***
Чизбургеры еще горячие. Я сразу же впиваюсь зубами в свой, а вот Тони сначала весьма придирчиво осматривает булку, даже приподнимает ее и разглядывает некоторое время котлету, только потом приступает к еде. — Инспекция удовлетворила? — Ты о чем? — Да так, забудь. — Ага, так вот. Говорят, еда сближает, — Тони протягивает руку через стол и зачем-то тычет пальцем в обертку моего бургера. — И пока мы вкушаем пищу богов, я бы хотел обсудить с тобой АРС. — Может, после еды? — я придаю лицу максимально просящее выражение, но Тони качает головой. — Нет. Сейчас. Что ты думаешь об Акте? — Ну, — мне ужасно не хочется это обсуждать, но придется. — Мне не нравится этот законопроект. Боюсь, он ни в каком виде мне не понравится, но что-то делать нужно. Мы не можем... не можем просто плыть по течению. Мы не можем упереться в свою позицию. Одно дело, когда я один сижу в тюрьме, и совсем другое — когда несколько Мстителей, а то и все. Мы либо будем вынуждены удариться в бега, либо сядем. Основательно и надолго. Тут не нужно быть гением, чтобы понимать: сидя в тюрьме или будучи в бегах, людей не спасти. Так что да, у нас нет другого выбора кроме как подписать чертов АРС! Но я думаю, наши юристы, ты и Коулсон сможете сгладить наиболее острые углы. Я надеялся, что поддержка Росса поможет прийти к компромиссу с общественностью, с властями и сообществом суперов. Но раз уж ты меня вытащил из тюрьмы и возвращать туда не намерен, то скажи мне, куда теперь двинем? Некоторое время Тони молчит, занятый поеданием бургера. — Мы не существуем в вакууме, и я рад, что ты это понимаешь. Нас окружают люди, мы в принципе существуем как Мстители, только потому что вокруг нас люди, и им порой необходима наша помощь. Но это как с медициной. Главное: не навреди. Ты ведь одобряешь лицензирование? Не можешь не одобрять. У меня нет никакого желания говорить, так что я просто киваю. Это нужно обсудить и точка. Мне приходится постоянно это про себя повторять. — Это уже хорошо. Или вот, помнишь, какой скандал был, когда некоторые офицеры полиции стали снимать свои жетоны при разгоне демонстраций или погонях? И они позволяли себе гораздо больше жестокости, чем их коллеги, кто не снял жетон. Это ведь простейшая психология. Ты можешь отвечать за себя: Капитан Америка знает границы. Но... как насчет меня? — Ты планируешь применять излишнее насилие? Боюсь, в нашей работе такого понятия вообще нет. — У нас было несколько спасательных операций, пока ты был... не в форме, — Тони немного тушуется, пытаясь подобрать слова, не упоминая гибернацию и разморозку. — У нас даже было задержание грабителей банка. Да, грабителей банка, без суперсил, магии и прочего. Просто хорошо подготовленные и вооруженные отморозки, которые были настроены пойти до конца. Пришельцы не сыпятся на нас каждый день, надеюсь, так и будет впредь. Но зло, — Тони смотрит на меня не моргая. Это немного жутко. — Зло окружает нас, Кэп. Оно коварно и многолико. С этими словами он откусывает от бургера, и немного соуса остается на уголках его губ. Старк слизывает их и продолжает говорить. — Ситуации бывают разные, вот я к чему веду. Нужно стремиться уменьшить коллатеральные потери в любом случае. Иногда мы не можем всех замочить, черт возьми! Кого-то же и судить надо, вынести приговор, и он не всегда будет смертный. Нужно понимать и принимать свою ответственность. И да, нам нужны правила, обучение, социальные гарантии, все это необходимо как следует обдумать. Но без этого никак. — Правила нужны в любом случае. Как минимум чтобы не напороться на дружеский огонь. Я... хм... люблю порядок. И я понимаю разницу между желанием защитить невинных и жаждой наказать виноватых. Но я не доверяю Акту и тем, кто за ним стоят. Мы должны быть зарегистрированы и трудоустроены правительством. Потом нас сгонят в резервации? Обяжут носить опознавательные повязки? Будут использовать в военных операциях на Ближнем Востоке? — Уберем эти пункты, значит. Мы их прижмем. И знаешь почему? — Почему? — Потому что ты выступишь в Совете Безопасности ООН. И они тебе не откажут. Нас будет курировать ООН, мы станем международной организацией и подадим другим пример. Не хочу оскорблять твои патриотические чувства, но вряд ли суперы — это исключительно американский феномен. — Я не буду продвигать в ООН АРС в том виде, в котором он есть сейчас. И патриотические чувства тут не при чем. — Значит, нам предстоит много работы. Нам нужен компромисс. Мне и тебе. Мстителям и Штатам. Сильным мира сего и суперам. На кону слишком многое стоит, — Тони очень подозрительно на меня смотрит, задавая свой следующий вопрос: — Ты же не собираешься делать глупости? — Какие например? — Ну не знаю... Захват Белого Дома. — Или драка между собой. — В смысле? — Я никогда не хотел с тобой драться. Но не хотеть и не иметь возможности — это разные вещи. Ужас в том, что я способен с тобой драться, причинить тебе боль. Я могу поднять на тебя руку. Способен заставить остальных пойти в атаку друг на друга. Тони довольно долго молчит, разглядывая меня. — Так вот как там все произошло. Акт вас расколол. — Да. И это «да» такое тяжелое в своей окончательности. Неподъемное «да». — Думаешь, есть шанс такого исхода и здесь? — Тони, я... — у меня срывается голос и приходится немного помолчать, чтобы вернуть себе самообладание. — Я не думал, что и там до такого дойдет. До последнего не думал. И все же это случилось. Это случилось, понимаешь? Никто не ожидал. Никто, видит бог, никто из нас не обострял ситуацию нарочно. Но это случилось и привело к чудовищным последствиям. Мы проиграли. Я не могу заставить себя посмотреть на Тони, перед глазами все плывет. Я вижу пустое место рядом с собой после квантового прыжка. Я даже похоронить не смог Наташу! Нечего было хоронить. Не был рядом, когда ее не стало. Она отдала за нас жизнь, чтобы исправить мои ошибки. А Тони... — И чтобы исправить это, Мстители отдали самое дорогое, что у них было. Отдали, чтобы исправить мои ошибки. А я... Все живой. Все никак не умру окончательно. Слова застревают в горле и вырываются задушенным всхлипом, я совершенно глупо шмыгаю носом и вытираю глаза, но это не помогает. Слезы уже прорвались. Черт! Кажется, у меня вот-вот начнется истерика. Тони в полнейшем шоке сидит прямо передо мной, и мне ужасно неловко от этого. Он не знает что сказать, что сделать, куда себя деть. Я снова причиняю ему боль. Причиняю неудобства. Смерть не искупит ничего сотворенного мной. Так мне и надо. Я буду помнить их, помнить все, что сделал и к чему это привело. Ходить по земле, пока груз вины не раздавит окончательно. — Что у вас здесь происходит? Боже, Стив! Хэй... Ну ты чего? Иди сюда. Давай. Вот так. Вот так, — приговаривает Наташа, разворачивая меня к себе и обнимая. Она прижимает меня к себе и гладит по голове, обнимает так крепко, как может. Я начинаю рыдать в голос. — Что за херня тут творится? — в голосе Нат звенит сталь. — В его мире Мстителей расколол Акт, — произносит Тони. — Кажется, мне тоже обнимашки не помешают сейчас. Его голос звучит так потрясенно, так неверяще. — Ну так иди сюда. Я чувствую, как Наташа отнимает от меня правую руку и притягивая к себе Тони. Они со Старком зажимают меня с двух сторон, и мне очень тяжело дышать, учитывая, что я так и не смог пока еще совладать с рыданиями, и мой нос забит, но мне бы хотелось заморозить этот момент и остаться в нем навсегда. — О, спонтанный сеанс объятий! Я тоже! Я тоже! — Клинт врезается в нас с разбегу, и Наташа шикает на него. Судя по тому, что я чувствую прохладный металл на своем плече, Баки тоже здесь. Скорее всего, он пришел с Клинтом, но, в отличие от него, подошел к нам молча. — Слушайте, я был на пороге прорыва, и если это не общий сбор, то я... — Брюс осекается на полуслове, но я думаю, Наташа подает ему какой-то магический знак, и Беннер молча присоединяется к нам. Как и Сэм, который посмеивается, что сеанс групповой терапии начали без него. Мне хочется сказать спасибо Пятнице, но я едва смог унять слезы в голос и все еще весь трясусь. Когда к нам присоединяются Коулсон и Мария, обеденный стол со скрипом отодвигается под напором наших тел. — Давайте, детишки, у нас здесь сеанс всеобщей любви и принятия, идите сюда. Ну же, смелее, — Над моей головой раздается голос Тони. В мое сознание осторожно стучится Ванда, спрашивая, все ли в порядке. Никогда бы не подумал, что ее магия может быть такой теплой и ласковой. — Вы, ребята, чокнутые, — притворно ворчит Пьетро. Но так как я теперь могу различать сердцебиения разных людей, то точно знаю, что они с сестрой подошли к нам и неловко пристроились с краю. Вижен регулирует свою температуру, он чуть тяжелее остальных, у него отсутствует пульс. И я точно знаю, что он тоже здесь. — Пятница, сделай фото и отправь Питу, — распоряжается Тони. — Так что случилось-то? — задает вопрос Мария, когда мы отлипаем друг от друга. — У капитана Роджерса был небольшой эмоциональный кризис, — отвечает ей Коулсон. — Думаю, мы можем вернуться к работе, как только установим график дежурства, чтобы с ним постоянно кто-то был. — О нет. Никакого графика. Пожалуйста. Это уже чересчур. Я в порядке. Все... прошло. Да, небольшой кризис миновал. Спасибо всем. Я... тронут, правда. Некоторое время все скептично рассматривают меня, наконец Наташа кивает, и только тогда остальные соглашаются с моими словами. Мстители расходятся, возвращаясь к прерванным