***
У настойки от Локи травяной привкус, и Тор совершенно не скупится, подливая. — Скотт, я вот что тебе скажу, только черные умею жарить курочек, смекаешь? Не смей даже соваться к острым крылышкам, когда в комнате есть черный парень. Правильно я говорю, Роуди? — тем временем барбекю набирает обороты. — Истинно так, Сэм, — Роуди салютует пивной банкой, полагаю, это уже его третья. Я считаю, сегодня, когда мы вдали от всего остального мира и проблем этого самого мира, можно и расслабиться. Выпускать пар необходимо всем. — Попахивает расизмом, — пожимает плечами Т’Чалла. Довольно странно видеть его развалившимся в плетеном кресле с запотевшей банкой «Бадвайзера» в руке, расслабленного и ждущего свою порцию острых крылышек. — Если бы, допустим, Клинт сказал: пусть черные жарят крылышки, тогда да, это был бы расизм, но когда я указываю белому парню его место, это толерантность. Вон у нас там сидит эксперт по всеобщему равенству и свободе для всех и каждого, все вопросы к нему. Я пожимаю плечами. Наверное, здорово, когда о таких вещах, как расизм, можно так просто шутить, это, вероятно, признак оздоровления современного общества. Сам я не поклонник таких шуточек, но я верю в здравый смысл каждого Мстителя. — Давай еще по одной, — Тор поправляет свой искусственный глаз, это, к слову, выглядит довольно жутко, и тянет бутыль с настойкой к моему стакану. — Ну давай. — Надо будет научить тебя нашим песням. А то что за попойка да без песни? — Как ты? — я чувствую, как все внутри согревается от этой асгардской выпивки. — Хорошо, а что мне будет? Битва славная была. — Ага. Насчет ваших потерь… — Кто в Мидгарде не потерял ничего? За потери наших народов враг дорого заплатил. По-другому и быть не могло. — Всякая война — это потери. — Это верно, — Тор сгребает меня могучей рукой и крепко прижимает к своему боку, проникновенно смотрит в глаза. — Ты все сделал правильно. Всех спасти никогда не выйдет, но это не значит, что нужно прекратить пытаться! — Капитан? — Купер стоит рядом с нами и возбужденно подскакивает на месте. — Да, Купер? — А покажите, как у вас глаза светятся! — с этими словами Бартон-средний лезет ко мне на колени. Тор смеется и отпускает меня. Он с не меньшим, если не большим любопытством, чем Купер, смотрит на меня в ожидании. Мне приходится сесть прямее и отставить стакан, чтобы Купер смог устроиться удобнее. Никогда бы не подумал, что после битвы с Таносом, активации Камней Бесконечности и прочего дерьма я буду показывать фокусы детям. — Классно! Вы мой самый любимый Мститель! Мама сказала, что я могу нарядиться в костюм Капитана Америка на Хэллоуин. — Хочешь — забирай, — произносит Клинт, проходя мимо с банками пива в ведре со льдом. — У меня еще двое есть. — Пожалуй нет, мне и так кажется, что я многодетный отец, — я продолжаю «светить глазами», чем вызываю бурный восторг у Купера. — А почему у тебя светится только один глазик? — тот тычет в Тора пальцем. — Я потерял глаз в славной битве. Хочешь, спою об этом? — Только без нецензурной лексики, — предупреждает Лора. — А вот и салат. К тому моменту, как Сэму удается наготовить достаточно острых крылышек, чтобы хватило всем, все младшие Бартоны карабкаются по мне как по дереву и вопят от восторга. Мне приходится следить за тем, чтобы они не свалились и не покалечились, и при этом крутиться, бегать туда-сюда, светиться и изображать самолет. В конце концов мы перебираемся за общий стол, за которым умещаемся с большим трудом. В прошлый наш приезд было попросторней. — Кэп, Кэп! Короче, — когда Луис говорит «короче», это значит, рассказ затянется минут на двадцать, не меньше. — Ходил я тут на днях навестить свою кузину Химену, Скотти, ты ее знаешь. Ну помнишь, она еще на прошлое Рождество к нам заходила, принесла сливовый пирог и говорила, что у тебя попа зачет. Хотя я так думаю, что тебе бы подкачаться не помешало, старик. — Луис, — Скотт пытается свернуть со скользкой темы. — Ага, да. Короче, муж Химены, Хуан, он еще как-то с нами в футбол гонял, чуть по яйцам не засветил Скотти! — Луис, — тут уже я решаю