A free people claim their rights as derived from the laws of nature, and not as the gift of their chief magistrate. Thomas Jefferson
Это очень странное чувство, когда Тони сообщает, что не хочет ругаться и потому мне лучше съехать из его комнаты, которая уже некоторое время наша общая. — Я ужасно зол и расстроен, в таком состоянии слишком велик риск наговорить и натворить лишнего, — Старк поджимает губы и изо всех сил старается говорить ровно. — У нас впереди долгое и нудное разбирательство, и все, что я хочу сказать по этому поводу, это «а я ведь говорил». Согласись, крайне непродуктивно. Нервотрепки хватит и так. Я киваю и начинаю собирать вещи. — Через три часа у нас разбор полетов в Вашингтоне. Увидимся на взлетной площадке, — с этими словами Тони покидает комнату. Я собираю вещи: наручные часы, зубная щетка, бритва, пистолет и запасная обойма из ванной, нож из гардеробной, нож из тумбы у кровати, недочитанная книга с закладкой примерно на середине. В небольшой ступор вводит отведенная мне полка в гардеробной. Как за такой короткий срок можно было столько всего притащить сюда? Белье, полотенца, футболки, штаны, кумпуры, носки, обувь. Как будто сложно пройти метров десять дальше по коридору и взять из своей комнаты! И вот теперь я чувствую себя крайне неуютно, собирая и складывая все это добро в коробку. В коробку, которую мне принес Тони. Чтобы я нахер вымелся из его спальни. Я чувствую себя щенком, который нассал в тапки, и его за это выгоняют на улицу. Ты вроде знаешь, что реально накосячил, что действительно есть причина такого итога, но... разве ж это правильно вот так поступать?! Сложно все, одним словом. Я понимаю, что лучше так, чем ругаться. А с другой стороны — нет, уж лучше ругаться, чем вот так брать перерыв. Да, в ближайшие дни обвинений в мой адрес хватит и без добавки от Тони. Да, мы будем видеться на собраниях и выскажем друг другу наши точки зрения. Но то ведь все о работе. О наших отношениях как командира группы и подчиненного. А что же о нас как о... как о ком? Друзья? Нет. Любовники? Тоже мимо. Любимые? Это уж совсем нет. Мы Мстители, и хочется верить, что это значит быть друг другу кем-то большим, чем коллегами по команде для устранения угрозы всему человечеству и отдельным его представителям. И ты с ним спал, Стив Роджерс. В одной постели. Обнимал и таскал за ручку. Пек для него. И испытываешь странное тянущее чувство, собирая свои вещи, чтобы съехать в отдельную комнату. Мне не хочется лететь вместе со всеми в квинджете. Нам всем нужно собраться с мыслями перед головомойкой, которую нам устроит Совет Безопасности. Я киваю Фьюри, поднимающемуся на борт, и отхожу подальше от взлетной полосы, чтобы стартовать. Жалею ли я своем решении вмешаться? Нет, нисколько. Жалею ли я что втянул в это других Мстителей? Безмерно. Ник, Мария, Фил, Наташа, Тони и я входим в один из дежурных залов, всегда готовых для экстренных заседаний. Мы садимся и в гробовой тишине ждем, когда члены Совета займут свои места. Собрать таких влиятельных людей, выдернув их из запланированных встреч и других важных дел, — дело не из простых. М-да уж, переполох явно вышел знатный. — Итак, начнем, — произносит секретарь и представляет всех членов Совета и Председателя. Будто мы могли забыть! Мой день начинается и заканчивается рапортами этим людям. Рапортами, которые, скорее всего, копятся в углу их столов. Однако стоило напомнить им, в чем настоящее призвание Мстителей, как все так всполошились! Вот почему всякое дерьмо, как Соглашение и Заковианский Договор, только мешают нам работать. Не успевает никто и рта раскрыть, как Тони встает и сообщает, что мы лишь исполняли пункт пятый второй директивы Соглашения и триста десятый пункт десятой главы Устава ООН. Я знаю, что пункт из Соглашения, на который ссылается Тони, подразумевает действия в экстренной ситуации и угрозе планетарного масштаба. А что говорится в озвученном пункте Устава ООН? Вроде что-то имеющее отношение к Штатам как члену ООН, а любой член ООН должен оказывать остальным странам посильную помощь в борьбе с терроризмом, наркотрафиком, работорговлей и любой иной противозаконной активностью, грозящей жертвами среди гражданского населения. — Капитан Роджерс поставил вас в известность о наших намерениях, — подхватывает Наташа. — Мы предоставили все данные и установили голосовую связь так быстро, как могли, — напирает Мария. Черт, это значит, все слышали, как Тони называл меня своим мужиком. Или что он там говорил? Неважно. Какую-то похабщину с подобным посылом. Я знаю, что Мария, Фил и Ник приняли на себя весь гнев Совета и смогли вовремя и грамотно отразить атаку бюрократов и чинуш, пока мы были на территории Ваканды. И это еще в прессу не просочилось ничего. Но совсем скоро случится и это. Сейчас же Мария и Фил изо всех сил напирают на то, что Совет был в курсе, а мое неподчинение прямому приказу — это досадное недоразумение. Приказа как такового ведь не было: кто-то велел не вмешиваться без прямого запроса помощи, и на этом все. Фил чуть ли не с толковым словарем и военным уставом в обнимку распинается, что это не нарушение, а недопонимание. Тони все время ссылается на те или иные пункты Соглашения так, что я диву даюсь, когда он только успел все так плотно изучить, чтобы от зубов аж отскакивало! Я помню Соглашения, каждый пункт и директиву, но не могу цитировать слово в слово! А Тони, оказывается, может. И мне не дают и слово вставить. Боятся, что я встану и скажу, что виноват? Но ведь я виноват! Только я один и виноват. И вообще не понимаю, какого черта здесь сидят остальные, а не один я?! Я — оперативный командир Мстителей, я разрабатываю боевые операции и отвечаю за их исход. — И как итог нашего вмешательства остановлен государственный переворот, грозивший перерасти в гражданскую войну и утечку опасного оружия. Ни одной жертвы. — Так уж ни одной? — хмурится Председатель. — Эрик Стивенс — опасный преступник, — Наташа хмурится и садится прямее, цепко глядя на членов Совета. — Мы ликвидировали преступный элемент международного масштаба. В конце концов все сошлись на дисциплинарном взыскании: отстранении меня от командования сроком на три месяца. Отстранить всех Мстителей от исполнения их обязательств перед человечеством Совет ожидаемо не может, но теперь мои люди подчиняются командиру спецгруппы суперов из Канады. Если я рассчитывал на то, что тема закрыта, то это наивность невиданного масштаба. — Ну что ж... Все могло быть хуже, — я сажусь за стол и складываю руки перед собой, внимательно всматриваюсь в каждого сидящего напротив. — Несмотря на все неудобства с Соглашением, эпизод с Вакандой показал, что мы умеем работать в любых условиях. Работать грамотно и профессионально. Я обсужу с нашим Департаментом ущерб и переговорю с Т'Чаллой. Все отлично поработали, все молодцы, — я надеюсь, что на этом мы закончим. Мы собрались в моем кабинете, и нужно отметить, стол для переговоров чудовищно огромен для собравшихся. Полагаю, руководители