по всему, знает многое. Нужно всё выяснить у него… Иного выхода нет. Куда я пойду? Еще и в таком состоянии?»       — Я не буду убегать, но и ты не делай так больше.       — Как «так»?       — Не лезь ко мне без спроса и не ори… ни с того, ни с сего.       — Хм… Это ты так торговаться со мной пытаешься? — он снова близко наклонился к моему лицу.       — Сам же говорил: как я к тебе, так и ты ко мне, — я подняла на него глаза.       Наши взгляды встретились, и он отвел свой, подняв голову вверх к деревянному потолку и одной рукой потрепал свои пепельные волосы.       — Бля-ядь, — протянул мужчина, — всё же быть хорошим парнем не для меня. Смотрю на такую беззащитную тебя и хочется вогнать свой член в тебя прямо здесь и сейчас, посреди этого коридора.       — Что… сделать? — на секунду мне показалось, что я ослышалась.       — Не веришь, но и не боишься, значит?       Он одним движением руки разорвал белую рубашку на мне.       — Что ты делаешь?       — Посмотри на себя.       — О чем ты?..       Мужчина разжал мои руки, и повисшая ткань открыла тело.       — Видишь, всё это моих рук дело, — он указал пальцем на шрамы на грудной клетке. — Красиво, правда? — прищурился мужчина, заглядывая мне в глаза. — Тебе они нравились, — он провел кончиками пальцев вдоль линий.       Я не понимала ничего из происходящего, но по телу пробежала волна дрожи.       Хидан сжал меня за бедро.       — Чувствуешь боль? Это ты проколола себе ногу, чтобы убежать от меня. Знаешь, в чем наибольшая ценность наших способностей? Мы вполне можем ощутить мучения, боль и агонию других, как свою собственную. Разве это не доказательство жизни?       — Наших способностей?       — Ты такая же, как я. Хочешь того или нет, но ты принадлежишь Великому Джашину. В этот раз я дал тебе попробовать кровь той женщины. Ты была слишком слаба, чтобы убить её самостоятельно, поэтому я немного помог тебе и твоей же рукой несколько раз проткнул её тело, а потом аккуратно вложил вместо тебя. Знаешь, тебя похоронили в совсем невзрачном и опустевшем месте. Наверное, это такая благодарность за то, что с помощью твоей крови Мадара вернул чакру в этот мир. Это же насколько человек желал получить свое, что сумел зайти так далеко? Охмурил Харуно к себе в лаборанты, подсадил тебя на наркоту, обвел вокруг пальца мальцов Учих и в конце одержал умопомрачительную победу, выкачав из тебя абсолютну всю кровушку. Поэтому мне пришлось поделиться с тобой своей. Даже тут мы подошли друг другу как нельзя лучше. Правда, я хороший? — заулыбался мужчина.       Я стояла, упершись отупленным взглядом в голую грудь мужчины перед собой. Голова раскалывалась от боли, точно по ней кто стукнул кувалдой. Лицо этого Мадары стояло перед глазами, Сакуры… обоих я видела последними?.. От его рассказа немногое и очень отрывисто, начинало всплывать в памяти. Но эти Учихи? Я совсем не помнила их лиц. Кто они такие?       — Откуда тебе всё это известно?       — А-а, просто удачно побеседовал с той женщиной. Она оказалась довольно близка к Мадаре. И после отсеченной кисти информация из неё просто ручьем полилась, в принципе, как и кровь. Но сейчас не об этом. Важнее то, что только со мной ты будешь в безопасности. Ты же даже еще не научилась проводить ритуал. Я всему тебя обучу.       — В безопасности? Хах, — я саркастически усмехнулась и подняла к нему глаза. — Не ты ли минуту назад ударил меня и хотел изнасиловать прямо среди этого коридора?       — Хо-о, думаешь у тебя есть выбор? Ты в ловушке, дорогуша, и она захлопнулась с тобой внутри следом за крышкой гроба, в которое уложили твое бездыханное тело.       Ошарашенными глазами я посмотрела на него.       — Не хочу убивать других… — я сползла по стенке вниз и обхватила голову руками.       — Смеешься? Ты уже убила минимум шестерых.       — Как? Я никого… — пальцы, как и голос, начали дрожать. — Я тебе не верю, ты всё врешь.       — То, что ты этого не помнишь, ведь никак не влияет на то, что все те люди уже мертвы, правда? — его глаза блестели, смотря на меня сверху вниз. — Сейчас я докажу тебе правдивость моих слов.       Он пошел в комнату и вернулся назад с большим ножом в руках. Разрезал себе предплечье и нарисовав кровью странный круг с треугольником внутри, остановился передо мной.       — Лижи, — он поднял меня за плечо и протянул свою руку к лицу.       Я отрицательно покачала головой, и он просто прижал запястье к моему рту, измазав тот кровью. — Такая же, как у тебя, оближи.       Меня всё больше охватывал ужас от происходящего. Мужчина схватил меня за подбородок.       — Слижи кровь с губ, или я тебя поцелую.       Я выбрала меньшее из двух зол и облизалась. Внутри, словно запульсировало что-то очень горячее.       — Вот-вот, хорошая девочка. А теперь, возьми нож и убей себя.       — Н-нет… Я не могу… Я же умру…       Хидан взял мою руку и показал перед глазами.       — Видишь? Такая же. Ты не умрешь.       Та была черной с белыми линиями, что расходились вдоль конечности. Я посмотрела на свое тело — оно также всё было монохромным, словно я какой-то демон.       — Что… это?       — Твоя лучшая форма.       Он взял обе моих руки и зажал между них ручку ножа, острием развернув ко мне, а сверху прижал мои ладони своими большими руками. Я напрягла руки, пытаясь противостоять натиску, но это было абсолютно бесполезно. Шаг, и я сама не поняла, как его губы прислонились к моим, а оружие оказалось прямо в груди.       «Больно, до чего же больно! Словно раскаленное железо влили между ребер».       Я закашлялась кровью. Он пошатнулся и оперся рукой о стену справа от меня, с краев его рта тоже полилась багряная жидкость, а по светлой рубашке расплывалось кровавое пятно.       — Чувствуешь мою боль, наверное, еще острее, чем я сам, правда же? Внутри становится так жарко и сердце заходится, как сумасшедшее, предвещая собственную скорую гибель, но, — он наклонился ближе к уху, шепча, — вот незадача — ничего не происходит. Если бы на моем месте был обычный человек, его труп бы уже валялся возле твоих ног.       Я сползла вниз по стенке, оставляя за собой красный след, и Хидан присел напротив, опираясь на колени.       «Что все это значит? Лучше бы я никогда этого не знала…»       — Чувствуешь, как это хорошо?.. — мужчина прислонился к моему плечу, продолжая шептать на ухо. — Горячая кровь пульсирует внутри, разнося возбуждение по твоему телу, — он скользнул рукой вдоль своего тела к паху и сжал там, из-за чего я едва не вскрикнула, ощутив, будто это сделали со мной. Дыхание стало чаще, а щеки покрылись румянцем. Его рука с натиском начала двигаться вдоль члена сквозь ткань, и от этого внизу все запульсировало. Я плотно свела бедра вместе и поерзала, пытаясь унять эти странные ощущения. — Чувствуешь это? Мое возбуждение, будто свое собственное, — он нажал сильнее, и я едва не задохнулась от новой волны наслаждения, так внезапно прокатившейся по моему телу.       «Как подобное вообще возможно? Как мне это остановить?.. Я ведь не могу… так…» — я почувствовала, как губы коснулись моей шеи возле уха, и мужчина тихо застонал. Вдоль шеи и дальше расползлись мурашки от этого, а мое нутро прошило удовольствием.       — Можешь только представить, насколько… приятнее это стало, если бы я сейчас был в тебе?..       — Нет… — я сжала ноги сильнее, чувствуя, как влага стала стекать даже туда и еще больше краснея от этого.       — Блядь, — Хидан выругался и, достав свой член, притянул мою ладонь вперед, прижимая к себе, — тогда ты должна мне помочь хотя бы так, если не хочешь… — он медленно втянул носом воздух возле моей шеи, когда мои пальцы, не без его помощи, скользнули вдоль твердой плоти, — чтобы я разложил тебя прямо здесь, — мужчина снова негромко застонал, когда надавил моей ладонью на свою головку, водя ею по кругу. В голове все пульсировало вслед сумасшедшим ощущениям в теле, и я уже слабо понимала, что же происходит, и где на самом деле заканчиваются его ощущения и начинаются мои. — Ты не умеешь дрочить? Сделай это как следует, если не хочешь проблем, — приказал он, подняв мое лицо к себе второй свободной рукой. Я растерянным взглядом смотрела в ответ, вообще не понимая, что он имеет ввиду, под этим «как следует». — А точно, ты же все забыла? Ничего, я всему обучу тебя вновь, — он нажал на мой подбородок, приоткрывая рот и проникая внутрь своим языком, стал им двигать там, глубоко целуя. Обхватив своей ладонью мою и переплетя наши пальцы, Хидан стал вновь скользить вдоль своего все еще возбужденного органа, доводя меня и себя до полного исступления.       В голове всплыли его слова, и я невольно проговорила их вслух.       — Великий Джашин?.. Ты говорил о моем Боге? — я уставилась на мужчину, глаза которого расширись в удивлении. Я почувствовала, как тело мгновенно затапливает иссушающий жар, и мои мышцы сокращаются, а следом ладонь окропила его обильная вязкая влага.       Он протяжно выдохнул, вжимая мое тело в стену своим.       — …Поверить не могу, ты помнишь о нашем боге Джашине? — мужчина заглянул в мои глаза, будто ища там какой-то подвох.       Я молча кивнула.       Хидан счастливо улыбнулся и поцеловал меня в лоб.       — Это определенно самое приятное, что я слышал от тебя сегодня, — он взял меня на руки, поднимаясь, и обхватил снизу бедра руками. Его пальцы невольно прошлись вдоль влаги, и мужчина просунул те немного выше, словно изучая. Я замерла вся красная, как мак, не представляя, что делать и как сейчас не сгореть со стыда. — Ха-а, — тяжело выдохнул мужчина и прижал меня к себе еще ближе, — какая потеря… Все же я ошибался, ты настоящая садистка, как ни крути, — он вцепился зубами в мое плечо, и я отшатнулась, но сразу же схватилась за него крепче, чтобы не упасть. — Это хорошо, что ты помнишь о нем… Это самое главное, — тон его голоса сменился, став серьезней, мягче. Хидан искоса взглянул на мое лицо. — Сейчас помоем тебя, а после я расскажу тебе все детали.       — Какие детали?       — Позже. Ты и в самом деле не представляешь, как я испугался, — он сжал мое тело почти до боли, смотря вперед перед собой. — Думал, что где-то напортачил, раз ты столько времени не приходила в себя. Ты даже не представляешь, — его голос перешел на шепот, — скольких я прикончил твоими руками… За каждый раз, когда ты умирала нужно было заплатить… Я уже почти впал в отчаяние, когда ты вдруг открыла глаза… — очевидно, что этот разговор давался ему с трудом, он делал паузы перед каждым предложением, точно взвешивая свои слова снова и снова. — Ты действительно очень много раз умерла, стервочка… Я не хотел представлять… что снова окажусь одинок.       Я молчала, не зная, что на это можно было сказать. Я почти ничего не помнила, но явно слышала боль в его словах. Это все еще звучало ужасно, но с другой стороны, только благодаря этому я осталась жива. Это пугало и поражало одновременно.       «Все же, кажется, я и в самом деле небезразлична ему…»       — Спасибо, — одними губами произнесла я, но мужчина вмиг остановился на месте, явно услышав их.       Он молчал какое-то время, пока наконец не заговорил снова.       — Я делал это не для тебя, а для себя. Теперь ты принадлежишь только мне, — его взгляд был намного темнее, чем раньше, а выражение лица предельно серьезным. И даже свести все в шутку, или воспротивиться хоть как-то, казалось сейчас крайне опасным.       —…Ясно.       — Вот и прекрасно.