вмешаться. — Ага, да. В общем, этот Хуан занимается строительным бизнесом. Не то чтобы какой-то крутой перец в этом деле, но своя бригада есть. И ребята рукастые, сделали Хэнку задний дворик. В стиле рококо, все как надо. Лепнину сами изготовили! Клево же вышло, Скотти? Ты ведь видел, когда лазал через забор к Хоуп? — Да, Луис, вышло клево, но можно без этих подробностей. — Вот видишь, Кэп! Будет здорово! — Что будет здорово, Луис? — я накладываю себе салат и передаю миску дальше. — Нанять их для ремонта Базы! Я шепнул Химене, что перетру с вами, она поговорит с Хуаном, и все будет отлично! Сделают по высшему разряду. И возьмут недорого. Как своим. Мы же семья! — Думаю, нам стиль рококо на Базе ни к чему, — начинаю я неуверенно. — Да они и не только это могут! Для Капитана Америка Хуан уж постарается. Налей мне еще вина, Клинт. Люблю розовое. Когда моя жизнь успела превратиться в это? — Спасибо, Луис. Мы… Мы все тронуты твоей заботой, — я смотрю с мольбой во взгляде на Тони, сидящего рядом. Но или мольба моя не так явна, или крылышки, приготовленные Сэмом, слишком вкусны, чтобы Тони был в состоянии замечать что-то кроме них. — Тогда по рукам! Ты не пожалеешь, Кэп! Скотт жалобно смотрит на меня, и я сдаюсь. Ладно, в конце концов, мы же семья. Вряд ли случится что-то непоправимое, если я позволю этому Хуану заниматься реставрацией Базы. — Эй, эй, не клади Марии анчоусы. Выбери другой кусок, пожалуйста, — я успеваю перехватить руку Лайлы, которая раскладывает по тарелкам пиццу. — Да, спасибо. — Почему Марии нельзя анчоусы? — удивляется Тони, сидя с набитым ртом. — Да, Кэп, почему мне нельзя анчоусы? — Мария тоже смотрит на меня. — У тебя же на них аллергия. Разве нет? — я уже планирую сделать тотальную проверку в работе Карла Финча из HR-отдела. Если в их данные закрались ошибки, это чревато проблемами для каждого служащего Базы. — Да, но только если я их переем. И это даже не аллергия, в смысле мне не грозит анафилактический шок, а как максимум метеоризм, не к столу будет сказано. — Тогда почему их указали в твоей личной карточке? — Карл все-таки не избежит серьезной беседы со мной. — Я сама вписала в анкете. Посчитала, что стоит указать это, чтобы не было неприятностей при подборе индивидуального рациона. Но откуда ты… — Считаю, любой командир должен знать группу крови, хронические заболевания и аллергены своих подчиненных, — я пожимаю плечами. — И ты знаешь аллергены всех Мстителей? — Да. — Али Махершала из почтового, — Баки бросает в меня мандарином. — Все продукты, содержащие красный пигмент, — я ловлю подачу и бросаю обратно. — Фрэнк с главных ворот? — Ванда отбирает у Баки мандарин при помощи алых нитей своей силы и перебрасывает мне. — Цитрусовые. И это продолжалось бы долго, если бы Сэм не вмешался со своим замечанием: — Зато он не помнит ни единой даты рождения. — Да быть такого не может! Даже я помню дни ваших рождений! — восклицает Тони. — В том числе Клинта! — Эй! — оскорбленно вскрикивает тот, метким броском отправляя в голову Тони кусочек хлебного мякиша. — Не играйтесь с едой, — строго одергиваю я. — Ну да… Я не помню точных дат. В конце концов, Пятница ведь всегда напомнит. Да бросьте! Не делайте такие лица! Будто вы никогда не забываете и не спрашиваете у Пятницы! — Допустим, день рождения второй помощницы третьего менеджера Департамента закупок еще можно забыть, но наши? — Наташа цокает языком и качает головой. — При этом ты помнишь аллергены и группу крови всех служащих Базы, — Мария хмыкает. — Это немного жутко, Кэп. — Если я забуду поздравить кого-то с важной датой, это будет невежливо, но никто не умрет. Но если я не смогу скоординировать действия при ранении кого-либо из вас, от этого как раз-таки кто-то умрет. На некоторое время за столом повисает тишина, пока в Ванда не произносит: — Ты чертовски жуткий человек, Кэп. Я серьезно. — Как хорошо, что мы друзья. Не хотел бы я иметь во врагах человека с такими взглядами на жизнь, — бормочет Скотт. — Мы все тебя очень любим, но иногда от тебя прям мурашки, — подытоживает Роуди. — Передай пиво, Лора, будь