многочисленных департаментов, являющихся неотъемлемой частью Мстителей, тоже хотели бы пообщаться со мной по итогам разбирательств с Советом Безопасности, но Мария решительно пресекла все попытки посторонних пробраться в кабинет. — Я думал, разборки растянутся на месяцы, — меня нервирует тягостная тишина за столом. Да что не так-то?! — Но гляди-ка, как быстро управились! Уверен, вы отлично сработаетесь с этим... Милки Либерти, — я бросаю взгляд на краткую выжимку из биографии командира канадских коллег, которую мне заготовила Пятница. — Прости господи, серьезно?! У него реально такое имя? — Так, стоп! — у Марии первой заканчивается терпение. Она постукивает по столу костяшками пальцев. — Кэп, все это, конечно, очень важная информация, — начинает Наташа, но ее перебивает Тони. — Но все это дерьмо ты можешь вылить на уши остальных Мстителей — руководителей отделов, командиров групп, PR-отделу, да плевать кому, но не нам. Ты серьезно считаешь, что все произошедшее — это нормально?! Что все наши действия были оправданы и продиктованы необходимостью? У нас, блядь, даже плана не было! — Но в итоге ведь мы справились, — резонно отмечаю я. — Вы же сами отчитались перед Советом, что крайне экстренная и неординарная ситуация была разрешена с минимальным ущербом и максимальным результатом. И я бы не сказал, что у нас совсем не было плана... — Мы не дадим Совету, президенту, генсеку, да кому угодно вцепиться нам в глотку и надавить. И тем более не позволим отчитывать тебя и сомневаться в твоем профессионализме, — Фил выравнивает свой блокнот и ручку будто по линейке и словно высчитывает надлежащее положение для этих вещей на столе. — Но это ни в коей мере не значит, что ты не обязан отчитываться перед нами, — добивает Фил и поднимает на меня взгляд. Пристальный и тяжелый. — Что я и пытаюсь сделать! — возмущаюсь я. — Ты не считаешь себя даже на йоту неправым, — уточняет Мария. — Ты сломя голову понесся куда-то, даже толком не обсудив с нами. Ты подписал чертово Соглашение! Мы столько времени убили на разработку протоколов! Столько бились с этой бюрократией и политикой, чтобы не влипать в такое дерьмо, в какое влипли сейчас! — Я не мог бросить своих! — Если бы там были только мы, а ты остался здесь координировать действия, Совет был бы доволен и благосклонен. С этими людьми нельзя ругаться, Стив. Не в том мы положении, — Наташа морщится. — Без меня Т'Чалла бы умер! — Точно? — саркастично уточняет Тони. — Откуда я мог знать, что там все схвачено? — Для того мы и тренируемся и пишем эти долбаные протоколы! — Мария начинает кипятиться не на шутку. — Чего вы от меня хотите в итоге? — в конце концов, я имею право сердиться. — Чтобы ты не отмахивался от нас! Мы команда! Они, — Мария указывает куда-то в сторону окна, видимо, имея в виду весь остальной мир, — они могут думать и говорить о нас все, что им заблагорассудится, но мы должны доверять друг другу. — Кто сказал, что я вам не доверяю? — Слушайте, ну правда, — за меня вступается Баки. — Что вы так насели? Ситуация была хреновей некуда, тут как ни дернись, все засада и херня. — Нам всем нужно успокоиться и перестать нагнетать, — Клинт негромко бьет ладонями по столу, призывая взять паузу и отвлечься. — Я не хочу легкомысленно отмахиваться: обошлось ведь. Но и специально ругаться зачем? Нам нужно извлечь уроки из ситуации, а не в обидки играть и искать, кто тут кому не доверяет, кто кому друг, а кто кому не очень. Брейк, товарищи! — Признай, что глупо было срываться так, — негромко произносит Тони в повисшей тишине. Я откидываюсь на спинку кресла и складываю руки на груди, обдумывая свои дальнейшие слова. Я не могу просто кивнуть и сказать «Да, мне жаль, погорячился». Потому что это не так! Я не жалею, что вмешался, но я доверяю сидящим передо мной людям! И мне обидно, что они считают иначе. Значит, где-то я допустил промах, дал повод думать так. Нужно разобраться в первую очередь в себе, потом донести до остальных. Но Тони все понимает иначе. — Видите? И как с таким разговаривать? Упрется рогом и баста. — Никто из нас не ангел, — отбривает Сэм. — Стив такой же воин и член команды, как и все остальные. И раз уж мы все хотя бы сходимся в том, что являемся единой командой, то не стоит так кипятиться. К тому же... Мы дали клятву при присяге, что никогда не оставим боевого товарища в беде*. — Я о чем и говорю! Мы все члены одной команды. С одной задачей. И между прочим, я тоже давала эту клятву, — ворчит Мария. — Никто ведь не говорит, что Стив не прав, решив помочь Т'Чалле. Но лететь в Ваканду лично ему не стоило. Стоило прислушаться к нам. Тормознуть и разработать план. Провести нормальные переговоры с Советом Безопасности. — Придумать благообразную отмазку до того, как вмешаться? — я стараюсь говорить ровно, но пренебрежение удержать не удается, судя по тому, как тяжело вздыхает Фил. — Это называется продуманный план, а не отмазки, — серьезно произносит он. — Теперь члены Совета чувствуют себя идиотами, а тебя, Кэп, считают опасным и непредсказуемым, раз даже подписав Соглашение, ты все равно бесконтролен по сути, — Тони ворчит, потирая лоб. — Стив, ты теперь больше, чем Капитан Америка — супергерой, — негромко внушает Наташа. — Ты — гарант для общественности, гарант того, что мы стоим на защите законных прав и интересов землян. Ты — лицо Мстителей. Нельзя, чтобы кто-то даже помыслил, что ты неблагонадежен, потому что это будет значить, что мы все такие. Все суперы по всей планете. Мы сильны и почти совсем непонятны обывателю, и нельзя, чтобы он нас боялся, понимаешь? Иначе зачем мы вообще нужны? — Не мне учить тебя жизни, конечно, но одно дело нести ответственность перед миром, — Тони говорит негромко. — И совсем другое — отвечать за свои действия перед нами. Хватит упрощать все до того уровня, что мы какие-то беспомощные и безмозглые приложения к тебе, неспособные ни на что влиять! — Командующий не обязан оправдываться за свои действия перед солдатами, — ворчит Тор. — Но человек перед друзьями объясняться должен, — припечатывает Мария. — Зачем тогда мы все это начали, раз никогда не сможем разделить личное и работу? Зачем тогда Мстители-то вообще появились? — Сэм хмурится и принимает такую же оборонительную и закрытую позу, что и я. — Он наш командир, и я все в толк не возьму, в чем проблема-то? Чего все такие напряжные? — Стив мой друг. Он член моей семьи, — Фил поворачивается к Сэму и буравит того взглядом. — Согласись, крайне неприятно обнаружить, что все должно решаться субординацией. — Короче! — Клинт снова призывает всех вернуться в русло обсуждения. — Стив, никто не смеет наезжать на тебя или на кого-то из нас персонально, кроме нас самих же. Мы — команда, но более того, мы — семья. Так что пусть остальные утрутся и сидят на жопе ровно. Критиковать все мастера, пусть попробуют пойти и сделать. Так что насчет этого не переживай, мы за тебя горой. Но еще...