занятиям. — Мне побыть с тобой? — спрашивает Баки, но я отрицательно мотаю головой. — Нет, я в порядке. Съем какой-нибудь быстрый сахар и буду в норме. Встретимся через час на северной аллее? — Конечно. Баки уходит, я иду к мойке, чтобы смыть с лица засохшие слезы и вытереть нос. Когда заканчиваю вытирать лицо и руки бумажными полотенцами, на кухню возвращается Тони. — Прости. — Это ты меня прости, — я отбрасываю комок полотенец в мусорное ведро и иду к холодильнику. Уже немного подсохший, но все еще вполне аппетитно пахнущий кусок торта пойдет в самый раз. — Я напугал вас всех. Особенно тебя. Прости, — я запихиваю торт в рот и проглатываю, практически не жуя. Чем быстрее я добьюсь взрыва глюкозы в крови, тем быстрее я вернусь в норму. Хотя бы относительную. — Они все знают, что я... ну... того... не из этого мира? — Да, все. Мы ведь пытались вернуть тебя к жизни. Так что изучили твое тело и мозг вдоль и поперек. Брюс стесняется попросить, но он жутко хочет провести парочку тестов и взять у тебя образцы. Он считает, что результаты будут разительно отличаться от тех, которые он взял, пока ты был в гибернации. Признаться, я бы тоже провел парочку экспериментов. — Конечно. Я не против. — Правда? — Правда. Я доел торт и запил его найденной в холодильнике газировкой. Дофаминовый взрыв сделал свое дело: я смог улыбнуться Тони. — Так что они знают, что ты не из этой Вселенной. Но это не делает тебя менее значимым для нас. — Не представляю, как вы справились с этой новостью! А Баки? Он не буянил? — Нет, — Тони пожимает плечами. — В конце концов, ты вытащил его из ада. Снова. — Я убил того, кто был его Стивом. — Баки так не считает. В любом случае, это ты должен с ним объясняться, не со мной. — Ты прав. С тобой я должен объясниться по другому вопросу. — Про моих родителей ни слова, — резко произносит Старк. — Мы с этим разобрались. И я больше не желаю поднимать эту тему. Это дело никоим образом не касается тебя. Тут замешаны только сержант Барнс, Гидра и Старки. — Я виноват, что молчал. — Ну ты же не из злого умысла. Хотел как лучше, вышло как всегда. Что ж... дерьмо случается. И мы закрываем эту тему. — Ты не представляешь, как мне жаль. — Слушай, от того, что ты будешь без конца повторять как тебе жаль, мир не исправится. Мои старики не оживут, Зимний Солдат в подкорке Баки не отсохнет, твой мир... не станет прежним. Мое лицо, видимо, как-то не так скривилось, или, может, даже глаза опять наполнились слезами, я замер не дыша или еще что, но Тони разом побледнел и дернулся в мою сторону. — Позвать Наташу? — неуверенно спросил он. — Не надо. Я в порядке. — Я сильно в этом сомневаюсь, Кэп. Но вот как мы поступим, — Тони ерошит волосы и все же подходит ко мне ближе, неловко закидывает руку мне на плечо, из-за чего ему приходится привстать на цыпочки и навалиться на меня. — Ты побегаешь с Баки, потом пойдешь и примешь теплую ванну, выпьешь молока и отправишься спать. А завтра с утра мы начнем работу над Актом. И я тебе обещаю, никаких ужасов не случится. Никто не умрет, не покалечится, даже ругаться не будем. Я тебе обещаю. Правда-правда. Честно-честно. Клянусь. Тони выставляет мизинец, и мне не остается ничего кроме как протянуть свой и закрепить нашу договоренность «на мизинчиках». — Я не буду извиняться за свои слова, — негромко, но решительно произносит Тони, когда я обхватываю его руку, не давая отодвинуться от себя. — Прекращай жалеть. Это не исправит кошмаров, которые уже случились там. Но ты в силах очень сильно помочь этому миру. И в конце концов я ни за что не поверю, что Капитан Америка, Стив Роджерс не найдет в себе сил двигаться дальше. Жить дальше. Именно жить. Не отмаливать грехи, не искать утешения и искупления. Разреши себе жить. Хуже от этого никому не будет. Я киваю Тони, просто чтобы успокоить его. Не уверен, что смогу последовать его совету. Но если Акт станет рабочим инструментом для суперов по всему миру и Мстителей, то возможно, груз на моей душе станет хоть немного легче.***
Но на следующее утро мы подрываемся в полпятого по сигналу Пятницы. В округе Сан-Бернардино началось нашествие взбесившейся техники. Почему бы и нет? Подумаешь. Обычная рутина Мстителей. Взбесившаяся военная техника. Рядовая операция считай. Росс крепко взъелся на нас. Это становится очевидно, когда вооруженные силы Штатов сообщают, что нас поддержат только силы самой базы «Туэнтинайнпалмс». Откуда, собственно, и произошла утечка всей этой пакости. С одной стороны, это хорошо: под ногами никто не путается. С другой — в одноименном городке возле базы двадцать пять тысяч жителей. Если нас прижмет, эвакуацией придется заниматься самим: отходом гражданского населения, прикрытием и транспортировкой пострадавших. Помощи ждать неоткуда. — Медики, штурмовые отряды, поддержка с воздуха, хорошо, отлично, — я пробегаю глазами список, который мне передает Мария. — Тяжелую технику не берем. Квинджеты все, что есть, в воздух. Железный Легион? Что-то от них осталось? — Семь единиц. — Пойдет. И скажи юротделу, чтобы были наготове. Тони, ты думаешь о том же, о чем и я? — Да, в «Туэнтинайнпалмс» есть испытательный полигон. Думаю, это Хаммер. — Девять из десяти, что это он, — бормочу я, продолжая изучать список тех, кто отправляется с нами. Мне нужно запомнить каждого в лицо, всех поименно и по знакам отличия на спецодежде, чтобы потом никого не потерять в суматохе. Как бы это странно ни звучало. — Вот почему как его техника взбесилась, так ладно, у всех бывают ошибки, что вы беситесь? А как наш Альтрон взбрыкнул, так все, прикрыть всех, всех посадить, Актом их по башке, чтоб не повадно было! — Клинт ворчит с утра, у него на голове воронье гнездо, он нервно проверяет стрелы и выглядит до невозможности раздраженным ранним подъемом. Наташа методично проверяет отсеки в нашем квинджете. Не только свой, а вообще все: именной отсек каждого члена команды. Просматривает количество боеприпасов, медикаментов, воды и индивидуальных рационов питания. Я с удивлением отмечаю это, но никак не комментирую, потому что остальные никак не реагируют на инспекцию Нат, видимо, это уже традиция или что-то вроде того. Каждый безропотно отодвигается, когда она подходит к его именному отсеку. — Роуди, я полагаю, у тебя будут проблемы, если вылетишь с нами. Твое командование официально отказалось участвовать в этой операции. — Я думаю об отставке. — Не уверен, что в виду некоторых последних событий... — я не успеваю договорить, потому что в квинджет влетает Человек-Паук. — Вы собирались вылететь без меня? — возмущается он. — Привет, Пит, — Тони, проходя мимо, щелкает его по носу, затянутому в маску. — Все в костюмах? Все готовы? — я оглядываю рассаживающихся по местам Мстителей. Наташа кивает и занимает место второго пилота. Тони поднимает большой палец вверх и откидывается в своем кресле. — Ладно, — я сажусь в кресло пилота и, поправив наушник, сообщаю остальным участникам операции: — Орел-Один к взлету готов. — Надо было наш борт Белоголовым Орланом назвать, — бормочет сзади Старк. — Принято, Орел-Один, — сообщает Коулсон. Фил и Фьюри остаются на Базе. Все остальные вылетают, включая Марию. Я слышу, как она разговаривает с Питером. О том, что он обещал исправить F по литературе, и что литература обязательна к изучению и тут ничего не попишешь. С этим придется смириться. Совсем вычеркнуть ее из своей программы Пит не может и минимальный балл набрать обязан. Я вспоминаю запись, на которой он говорил, что мечтает со мной познакомиться. Черт возьми, в конце концов мне ничего не стоит, а мальчишке будет приятно. — Пятница, подменишь? Мы уже набрали нужную высоту и заняли выделенный коридор. Время в пути — восемнадцать минут. — Разумеется, капитан. Мисс Романова, позволите? — Валяй, — Наташа с любопытством наблюдает за тем, как я покидаю кресло, подхватываю щит со специального крепления рядом и иду в конец салона. — Человек-Паук? — я встаю возле кресла Пита. — Питер Паркер, сэр, — он вскакивает и встает передо мной. — Ага, Питер из Квинса. — Да, эм... ага, это я. Питер из Квинса. — А я Стив Роджерс. Из Бруклина. — Я знаю. Ну то есть я в курсе, кто вы. Но все равно очень рад знакомству. Вот, — он нервничает и частит. Тони разворачивается к нам на своем кресле и смотрит с нескрываемым весельем. — Вы Капитан Америка, — выдыхает Питер и стаскивает с себя маску, чтобы глубже вдохнуть. Мне кажется, еще немного и у него приключится гипервентиляция. — Подними правую руку. — Что? — Руку правую подними. — А, ладно. Хорошо. Окей. Так? — Пит поднимает руку и сдувает челку, лезущую на глаза. — Так. А теперь положи ее ладонью на звезду, — я перехватываю щит и выставляю его перед собой звездой вверх. — И повторяй за мной. Питер делает все в точности, как я велю. — Я, Питер Бенджамин Паркер... — Я, Питер Бенджамин Паркер... — Торжественно клянусь носить звание Мстителя с гордостью и честью. Клянусь защищать жизнь и здоровье мирных жителей Земли. Клянусь уважать чужое достоинство и право на справедливость. Клянусь не применять силу в корыстных целях. Я понимаю и принимаю ответственность, которую отныне несу как Мститель. Голос Питера с каждым предложением становится громче и увереннее. Он смотрит прямо на меня, не отводя взгляда. Я убираю щит и самым своим торжественным тоном произношу: — Питер Бенджамин Паркер, властью, данной мне проектом «Возрождение», объявляю тебя Мстителем. Тони начинает