добра. Дальнейший ужин проходит в болтовне о последней зачистке. Не думаю, что это подходящий разговор для поздней трапезы, на которой присутствуют дети, но Лора и Клинт спокойны, так что, видимо, это нормально. О том, что я просто-таки чудовищно пьян, можно догадаться по тому, что меня с удивительной легкостью втянули в сомнительные карточные игры на раздевание. — Я не понимаю, какой в этом смысл, — я стягиваю с себя футболку и протягиваю Тору свой стакан. — Мы же постоянно друг друга видим в самой разной форме, трогаем друга друга на тренировках. Мы часто переодеваемся в общем пространстве квинджета, не раз были вместе на перевязках. Разве что вот мне было любопытно посмотреть на Т’Чаллу. Вы в прекрасной физической форме, ваше величество. Король Ваканды выглядит забавно в одном нижнем белье, но в сандалиях, когда все обычно начинают именно с обуви. — Мне ни за что не сравниться с вами, Капитан, — отвечает он с присущей любезностью. — Это один из плюсов моей работы, — удовлетворенно тянет Наташа, удобно устроившись рядом с полностью одетым Брюсом. Кто бы мог подумать, что он такой хороший карточный игрок. — Я знаю, что Капитан Америка отлично выглядит. Я могу его даже схватить за жопу и потискать. И мне за это, считай, почти ничего не будет. Его полный праведного возмущения взгляд я как-нибудь переживу. Но это не значит, что мне когда-нибудь наскучит смотреть на него. Или на Баки, или Ванду. — Воу, воу, сестренка, полегче, — Уилсон в порыве чувств разливает пиво. Клинт и Лора как раз в этот момент возвращаются в комнату, уложив детей спать. — Сэм, ну твою мать! Это же мой чертов ковер! Будь аккуратнее. — Прости, Клинт. Нат сказала, что ей приятно смотреть на полуголую Ванду, и это несколько меня перегрело. — Клинт, Кэп не понимает почему мы так любим играть на раздевание, — у Ванды немного заплетается язык, и Вижен подсаживается ближе, чтобы подпирать ее и держать в сидячем положении. — Ты вот любишь игры на раздевание? — Обожаю. Особенно, когда Баки остается без штанов. — Да вы сговорились! — отмахиваюсь я и сосредотачиваюсь на том, как новая порция алкоголя вступает в битву с моим ускоренным метаболизмом. — Всем нравится Баки без штанов, не смей спорить, — Мария целиться в меня зонтиком для коктейлей. — Так-то, брат, так-то. Не спорь с женщиной, когда она вооружена, — Барнс довольно вытягивается, из одежды на нем только правый носок и трусы. Я точно знаю, что он отличный игрок в карты, в техасский холдем так подавно, но ему, видимо, просто нравится раздеваться под улюлюканье Мстителей. Так что он бессовестно поддается и раздевается с каждым проигрышем. — Да ну вас. Спустя одну раздачу в первый раз проигрывает Тони. Он встает и принимается стягивать с себя ремень, но, вытащив его из шлевок, не останавливается и принимается выпутываться из джинс. — Шлепни его, а то не угомонится, — советует мне Брюс. — Я хочу уже раздать и побыстрее доиграть. Трясущий задом перед моим лицом Старк — это явно не предел моих эротических фантазий, но в одном Брюс прав: он это не прекратит, пока не добьется своего. Так что я шлепаю, и Тони наконец садится. — Мужик, а ты в хорошей форме. Напомни, сколько тебе? — Сэм тянется за закуской и едва не разливает пиво сидящего рядом с ним Роуди. У них завязывается потасовка, а я размышляю о том, как же нас терпит абсолютно трезвый Вижен? Тор тем временем тяжело приваливается к моему плечу и затягивает песню. — Хэй, не лапай моего мужика! — с другого моего бока оживляется Тони, принимаясь спихивать с меня Тора. — Пора закругляться. Я серьезно, — я перехватываю руку Тони и переплетаю наши пальцы, чтобы его угомонить. Меня нервирует его копошение. — Мстители! Цыц! Хорош! Хорош, говорю! Я просто чудовищно пьян, и пока я могу контролировать ситуацию, лучше будет растащить всех по спальням. И тут Тони звонит Харли по видеосвязи. — Оу, гляжу у вас там весело, — хмыкает Харли, видя лицо Тони. — Пьетро и Питер закрылись в спальне. — Ябедничать нехорошо, — Старк хмурится, но в конце концов просто пожимает плечами. — Пусть смазку и резинки возьмут