полагаю, большинство согласны с Нат, — Клинт обводит всех взглядом, особенно задерживаясь на Торе и Сэме и почему-то еще на Скотте, хотя тот молчит все это время. — Ты теперь больше, чем Капитан Америка. Говоря Капитан Америка, нынче представляют всех суперов по всей Земле. От тебя зависит, смогу ли я безбоязненно выводить своих детей на прогулку в парк и сможет ли Брюс совершить покупку в Старбаксе без страха, что ему там откажут в обслуживании. Все очень серьезно, Кэп. — Давайте спать ляжем. Все умаялись. Смысл тут высиживать? Только поругаемся на ночь глядя, — Брюс обводит всех взглядом и разводит руками. — Нам всем есть о чем подумать. И они все сидят, пока я не киваю и не даю отмашку, закрывая собрание, но нас самом деле скорее прошу их убраться к чертовой матери с глаз моих. Подумать есть над чем, конечно. Но и зол я знатно. Я наблюдаю за тем, как Мстители уходят, и настолько погружаюсь в размышления, что упускаю, когда Ванда подходит ко мне вплотную. Она улыбается, пытаясь подбодрить, я улыбаюсь в ответ и киваю: «Порядок». «Постарайся поспать». А вот с этим будут трудности: сегодня особенно не хочется спать в одиночестве. Так ни до чего путного и не додумавшись, я отправляюсь к себе. Проходя мимо двери в комнату Тони, я замираю, терзаемый ужасным нежеланием идти в свою спальню, погруженную сейчас в темноту и тишину. Я уже даже подношу руку, чтобы постучать, но в последний момент думаю, что нам на самом деле нужно обдумать сложившуюся ситуацию по отдельности. Разворачиваюсь и иду дальше по коридору. — Пятница? — Да, капитан Роджерс. — Не говори Тони, что я топтался у него под дверью. — Если он спросит напрямую, я не смогу не ответить. — Спасибо, — довольно и этого.***
— Капитан Америка, сэр. — Капитан Роджерс, пожалуйста, — я убираю щит на крепления на спине и улыбаюсь лейтенанту Хадсон. — Добро пожаловать в Канаду, сэр, — лейтенант Королевских военно-воздушных сил Канады Хизер Хадсон, она же супергерой Защитница и член команды «Альфа», стоящей на защите мира наравне с Мстителями, смеряет меня внимательным взглядом. Она стоит, широко расставив ноги и заложив руки за спину. Не знаю, что она пытается сказать мне своей позой. Или это ничего не значащий привычный жест? Во всяком случае, выглядит она вполне дружелюбно. — Как долетели? — Спасибо, прекрасно, — я слышу, как самолеты перемещаются по выделенным полосам, как ровно дышит Защитница, как вдали запускают двигатель бронетранспортера, ожидающего нас, как проверяет проблесковые маячки на своем транспорте группа сопровождения. От нагретой палящим солнцем взлетной полосы исходит влажный жар. — Идите за мной, сэр, — лейтенант разворачивается и легкой пружинящей походкой направляется к выходу с аэродрома. — Мы думали, вы воспользуетесь транспортом. — К чему гонять квинджеты или вертушки? Сэкономим горючее и человеко-часы. Мне выделили воздушный коридор, и я решил, что проще будет прилететь самому. Моя сопровождающая при эти словах выглядит так, словно считает такой поступок пустым позерством. Правда, она тут же произносит то, что снижает градус напряжения на порядок: — Строго между нами, сэр, Совет Безопасности крайне по-скотски повели себя с вами. Вы были правы. Абсолютно. Так считаю я, так считает Либерти, так считает вся «Альфа». — Спасибо, — я пристально всматриваюсь в собранные в высокий хвост светлые волосы Хизер, в ее идеально прямую спину, отмечаю практически строевой шаг, высоко вскинутую голову, напряженные плечи. Группа «Альфа» пришла к нам на подмогу при битве с Таносом и потеряла командира и основателя — Аврору Дюпонт. Глядя на лейтенанта Хадсон, я задаюсь вопросом: обвиняют ли меня члены группы «Альфа» в смерти своего лидера? Мне не совсем понятно, зачем пригонять целый эскорт для сопровождения. Когда я задаю этот вопрос Хизер, та пожимает плечами. — Всех до жути пугает сама мысль о том, что на территории их страны Капитан Америка может пострадать. — Хм... Довольно непривычно. Обычно мы и есть охрана, — я сажусь в броневик, сдерживая улыбку. Если по нам ударят ракетой класса «земля-земля», если и будет у кого шанс выжить, то только у меня. — Остальных Мстителей тоже так будете возить? — Возможно. Мне нужно уладить кое-какие бюрократические моменты и заодно удостовериться, что моих людей здесь ждут и готовы принять со всем возможным комфортом. База Мстителей не переезжает в Канаду, но некоторое время множеству специалистов инициативы «Мстители» предстоит перебраться на базу «Альфы» для совместных тренировок и постоянного дежурства, пока Мстители, скажем так, обезглавлены. По пути с военного аэродрома базы Баготвилль на территорию базы группы «Альфа» я любуюсь живописными пейзажами, но в какой-то момент лесные массивы сменяются ограждениями, полицейскими автомобилями, вопящими лицами и плакатами. — Сложно не возомнить себя всемогущим, когда так встречают, а? — кивает Хизер на все это. Я непонимающе смотрю на нее. — Они надеются хоть одним глазком посмотреть на Капитана Америка. — И пристрелить? — Кое-кто, вероятно, да. Я пожимаю плечами и отворачиваюсь в противоположную сторону от Хизер. Милки Либерти встречает меня у крыльца главного здания на территории Базы. Я выхожу из машины, щурюсь от солнца, разглядываю лидера местной группы суперов и уже действующего временного полевого командира Мстителей. Милки Либерти, прямой потомок первых поселенцев этих земель, со всех сторон благонадежный, судя по досье. А еще смертельно опасный мужчина с полной нечувствительностью к любому оружию и практически всем известным человечеству ядам, обладатель глаз — оптических квантовых генераторов, способных испускать настолько мощное излучение, что плавят кости и плоть. Либерти вступил в группу и сразу возглавил ее после смерти Авроры, и я не видел его в деле. Если остальные члены группы «Альфа» мне знакомы по битве с Таносом, то их нынешний лидер для меня темная лошадка. — Сердечно рад приветствовать вас на канадской земле, Капитан Америка, — Милки протягивает руку, чтобы поздороваться. — Капитан Роджерс, пожалуйста, — когда я пожимаю протянутую руку, сзади раздается синхронный выдох-всхлип от прильнувших к ограждению репортеров. — Денек сегодня выдался жаркий. — Во всех смыслах, — поддерживает меня Милки. — Как долетели? — Отлично. С попутным ветром. Либерти на всякий случай смеется. Вообще я пытался пошутить, но вижу, что мой собеседник не понял, но посмеялся из вежливости и для подстраховки. Они серьезно думают, что если мне что-то не понравится, я спалю тут все дотла? — Сразу к делам или отдохнете с дороги? — Предпочел бы сразу приступить к делам. — Кстати, я всегда мечтал посмотреть на ваш легендарный щит. Я завожу руку назад, снимаю щит с крепления, перехватываю, крепя на предплечье, и демонстрирую Либерти. — Не сочтите за дерзость, но старый дизайн мне нравился больше. Я пожимаю плечами и обвожу пальцем край реактора Железного Человека. А я вот уже даже привык к новой расцветке своего щита. — Мне всегда было интересно пробьют ли мои лазеры ваш щит. — Надеюсь, никогда не доведется проверить в