хлопать первым, остальные тут же подхватывают. Баки с Сэмом даже свистят. — Там должна быть строчка, что я клянусь исполнять приказы Капитана Америка? — неуверенно уточняет Пит. — Боже упаси такую строку заводить в клятве! — отмахиваюсь я. — Но ты можешь поклясться исправить оценки по литературе. Питер отчаянно краснеет, но тут Джарвис объявляет, что мы в двух минутах от точки высадки. — Воитель, Железный Человек, приготовиться к высадке. — Властью, данной тебе проектом «Возрождение»? — посмеивается Тони, проходя мимо меня к хвосту квинджета. — А что? Надо было сказать Говардом Старком? — Совсем скоро будешь говорить властью, данной тебе Организацией Объединенных Наций и главами ста девяноста трех стран. Воитель и Железный Человек покидают квинджет первыми. Они произведут разведку и, если потребуется, зачистят участок высадки для остальных членов команды. — Я посажу квинджет, — сообщает Наташа, кивая мне. — Ладно, — я проверяю крепления щита. — Работаем. Мы делимся на группы, чтобы отбить каждый свой участок и не дать технике добраться до города. Командование базы, с которой, скорее всего, и произошла утечка, справилось с проблемой в своих окрестностях и теперь продвигается к нам на подмогу. Возможность выплеснуть энергию, очистить голову активными действиями, погрузиться в самое примитивное и самое привычное действо — битву, дать волю кулакам и силе, что рвется наружу — это ощущается невероятным облегчением. Высчитать траекторию полета щита, метнуть, поймать, метнуть снова, пускать в ход кулаки, не думая ни о чем. Вокруг только мы одни, моя цель — набор единиц и нулей, текущих вместо крови во всех этих сервоприводах. Дроны Хаммера неповоротливы, они практически не способны самообучаться и анализировать атаку противника. И все идет прекрасно, но тут в мое кристальное спокойствие и умиротворение врывается голос Марии в коммуникаторе: — Кэп, я отодвигаю наши силы подальше. За тобой два сектора Браво. Оттянись тут как следует. — Никто не пострадал? — в моем голосе паника. — Нет, все под контролем. Тебя прикроют Ванда и Пьетро. «Мы здесь», — сообщает Ванда. - Никто не пострадал? — я страшусь своего вопроса. — Все в порядке, — бросает Пьетро, проносясь мимо, но я вижу его, вернее, знаю точно, где он находится в каждое мгновение. — Наверное, ты можешь просто жахнуть так, что их элетроника перегорит разом? — уточняет Ванда, вставая рядом со мной. Но этот вопрос она задает словами, видимо, для разнообразия. — Наверное, но я боюсь не рассчитать силы или не так их направить. Могут пострадать наши. — Тогда давай наваляем им по старинке, — Ванда улыбается и создает небольшой торнадо движением рук. — Отчитайтесь, кто где. Внутренняя связь оживает краткой сводкой того, как обстоят дела у каждого ответственного за группу. Думаю, мне нужно уделить больше времени изучению своих новых сил и пересмотреть тренировки с командой, тем более состав Мстителей значительно возрос. — Капитан Америка, рад знакомству. Вы здорово нас выручили, — лейтенант первого класса Смитсон с энтузиазмом жмет мне руку. — Мы рады помочь. — Эм... Капитан? А что они делают? — Смитсон неуверенно мнется, но все же кивает в сторону Халка и группы Эхо, которые прочесывают место битвы и разбирают фрагменты дронов. Вернее, Халк разбирает, а остальные подбирают вывалившееся нутро и отдельные сегменты. — Собирают образцы. — Но... для чего? Боюсь, я не могу этого позволить. — Это еще почему? — я вскидываю бровь и стаскиваю с себя шлем. — Военная тайна же, — Смитсон старается храбриться, но выходит это у него плохо. Тут рядом с нами приземляется Тони. В моей крови горячка боя и адреналин. Голова чистая, мышцы приятно гудят, я дышу полной грудью, задача выполнена, потерь нет, все мои при деле, и мне так хорошо, и я в таком восторге от брони Железного Человека, от которой идет тепло остывающего металла. Я закидываю руку на его плечо и притягиваю к себе, бросаю довольный взгляд на прорези шлема. — Если у вашего командования есть возражения, они могут отправить запрос нашим юристам или обратиться в отдел связей с общественностью за комментариями. Рад был знакомству, лейтенант Смитсон, — с этими словами я протягиваю ему руку с явным намерением свернуть разговор и распрощаться. Лейтенант тушуется, пожимает протянутую руку на прощание и отходит, что-то бормоча. Тони откидывает забрало шлема и смотрит на меня. — Это что только что было? — Я его отшил. — Ну да, отшил. У тебя зрачки разнесло на всю радужку, ты в курсе? — Адреналин. Скоро нормализуется. — Ты в порядке? — осторожно уточняет Тони, придерживая меня рукой за талию. — В полном. — Хм, думаю, тебе стоит... стоит поговорить с Сэмом. — О чем? — Я полагаю, у тебя... эм... дистресс. — Хорошо, я с ним поговорю, — мирно соглашаюсь, потому что мне так хорошо прямо сейчас, совсем не хочется нарушать это умиротворение спорами с Тони. — Правда? — но тот почему-то очень удивляется и выглядит крайне недоверчивым. — Правда, — мое хорошее настроение тут же портится, и я отодвигаюсь от Тони. — Все уже загрузили? Вдова, группа собрала требуемое? — Да, Кэп. Все готово. Можем вылетать. — Отправь медиков, психологов и юристов в город. Возможно, там нужна помощь. — Мария разбирается с этим. — Молодцы. — Стив, — Тони разворачивает меня к себе, взяв за плечо закованной в броню рукой. — Я в порядке. — Я сильно в этом сомневаюсь, Кэп. — И что теперь? Обнимемся и поплачем? — Если тебе это нужно, — начинает Тони, чем приводит меня в ярость. Эти чертовы камни что-то сделали с моим мозгом. Или при возвращении к жизни после ранения что-то задели, или еще что. Но такие перепады настроения не есть нормально. — Я поговорю с Сэмом. И с Брюсом, — я выдыхаю. В конце концов, Старк желает мне добра, а не пытается досадить и вывести из себя. — Скорее всего, это последствия ранения. Тони светлеет лицом. — Отлично.***
Старший юрист Мстителей Дженни Коллинз замирает в дверях моего кабинета, потому что видит вероятно несколько необычную картину: Стив Роджерс и Тони Старк сидят на полу посреди комнаты, вокруг них валяются какие-то листки, карандаши, планшеты и мини-проекторы, по всей комнате парят голограммы, а эти двое пьют ледяную колу и рассуждают о том, чем вызвано вот это ощущение «заморозки мозга». — Из-за резкого перепада температуры изменяется кровоснабжение мозга, только и всего. — Мне кажется, он немного сжимается в размерах, сосуды сужаются, все такое. — Мой милый Капитан, мозг не пенис. Он не скукоживается от холода, — голос Тони наполнен скепсисом. — Я не вовремя? — подает голос Дженни. — О нет, как раз вовремя, — я переключаюсь на вошедшую девушку, отвлекаясь от огромного соблазна назвать Тони тоже как-нибудь ласково. — Вы просили представить презентацию по АРС. Мы подготовили. — Отлично. Мы с удовольствием послушаем, — я вопросительно смотрю на Тони. Он кивает и ерзает на полу, усаживаясь удобнее и готовясь выслушать Коллинз. Когда она заканчивает свой доклад, я благодарю ее за проделанную работу и прошу как следует отдохнуть, при этом заверяю, что мы представим свои вопросы и предложения к следующей еженедельной планерке. Дженни покидает кабинет. Когда за ней с тихим щелчком закрывается дверь, Тони откидывается на спину и потягивается, лежа прямо на полу, не обращая внимания на то, что он в дорогущем костюме, и Пеппер явно не одобрит подобное обращение с одеждой. — Устал? — спрашиваю я, перемещая голоэкраны и накладывая пункты один на другой, чтобы сравнить изменения. — Есть немного. — Иди спать. Я тут немного почитаю, потом тоже пойду. — Угу, — сонно бормочет Тони. Он уже почти спит. Я посмеиваюсь и толкаю его коленом в бедро. — Не засыпай тут. — Это не самое плохое место, где мне приходилось спать, поверь. — Охотно верю, но практиковать такое не стоит все же. Тони садится, трет глаза и широко зевает. — Иди спать, — говорю я ему. — Все равно без толку в таком состоянии высиживать тут. — Я стараюсь быть ответственным. — Ты ответственный, — я сворачиваю голограммы, затем подтягиваю к себе один из планшетов и листаю документы на нем. — Кто говорит, что нет? — Ну... множество людей на самом деле. — Теперь можешь отвечать им, что тебя считает ответственным Капитан Америка и пусть утрутся, — я говорю рассеянно, не глядя на Тони, занятый чтением. — Будь я более ответственным, не стал бы Торговцем смертью. Я поднимаю глаза на Тони и непонимающе смотрю на него. — Ты же не знал! Это все козни Стейна. — Не знал, потому что предпочитал не знать. Выбирал блаженное неведение и отказ от ответственности. Когда ты не решаешь сам, это значит только одно: решают за тебя. Мне важнее было найти чего позабористее, чтобы вставило подольше, и теплое тело на ночь. Осматриваться, вдумываться, разбираться не оставалось времени. Я гений, а думать не хотел. Иронично! — Тони, как только ты узнал, ты все прикрыл, минимизировал ущерб насколько было возможно. Ты сделал все, что мог! — Конечно, сделал все, что мог! Меня макнули в собственное дерьмо, после такого любой прозреет. — Ты зря так строг к себе. В конце концов, ты ведь делал оружие, чтобы защитить солдат своей страны. — Я делал оружие, чтобы нас уважали и боялись, — Старк выплевывает слова, морщась и потирая грудь у реактора. - У кого дубинка тяжелее, тот и прав. Все как отец завещал! — Ты в порядке? Тони отмахивается и садится прямее. — Какими бы мы ни были, сейчас мы здесь. Мы Мстители. И по моему скромному мнению, ты