у меня, Пятница знает, где искать. — Пит! Слышал папочку?! Презики спроси у Пятницы! — Заткнись, Харли! — раздается откуда-то издали. — Мы с Недом собрали Геликарриер Свободы из нового набора Лего, пока эти двое практически сношались на диване. — Харли! Заткнись! — снова вопит Питер, затем он подбегает к Киннеру и отбирает у него телефон. — Мистер Старк! Он несет чушь! Ничего мы не закрывались в спальне! — Но где презервативы и лубрикант, я все-таки у Пятницы спросил, — насмешливо произносит Пьетро, появляясь сзади. — Заткнись! — Ладно-ладно, детишки, веселитесь там. И где Фьюри? Неужто задремал в кресле? — Он с Хэппи пошел на обход территории. Скоро вернутся. — Это мистер Старк на линии? — раздается еще один мальчишеский голос. — Привет, Нэд. Как пижамная вечеринка? — Спрашиваете! Высший класс! Не думаю, что пижамная вечеринка на развалинах Базы Мстителей под присмотром директора Фьюри может быть пределом мечтаний подростка, но мне нравится Нэд. Так что я только рад, что он сейчас там вместе с Питером и Харли. — Что ж, молодежь в полном порядке и веселится, может, и нам? — Тони отключает связь и двигает бровями, глядя на меня. — Хватит с нас веселья. Пора на боковую, — я тащу Тора в спальню, затем помогаю Сэму. О Роуди позаботятся Клинт и Лора, о Наташе Брюс, о Марии Баки, о Ванде Вижен, Скотт и его компания, поддерживая друг друга, удаляются тоже. Король Ваканды умеет пить и не доставлять проблем окружающим. Когда я возвращаюсь за Тони, то нахожу его лежащим на ковре. — Я не смогу дотащить тебя на руках, Тони. Вставай, — я сажусь рядом и тормошу Старка. — Вот я все думаю, почему Фил с нами не приехал? — У него в кои-то веки совпадает график с мисс Поттс, и они хотят провести время вместе. — Представляю их свидания: в семнадцать двадцать поцелуй без языка длительностью семь секунд, а в двадцать сорок одну поцелуй с языком длительностью двадцать секунд. Чем они, интересно, занимаются на свиданиях? — Почему ты думаешь об этом? Тебе все еще не по себе, что мисс Поттс с тобой порвала? — Наверное… Не знаю… Но ты не думай, мне нравится, что ты со мной. — Тони протягивает руку и принимается гладить меня по обнаженному торсу. — Я встречаюсь с Капитаном Америка. С ума сойти же можно! Наткнувшись на мой скептичный взгляд, Тони продолжает свою мысль: — Не дели себя на Капитана Америка и Стива Роджерса. Ты и тот, и другой. Вернее, это ведь одна сущность. Слушай, не знаю, как тебе это объяснить, — Тони садится и берет меня за руку. — Имею в виду, что ты и есть Капитан Америка. Ты был Капитаном Америка даже до сыворотки! Ты тот, кто создал Капитана Америка, показал миру, что может быть вот такой парень, которому не все равно, что творится вокруг. Не из-за чувства вины, не из-за внешнего влияния или обстоятельств непреодолимой силы, ты просто такой есть, всегда таким был. Ты, Капитан Америка, Стив Роджерс. И если я говорю, что в восторге встречаться с Капитаном Америка, это не значит, что я имею в виду тебя только в костюме и на службе. Я имею в виду всего тебя, всегда, постоянно, в каждое мгновение: в ярости боя ли, гневе ли, в боли потерь, в радости, в умиротворении. Факт того, что ты со мной, также греет мое самолюбие. Из огромного числа желающих мне посчастливилось стать для тебя кем-то исключительным. — Ты Тони Старк. Ты априори не можешь быть одним из толпы. — А ты Капитан Америка. Наверное, мы единственные из всех возможных людей в мире, кто может вынести друг друга на постоянной основе. В смысле вот я Мститель. Железный Человек. Тони Старк. Гений, миллиардер и дальше по списку. Ну кто вынесет такого человека рядом с собой?! Только Капитан Америка. Мститель. Герой. Живая легенда. Человек, который скорее всего изобрел упрямство. Или упертость. — С этими словами Тони подается вперед и целует меня в щеку. — Ты тоже считаешь, что я жуткий? — Тони выглядит таким спокойным, что я решаюсь задать ему тревожащий меня вопрос. — Сегодня… — Не переживай, они не имели в виду ничего негативного, — отмахивается Старк. — Ты не жуткий. Нисколько. Из всех Мстителей дети предпочитают