Смерть приходит в Вестерос

Действие обезболивающих прекращалось, а потому Джейме ощущал всё нарастающее желание убивать. Или сдохнуть. Он чувствовал себя кем-то ненамного большим, чем овощ, и сравнение ему ой как не нравилось. Серсея не прекращала возиться с ним, и Джейме за последнюю неделю словно побывал в шкуре Джоффри. Что он смог сказать теперь? Гиперопека сестрицы вполне ожидаемо бросила пацана на путь тяжёлых препаратов. Ребёнок-наркоман в семье копов — скандал, подрыв доверия, но, к счастью, горожане прознали только о травке, а это уже было не столь губительно для репутации семейства. Разгильдяй, Джоффри всё же умел быть умным, когда требовалось. Джейме же от сестрицы спасался сном: Серсея признавала, что отдых ему необходим и создавала все условия для комфортного отдыха. Только вот Джейме не хотел отдыхать. Он хотел скорее восстановиться и найти ублюдка, устроившего взрыв. А потому, превозмогая боль, он раз за разом поднимался с постели, стараясь не думать, что при этом опирается лишь об одну ладонь. Боль не давала забыть, что он потерял во время взрыва, но куда страшнее был вид культи, обернутой несколькими слоями бинта. Серсея, заботящаяся о внешнем виде с маниакальным упорством, оплатила протезирование ещё когда Джейме в себя не пришёл, но даже с деньгами и связями отца без подгонки сделать протез бы никак не вышло, если они хотели получить действительно нечто функциональное и удобное. Пока же на столе ожидала кожаная перчатка, крепящаяся к руке локтевым ремнём, но и тут Серсея не стала идти лёгким путём: кожа была тиснёная, с большой витиеватой буквой «Л», украшенной силуэтом львиной морды. — Ты бы ещё золотую мне заказала, — фыркнул Джейме, в очередной раз взглянув на временный протез. Он не планировал носить и его — травмироваться и терпеть боль, лишь бы угодить сестре, Джейме даже не думал. Болезненных ощущений, впрочем, хватало и без этого. — Не вопрос, — отозвалась Серсея со стула у окна, куда она подсела, чтобы подправить маникюр. То ли она не поняла сарказма, то ли пыталась пошутить, то ли не слушала. В случае с Серсеей возможен был любой из вариантов. — Спасибо, обойдусь, — проворчал Джейме, касаясь бинта пальцами. Острая боль прошила от слабейшего прикосновения, и Джейме ругнулся. Потерять правую руку! Такого он не пожелал бы и врагу. Ведущая рука для полицейского — это буквально залог всего. Ему плевать было на боль — она пройдёт. Плевать на то, как будет смотреться протез. Важно было не потерять работу. А с левой руки он хоть и стрелял, но куда менее метко. Это нужно было исправлять в срочном порядке. Теперь всё зависело от силы его желания, от усердия и от времени. Последнего отчаянно не хватало. Джейме хотел лично найти ту мразь, что разрушила его жизнь. Он не стал бы отдавать подонка под суд — убил бы на месте. Медленно, отстрелив сперва все пальцы на одной руке, затем на другой. Чтобы тот на своей шкуре понял, каково это, когда отрывает конечности. Когда агония такова, что реальность уплывает. Наблюдая за методичными движениями пилочки в тонких пальчиках сестры, Джейме думал о движениях ножа, вонзаемого в плоть. Он никогда не был особо агрессивным и уж тем более кровожадным, но мысль о том, что однажды он отыграется на подрывнике, с каждым мигом становилась всё слаще. Мысль оборвалась подобно натянутой струне, к которой по неосторожности приложили больше силы, чем требовалось. Вихрь образов разбился на осколки, когда Джейме увидел зеленовато-желтое пятно на коже у кромки рукава. Сестра дёрнулась от неожиданности, когда он пересёк палату и рванул стрейчевую ткань вверх, к локтю. — Что ты… — она замерла, и Джейме, не встретив сопротивления, смог получше рассмотреть отметину на её теле. Синяк был внушительных размеров, от запястной косточки до локтевого сгиба, жёлтый по краю и густо фиолетовый в центре. Джейме видел подобные следы на теле сестры и раньше. Он никогда не задавал вопросов, в ответ на которые непременно услышал бы ложь, Серсея — никогда не жаловалась. Но теперь можно было говорить в открытую. — Он снова бил тебя. — Джейме не спрашивал — утверждал. — Незадолго до гибели. Сильнее, чем обычно? За что? Узнал о твоём любовнике? О котором из? Глаза Серсеи с каждым его словом всё больше расширялись, не то от испуга, не то от возмущения. — Когда Роберту нужен был повод? — спросила она наконец на удивление спокойным тоном. — Он пил, бил и изменял, при этом оставаясь идеальным шефом полиции. Серсея улыбнулась жуткой улыбкой, в которой были смешаны и горечь, и равнодушие. — Но что-то пошло не так, верно? — Джейме отпустил рукав и добавил: — В прошлый раз. Сколько синяков скрывает твоя одежда? — Хочешь взглянуть? — с вызовом бросила Серсея, одарив его жёстким взглядом. — Не в первой. Джейме стиснул зубы: когда сестрица заводила одну и ту же шарманку, он неизменно раздражался. — Мы были пьяны, — рявкнул он, отходя. — И это была ошибка. — Прискорбно знать, что наш сын — ошибка для его отца, — нараспев проговорила Серсея и вернулась к ногтям. Невозмутимо. Холодно. Джейме с трудом сдержал