лучший защитник Земли, — я тут же делаю вид, что вновь погружен в документ на планшете, но я чувствую, как Тони на меня смотрит. Он смотрит подозрительно и... я думаю, смущенно. Самую малость. В этот момент я думаю, как хорошо, что мы с Сэмом начали небольшие сеансы терапии. Я в нее не особо-то верю, но это позволяет успокоить остальных членов команды. Ведь, как оказалось, Пятница ведет наблюдение за моим рационом питания и следит за циклами моего сна, а потом рассылает полученные выкладки членам команды. Считать ли это вмешательством в частную жизнь? Вскрылись некоторые любопытные обстоятельства, связанные с этим. Дважды в неделю, чаще по пятницам и воскресеньям, я плачу во сне. Баки, конечно, предложил снова вернуться в мою спальню, но я отказался. У меня бывают периоды страшного обжорства и полного равнодушия к еде. Все это, как считает Сэм, признаки дистресса и тревожные звоночки от моего организма. Метод когнитивной реструктуризации, как заверил меня Сэм, даст положительную динамику в моей борьбе с дистрессом. То есть каждый раз, когда я испытываю его симптомы, например, тревожность, тремор, навязчивые состояния, неадекватные перемены настроения, мне следует обращаться за помощью либо к Сэму, либо к остальным членам команды. Сэм организовал для них целый обучающий курс, посвященный тому, как следует мне помочь, как отвлечь, как успокоить, как реагировать на вспышки гнева, слезы или, наоборот, неуместное веселье. Мне немного жутко при мысли, что мои друзья вынуждены забивать себе голову подобными знаниями из-за меня. Пока никому, кроме Сэма, применять навыки в деле не пришлось. Надеюсь, что так и будет впредь, но... Сами Мстители для меня уже триггер, они все связаны в моих воспоминаниях с травмирующими событиями, и с этим ничего не поделать: мне просто нужно быть сильным и помнить о своей миссии. Однако можно заставить себя не обращать внимания на симптомы дистресса, но нельзя избавиться от него только силой воли. И вот сейчас я испытываю настоящую паническую атаку, сидя рядом с Тони, который считает, что полностью оправдывает свою старую кличку. Тони Старк — человек с большим сердцем, храбрый и верный, настоящий герой, замечательный друг, прекрасный отец и любящий супруг. И я совершенно не представляю, как ему это все сказать, чтобы он поверил. — Ладно, Кэп. Пойдем-ка спать. Хватит с нас на сегодня. Я согласно киваю и встаю с пола. Тони следует за мной. Мы расходимся по комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи. Я внезапно думаю, что не хочу отпускать Тони, хочу пойти за ним или позвать за собой. Это все дистресс. Это все твой чертов дистресс, Роджерс.***
— Итак, я полагаю, что биохимия твоего мозга в порядке. У тебя несколько понижен серотонин, но это абсолютно нормально в твоей ситуации, Кэп, — Брюс протирает очки и надевает обратно. Мы сидим в столовой на третьем уровне, и царящий кругом оживленный гул обедающей второй смены внушает мне почему-то умиротворение. Я пью какао и наблюдаю за тем, как Беннер уплетает уже третий эклер. Наверное, это какое-то особо извращение — получать удовольствие от того, что кто-то рядом с тобой с аппетитом ест. — Я бы выписал тебе Прозак, и все пришло бы в норму само по себе. Конечно, при продолжении бесед с Сэмом, разумеется. Но сыворотка не даст так просто решить проблему. Нам придется справляться своими силами, Кэп. Брюс не сказал «тебе», хотя дело идет как раз таки обо мне, о моем мозге, в котором заклинило, о моих воспоминаниях, триггерах и панических атаках. Он сказал «нам» и подразумевал именно это. Мы. Мы справимся с этим вместе. Мой искалеченный, кастрированный, если угодно, мозг предпринял отважную попытку заставить железы извергнуть серотонин, но без особого успеха. Но приятное тепло за грудиной поселилось при словах Брюса. Тем временем тот продолжил: — Остальное, если позволишь, я хотел бы также сообщить всем членам команды на общем собрании. Скажем, сегодня вечером? — У нас сегодня вечер дартса, и Баки хочет посмотреть, могу ли я одолеть его бионику в армрестлинге. — О... Это будет любопытно. Можно я подключу датчики к вам во время состязания? — Брюс оживляется. — Конечно. Беннер довольно кивает и, доев эклер, складывает руки перед собой и начинает объяснять: — Твои атомы в состоянии сильного стресса. — Хоть что-нибудь во мне не испытывает стресс? — с усмешкой уточняю я. — Боюсь, нет. Переход из одной квантовой реальности в другую не может пройти для организма безвредно. Этот прыжок дистабилизирует все атомы. Они ведь рассыпаются и потом вновь собираются, и нет гарантии, что все связи крепки как и до прыжка. Есть все основания полагать, что атомы Камней Бесконечности смешались с атомами твоего тела. И львиная доля сил камней тратится на стабилизацию твоего состояния. На сохранение твоего тела в постоянном агрегатном состоянии, понимаешь? Полагаю, эти камни кошмарно сильны, если даже крошечная их часть, попав в твое тело, наделяет тебя такими способностями. Как я уже говорил: большая часть сил Камней Бесконечности в тебе тратится на то, чтобы просто поддерживать в тебе жизнь и сознание. Иначе бы... ну я не знаю... ты мог не то что море раздвинуть или воскрешать мертвых, но вообще... создать новое Солнце, к примеру. Образовать черную дыру по щелчку, изменить всю теорию относительности, сделать... время твердым, ощутимым, чем-то, что можно взять в руку! Все, что угодно, понимаешь? Ты можешь просто захотеть и обратить всех людей в надувные шарики! Расколоть Землю пополам, умудрившись сохранить при этом океаны и атмосферу! Я даже не могу вообразить, на что способна была бы эта сила. Никто не может вообразить. Земляне так точно. Может, Тор найдет ответы? Или тех, кто сможет ответить. Я пожимаю плечами. — Не думаю, что я хочу знать, на что способны эти камни и на что способен я. Я видел, что могут Камни Бесконечности. Больше такой демонстрации мне не нужно. А о себе... мне достаточно знать, что я смогу защитить Землю от вторжения. Вот и все. Мне кажется, Брюс хочет возразить, но молчит. Эти чертовы будто бы всесильные камни не смогли оживить Наташу в моем мире. Так что толку от них? Если они могут отбить атаку Таноса, остальное неважно.***
Джим поправляет плед на своих коленях и ворчит, что артрит сведет его в могилу. Мы сидим в гостиной дома Мориты, я пью пиво, а Джим — отвар для пищеварения. — Может, и мне домик купить? Как думаешь? А еще лучше землю. Пару акров. Построю себе домишко и посажу кукурузу. Стану фермером, черт возьми. И вместо запаха напалма по утрам буду наслаждаться запахом листвы и машинного масла от трактора. — Девчонка-то есть у тебя, командир? — Джим хмыкает. — Для дома хозяйка нужна. Без женской руки ты быстро загнешься, и никакая кукуруза тебя не спасет. — Нет девчонки, — я откидываюсь на спинку кресла и рассматриваю этикетку на пивной банке. — Вообще никого нет. — А что так? Все тоскуешь по крошке Картер? — Нет. Это было бы уже какой-то манией. Я не тоскую по ней. Я ее люблю. Не знаю, с чем сравнить эту любовь. Это что-то, не имеющее ничего общего с физическим влечением, романтикой, желанием иметь от нее детей и прочим таким. Эфемерное. Так менестрели любили своих Прекрасных Дам, которым посвящали стихи. Джим так долго молчит, что я уже думаю, а не уснул ли мой друг. Но когда я поворачиваю к нему голову, то встречаюсь с внимательным взглядом. — Ты сильно изменился, командир. И вряд ли в этом вина только заморозки. Я, старая развалина, в сравнении с тобой живее всех живых. — Баки так же говорит, — посмеиваюсь я, допивая свое пиво. — В холодильнике есть еще. Возьми, если хочешь. Слушай, а почему бы тебе... ну того... — Что того? — я оборачиваюсь по пути на кухню. — С Барнсом не замутить? — Что за ужасное слово «мутить»! — я не могу сдержать смеха. На некоторое время наш разговор прерывается, пока я достаю пиво из холодильника и возвращаюсь с ним в гостиную. — Поселимся тут по соседству и будем два столетних педика на пенсии. — Ага, будете навещать меня и жарить сосиски на моем заднем дворе. Я считаю, отличный план. — Джим, Баки — мой друг. Иногда я думаю, что он больше чем друг. Но не так, как ты говоришь. А будто... не знаю... Брат? Будто даже если весь мир рухнет, у меня не останется ничего: ни щита, ни имени, ни крови, ни плоти — он останется со мной. До самой черты и дальше. Барнс не захотел приехать к Джиму со мной. Он даже в Арлингтоне не был, не навестил наших. Нет, Баки не наказывает себя таким образом и не впал в стадию отрицания. Он просто считает, что нельзя нарушать покой Ревущих Командос. Они знали своего Джеймса Бьюкенена Барнса, похоронили его, оплакали и жестоко за него отомстили. Эта история закончилась. И кто я такой, чтобы убеждать Баки в обратном? — И зачем к этому примешивать это твое «мутить»? К тому же, кажется... кажется, у него уже есть кое-кто. — М... красотка небось? — О да. Красавица, каких поискать. Но ей палец в рот не клади, по локоть оттяпает. С характером. — Одобряю, — задумчиво кивает Джим. — Видишь? Жизнь продолжается. Как бы ты ни закрывался, ни бегал, она все равно достучится. Слабое крошечное семечко и то способно прорасти сквозь бетон, чтобы вырваться к свету и жить. И ты живи, командир. Джим некоторое время молчит, затем допивает свой отвар, отставляет пустую чашку на столик и, откинувшись на спинку кресла, говорит: — Я понимаю, что ты думаешь. Вот я жизнь отдал, потерял женщину, которую любил, столько крови пролил своей и чужой, а ради чего? Ради тачки в кредит? Рождественских распродаж? Платного здравоохранения? Сто тринадцатого места в рейтинге стран по уровню грамотности населения? И когда ты спрашиваешь, что тебе отвечают? Джим ждет ответа, и я со вздохом даю ему этот ответ: — Ты сам захотел. Силой никто тебя не посылал. Люди с автоматами хранят этот мир, и ты захотел быть одним из них. — Но на самом деле мы все ввязались в это ради жизни, жизни близких людей, жизни любимых, и если жизнь подразумевает Черные Пятницы и кредитные карточки, то пусть так, черт возьми! Я сминаю алюминиевую банку в кулаке. — Пусть так, черт возьми. Не то чтобы я нашел все ответы на свои вопросы здесь, но легче мне стало. И удушливая паника, терзавшая мое сердце после всех интервью в СМИ и встреч с сенаторами, наконец отпустила.***