тебя. Они не боятся подбегать к тебе и обнимать прямо на улице! Какой же ты жуткий после этого? — Вряд ли бы они бежали обнимать меня, если бы видели после боя, — хмыкаю я. — Я плакал, когда вымывал твою кровь с пластин брони, — серьезно произносит Тони, садясь прямее. — Она затекла между пластинами и схватилась намертво, наниты были все красные, мельчайшие частички твоей крови, вероятно, все еще в моем реакторе. В какой-то степени, наверное, это даже романтично, — задумчиво тянет Тони, прищурившись. — Романтично? — Ну да. Частичка тебя теперь навсегда в моем боевом доспехе. — Это скорее пугающе, чем романтично. — Это как посмотреть. Я считаю, романтично, — упрямо сообщает Тони. — Но разумеется, предпочел бы больше такого не переживать. Итак, вернемся к твоему вопросу. Ты не жуткий. И плакал я, вымывая твою кровь, от невыносимого чувства потери. Мы словно разом осиротели. И ладно Мстители! Но ты бы видел, что творилось в мире! — Так это же уже сколько раз происходило. — И что? Ты думаешь, от этого возникает иммунитет?! Ты человек, и все это знают. Все понимают, что ты можешь умереть. И понимают, что ты делаешь ради мира. Люди не дураки. Они знают, что ты иногда вынужден совершать. Какие жестокие решения принимать. Возможно, ты просто иначе думаешь. Это такая капитано-американская профдеформация. Но это нисколько не делает тебя менее человечным. — Спасибо, — искренне благодарю я Тони, в ответ он молча кивает, встает и протягивает мне руку. Пора на боковую. Через день мне приходится постоянно напоминать себе слова Тони, пока я смываю брандспойтом кровь с нашей бронетехники. Ты не жуткий, Стив Роджерс. Ты Капитан Америка и совсем не монстр.***
Капитан Веласкес объясняет мне расположение своих людей и разъясняет поставленную задачу. — Раньше они звали Господа и матерей, а теперь мои люди, попав под обстрел или схлопотав пулю, зовут Капитана Америка, — хмыкает он в конце. — Обычно бойцы в таких ситуациях зовут медика, — и это правда. Не то чтобы я ставлю под сомнение боевой опыт капитана Веласкеса, но тем не менее… Пока часть Мстителей разбирают завалы Базы, остальным приходится разбираться с оставшимися на Земле интервентами. Они оказывают яростное сопротивление отчаявшихся, так что проблем создают немерено. — Они быстро поняли, что обозначают наши нашивки, так что прошу вас избавиться от опознавательных меток медицинской службы, — потеря медика деморализует солдат. Так что мне нужно в первую очередь озаботиться его сохранностью. — Мы вас прикроем. Капитан, думаю нам нужно перестроиться. — Как скажете, главнокомандующий. Объективно главнокомандующим я был только во время боя с Таносом, в нынешних условиях подобное обращение, вероятно, противоречит Конституции и военному уставу, но стараниями СМИ, видимо, намертво прикипело ко мне. Со мной сегодня Клинт и Пьетро, наш ударный отряд Чарли-Два и медслужба. Если бы были только они, все было бы намного проще, но взвод капитана Веласкеса жаждет принять участие в прорыве. Я могу их понять: их сослуживцы попали в окружение и нуждаются помощи. — Пьетро, вынь эту дрянь из ушей, — бросаю я строго на Мстителя. — Я ж все слышу, Кэп, ну ты чего? Всегда же так, — Пьетро переключает трек в плеере и перешнуровывает кроссовки. Когда мы одни, я многое позволяю Мстителям, в конце концов, у каждого свои методы, но когда с нами регулярные войска, не стоит подавать плохой пример неподчинения. — Мои люди пойдут впереди. В наших бронежилетах есть вибраниум, мы лучше защищены и вооружены. Перестраивайтесь, капитан, — я вижу профессиональную зависть в глазах солдат, провожающих взглядами оружие Мстителей. На нашем вооружении стоит логотип «Старк Индастриз», это полностью лимитированный выпуск, сделанный лично Тони только для использования Мстителями. — Эх, были времена, помню-помню этот логотип, — Веласкес цокает языком, всматриваясь в мой пистолет, затем уточняет, хмурясь: — Почему ваши люди не спарывают нашивки? — Они лучше обучены и вооружены. Мы привлечем внимание противника и притянем максимальное количество ударов на себя. Я бы и вовсе