стон. Серсея любила извращать его слова. Ровно как и события прошлого. То, что в ту роковую ночь ему снесло крышу и он переспал с собственной сестрой, было в первую очередь её виной. Она пила меньше, и явно лучше понимала, что к чему, когда проникла в его спальню и сбросила с себя платье. То, что он любил её, она ловко превратила в желание, и, нет, Джейме не перекладывал вину с собственных плеч — даже под действием алкоголя он отдавал себе отчёт, кто перед ним. Вот только утром он пожалел, Серсея — нет. А через месяц она вышла за Роберта, и тот даже не понял, что, родившийся той же осенью Джоффри — не его. Серсея отлично умела запудривать мозги. Сейчас она пыталась сделать то же самое. — Не меняй тему, — уже спокойнее продолжил Джейме, смерив палату шагами. Внутри кипели мысли, способные, казалось, раскроить череп. Он был близок к пониманию правды, которая, впрочем, не шокировала и не пугала. Скорее, расстраивала. — Это ведь была ты, верно? Недавняя ненависть к подрывнику сменилась в его душе удивительным равнодушием, и Джейме мог говорить об ужасных вещах открыто и спокойно. Он даже не злился более за полученное увечье. Простить не мог, но не злился. — Тебе надоело терпеть побои и ты решила устранить Роберта, так? Милая, хрупкая, невинная Серсея — никто не заподозрит, никто не обвинит. Никто, кроме того, кто знает, какой коварной ты можешь быть. — Заткнись, Джейме, — зашипела она, не поднимая глаз. — Это не я. Не скрою, я рада: этот подрывник оказал мне услугу, но ты… Я бы не стала рисковать тобой. В этом Джейме сильно сомневался, но решил смолчать. Потёр ноющую руку и вернулся в постель. Словам Серсеи он не верил — слишком уж часто она лгала. Доказать ничего тоже не мог. Пока что. — Дай подскажу. — Он поправил подушку и привалился к ней головой. — Бедный Станнис, бедный Недд. Ты ведь очень сочувствуешь им, так? Серсея метнула в него нечитаемым взглядом. — Бедный Станнис, бедный Недд, — протянула она с явным одолжением. — Программа максимум выполнена? Мог бы и поддержать, между прочим, а не подозревать. — Ну, у тебя есть мотивы, — Джейме пожал плечами и охнул от нового приступа боли. — Как и у тебя, между прочим. — Серсея резко поднялась со стула и, в два шага оказавшись у его кровати, с грохотом опустила пилочку на столик. — Ты знал, что Роберт бил меня. Ты знал, что этот пьяный боров только и мог, что унижать меня, прилюдно строя святошу. Так что ты мог защитить честь сестры. Мог, Джейме, и не говори, что это не так. Так что? — она вопросительно изогнула бровь. — Будем подозревать друг друга или всё же подумаем, как добиться для тебя должности шефа полиции? Размах Серсеи заставил Джейме присвистнуть. Пока он беспокоился о том, чтобы в принципе когда-то вернуться к работе, она строила планы для его возвышения. Это могло даже подкупить, уверить в том, что сестра питает искренние чувства к нему, если бы Джейме не знал — Ланнистер у власти ей нужен исключительно для того, чтобы покрывать грешки её и Джоффа. — Какая должность, Серсея? — усмехнулся Джейме через боль. — Мне теперь восстанавливаться и восстанавливаться. А еще с федералом пора бы встретиться, мы слишком долго отклоняли этот разговор. И найти подрывника, в конце концов. Серсея нахмурилась. Она не выглядела сердитой, и потому, когда она присела на край кровати и погладила его по ноге, Джейме почти поверил в искренность порыва. — Я одного не понимаю, — сказала она тихим, усталым голосом. — Почему нельзя искать подрывника из кресла начальника полиции? Ты нужен городу. Кто, как ни ты? Пёс? Мормонт? Сиворт? Кто, Джейме? Может, Тирелл? Этот сладкоголосый мальчик станет командовать тобой? Ты согласен на такой порядок вещей? — Станнис, — прохрипел Джейме и поспешил откашляться. — Если выживет, лично я буду выступать за его кандидатуру. Серсея подскочила так, будто он её обжег. — Дурак же ты, Джейме, — фыркнула она и прошагала по комнате. — Если Станнис и не подохнет, управление участком ты должен взять в свои руки. Ланнистеры всегда держали город в своих руках. Собираешься отдать всё Станнису? — Он — формально дядя Джоффри, — напомнил Джейме. — Если ты боишься за репутацию сына, выдохни: Станнис не станет её подрывать. Серсея закатила глаза, и Джейме внутренне возликовал. Он надавил на верные точки, сестра должна была признать, что боится не за Джоффри, а за себя саму. Не потому ли она убила Роберта, что он узнал слишком много? Уж Аррен наверняка погиб именно по этой причине. В том, что висяк — дело рук сестрицы, Джейме почти не сомневался с самого начала. Пусть она всё отрицала, чувствовал — в основе всего — её интриги. Закрывать на них глаза? — да, он мог. Потакать ей? — нет, не собирался. — Ты просто глупый осёл, — в итоге бросила она и, не глядя на него, вышла из палаты. Джейме прикусил губу. Предать Серсею он не мог. Простить — тоже. Оставалось пудрить мозги федералу и надеяться, что висяк так и останется висяком. Либо же позволить кому-то другому вывести её на чистую воду. Сам он, несмотря на много лет разногласий, не чувствовал себя способным решиться на такое.