Ферма Бартона выглядит так же, как где-то там по ту сторону квантового прыжка в две тысячи четырнадцатом. Клинт пригласил всех нас к себе на выходные. Это мило, но, если честно, немного пугающе. Я не представляю, что мы там все будем делать. Но, в отличие от меня, все остальные в полном порядке, и их такие вопросы абсолютно не волнуют. В целом, отдохнуть, конечно, было бы неплохо. От всей этой шумихи вокруг Акта, от назойливых журналистов, от пугающе молчаливого Росса. Но проблемы начинаются сразу, стоит нам переступить порог дома. — И так как вас тут целая толпа, а комнат на всех не хватит, расселяемся компактно, — по манере общения Лоры чувствуется, что она мать трех детишек. И что чаще она возится с ними одна. Лора Бартон говорит громко, четко и в повелительном наклонении. Как строевой командир батальона. Я проникаюсь уважением к этой женщине. — Нат, забирай Брюса и идите в комнату. Ты знаешь в какую. Директор Фьюри и полковник Роудс, вы займете спальню на первом этаже, остальные идем за мной. И мы гуськом тянемся за миссис Бартон по лестнице наверх, как младшеклассники. Я не могу удержаться от того, чтобы ткнуть локтем Баки в бок, когда Мария произносит: — Вот эта нам подойдет, — она кивает и входит в спальню с одной кроватью. Барнс шикает на меня и смиренно идет за Марией, подхватив свой рюкзак и чемодан Хилл. — Еще одна спальня с одной кроватью, — Лора открывает следующую дверь. — Полагаю, ее займем мы, если никто не против, — произносит Вижен, вопросительно глядя на Ванду. «Она совершеннолетняя?» — проносится у меня в голове, но вслух я никак не комментирую происходящее. В конце концов, я Ванде не отец. Пьетро абсолютно спокоен, так что, думаю, и мне переживать не за что. Сэму, Филу, Пьетро и Питеру достается просторная гостиная, всю мебель в которой сдвинули к одной стене, чтобы на освободившемся пространстве установить в ряд походные кровати. — А вам, мои дорогие, наши лучшие апартаменты, — с этими словами Лора подходит к лестнице, ведущей на чердак. На чердаке чисто, тепло, сухо, есть электричество. И два любезно предоставленных нам армейских спальника. Я считаю, что все неплохо, но Тони со мной, судя по всему, в корне не согласен. Однако он горячо благодарит миссис Бартон за гостеприимство. — Это все Клинт подстроил, помяни мое слово, — ворчит Тони, сбрасывая сумку на пол и садясь на спальник. — Ты опять съел последний пончик с фиолетовой глазурью? — Я не думал, что Бартон так коварен! — Здесь... миленько. Тихо, спокойно, мы сможем даже поработать над Актом, если хочешь. — Мы прилетели в эту глушь, чтобы передохнуть и спрятаться от всего, напоминающего об АРС, а ты предлагаешь поработать? Я примирительно улыбаюсь, садясь на свой спальник. — Просто предложил. Уверен, мы чудесно проведем время. Я еще никогда так жестоко не ошибался. В первую же ночь Тони будит меня метким броском тапка, который непременно попал бы мне в голову, если бы я не успел выставить руку. — Кэп! Твою мать! Кончай уже! — Что? — мой голос хриплый со сна, и я прокашливаюсь. — Что случилось? — Ты скрипишь зубами! — Черт... прости. Все, перестал. — Верни тапок. Я подталкиваю тапок в сторону Тони, и он тут же притягивает свой боезапас поближе. Я как-то не ожидал, что у Тони такой чуткий сон, если честно. Да, я иногда скриплю зубами во сне, но это не продолжается ночь напролет и не так уж и громко. По крайней мере, раньше никто не жаловался. Наутро злой и не выспавшийся Старк сообщает, что купит себе беруши и остается досыпать, когда я спускаюсь вниз. На кухне уже вовсю хозяйничает Наташа, Фьюри в простой клетчатой рубашке и потертых джинсах потягивает кофе и задумчиво смотрит на тарелку с омлетом, стоящую перед ним. Меня немного озадачивает... нормальность этой картины: Наташа в переднике, испачканном мукой, Лора, разливающая кофе по кружкам, дети, показывающие свои рисунки Филу, который действительно выглядит заинтересованным в детских каракулях. Вот как все могло обернуться и у нас там. Роуди и Сэм предлагают мне отправиться с ними на пробежку, но с улицы заходит Клинт и говорит, что ему нужна помощь моя и Баки. — Баки еще не спускался. И я не стала бы соваться к ним в комнату, пока там Мария, — сообщает Наташа, довольно улыбаясь. — Что нужно сделать? Спасибо, — я благодарю Лору, которая сует мне в руку кружку с горячим кофе. — Нужно разобрать и обновить некоторые перекрытия в сарае. И где Старк? Надо трактор починить. — Теперь понятно, почему ты нас сюда пригласил! — смеется Роуди. — Я практичный, — пожимает плечами Клинт. — Расчетливый, — поправляет его Наташа и ставит на стол большое блюдо с панкейками. — Оставьте Брюсу восемь штук. — Почему именно восемь? — любопытствует Лора. Пока я допиваю кофе, Наташа рассказывает о влиянии рациона питания на скорость передачи синапсов в мозге. — Покажешь, что нужно сделать? — обращаюсь я к Клинту. И мы покидаем дом. Ночью выпал снег, но Клинт уже расчистил дорожки, так что мы без проблем добираемся до сарая. — Мне потребуется суперсолдатская сила и точность. Можно, конечно, Воителя и Железного Человека припрячь. Но у меня на них другие планы. — Ага, ладно. Показывай что делать. Под чутким руководством Бартона я разбираю перекрытия и уже очень скоро начинаю потеть, так что скидываю куртку и остаюсь в одной футболке. — Боже! От тебя такой пар валит! Я должен это заснять! — с этими словами Клинт достает смартфон. Я не протестую. Это абсолютно бесполезно, с Бартоном порой проще согласиться. — Черт, Кэп, если б я не был женат, я бы предложил уединиться сейчас же на том романтичном валке сена! — Какая потеря для меня, — бормочу я. — Хочешь, футболку сниму? — Оу, да вы тут развлекаетесь, я погляжу! — голос Тони раздается со стороны входа в сарай. — Возьмете третьим? — Иди сюда. Ты посмотри на эти руки! — восклицает Бартон. Мне почему-то становится ужасно неловко. И отнюдь не из-за слов Клинта. Они с Тони просто дурачатся, не пытаются меня обидеть или как-то задеть. Скорее всего, в моей реакции виноват дистресс. Или мои бунтующие атомы. Мне страшно даже допустить мысль, что виной всему Тони, разглядывающий меня сейчас. — Ладно, Старк, твоя цель вот, — Бартон, наконец, перестает меня снимать и переключается на трактор. — Говорят, вы тут нещадно эксплуатируете ветерана Второй мировой, — Баки появляется в дверях сарая в футболке и тренировочных штанах. — Это у вас прикол такой? Ходить раздетыми в мороз? — интересуется Тони, зябко кутаясь в теплую куртку и поправляя свою ярко-оранжевую вязаную шапку. — Мы любим поморозить себе яйца, да, Стиви? — бросает ему Баки, подходя ко мне. — Не отморозь насовсем, Мария будет недовольна, — нараспев тянет Клинт. — А когда Мария недовольна, яйца всех в радиусе мили в опасности, — голос Тони приглушенный, он уже залез по пояс под капот трактора. Мы с Баки выносим снятые доски на улицу, где уже к делу пристроены Сэм и Роуди. Их миссия заключается в распилке всего этого добра. — Давай, Сэмми, раздевайся тоже. Я хочу посмотреть на тебя, шоколадный мишка. — Э, нет. Эти двое отмороженных могут делать что хотят, но мы с Роуди отказываемся в этом участвовать. Наши тела слишком прекрасны, чтобы вы недостойные на них пялились за просто так. И где Фил? Почему он сидит в доме в тепле? — Он мне нравится, так что у него амнистия. Он повезет девочек в Волмарт. Клинт наконец убирает свой смартфон и принимается помогать нам с Баки. И вроде все идет неплохо. Бартон крайне доволен темпами работы. Вскоре к нам присоединяются Пьетро и Питер, и дело спорится еще лучше. Вижен с Брюсом, по словам Питера, заняты на кухне готовкой обеда. Все при деле, все довольны. Идиллия просто. Пастораль. — Бартон! У тебя второй домкрат есть? — Тони обходит трактор. — Эм... нет... Можно поискать, конечно, но я бы не стал рассчитывать на это. — Иди, помоги, — кивает Баки, перехватывая балку сподручнее, чтобы я мог отпустить свой конец. Ладно, в этом ничего такого нет. Я просто помогу. Это несложно. Всего-то приподнять этот чертов трактор на нужный уровень. — Так? — уточняю я, приподняв технику. — Не так высоко, ровнее, ровнее, вот так. И замри. Можешь замереть? — Тони осматривает меня, прежде чем присесть и продолжить ремонт. — Могу. — Вот и отлично. Тони испачкал в масле нос и щеку, время от времени он то надвигает шапку на глаза, то наоборот отодвигает ее на затылок. Старк бормочет себе под нос, будто советуется с кем-то, видимо, все дело в том, что Тони привык к своим ИИ. Он выглядит увлеченным, полностью погруженным в работу, забавно морщит нос, ругается, хмурится и снова улыбается. — Не