отказался от живой силы, но Железный Легион пал подчистую в битве с Таносом. Так что… Сержант Пак дает сигнал, что отряд готов выступать, я велю Пьетро и Клинту занять позицию, и мы идем в наступление. Очень быстро начинает возникать та самая проблема, о которой я переживал. Видимо, не напрасно переживал. — Это что за хрень?! — Это прикрытие Кэпа, убедительно прошу не нарушать строй и не покидать своих позиций, — Клинт пытается успокоить солдат на доверенном ему участке. — А это тоже главнокомандующий Роджерс делает? — Да, это он. Прошу, не отвлекайтесь, — Пьетро успевает обеспечивать прикрытие. Одно дело услышать от кого-то или даже увидеть запись, но совсем другое стать свидетелем того, как Капитан Америка крушит металл, светится, летает и смещает траектории пуль. У всех, скорее всего, возникает закономерный вопрос: почему он не идет туда один? Зачем вообще теперь нужны армия и полиция для поддержания порядка, если у нас есть тот, кто может заморозить время, остановить вращение Земли, стряхнуть с нее всех подонков и вернуть планету обратно на траекторию, затянуть все озоновые дыры по щелчку? Если бы все было так просто… если бы. Из тысяч пущенных сегодня пуль я успеваю увести лишь десятую часть. Я не знаю строения внеземного оружия, которым нас атакуют, так что не могу уничтожить их. Разрушенные металлические конструкции могут задеть моих же людей, и если Мстители знают, как подстроиться под меня, то наши новые подопечные нет, так что я не могу «жахнуть на всю катушку», как говорит Клинт, и просто раскидать противника во избежание сопутствующих потерь со своей стороны. Если не считать эпизода с неразорвавшимся снарядом, попавшим в живот рядового Новака, в целом операция прошла без непредвиденных ситуаций, все вполне уложилось в стандартный план освобождения. — Пожалуйста! Капитан! Капитан! Я обещал! Обещал, что вернусь живым! — Я тебя слышу. Я здесь. — сложно сосредоточиться, когда тебя так надрывно зовут. Я протягиваю руку, и в нее вцепляется раненый боец. — Слушайте, если вытащим, он ведь выживет? — У него появится шанс, — медик достает скальпель и смотрит на меня в ожидании приказа. Рядовой Новак цепляется за меня и так страшно кричит… — Вытаскивай. Я удержу снаряд, но как быть с ним? — я не озвучиваю свои мысли, но медик и так знает: рядовой истечет кровью раньше, чем мы доберемся до госпиталя. — А вы не можете прижечь сосуды? — предлагает медик. — Какие?! У него дыра в брюхе, — я бросаю взгляд на рану Новака. Страшно представить, что там творится и будет твориться, когда снаряд вытащат. — Что-то смогу я сделать уже здесь, думаю, дотянет. — Я дотяну! Дотяну! — Тогда приступим. Ты! Как твое имя, сынок? — Тревор. — Тревор, жить хочешь? Хэй, смотри на меня! Держись. Крепко держись, ладно? — я сжимаю его руки и перехватываю взгляд, чтобы он смотрел на меня и только на меня. Что в сороковые прошлого столетия, что через почти сотню лет, полевые ранения полны крови и воплей боли. Не смотря на все усовершенствования вооружения и медицины. Тренировки с Вандой и Стивеном не прошли даром, удержать снаряд стоит большого труда, но я хотя бы на все сто уверен, что держу происходящее под контролем. Даже если рванет, я смогу защитить находящихся в броневике. — Куда его? — Выкиньте к чертям. — Вы серьезно? — При всем уважении, сэр, но похоже, что я шучу, мать вашу?! — Веласкес взрывается отборнейшей руганью. Так самым примитивным образом мы избавляемся от снаряда. — Он отключился, — сообщаю я медику. — Ну еще бы, — глухо бормочет он, доставая гемостатик. Я откидываюсь назад, беру под контроль свое дыхание, наблюдая сквозь полуприкрытые веки, как медик вписывает перманентным маркером произведенные манипуляции прямо на повязку. — Привет, ну как вы там? — коммуникатор оживает голосом Тони. — У нас тут… Тяжело раненный. — Потери? — Нет. Если только… — Я понял, — Тони не вынуждает меня озвучивать, что возможная наша потеря лежит сейчас рядом со мной. — Ждем вас дома. И я все еще жду свои маффины. — Да, я помню. Вино и свечи. Все по высшему разряду. — Ловлю на слове. Увидимся дома, Кэп. — Увидимся. Медик, присевший рядом со мной после всех процедур над раной Новака, бросает на меня вопросительный взгляд, но вслух ничего не уточняет. Я решаю проигнорировать его. В конце концов, наша с Тони личная жизнь касается только нас.***