бою, — посмеиваюсь я. — Стандартные тренировки — всегда пожалуйста, но такие эксперименты неприемлемы. Старичок дорог мне. Мы... через многое прошли вместе, — признаться, я просто не хочу подставлять свой щит под взор Либерти. Не думаю, что он может пробить вибраниум, но сам факт, что он будет пытаться это сделать, почему-то вызывает у меня крайнее отторжение. — Вы так очаровательно сентиментальны. Я улыбаюсь, глядя в небесно-голубые глаза Либерти. Моя улыбка, наверное, даже на сотую долю не похожа на его солнечную, приятную, будто даже согревающую. Черт! Вот кого имеют в виду, когда пишут «За этим человеком вы пойдете на край света и дальше». Мне любезно предлагают обойти всю территорию и рассказывают о распорядке дня, о расположении комнат и тренировочных площадок, показывают спортивные снаряды и тренажеры, демонстрируют оружейную и ее поистине впечатляющие запасы, знакомят с протоколами безопасности, принятыми на территории базы. Не хочу выглядеть как человек, инспектирующий «Альфу», но еще меньше я хочу подвергать Мстителей опасности. Даже если она абсолютно мнимая. — Операция в Ваканде — яркий пример бескровного регулирования кризиса, — Милки садится во главе стола после того, как я занимаю предложенное мне место. — Был уничтожен Эрик Стивенс, пытавшийся захватить власть, однако это не было бескровное регулирование кризиса, — я складываю руки перед собой и обвожу взглядом садящихся на свои места членов «Альфы». — Множество раненых в ходе вооруженного столкновения и социальная напряженность в регионе. Ваканда ныне вынуждена терпеть пристальное внимание к своим внутренней и внешней политике. — У них ведь нет ничего подобного нашей Альфе или вашим Мстителям? — Анни Маккензи взбалтывает воду в стакане перед собой, и тот тут же покрывается инеем. — Король Т'Чалла — защитник своего народа, носитель силы Пантеры. Он подписал Соглашение и признал себя человеком, относящимся к суперам. Он наш друг, но не член инициативы «Мстители» и не мой подчиненный. — Ну... Если снова приключится общепланетарная мобилизация, мы все уйдем под ваше командование, — Анни, она же Птица Снегов, из древнего племени повелителей снега и льда. К слову, она не приходится родственницей Локи. Показала себя при битве с Таносом как прекрасный командный игрок, сильный воин и дисциплинированный солдат. Она, бесспорно, красивая женщина. И она близкая подруга ныне покойной Авроры. Я встречаюсь с безмятежным взглядом Анни. Вода в ее стакане уже полностью превратилась в лед. — Мстители прибудут сюда через сорок шесть часов. Я бы хотел присутствовать при тренировках, если это возможно. Меня отстранили от командования операциями, но не от работы вообще, так что, надеюсь, с этим проблем не возникнет. — Разумеется, — Милки кивает и делает пометку в своем блокноте. Пухлый, обитый кожей блокнот броского ядовито-оранжевого цвета выглядит весьма странно в списке вещей, которые необходимы для работы командира команды супергероев. Обсуждение разнообразных нюансов продолжается часа три, не меньше, и нужно признать, не все идет гладко: слишком подозрительно настроена группа «Альфа», будто они считают, что я могу покуситься на их сферу влияния, на территорию, вверенную им для защиты. Милки выглядит дружелюбно и весьма настроен на диалог, однако мне не нравятся его улыбочки и ужимки, преувеличенно внимательные, будто я помышляю посягнуть на его лидерство. И Либерти весьма болезненно отреагировал на слова Анни о том, что в случае всеобщей мобилизации вся армия Земли перейдет под мое командование. Несмотря на все это, мне нравится происходящее. Ведь как говорят, за каждым облаком прячется солнце. Опыт, полученный в ходе столь тесного взаимодействия с группой супергероев из другого государства, позволит сделать совместные тренировки доброй традицией для всех суперов по всему миру, научит нас сотрудничать и охранять мир на Земле более результативно. Мы все делаем одно дело: оберегаем наш общий дом от бед и врагов. Я поднимаю глаза на выбитый на стене прямо над головой Милки, сидящего во главе стола, девиз группы «Альфа»: «Готовы вступить в бой в защиту общечеловеческих ценностей». Немного агрессивно на мой взгляд, но идея отличная. Надо бы и Мстителям девиз какой сообразить. — Мы все еще ведем набор на некоторые позиции. У нас по-прежнему много открытых вакансий, — Милки показывает подсобные и складские помещения, рабочие открытые офисы. — И мне, признаться, всегда было любопытно как у вас все устроено. — Бывали в ЩИТе? — Нет, не довелось. — Я затрудняюсь описать, на что похожа инициатива «Мстители», — я киваю на приветствие проходящего мимо работника. — Иногда это отлично функционирующая военная база с вымуштрованным персоналом, а порой форменный детский сад с неразберихой и капризами. — Кажется, я понимаю о чем вы, — Либерти кивает. У нас с ним явно намного больше общего, чем думает он, думаю я, или весь остальной мир. — И как вы набираете персонал? — Мне досталось прекрасное наследство от ЩИТа, — я опускаю тот факт, что этот ЩИТ пришлось вычищать от Гидры. — По мере надобности добор идет на конкурсной основе. Все как и везде. Правда, мы ничего не пускаем на аутсорсинг. Вероятно, это... — Привет, Кэп! — несколько сотрудниц в штатском проходят мимо, но здоровается только одна. Видимо, самая бойкая. — Привет! — я машу им рукой и продолжаю свою мысль. — Вероятно, это не очень правильно, и мы слишком загружены, но я люблю все контролировать. Есть грешок. Либерти посмеивается и кивает. — Очень американская черта. — М-м-м... возможно, — тяну я, хмурясь. — В любом случае, у нас собственная бухгалтерия, клининговая служба, повара, диетологи, экологи и много кто еще. Большинство считает, что Мстители — это только я, Тони и все, кто на слуху и на виду, но на самом деле это множество профессионалов. — Не удивлюсь, если вы знаете их всех лично, — Либерти указывает на дверь с табличкой, на которой выведено «Шеф». Кратко и понятно. — А вы своих разве нет? Мое удивление такое искреннее, что Милки тушуется и переводит тему. — Надеюсь, вашим людям будет у нас удобно и приятно. — Они не на курорт прибывают, в конце концов, так что не переживайте — посмеиваюсь я, рассматривая обстановку в кабинете самого влиятельного человека в Канаде. Кто бы там что ни думал и ни говорил по этому поводу. — Посетите Ее Величество? Присаживайтесь, — Милки указывает на кресло у окна и принимается хлопотать у стола с кофемашиной и чайником. — Чаю? Кофе? — Воды, пожалуйста, — я снимаю щит с ручных креплений, ставлю его у предложенного кресла, сажусь, стянув шлем, пристраиваю его у себя на колене. — Да, сразу после встречи с премьер-министром Трюдо. — Он милейший человек, — говорит лидер Альфы, протягивая мне стакан с водой. — Не сомневаюсь. Мы виделись пару раз на мероприятиях, организованных ООН. Однако я ни разу еще не являлся к нему с официальным визитом. — Утомительно, да? — доверительным тоном спрашивает Либерти. — Все эти встречи, приемы, переговоры, бла-бла-бла. — Ну... это