поставь мне там ракетную установку или какую-нибудь дрянь, из-за которой над моей фермой возникнет озоновая дыра, — предупреждает Клинт, проходя мимо со строительным скобозабивателем в руке. — Ничего не обещаю, — Тони не успевает внятно договорить и чихает. — Будь здоров. — Ага. — Замерз? Может, стоит прерваться? — предлагаю я. — Не-а. Разве что ты устал. — А, ерунда. Не устал, — это же прозвучало нейтрально? Правда ведь? Я не имел в виду ничего такого. Не красуюсь, не выпендриваюсь, простая констатация факта. Роджерс, возьми себя в руки, в конце-то концов! — Ну раз не устал, то поставь на место и иди помогать Баки. Тут закончили. Это будут очень длинные выходные. Очень длинные и неловкие. Тони торжествующе вытаскивает из кармана коробочку с ярко-желтыми берушами. — Сегодня я буду спать как младенец! — Никогда бы не подумал, что у тебя такой чуткий сон, — я пожимаю плечами, раздеваясь. Тони забирается в спальник, замирает в его нутре, и мне почему-то кажется, что я не то ляпнул. По идее, я ничего такого не имею в виду, но Старк весь как-то напрягается и невесело усмехается. — Как и у тебя. У Баки. Сэма и Роуди. Клинта, Таши, Марии, да, блядь, у каждого Мстителя! Долбаная профдеформация. Ночи, Кэп, — с этими словами Тони отворачивается и затихает. Я некоторое время стою над своим спальником, потом думаю, что же делать теперь. Тони свои беруши положил рядом, но в уши не вставил. Я полагаю, это тоже профдеформация: когда сон чуткий, и это бесит, но ты не можешь заставить себя не прислушиваться ко всему вокруг. В конце концов я подтаскиваю свой спальник вплотную к спальнику Тони. — Предлагаю такую расстановку сил: ты следишь за тем, чтобы монстры не пролезли к нам через окно, а я возьму на себя дверь. Идет? Идет. Доброй ночи. Я залезаю в свой спальник, тесно притираюсь спиной к спине Тони, который приподнялся, чтобы посмотреть, что происходит. — И зубами ты скрипишь, чтобы монстров распугать? — Именно. — Что ж... ладно. План одобрен, — Старк укладывается обратно, ворочается, придвигаясь ко мне поближе и затихает. Я слышу, как постепенно все более глубоким становится его дыхание, чувствую, как замедляется его пульс. Тони засыпает. Моя последняя мысль, прежде чем я погружаюсь в сон, о том, что было бы здорово сделать так, чтобы Тони видел всегда только хорошие сны.***
Немного странно обнаружить, что куча людей просыпается или раньше тебя, или примерно в одно время с тобой. Ни в Башне, ни на Базе этого не было особо заметно, но здесь, в доме Бартонов это становится очевидным. Лора и Наташа, как и вчера, уже заняты готовкой завтрака, когда я спускаюсь на кухню. Ник и Фил о чем-то негромко переговариваются за кружкой кофе, и я не вижу нужды прислушиваться к их разговору. — Сэм и Роуди уже пошли на пробежку, — сообщает мне Наташа, отвлекаясь от взбивания яиц. Боже, в этом огромном чане, в котором она орудует миксером, наверное, дюжины две яиц, не меньше! С другой стороны здесь толпа народа... и почти у всех зверский аппетит: у меня, Баки и Пьетро из-за ускоренного метаболизма, у Сэма, Роуди, Клинта и Брюса привычка наедаться впрок, Питер — активно растущий организм. И мне кажется, Наташа довольно много ест для женщины ее комплекции. Нельзя так говорить о леди, но... это факт. Страшно представить, что бы тут творилось, если бы с нами был Тор. Вероятно, продуктовый кризис накрыл бы ближайший Волмарт. Я переобуваюсь у двери, ведущей на задний двор, надеваю наушники, включаю трек и, помахав всем, выхожу на мороз. С утра довольно свежо, солнца пока нет, но уже предрассветные зимние сумерки, снег идет ленивыми крупными хлопьями, совсем безветренно, и так тихо. Слышен только шум, доносящийся из дома. Я вижу тропку следов, ведущую к шоссе, — Сэм и Роуди. Немного подумав, я бегу в противоположную сторону от них к лесу. — Kiss me once, then kiss me twice Then kiss me once again It's been a long, long time, — раздается в наушниках. Не самая подходящая музыка для бега, но мне нравится голос Хэлен Форрест. Песня стала хитом в сорок пятом, сразу после войны, увы, я услышал ее только после пробуждения. It's been a long, long time. Бежать по глубокому снегу в лесу непросто даже для суперсолдата. Зато это дает отличную нагрузку для тела и очищает мозги от всяких мыслей. — I am iron man, — произносит Оззи в наушниках, и я останавливаюсь. Зима в этих краях снежная — я стою сейчас в снегу по бедра, ощущаю под подошвой кроссовок упавшие ветки, а в обуви сырость от промокших носков, футболка прилипла к спине от пота, изо рта вырывается облачко пара. Я задираю голову и смотрю вверх на небо, расчерченное черными ветками. Несколько снежинок падают мне на лицо. Я отряхиваюсь и решаю вернуться, но тут внезапно возникает желание поэкспериментировать. Воровато оглянувшись и убедившись, что все кругом тихо и никого нет, я протягиваю руки и внимательно смотрю на снежинки, что падают мне на ладонь. — Замри. Ничего не произошло. Такими способностями обладает Ванда. В теории и у меня должно получиться. Я энергично встряхиваю кисти рук и снова выставляю ладони. — Замри. Оглянувшись еще раз вокруг, я закрываю глаза и замираю для начала сам. Тебя слушаются молнии и огонь, почему снег не должен? Брюс говорил, в теории я могу расколоть Землю пополам, но при этом так, что ни один кустик не зачахнет. Я выдыхаю. — Замри. Снег не замирает, зато я взлетаю вверх. Стоит отметить, мне нравится собственное свечение. Поначалу пугало не на шутку, потому что могло навредить окружающим. Но вроде это абсолютно безвредная сама по себе штука, я подозреваю, что это просто такой... спецэффект. Вернемся на Базу — попрошу Брюса провести парочку тестов. Может, в этом свечении есть какой-то смысл? Это излишек тепловой энергии так выделяется, когда я аккумулирую силы камней? Снежинки спокойно падают вокруг меня, свечение нисколько не влияет на них, они не тают от него и не сбиваются со своей траектории. Я начинаю крутиться вокруг своей оси, носиться туда-сюда, раскидывая ногами сугробы, а руками сбивая с деревьев шапки снега. А потом щелкаю пальцами, и все вокруг замирает. Буквально. Снежинки, падавшие с неба, хлопья снега, растревоженные мной. Все. И в повисшей тишине раздается громкое: — Охренеть как круто! Я оборачиваюсь и вижу стоящего неподалеку Питера. Тут же вся магия исчезает, стоило мне переключить свое внимание, как все рассыпалось. — Привет, Пит. — Это чертовски круто, Кэп! Прям ваще... круто! — Не знаю, правда, какой в этом смысл. Но в бою, наверное, могло бы быть полезно. Ну вдруг на нас нападут огненные монстры или террористы со снежной фобией. Питер смеется, и это наполняет меня ощущением радости, какого-то очень острого счастья. — Я чего пришел-то... Там завтрак готов, все проснулись. Я увидел ваши следы и пошел по ним, чтобы позвать. — Спасибо. Пойдем? — Пойдем, — Пит выглядит каким-то смущенным, но все же набирается смелости и озвучивает просьбу: — А вы можете так еще раз? Я хочу Пьетро показать. И немного помолчав, поясняет: — Он когда ускоряется, тоже снежинки зависают. Красиво. — Вот как... Красиво, значит, — я улыбаюсь, глядя на отводящего глаза Питера. — Попробую. Но сначала завтрак, ладно? Пит с готовностью кивает, и мы идем по снегу обратно к дому. — Как дела в школе? — спрашиваю я. Это, пожалуй, самый дурацкий вопрос, какой только можно задать подростку, но мне не хочется молчать, а другие темы в голову не идут. — Нормально, — Пит пожимает плечами. — Ролики с вами крутят в школе, вы знали? — Да. И с остальными тоже. — Ага. А будут ролики с Баки? — Будут рано или поздно. — Хотел бы я на них посмотреть. О чем они будут, по-вашему? — Не знаю. Самооборона? — А мне кажется, поведение на первом свидании. Я смеюсь и соглашаюсь с Питером. Ну, Джеймс Бьюкенен Барнс всегда знал толк в свиданиях. После завтрака Питер тащит меня и Пьетро на улицу. — Гарантий, что у меня все выйдет, не даю, — предупреждаю я своих зрителей и сосредоточиваюсь на сугробе перед собой. С тех пор как среди моих атомов затерялись атомы Камней Бесконечности, у меня чертовски сильно обострились чувства, поэтому довольно быстро мне пришлось научиться отсекать все лишнее. Я не хочу постоянно слышать сердцебиение окружающих, видеть ток их крови, слышать музыку, играющую в проезжающих машинах, ощущать парфюм и дезодорант каждого прохожего, выхлопные газы машин в округе, каждое изменение влажности и давления, и много, много, много всего еще. Так что я отключаюсь от внешних раздражителей и замираю, уставившись на сугроб. Результатов нет так долго, что Пьетро не выдерживает и проносится мимо меня, растревожив сугроб, на который я пялюсь уже минуты три. Как только снежинки разлетаются, я подхватываю их и швыряю вверх. — Вау! — вопит Пит. Причина его восторга в том, что вместе со снежинками, которые растревожил Пьетро, вверх устремляется вообще весь снег, который лежит перед сараем Бартонов. Я отрываюсь от земли и заставляю этот снег двигаться, закручиваться с маленькие торнадо. Заинтригованные Мстители все высыпали на улицу поглядеть, что же мы там делаем. — Смотри, папа! Прям как Эльза! — восторженно вопит Лайла. И тут раздается совершенно неприличный громкий ржач Тони. Стоит ли говорить, что после такого весь день кто-то начинал в голос напевать: — Отпусти и забудь! Что прошло — уже не вернуть! Тут же кто-то подхватывал: — Отпусти и забудь! Новый день укажет путь! Чаще это были Тони и Сэм. Да.***