***

      — Всё прошло как нельзя хорошо, — констатировал факт Мадара.       — Да, я, наконец, смогла удачно закончить этот эксперимент. Так приятно чувствовать в своих руках силу, — Сакура несколько раз сжала и разжала ладонь. — Да и Уме оказалась на удивление послушной овечкой.       — Всё благодаря тебе, — произнес мужчина и потянул девушку, что стояла в полуметра от него, на себя.       Харуно улыбнулась:       — Теперь для вас не составит труда закончить свой план.       — Даже не сомневайся в этом, — на его лице тоже появилась легкая улыбка.       — Не смотрите так на меня, а то такое впечатление, что насквозь видите, — она закрыла ладонью его шаринган с ринеганом.       Мадара низко засмеялся:       — Ты же знаешь, что даже так я вижу?       — Неважно… — девушка наклонилась и поцеловала мужчину. — Так вы точно не будете отвлекаться на подобное.       «Неважно…» — она думала, что все неважно, что со всем справится, она медик, разве не почти бессмертна? Так почему?.. Она ведь все сделала правильно, не ошиблась нигде, только если… А сейчас, что осталось?.. Зачем она вообще делала все это?       Сакура смотрела на клубы черного дыма, что поднимались в небо, точно грязные адские отродья, и понимала, что у нее нет больше ни сил, ни чакры, чтобы вылечить хотя бы часть своего израненного тела. Эти демоны изменялись в форме, крутясь перед ней. Они пожирали её лицо, опаляли тело, разрезали… Было ли хоть что-то, чего они не делали… Эти ужасные демоны с красными глазами… Зачем она вообще связалась с ними?..       Зеленые глаза начинали тускнеть, а дыхание слабеть. Она хотела вспомнить что-то хорошее, ведь напоследок, разве не так обычно происходит?.. Но единственное что вспоминалось — это силуэт в плаще из крови и алые-алые глаза, что вырывали из нее внутренности раз за разом.

***

      По истечении некоторого времени память почти полностью вернулась. Единственное, что оставалось вне её — это пуст, как белый лист бумаги, отрезок времени с братьями. Я помнила Сакуру и всё связанное с ней, но их, словно никогда и не существовало в моей памяти вовсе. Это было очень странно, и я пыталась что-то разузнать, но Какузу лишь отмалчивался, а Хидан кинул что-то типа: «Ты была у них на побегушках» и всё. Но иногда, когда я оставалась наедине, что-то неясное тяготило меня. Если это было столь неважно, почему же я не могу остановить это пожирающее чувство внутри? В груди, будто кто огненными руками стискивал сердце, и комок слез раз за разом подымался к горлу. Я чувствовала себя хорошо, и для таких непонятных симптомов не было никакого основания… Ароматы, которые я никогда прежде не вдыхала, казались такими знакомыми, и чувство дежавю раз от раза приносило с собой неизменную тоску.       «Если это было столь важным, то почему я напрочь забыла об этом?..» — крутился в голове один и тот же вопрос.       Однажды, около года после случившегося, мы возвращались из миссии в Деревне Тумана, и, проходя мост, я случайно пересеклась взглядом с одним из прохожих. В тот момент, когда я увидела эти глаза, — всё встало на свои места.       — Нашел… — почти беззвучно проговорил мужчина.       Он притянул меня за руку к себе и крепко сжал в объятиях, а в следующий момент мы исчезли из моста.