Неразбитая бутылка вина нашлась в чудом уцелевшем баре малой переговорной. Все требуемые ингредиенты для маффинов в наличии в нашей палаточной кухне. Свечей нет, но я прошу Пятницу включить на единственном неповрежденном секторе крыши Базы аварийное освещение, чтобы создать что-то наподобие романтического полумрака, но скорее получается тревожный фон для фильма ужасов. Я натаскиваю пледы и подушки. В тот момент, когда я заканчиваю смешивать все сухие и жидкие ингредиенты по отдельности и уже готовлюсь их соединить в одной миске, Тони находит меня в нашей импровизированной полевой кухне. — Вот ты где! Знаешь, который час? — Тони потягивается и плотнее запахивает на себе тонкую рабочую куртку, всю в пятнах масла. — Пятница сказала, ты не ложился еще, — я стягиваю с себя толстовку и протягиваю Старку. — Только на куртку не надевай. — Да, вожусь с образцами оружия, которые вы притащили. Мудреная штука! Половины состава нет в нашей периодической системе элементов! А у вас как в итоге прошло сегодня? — Тони скидывает куртку, надевает мою толстовку, которая кажется на нем бесформенным мешком, но смотрится очень по-домашнему. — Тот парень выкарабкался. Я уж решил, что не жилец, но вот поди ж… Хочешь помочь? Тут где-то должны быть силиконовые формочки. — Рад это слышать, — Тони засучивает рукава и принимается распределять тесто по формам, пока я включаю духовку. — Не спится? После зачисток хочется только жрать и спать. — И в душ. Обычно так и есть, но что-то сегодня, — я пожимаю плечами, не договаривая. Тони кивает, и дальше мы в молчании распределяем тесто по формам и так же в тишине ставим все приготовленное в духовку. — Я уже отнес пледы и подушки на крышу. Ты очень хочешь, чтобы я был в форме? — Нет, так тоже хорошо, — Тони обнимает меня со спины и щипает за соски сквозь ткань футболки. На самом деле я не думаю, что в таких жестах Тони замешан секс, хотя о его свободных нравах ходят легенды до сих пор. Так что, возможно, я правда привлекаю его как потенциальный сексуальный партнер. Не считаю, что должен как-то отвечать на подобные прикосновения, но и запрещать их глупо, мы же в конце концов встречаемся, это ведь подразумевает прикосновения и объятия иные, чем при дружеском общении. Ну и поцелуи, и секс. Просто мне не хочется. И вряд ли захочется в обозримом будущем. — Свечей тоже нет, — я продолжаю мыть посуду, позволяя Старку прилипнуть ко мне сзади. — Но Пятница включила аварийное освещение. Сгодится? — Вполне, — Тони прижимает кончик холодного носа к моей шее. — Роджерс, у тебя всегда повышена температура тела? — Ну да. — Как мне повезло, — Тони забирается руками под мою футболку и прижимает ладони к моему животу над самой кромкой джинсов. — Мне нравится, когда ты стоишь, засунув большие пальцы под ремень форменных брюк. — Вот как? Предлагаешь делать так почаще? — я домываю посуду и принимаюсь вытирать миски и ложки кухонным полотенцем. — Угу. — Ладно, я учту. — Мне нравится, как ты пахнешь, — в доказательство Старк шумно вдыхает, уткнувшись мне в плечо. — Чужими внутренностями и потом? — Да ну тебя! Нет, ты пахнешь… домом. — Ты тоже. — Серьезно? — Да. Тони фыркает, и я чувствую, как он улыбается, прижимаясь губами к моей шее. — Что-нибудь посмотрим или просто поедим? — Я предлагаю попялиться в небо и пообжиматься. Маффины получились отменные, а вино пришлось пить из чашек, потому что никаких бокалов не нашлось. Тони весь оборачивается пледами, натягивает даже на голову уголок, как капюшон. Я лежу рядом с ним, подложив под голову подушку. — Свежо. — Ага. Еще вина? — я протягиваю Тони бутылку, предлагая. Он согласно кивает, набив рот маффином. — Давай ляжем спать сегодня вместе? Я не буду приставать, честно, — Тони поднимает ладонь вверх и торжественно клянется не лезть ко мне ночью. — Ладно, — в конце концов на выходных