Завтра с утра нам предстоит покинуть этот гостеприимный дом. Вновь вернуться в суматоху с Актом, с подготовкой к выступлению в ООН, а пока прямо здесь и сейчас у нас есть немного времени побыть не Мстителями, а компанией... друзей? Ну да. Друзей, не просто же коллегами. Так подумать, наверное, даже семьей. Я плохо представляю себе отношения в семье, но если бы у меня когда-нибудь появилась своя семья, я бы постарался, чтобы она была похожа на эту команду. Фьюри сидит в кресле, вытянув ноги к камину и прикрыв глаз. Фил и Сэм играют в шахматы. Наташа что-то читает в смартфоне, прижавшись спиной к боку Брюса, который увлеченно рассказывает Вижену об индийских специях. Рядом с Виженом сидит Ванда, она показывает крошке Натаниелю фокусы, от которых тот заливисто хохочет и пускает слюнявые пузыри. Что удивительно, это не вызывает отвращения. Дети вообще странные существа. Глядя на детей Клинта я в эти дни иногда ловил себя на мысли, что хотел бы своих. Думаю, я был бы хреновым отцом, но почему бы не помечтать об этом в тайне ото всех? Клинт и Купер тоже смотрят на то, что делает своей магией Ванда, и это еще надо подумать, кто из них в большем восторге: отец или сын. Лора с Лайлой и Марией заплетают Баки косички. Это абсурд! Кому скажи, не поверят, но вот же! Прямо сейчас и наяву это происходит. С ума сойти. Я был так занят АРС и своим дистрессом, что совершенно не обращал внимания на Баки и Марию. Но вот поди ж ты... Пока я валялся в гибернации, они сблизились, а теперь вот официально стали парой. Потому что Сэм сказал по большому секрету, что как бы все догадывались, но эти двое не афишировали своих отношений до этого уик-энда, когда заселились в одну спальню. В сторону Пьетро и Питера я стараюсь лишний раз не смотреть. Между этими двумя происходит что-то очень... не знаю как назвать. Трогательное, воздушное, робкое и восторженное. И мне больно смотреть на Пьетро. Мы потеряли его там, и я... умираю от горя каждый раз, как вспоминаю об этом. И Тони. Он спит на диване, положив голову на колени Роуди, который перебирает его волосы. И нет в этом ничего такого, никакого сексуального подтекста или еще что. Тут только доверие. Безграничное. Мы все покорежены разнообразным дерьмом, которого было навалом в прошлой жизни, и какое же это счастье найти в этом всем человека, на коленях которого ты можешь уснуть, не боясь и не беспокоясь ни о чем. Я тоже сижу на этом же диване, чуть поодаль, чтобы Тони хватало места. Однако, когда он вздрагивает во сне, то задевает мое колено ногой. Немного подумав, я решаю, что от этого не случится ничего ужасного, и подсаживаюсь чуть ближе, кладу ноги Тони себе на колени, чтобы он смог их выпрямить. Роуди внимательно смотрит на меня, продолжая гладить Старка по голове. И крошечный червячок сомнения закрадывается в мою душу: почему нас определили в одну комнату? Тони было бы гораздо комфортнее спать с Роуди, а я не вижу никакой проблемы в том, чтобы ночевать в одной комнате с Фьюри. Так почему? Или это у меня уже паранойя, потому что за эти дни в доме Бартонов меня настигали какие-то очень странные мысли и желания. Желания, которых я не достоин.***
Есть вещи, к которым невозможно никак подготовиться. Ты знаешь, что они неизбежны. Можешь даже знать, когда именно это случится. И вот они случаются, и все равно больно и неожиданно. Пегги умерла во сне. Я не знаю, был ли в ее сердце покой. Не знаю, жалела ли она о чем-либо. Что видела, оглядываясь на свою жизнь. Мне остается только пообещать ей, что мир, где живут ее дети и внуки, продолжит существовать. Он далек от идеала, но любой солдат скажет вам: все можно исправить, кроме смерти. Так что чего бы мне это ни стоило, я сохраню этот мир, чтобы у внуков Маргарет Картер, сына Дженни Коллинз, Кэсси Лэнг, Питера Паркера, Лайлы, Купера, Натаниэля Бартонов, Шури и у других детей на всем белом свете появился шанс изменить этот мир. И однажды придет черед Морган Старк. Эта крошка спасла своего отца, но непостижимое чудо в том, что по ту сторону квантового прыжка она спасла и меня. В эту самую минуту. В это самое мгновение. Когда я смотрю на умиротворенное лицо Пегги, на тихое горе ее детей, на обиженное несчастье ее внуков, меня внезапно накрывает осознанием. Понимаете, тогда в своем мире я был раздавлен смертью Пегги. Я так тосковал по ней. По прошлому. По всем этим «а если бы». Я так редко виделся с ней после пробуждения именно потому, что ужасно боялся ненароком показать ей свою досаду и какую-то глупую детскую обиду на то, что она нашла в себе силы двигаться дальше после крушения моего самолета, а я, получив второй шанс, так и не знал, куда двигаться теперь и что делать. Но сейчас я знаю о рождении Морган Старк, и удивительным образом это придает мне сил признать очевидное: единственное, что ценно, — это время. Вся наша жизнь — это гонка со временем. Каждая клетка в нашем теле в этой бесконечной борьбе со временем. Наши тела не бессмертны, но наша память может вступить в схватку со временем. Мы передаем свои знания и опыт следующим поколениям, а те — следующим, и так без конца. Так мы побеждаем время. Наш опыт и знания побеждают время. В этом ли смысл жизни? Очень похоже что да. Я думаю о Морган Старк и о той самой первой клетке, которая бросила вызов нежизни и времени. О той самой первой клетке, которая решилась разделиться и поделиться своими знаниями. И вот спустя много-много лет здесь стою я, а спустя еще несколько лет родится Морган. В нас с ней будет что-то общее от той самой первой клетки. В каждом из нас, кто живет на Земле сейчас, кто жил когда-то, и кто будет жить потом, будет эта общая частичка. Наше бессмертие в памяти. Маргарет Картер будет вечно жить в памяти мира. Морган Старк поделится с миром памятью о своих отце и матери. А моя задача — создать максимально благоприятные условия для этого. — Спасибо, что позволили попрощаться с ней, — я благодарю сына Пегги. — Не стоит благодарности. Мама, уверен, хотела этого. В комнате только ее семья и я. Уверен, если бы не Морган Старк, происходящее здесь подкосило бы меня, но сейчас я полон благодарности Пегги. Она осветила мою жизнь, пусть и на короткое время, но это стоит помнить. Моя нынешняя тихая грусть не имеет ничего общего с душераздирающим горем, страхом потерять все и навсегда, которое постигло меня в моем мире. — Мне, — мой собеседник привлекает к себе внимание, - вернее, всем нам хотелось бы, чтобы вы... участвовали в прощальной церемонии. Не сочтите за труд, это была бы большая честь и радость для нас. Мама была бы рада, если бы вы сделали это для нее. — Разумеется! Если вы не против, то я с радостью. Ведь я... — в последний момент решаю не говорить сыну Пегги, что любил его мать. Почему-то мне это кажется... неприличным. — Она всегда будет особенным человеком для меня.***
Через пару дней Сэм тоном, не терпящим возражений, сообщает мне, что летит со мной на похороны Пегги. — Со мной ведь будет Баки. Не думаю, что тебе стоит утруждать себя... — Я разве спросил твоего мнения? — Сэм вскидывает бровь. — Слушай, на операциях ты босс, никто не спорит, но вне поля боя я не твой подчиненный оперативник, я твой друг и немножко психолог, так что я еду и это не обсуждается. Мне остается только кивнуть и вернуться с сборам. У самолета с размашистой надписью на боку «Старк Индастриз» Мария целует Баки, который выглядит таким потерянным и даже будто уменьшившимся в размерах в этом своем черном костюме. Я благодарен ему, что он летит со мной проститься с нашей Пегги, но прямо сейчас во мне появляется желание попросить его остаться, потому что Баки явно нервничает, он напуган и грустит. Мария что-то шепчет ему, обнимая. Наверное, я как-то слишком пристально на них смотрю, потому что внезапно Наташа подходит ко мне, и я чувствую ее губы у себя на щеке. — Ты точно не хочешь, чтобы я полетела с тобой? Я бросаю взгляд на стоящего позади Брюса. Мне не хотелось бы познать на себе силу удара Халка, но Беннер выглядит абсолютно мирно, о чем-то переговариваясь с Клинтом. — Нет, дорогая. Спасибо. С нами Сэм. Мы справимся. — Ладно, — Наташа напоследок как следует стискивает меня в объятиях. — Не хочу, чтобы ты думал, что один. — Я не один. — Ты не один, — твердо произносит Нат, глядя мне в глаза, затем отходит. Мы машем на прощание остающимся Мстителям и загружаемся на борт, где нас уже ждет Фьюри. Весь полет Сэм развлекает нас байками из своего детства в Гарлеме, в конце концов Баки оттаивает и включается в беседу, припоминая мои курьезы на свиданиях в Бруклине сороковых. Это не совсем мои курьезы, раз уж я из другого мира, и Сэм, Фьюри и Баки это знают, но я благодарен им за это безусловное принятие. Церемония проходит без лишнего шума и помпезности, все чинно и строго. Желающих проститься с Маргарет Картер оказывается очень много, этот факт греет мне душу. И в этой толпе я вижу Хэнка Пима. На краткое мгновение мне хочется подойти к нему, но я себя одергиваю. Это потом. Разберусь с АРС и сразу найду Скотта. И подружку его. Как ее? Хоуп. Да, точно, Хоуп. Интересно, она уже получила свой костюм? Фьюри произносит прочувствованную речь, я бы ни за что не подумал, что он так хорошо знал Пегги и так уважал ее, восхищался как человеком, стоявшим у истоков ЩИТа и сильным лидером. Баки во время этой речи издает судорожный выдох, и я беру его за руку. Он удивленно смотрит на меня, но я только улыбаюсь в ответ. Пусть окружающие