тоже часть работы. Не все ж щитом размахивать. Иногда и поговорить нужно. — Ну да, ну да. Мы молчим, переглядываясь: я — поверх своего стакана с водой, Либерти — чашки с кофе, что держит в руках. Выглядим, наверное, по-дурацки. И чувствую я себя так же. — Страшно было... там? — внезапно спрашивает Либерти. — Эм... простите? — Ну... с Таносом. Страшно было? Я посмеиваюсь и провожу рукой по волосам. И что на такой вопрос ответить? — Да, было страшно. Простите за грубость, но страшно было до усрачки. Но толку от этого? Он уже пришел. Он уже стоял перед нами. А за мной мои люди. Вообще, конечно, стоял вопрос выживания всего человечества, — я отвожу взгляд и смотрю куда-то в стену позади Либерти. — Но когда такое дерьмо случается, обычно не до высоких материй и чувства долга. Вспоминаешь только самых близких. Детей, родных и все такое. Я вспоминаю друзей. — Хм... Смелость — это когда о том, что тебе страшно, знаешь только ты сам, — понизив голос, произносит Либерти. Он выглядит так, словно готов обнять меня, но к счастью, не позволяет себе такого. Было бы слишком неловко. — Я прибуду вместе с остальными Мстителями и некоторое время пробуду здесь, если это удобно. — О, разумеется. На том мы и заканчиваем нашу встречу. Я крепко жму руку Милки Либерти на прощание и отхожу к ожидающей меня группе сопровождения. Снова удивляюсь, зачем мне такой эскорт и покидаю территорию базы «Альфы». Впереди меня ждет встреча с премьер-министром Канады.***
— О, мой братец родной от матери другой! — Брайан сгребает меня в объятия и едва ли меньше минуты тискает. — Еще не рассыпался, старичок? — Да вот держусь пока, — я ничего не имею против неформального общения, но не когда на вас нацелены объективы множества камер. — Добро пожаловать в Британию. — Как ты? — я похлопываю Брэддока по спине и выпутываюсь из объятий. — Прекрасно. Как там Либерти? Спорю, он уже заказал себе корону и табличку с надписью «Король мира» или что-то подобное! — С чего бы? — Мстители ушли под его командование, брат! Это же охренеть можно! Тут уж кому угодно голову вскружит! Я пожимаю плечами и отмалчиваюсь. Он и без Мстителей мог стать благодатью или проблемой для всей Земли. Что же такого изменилось теперь? К Букингемскому дворцу меня сопровождает только Капитан Британия. Здесь обошлось без охраны и оцеплений по пути следования. И слава богу! Кстати, оказывается я никогда в живую не слышал полное наименование титула королевы. — Её Величество Елизавета Вторая, Божией милостью королева Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии и иных своих царств и территорий, глава Содружества, защитница веры. Совместное фото, к слову, получается очень милое.***
Когда я возвращаюсь на нашу базу, она похожа на растревоженный улей. Можно подумать, мы снова поднялись по боевой тревоге. Прямо на лужайке рядом с взлетной полосой Наташа и Клинт руководят описью имущества, что поедет на базу «Альфы». — Привет, Кэп, — Клинт говорит невнятно из-за зажатого между зубов карандаша. — Стив, — Наташа кивает, не сводя взгляда с трудящегося взвода «Джей», который пакует технику и оружие под ее бдительным оком. — Привет. Жарко сегодня? — Не то слово! Брюс халканулся уже трижды за утро, — Клинт вписывает мелким убористым почерком что-то на полях инвентарной ведомости. Не совсем понятно, зачем ее предоставили в распечатанном виде, проще было бы вносить правки через сеть напрямую. — Ох-ох, — с небольшой опаской отправляюсь в главный корпус базы. Едва удается принять душ и переодеться, как Мария решительно погружает меня в вихрь работы и решение множества вопросов, что умудрились скопиться за неполные сутки, что я отсутствовал. Столько работы и бытовых вопросов, что нам некогда снова поднимать тему Ваканды, моего отстранения и других малоприятных вещей. Т'Чалла в который раз утверждает, что все в порядке, и он со всем справляется. Я малодушно позволяю себе поверить в это, сделав мысленную пометку, что слетаю в Ваканду. Совет Безопасности ООН, испугавшись, что теряет контроль, все более настырно напирает на нас и на меня в частности, требуя Стивена Стрэнджа пред свои очи. Он все еще не подписал Соглашение. И все еще никто не понял, он Мститель или нет? Как заставить Хранителя Земли отчитываться перед человечеством? Что делать с этим человеком? И человек ли он вообще? На фоне всего этого я решаю, что не буду снова собирать команду и распинаться по новой, если в моих мыслях ничего не изменилось. Извиняться просто чтобы был факт извинений, так сказать, «на отвали» — это не про меня. Я их выслушал, принял к сведению все претензии, к тому же собрание с руководителями департаментов вымотало меня едва ли меньше, чем разговор с командой, так что я позволяю себе слабость отложить дальнейшие разборки.***
Мстители приземляются на территорию базы «Альфы». На этот раз дали добро на прибытие непосредственно к месту дислокации без утомительного эскорта и проволочек с блокировкой всего военного аэродрома. Все тепло приветствуют друг друга, что вполне понятно: в конце концов, мы все вместе сражались против Таноса и отстаивали свои жизни и существование человечества в принципе. Такие вещи весьма сближают. — Все хорошо? — Наташа притормаживает рядом со мной, когда все гурьбой направляются к жилым корпусам, чтобы распределиться по комнатам. — Что? А... Да, отлично. Порядок. — О чем думаешь? — Наташа подстраивается под мой шаг. — Об интервью сегодня вечером, — не то чтобы это единственное, о чем я думаю. Передо мной Тони тащит свой чемодан на колесиках. — Ты изучил карточки, которые тебе дал Ким? PR два дня сидели с этими карточками, они тебя кастрируют, если ты их даже не прочел. — Разумеется, я их изучил, но, черт, кто знает, как оно все пойдет в итоге. Не люблю я прямые эфиры. — Никто не любит. Поэтому идешь ты. Ты наказан, плохой мальчик, — Нат посмеивается и оставляет меня, чтобы нагнать Брюса. Тони вцепляется в ручку своего чемодана обеими руками и начинает штурм лестницы. Я подхожу ближе, оттираю его плечом и затаскиваю чемодан на площадку перед дверью. — Не стоило, — Тони перехватывает ручку чемодана. — Боже! Что ты туда напихал?! — чемодан действительно чертовски тяжелый. — Образцы для работы, — отмахивает Старк. — Всякое научное дерьмо. Не бери в голову. И уходит вперед. Колесики его чемодана едва слышно скрипят по натертому полу. Вся компания уходит далеко вперед, пока я прислушиваюсь к себе. Определенно, качество моего сна сильно ухудшилось после того, как Тони выпер меня из своей постели. Это нужно признать. Внешне ничего не изменилось. Никто не стал меня избегать или, наоборот, проявлять излишнее внимание. Но сам факт того, что я совершенно не хочу поднимать тему вторжения в Ваканду (а это было вторжение, черт возьми! пусть и с благой целью), многое говорит о положении вещей. Мне нужно поговорить с командой и с Тони лично, но как? Тема явно не закрыта. Никто не закрыл вопрос. И все ждут действий с моей стороны. К счастью, мне есть на что отвлечься: прямой эфир в прайм-тайм на местном канале. Утром я выхожу на охоту на кофеин. За годы, проведенные бок о бок с Джарвисом и Пятницей, оказывается, я чертовски привык задавать им вопросы и получать немедленные ответы. Теперь мне нужно ориентироваться на карты и указатели, чтобы добраться до какого-то пункта, или самостоятельно выяснять, где находятся остальные Мстители. — Доброе утро! — ввиду раннего утра в коридорах абсолютно пустынно. Или здесь мало персонала, или нас поселили в отдельном малонаселенном корпусе. В любом случае я встречаю первого агента только спустя минут семь, после того как покидаю выделенную мне спальню. На нашей базе я бы едва успел покинуть свой личный уголок, как уже бы на кого-то напоролся. — Доброе утро, сэр, — агент приветливо улыбается, пытается незаметно оправить форму и суетливо приглаживает волосы, что довольно забавно, на мой взгляд. Они не мои подчиненные. Да даже если бы были... следить за внешним видом взрослых, дееспособных людей я не нанимался. — Где бы мне найти кофе? Агент подробно рассказывает мне, как пройти в столовую. Даже предлагает сопроводить, но я решительно отказываюсь. В столовой уже вовсю идет завтрак, и народу, кстати, довольно много. Я вспоминаю распорядок дня на этой базе: да, утренняя смена заступает значительно раньше того времени, когда я обычно просыпаюсь. Мстителей пока нет, они должны сегодня пройти инструктаж и начать вливаться, остаток вчерашнего дня был отдан на распаковку и обживание. Итак, да, все на меня пялятся. Я уверен, что выгляжу нормально. Или в этом-то как раз все и дело? Они ожидали, что я постоянно хожу со щитом наперевес и в красно-бело-синем костюме? Это же смешно. Мой типичный утренний вид — это мягкие спортивные брюки из трикотажа и футболка, все однотонное, без опознавательных знаков, и вообще эти вещи куплены Марией на какой-то распродаже в пару к такому же комплекту Баки. Разве что обувь. На мне сейчас belleville С320, но в них половина сухопутных войск, наверное, ходит! В этом тоже ничего такого нет. Или всех так удивляет тот факт, что Капитану Америка тоже нужно завтракать? — Привет, — напротив меня садится Анни со своим подносом. Она скептично вскидывает бровь и всматривается в мой скромный набор, состоящий из кружки капучино и сырной булочки. — Ты этим наешься? — Нет. Но я сейчас пойду на пробежку, потом вернусь и поем еще раз, — я пожимаю плечами. Вопрос довольно странный, но почему бы не поболтать за едой? — Ну слава богу! Я уж подумала, что буду выглядеть как троглодит, — Анни кивает на свой комплексный завтрак. — Как спал? — Отлично. Вчера выдался... суматошный вечер. Отрубился, как лег. Я возвращаюсь в тот момент, когда шел ко входу на съемочный павильон, а по обеим сторонам оцепленной улицы стояли мужчины и женщины всех возрастов. Среди плакатов с призывами обратить внимание на творящееся на Ближнем Востоке и на проблемы в экологии Земли, было множество плакатов с надписями «Женись на мне», «Я хочу от тебя детей» и тому подобное. — Хэй! Кэп Америка! — возглас был так близко и так громко, что я неосознанно посмотрел у ту сторону. И тут же пожалел. Девушка, увидев, что я повернулся к ней, задрала кофту и показала грудь. Весьма красивую, кстати. Я тут же отвернулся в другую сторону. Лучше бы они позволили этим людям нормально подойти и попросить фото или автограф. Из-за оцепления и запрета на контакты люди пытаются привлечь внимание еще более настырно. — О да, интервью всегда выматывают, — Птица Снегов кивает, принимаясь перемешивать сахар в кружке с кофе. — Ты выглядел... неплохо. — Думаешь? — Когда Капитан Америка говорит о свободе, сложно не поверить ему. — Вероятно, не стоило цитировать Джефферсона, — я крошу булочку на маленькие кусочки и раскладываю их перед собой, прежде чем начать отправлять по очереди в рот. — Но ведь это правда! — Анни разводит руками. — Наши права — это не подарок от правительства. — Но каждый раз когда говоришь об этом, все вспоминают про другую цитату Джефферсона. И вчера ведущий не оказался исключением. — Дерево свободы нужно поливать время от времени кровью патриотов и тиранов, — кивает моя собеседница. — Ну... Это ведь не призыв тут же свергать все и идти жечь машины и громить магазины. К тому же не ты это сказал. — Но я будто к этому подвел, — в ответ Анни хмыкает и вскидывает бровь. — Прости. Что-то я... вчера был правда сложный день. — О, прекрати, немного откровенности от Капитана Америка с утра пораньше, что может быть прекраснее? — Надеюсь, я не увижу это в вечерних газетах. — Черт, спалил всю контору, — Анни посмеивается и возвращается к своему завтраку, от которого я ее сильно отвлек своими рассуждениями. Дальше мы говорим о погоде, о приемной премьер-министра, о вариантах комплексных завтраков и плохом урожае бобовых в этом году. И раз уж руководить тренировками я не могу, в летучках участия не принимаю, чтобы не путаться под ногами, не подрывать авторитет нового руководителя и не лезть со своим уставом в чужой монастырь, и раз уж мир не собирается развалиться сиюминутно, то я решаю, что ничего плохого нет в том, чтобы действительно... немного отдохнуть. Утро начинается с кофе и прогулки по кампусу, болтовне со всеми встречными, неважно, Мстители это или члены Альфы, или представители аутсорсинговых компаний, которые обеспечивают жизнедеятельность базы. Затем пробежка, как правило в одиночестве, изредка в компании Баки или Сэма, если у них нет других важных дел. После плотного завтрака я направляюсь к Марибель из службы безопасности и получаю пропуск на выход с территории базы. У Мстителей начинаются полевые тренировки, за которыми последуют лекционные занятия, а я ухожу гулять. И в целом весь день бездельничаю. И знаете что? Мне это не в тягость. Черт возьми! Это восхитительно! Определенно прошли те времена, когда мысль о том, что я могу срезать кошелек вон того респектабельного господина и купить на эти деньги матери лекарства, не давала покоя. Однако, я ни разу этого не сделал. Значит ли это, что я порядочный человек? Или все-таки доказывает, что я хреновый сын? Что бы там ни было, те времена прошли. И теперь я тот, кто может расписаться на любой вещи и сравнять одним этим росчерком ее стоимость со стоимостью солидного куска золота высочайшей пробы. Прошли и те времена, когда я страдал от того, что вот пока я не пойми что делаю, где-то там умирают живые люди. И, черт возьми, плевать, какая форма на них надета, там люди умирают! Теперь я тот, кто действительно может оказывать влияние на такие вещи, нынче я — сила, которая может заставить мир с собой считаться. Несмотря на все это, где-то там все еще умирают люди. Где-то там Кэрол одна в мрачном и недружелюбном космосе. Где-то там Ваканда в полном раздрае. Где-то там асгардцы все еще оплакивают свой навсегда утерянный дом. По сути весь мир в огне, а я ем мороженое в рожке и пялюсь на то, как какой-то парень делает предложение своей избраннице прямо посреди набережной. Впору возмутиться: «Ты