у Клинта мы действительно спали вместе под одним одеялом. И не было в этом ничего ужасного. Мы отлично выспались, и я даже зубами не скрипел. — Ты очень красивый, Стив. — Спасибо. Ты тоже. — Потому что так пишут в журналах? — Потому что так и есть. — Ты всех людей считаешь красивыми, — фыркает Старк, отмахиваясь. — Но ведь это и правда так! Мы все уникальны и по-своему красивы. — Если бы я не знал тебя, подумал бы, что ты ужасно рисуешься. И весь такой в образе. Но ты ведь и правда такой! Разбуди тебя посреди ночи, проведи с тобой неразлучно тысячи часов, ты вот такой и есть! Все люди красивы. Равенство и свобода. Ответственность. Я пойду первым, разведаю. Я прикрою. Я помогу. О, нет, мне совсем не в тягость. Да, это царапина, заживет, не обращайте внимания, что кровища хлещет. Их смерти — моя вина, я должен был предотвратить. — Не знаю, — я флегматично отпиваю из чашки вина. Кстати, весьма недурное. — Мне кажется, стоит мне открыть рот, как все это рушится. Весь этот… фасад. — Когда ты открываешь рот и начинаешь говорить, люди готовы умереть за тебя. Серьезно, Роджерс. Я бы вот к примеру умер, не задумываясь. — Прекрати. — Да чего прекрати-то?! Правду же говорю. Ты защищаешь весь мир, но кто-то же должен защищать и тебя. Говорить комплименты в том числе. — Сомнительные какие-то комплименты, если честно, — разливаю остатки вина по чашкам и наблюдаю за тем, как Тони хмурится. — Тебе не угодить, ворчун. — Думаю отпустить себе бороду. Как думаешь, мне пойдет? — я перевожу тему и оглаживаю свой тщательно выбритый подбородок. — О нет! Это будет слишком горячо, Роджерс. Тебе нужно законодательно запретить отпускать бороду! Хотя… я бы на такое посмотрел. И потрогал. И может даже… Ну не знаю… Слушай, Стив, с одной стороны я хочу с тобой переспать просто потому, что ты красивый и это чертовски круто трахнуться с Капитаном Америка, но с другой стороны… я хочу не просто с тобой разок перепихнуться, а потом делать вид, что этот факт ничего между нами не изменил. — Так все-таки ты хочешь со мной переспать? — Да кто не хочет-то! Но я не о том, — Тони допивает вино и пододвигается ко мне, разматывает свой кокон из пледов и тянется меня обнять. — Тогда о чем? — я не имею ничего против того, чтобы лежать в обнимку в ворохе пледов и куче подушек. — Сложно вот так однозначно сказать. Слишком много у меня к тебе намешано чувств. А я тебе хотя бы нравлюсь? — Если бы ты мне не нравился, я бы вот так с тобой не лежал, — иногда поведение Тони ставит меня в тупик: вот он вроде самый зазнавшийся тип на Земле, а вот он весь неуверенный, жмется ко мне и спрашивает, нравится ли хоть! Мы лежим в молчании некоторое время, прежде чем дежурный по периметру не обнаруживается нас и, смущенно извиняясь, покидает крышу. Пожалуй, это было первое настоящее, полноценное свидание в моей жизни. Чуть позже ночью, когда мы уже спим в спальне Тони, я просыпаюсь от задыхающихся звуков рядом. Тони что-то бормочет и мычит, цепляясь за одеяло. — Тони? — я осторожно трогаю его за руку, чтобы не испугать, но разбудить. Кошмары, оказывается, противно пахнут. Я не вижу сон Тони, но я ощущаю его смутные образы и почему-то чувствую неприятный запах, исходящий от них. Кошмары Тони предстают передо мной вонючими кляксами, тонкие ручки и ножки которых шмякают по его сознанию, вынуждая Старка издавать тяжелые вздохи и мычание, силящееся превратиться в крик. Я дую Тони на волосы, провожу мизинцем по носу и наблюдаю за тем, как кляксы разбегаются, а лоб Старка разглаживается, дыхание становится ровнее. — Тони? — М? — Старк, не открывая глаз, тянется ко мне и тянет мою руку на себя, вынуждая обхватить его поперек груди. — Плохой сон? — Пакость какая-то. Я тебя разбудил? Прости. — Нет, все в порядке. Хотел лишь предложить тебе спать вместе по возможности, раз уж у тебя кошмары. Буду тебя от них оберегать. — Отличный план, — Тони тут же засыпает обратно. Я тоже считаю, что план отличный. Меньшее, что я могу сделать для Тони Старка — это избавить его от кошмаров и дать ему возможность хорошо и с удовольствием высыпаться.