думают что хотят. Мы имеем право держаться за руки, плакать, скорбеть. Сегодня ушла наша Пегги. Мне кажется, Баки грустит не сколько из-за смерти Картер, а скорее из-за себя. Он ведь тоже мог бы также прожить славную жизнь и умереть как человек. Но, увы, так сложилось, что мы живем и умрем как суперсолдаты. Я бы не сказал, что это особенно хорошая участь. Но у Баки теперь есть Мария. Надеюсь, его хоть немного утешает мысль, что у него есть и Мстители тоже. И вот к трибуне выходит Шэрон. Я не могу отвести от нее глаз. Она Картер, и когда-то это было все, что меня интересовало. Ужасно, да? Отвратительно, согласен. К тому же, наверное, она бы никогда не захотела выйти за меня, воспитывать наших детей, никогда не согласилась бы на домик, пикап и собаку. Она Картер. Сильная и волевая. Идеальная пара для Капитана Америка. Но для Стива Роджерса? — Она сказала: «Умей договариваться», — между тем продолжает свою речь Шэрон. — Но если это невозможно, стой на своем. Даже если весь мир хочет подвинуть тебя, врасти в землю как дерево и скажи: нет, подвиньтесь вы. В прошлый раз из всей этой речи я принял к сведению только вторую часть. Врасти в землю, и пусть подвинутся другие. И начал их двигать, а в итоге... Я не буду сейчас вспоминать гаснущий под ударами моего щита реактор Железного Человека, иначе Сэму придется срочно оказывать мне помощь прямо посреди прощания с Пегги. Умей договариваться. Особенно это касается друзей. Семьи. Вот что важно: умей договариваться. Ты видел мировую войну. Тем более должен стремиться договориться. Рамлоу частенько говаривал: когда дело дошло до пистолетов, значит, дерьмо наброшено на вентилятор. Он имел в виду, что когда в ситуацию вмешиваются такие группы, как УДАР, это значит одно: переговоры зашли в тупик. И я должен не допустить этого. Дело ни в коем случае не должно дойти до пистолетов. Сэм берет меня за руку и на мой удивленный взгляд пожимает плечами. Мы так и сидим втроем, держась за руки, и слушаем пение хора. Служба подходит к концу. — Я... Эм... Отойду, ладно? — я вижу Шэрон, стоящую у выхода из церкви. Она о чем-то говорит по телефону. Я не могу... не могу сдержаться, так что иду к ней. — Привет, — прозвучало ужасно неловко и тупо. Но Шэрон убирает телефон и улыбается мне. — Привет. Стив Роджерс? Ух ты! Мне, конечно, рассказывали и не раз, но... убедиться лично это... вау... Я развожу руками. — Тетя Пегги, уверена, рада, что вы здесь. — Надеюсь. После возвращения я... непростительно редко навещал ее. Шэрон задумчиво кивает и предлагает пройти к скамьям. — Расскажете что-нибудь о тете? — Может... Может, встретимся как-нибудь в другом месте? Более... приятном. О черт! Это прозвучало ужасно! Я знаю. Ничего такого не имею в виду! Просто... — Вы очаровательный, когда краснеете, знаете это? — Шэрон посмеивается, и мне становится еще более неловко. — Кэп, ты не видел Баки? — к нам подходит Сэм. — Шэрон, это Сэм. Сэм, это Шэрон. — Чудесная речь была, — Сэм пожимает протянутую руку Шэрон. — Спасибо. Вы потеряли своего друга? — Да, Баки куда-то подевался. Боюсь, нам нужно его найти, — Сэм начинает оглядываться вокруг. — Да, пошли поищем его. Шэрон, рад был познакомиться. Надеюсь вскоре увидеться. — Да, — она улыбается и отходит. — В более приятном месте, да? — Сэм пихает меня локтем в бок, поигрывая бровями. — О, прекрати. Она, кстати, не сообщила мне ни свой номер телефона, ничего. И идею мою не поддержала. Но ты ей понравился, — зачем-то говорю я. — Да? — искренне удивляется Сэм. — Мне она тоже. У тебя глаз наметан на красоток, Кэп. Я пожимаю плечами и иду искать Баки. Не хочу обсуждать с Сэмом то, что у Шэрон при виде его расширились зрачки и участился пульс, ну и изменился запах. Вообще если так подумать, если когда-нибудь жизнь снова сведет нас с Шэрон, стоило бы подсказать Сэму, чтобы тот попробовал. Почему нет? Сэм замечательный парень, с ним любая будет счастлива.***
После выступления перед Советом Безопасности ООН я испытываю ужас. Он накатил на меня уже после выступления: некоторое время назад, держа в руках карточки, подготовленные для меня группой Дженни Коллинз, я не ощущал ничего, только кристально чистую ясность, я видел перед собой задачу, требовавшую решения, и ничего больше. Оружие номер Один нашло цель, навелось на нее, и это все, что имело значение. Теперь меня настиг постадреналиновый шок, наверное. Члены Совета ни словом, ни жестом не выдали никакой реакции! Они выслушали мой доклад, просмотрели предложения (презентация была сделана просто восхитительно, спасибо нашим специалистам), пролистали подготовленный проект Договора и, важно покивав, поблагодарили меня за выступление. И все. Я вышел за дверь, и тут у меня задрожали коленки, а на мочевой пузырь нестерпимо надавило. По пути в уборную я сталкиваюсь... с королем Т'Чаллой. Хотя здесь он, наверное, принц Ваканды. Он прогуливается без охраны, и это наталкивает меня на мысль, что наша встреча не случайна. — Капитан Роджерс? Позвольте выразить восхищение вашим выступлением. — Вы присутствовали? — Да, наша делегация сегодня тоже выступает. — Спасибо, — я замолкаю, не зная, что сказать еще, и ожидая реакции от вакандца. — Мой отец считает, что Ваканде нужно влиться в мировое сообщество, я не очень... не очень горячо это поддерживаю. Но ваша речь натолкнула меня на мысль, что настало время перестать воздвигать стены и искать различия, пора наводить мосты и найти что-то общее. — У нас общий дом — Земля. Наш единственный дом. Согласитесь, достаточно явное сходство. «А еще частичка той самой первой живой клетки». Но об этом я уже молчу, потому что как идея и основа это внушает уверенность и спокойствие, но произнесенное вслух это кажется бредом, корчащим из себя философскую мысль. — Все мы братья, — задумчиво кивает мне Т'Чалла. — Кажется, я начинаю это понимать. В любом случае... в любом случае как бы не срослось у моей страны с Советом безопасности ООН и у вас с Договором, Ваканда готова предоставить вам всю помощь и поддержку, которая в наших силах. Я крепко пожимаю его протянутую руку. — Благодарю, ваши слова для меня многое значат. Я рад, что Ваканда решила открыться миру. И я рад, что вы не имеете ничего против Мстителей. — Полагаю, я не просто не имею ничего против, а склонен горячо поддерживать это... предприятие. С этими словами Т'Чалла с легким царственным кивком уходит. — И что же может предложить миру и Мстителям аграрная страна третьего мира? — насмешливый голос Тони выводит меня из задумчивости. — Подслушивать нехорошо. Как и нехорошо подтрунивать над нашими союзниками. — Ой, да ладно тебе, Кэп! Он такой напыщенный. — Он принц. Думаю, это привычка держать лицо, а не истинная черта характера. Но что гораздо важнее, он друг. Я рад, что Ваканда решила заявить о себе. — Ты произвел впечатление на Совет, — Тони возвращается в деловое русло. Он потирает руки и цокает языком. — Думаю, одобрение у нас в кармане. Как только все заработает, мы получим несоизмеримо больше того, что они затребуют от нас в оплату за поддержку. — Что ж... я тебе верю. И раз ты так говоришь, значит, так тому и быть, — я игнорирую скептичный взгляд Тони и перехожу к следующему вопросу. — Я угрожал Россу. Вынудил его выступить в поддержку твоего варианта АРС, теперь это будет Договор с ООН. Боюсь, он точит на меня зуб. Хреновая была идея. Надеюсь, я смогу его убедить в том, что международный Договор хорош и для него. Нам нельзя допускать смуту внутри. Нельзя чтобы сработал принцип «разделяй и властвуй». Так что если с Советом выгорит, мне нужно будет пойти мириться с Россом. Как бы мерзко это ни было. А теперь прости, мне надо отлучиться. Когда я возвращаюсь из туалета, Тони все еще ждет меня в проходе между этажами, где я его оставил. — Что-то случилось? Ты выглядишь странным. — Нет, я просто... думаю о тех переменах, что придут с принятием Договора. Это изменит Мстителей. — Мы справимся. Обучим, наладим работу, разберемся с проблемами, которые возникнут. Они, конечно, возникнут, но мы справимся. — Я верю в Договор, — убежденно произносит Тони. — Верю в то, что делаю, и верю в Мстителей. Но я не очень верю... себе. Это звучит очень странно, бред какой-то. Ладно, забей. — Слушай, — настало время это сказать вслух. Тони Старк не просто имеет право знать, он должен знать. — Я тот, кто встает впереди, не потому что это почетно, круто и все такое. Я делаю это, чтобы протоптать дорогу, сделать ее легче и безопаснее для остальных. Я это могу. Для этого меня накачивали сывороткой в конце концов. Многие думают, и мне кажется, ты тоже так думаешь, что когда я поднимаю руку со щитом и объявляю общий сбор, это и есть лидерство. Капитан Америка ведет, и за ним нельзя не последовать. Но это лишь призыв. Ничего больше. Ведь главное — это направление, в котором мы движемся. Направление выбираю не я. Направление задаешь нам ты. Ты, Тони Старк, футурист. Тот, кто видит дальше всех. Мне следовало это понять лет десять назад, но... — мне не хочется снова говорить о своих фатальных ошибках, так что я просто закругляюсь со словами: — Я к тому, что пусть Мстители откликаются на мой призыв, но идут они по курсу, заданному тобой. Глядя в расширившиеся глаза Тони, я четко осознаю: моя война закончилась. Думаю, когда Тони бы очнулся от этого ступора, мы бы еще что-нибудь обсудили, но раздается срочный вызов по связи Мстителей. — Кэп, Асгард пал, — выдыхает Брюс в коммуникатор.