Кэп Америка, какого хрена?!» Но хэй! Я тут подумал, что очень много лет не покидал поля боя. Даже когда я наливал молоко в хлопья на собственной кухне, я все равно был на войне. Я расстилал кровать, цеплял цветные тапки, влезал в банный халат и все равно был на войне. Засыпал и просыпался на войне, и всех своих друзей учил только воевать. Будто ничего иного нет в мире! Что ж... Хотя бы с собственными друзьями я перестал воевать. Уже достижение. Но сейчас о другом. Чуть менее месяца назад наша группа вместе с оператором, выехавшим для сбора материала по заданию телеканала, попали под обстрел. И вот этот мужик не отрывал от земли свое пузо, пока выстрелы не стихли. Они были в нескольких милях от нашего укрытия. Он так дрожал и причитал, что я спросил: «Впервые слышите выстрелы?». Он ответил, что да. Ни одна пуля бы его не достала. Это было настолько очевидно, что я только недоуменно хмурился, глядя на валяющегося на земле мужчину. Но он-то этого не понимал! Он впервые оказался в таком дерьме. Он впервые слышал выстрелы, и даже если они были обращены не к нему, это все равно его напугало до трясучки. И это нормальная реакция, понимаете? Этот мужчина даже не сразу понял, что это стрельба. Подумал, хлопают петарды или что-то такое. Но это были, мать его, настоящие выстрелы пулями, которые могли добавить в его теле парочку противоестественных отверстий. И он испугался, когда это осознал. Весь ужас в том, что для меня его поведение было до чертиков странным. Бояться выстрелов казалось мне странным. Я удивился: вот ведь трусливый человек. Не на прогулку же вышли, знал, на что шел, и теперь боится. На самом деле это не он трус. На самом деле это я забыл о существовании иного мира, где выстрелы — это кошмар и совершенно не то, что каждый ожидает услышать в своей жизни. Вот в чем ужас. Я не имею права забывать такие вещи. И да, именно поэтому я сейчас ем мороженое в рожке и пялюсь на то, как какой-то парень делает предложение своей избраннице прямо посреди набережной у Ниагарского водопада. Конечно, кто-то посчитает, что моя поездка в местечко Пойнт-Робертс продиктована не желанием нарисовать потрясающие виды с побережья, а пристальным вниманием к стратегически важному анклаву. Или посещение маяка на Мачайас Сил — это не просто прекрасный обед в окружении туристов и смотрителей маяка, а легкий намек на возможную территориальную принадлежность этого клочка суши. Или мои прогулки по островным территориям США. Кто-то посчитает, что я обхожу владения, но я наслаждаюсь видами миграции китов. Плевать кто там что думает, на самом деле я напоминаю себе, что если война во мне и со мной, это не значит что она в каждом и с каждым.***
Так что на самом деле я прекрасно провожу время в своем вынужденном отпуске. И одним таким прекрасным вечером, когда я оккупирую крохотную общую кухоньку на этаже и готовлю пирог из ревеня, ко мне приходит Брюс. — Ты знал, что в Канаде чертовски сложно найти свежий ревень? — Но ты его нашел, — Брюс присаживается на стул и принимается тщательно вытирать краешком кухонного полотенца стекла своих очков. — Да, нашел. Надеюсь, что не пожалею об этом, когда попробую этот пирог, — я задумчиво всматриваюсь в таймер духовки, где печется пирог с ревенем. Рецепт пришлось восстанавливать по памяти, по обрывкам тех воспоминаний, что остались из детства. Совсем не факт, что у меня получилось что-то пригодное к употреблению. — Кэп, — Брюс мнется и вздыхает. — Нат заставила? — с сочувствием уточняю я. — Нет, — Брюс потирает затылок. — Я вытянул короткую спичку. — Не повезло. — Да уж... Мы некоторое время молчим. В конце концов, Брюс решительно выпрямляется на стуле и выдает скороговоркой: — ТебенужнопоговоритьсТони. — А ему со мной, видимо, не нужно, раз тут сидишь ты, а не он, — я вскидываю бровь. — Ему это просто жизненно необходимо, но ты прекрасно знаешь: он ни за что в этом не признается. Я бесконечно тяжело вздыхаю и сажусь напротив Брюса. — Для начала: мне тоже это все не нравится. Но. И это очень важное «но», - я внимательно всматриваюсь в Брюса, чтобы он осознал в полной мере мои слова. — Но я не думаю, что разговоры тут помогут. — И что теперь? Ничего не делать?! — Прямо сейчас — да. Прямо сейчас ничего не надо с этим делать. Сосредоточьтесь на своей задаче. Сфокусируйтесь на учениях. Прежде чем снова обсуждать... вакандский вопрос с Тони или с любым другим членом команды, мне нужно наведаться в эту самую Ваканду, уладить все там, объясниться с местными. Потом еще раз посетить Совет Безопасности. Где-то между всем этим нужно попасть на нашу базу и разгрести дела там. В противном случае разговоры не имеют смысла. Слова — иногда оружие мощнее ядерной боеголовки, а порой слова — это просто слова, набор звуков, не более того. Я могу прямо сейчас пойти и сказать, что сожалею, что извиняюсь, что виноват, но это херня полная. Я слишком уважаю Тони и ценю то, что между нами... было и надеюсь, что есть до сих пор, чтобы опускаться до такого. — И... почему же ты печешь тут пирог с ревенем, а не мчишься все улаживать? — Брюс выглядит и правда сбитым с толку. — Роджерс, ты что же это? Тянешь резину?! Быть такого не может! — Я напоминаю себе, что все еще Роджерс. Стив Роджерс. Человек, — просто сообщаю я. Мне больше нечего сказать Брюсу и остальным. Если им этого мало, то мне очень жаль совместно прожитых лет, за которые мы не научились видеть в друг друге прежде всего людей и только потом Мстителей. Брюс понимает. Он кивает, слегка улыбнувшись, похлопывает меня по руке и уходит из кухни.***
Локи выглядит так, словно я высмеял его рогатый шлем при всех и во всеуслышание. — Они вторглись на частную территорию? — Ну... нет. Но они... — Порча имущества? — Нет! — Тогда ты не можешь ничего им предъявить. И ты не имеешь права устраивать суд над гражданами чужой страны, — я вздыхаю, заглядывая в глаза Локи. Боже, дай мне терпения! — Мы все еще работаем над охраной вашей приграничной зоны. Сложно винить людей, жаждущих хоть одним глазком глянуть на своих соседей. — И что делать? Позволить этим... недолюдям посягать на заповедные территории Асгарда?! — Это дети, — я киваю на группу разновозрастных ребятишек из-за которых весь сыр-бор. — Ты знаешь, как называется наше потомство. Де-ти. Не недолюди, полурослики или помет. Сколько таких же бегает по вашим улицам? — Это будущие воины, — Локи вскидывает нос, оскорбляясь, что я посмел сравнить детей асгардцев и землян. — И эти тоже, — я смотрю на то, как ветер колышет высокую траву, среди которой мы все стоим. — И мы не имеем права вырастить поколение, считающее друг друга недругами. И тебе, и мне придется очень потрудиться, чтобы эти дети не пошли однажды войной друг на друга. После потери Асгарда и встречи с Таносом слово «война» не вызывает в Локи былого пиетета. Он краем глаза смотрит на пятерых мальчишек и одну девчонку. Самому старшему тринадцать, младшему едва минуло шесть. — Если я уговорю членов ООН позволить вам укрыться защитным куполом, то ты подпишешь Соглашение? — Еще чего! — Тебе нужно им что-то дать. Просто так никто на уступки не пойдет, и мы так и будем сидеть тут и ругаться за каждый клочок земли, постоянно ходить по краю в переговорах о демилитаризованной границе. Меня задрало отбиваться от слов о том, что вы наши гости, а ведете себя как хозяева всей Земли. Я не могу срываться и прибывать сюда каждый раз, как тебе покажется, — я вскидываю палец и затыкаю этим жестом возмущенно распахнувшего рот Локи, — подчеркну: каждый раз как тебе, именно тебе, покажется, что кто-то пытается навредить асгардцам. — Ты обещал что найдешь нам безопасное место! — О боги! Разумеется! Эти... — я киваю на детишек, притихших поодаль. — Эти мерзкие твари явная угроза Асгарду, конечно. Как я не подумал об этом! Я ужасно виноват, черт подери! Взмах рукой, и вся трава в поле тут же выпрямляется, примятые стебли вновь тянутся вверх. При желании Локи может тут вырастить лес за сутки, который не отличишь от векового. И я правда не понимаю, в чем его проблема? Эта трава какая-то особенная? — Если я увижу на своем столе иск о возмещении ущерба, я вернусь сюда и этот иск запихаю в твой асгардский зад. Локи хмыкает и отводит взгляд. — Почему Валькирия и Тор не возмущаются? Почему молчит Хеймдаль? Может, потому что угрозы нет? — Или они ее не видят. — Или они ее не видят, — согласно киваю я. Мы некоторое время молчим, стоя рядом и рассматривая, как дети снова принимаются бегать и играть, видимо, им наскучило ждать, когда взрослые закончат свой важный-преважный разговор. — Баки приедет в гости, как только они закончат с тренировками. — Мне не нужен надсмотрщик! — Я слышал, новый клинок, который ты ему подогнал, затупился. — Сам ты затупился! — Глубоко в душе.... очень глубоко, но все же... ты меня обожаешь. Даже не спорь. Я едва успеваю перехватить стилет, пущенный меткой и недрогнувшей рукой. Кровь от пореза капает на влажно блестящую на солнце траву. — Я тебя тоже люблю, — с этим словами прячу стилет в карман куртки и машу детям, чтобы они заканчивали. — Локи? — Чего тебе? — В следующий раз если соскучишься, просто позови. Не нужно выдумывать поводов повидаться. Локи ощутимо бьет меня по плечу, огрев еще и каким-то неприятным жалящим заклятием. Тор очень занят в последние дни и ожидаемо уделяет мало внимания своему брату. А отдуваюсь я. Занятие то еще, на самом деле. Локи никогда не подпишет Соглашение, но он разберется с тем, что случилось с клинком Баки, возьмет на себя управление Асгардом, пока Тор будет занят на учениях, отправит мне именинный торт на следующий день рождения. Скорее всего, торт будет отравлен, но сам факт... — Что за уродливая штука у них? Вы мяч не в силах сделать правильной формы? — Локи кивает на детей, перебрасывающихся мячом для футбола, и отвлекает меня от мыслей. — А, это... Локи закатывает глаза и куксится, когда на мой свист ото всюду стягиваются дети. Очень быстро вся главная улица наполняется шумом и гамом сбежавшейся ребятни. И довольно забавно видеть, как дети асгардцев и землян смотрят друг на друга. Если их выстроить в ряд и спросить у случайного собеседника кто из них кто, я готов заложить щит, никто не догадается, что эти дети не просто разных наций, а вообще из разных миров. Дети и дети. С грязными коленками, шмыгающим носом и любопытным взглядом. Война не признает никаких наций. Пора бы нам уже это понять. — Сегодня я научу вас одной игре. Спустя часа два я могу с уверенностью сказать, что если бы Новый Асгард был пятьдесят первым штатом, то его команда надрала бы всем задницы на Супербоуле.***
Т'Чалла выглядит совершенно обычно. Он тепло приветствует меня, расспрашивает о дороге и не выглядит ни капли уставшим или взволнованным творящимся в его стране. — Все-таки Совет Безопасности позволил тебе пересечь границу Ваканды? — Ну... я отстранен от командования, но не нахожусь под следствием или в заточении, — я пожимаю плечами. — Скорее думал, ты не позволишь прилететь. — С чего бы? — искренне удивляется Т'Чалла. — Ты тут всегда желанный гость. Впрочем, как и везде. — О, я в жизни столько не путешествовал, сколько после отстранения от командования. Как оказалось, приятно иногда... побездельничать. Ветер швыряет в лицо раскаленный песок и ароматы местных трав, женщины и мужчины в национальных одеждах приветственно кивают нам, пока мы неспешно продвигаемся к королевскому дворцу, флаг Ваканды развевается пятном на фоне голубого безоблачного неба. — Ты говоришь, что бездельничаешь, но кажется, никто в целом мире с тобой не согласен, и твой график забит встречами более, чем когда-либо, — посмеивается король. — Суперы существуют по всей Земле. И мне нужно было удостовериться, что Соглашение не так паршиво, как порой мне кажется. Мы можем думать, что прекрасно жили и без этого свода правил, но в масштабах всего мира... я все больше склоняюсь к мысли, что без него никак. Это вопрос выживания. Элементарного выживания. Так что, — я пожимаю плечами, — я болтаю с разными людьми и мотаюсь по миру. Присматриваюсь, как Соглашение работает на местах. Т'Чалла задумчиво рассматривает меня, прежде чем продолжить путь к дворцу или сказать хоть слово. Внимательный взгляд Черной Пантеры ощущается вполне материальной тяжестью на плечах. Вызывает нервозность. — Многие считают, что Капитан Америка проводит смотр войск. Ездит по миру, знакомится с лидерами стран, осматривает боевую мощь национальных армий, общается с сообществами суперов в разных точках земного шара. Я отмахиваюсь. — Я танцевал и таскался по музеям! Тоже мне смотр войск! Т'Чалла смеется и хлопает меня по плечу. — Весь мир знает, что ты танцевал хака с вооруженными силами Новой Зеландии, а экскурсию по музею имени Германа Гессе тебе проводил никто иной как полковник Маркус Крейтмайр, который, на минуточку, командующий спецподразделением Бундесвера. — Ты удивительно осведомлен о моих делах, — я весьма непочтительно фыркаю. Король загадочно улыбается и отмалчивается, но кивает на стоящую у входа во дворец Окойе. — Генерал ждет реванша. — Ну еще бы, — когда я опасливо кошусь на нее, генерал Окойе подмигивает мне. Ничего хорошего это мне не сулит, тут к гадалке не ходи. И да, глава Дора Милаж отделала меня будь здоров. Мне приходится провозиться три дня, прежде чем удается вырастить новые Цветы Пантеры. Довольно сложно заставить камни, мечущиеся в моем теле, работать слаженно. Каждый камень в отдельности вполне сносно отзывается и может быть узконаправленно использован, но если какое-то дело требует от них совместных действий, тут возникает масса проблем: начиная от удивительно сплоченных попыток вырваться из-под моего контроля и сожрать все вокруг, заканчивая невозможностью конкретно одного камня души заткнуться и перестать извергать чудовищные видения, мешая мне сосредоточиться.***
— Они меня достали! Я семьдесят с лишним часов чах над горкой земли, прежде чем проклюнулся крошечный росток. Прежде чем время подчинилось душе, а реальность перестала выпендриваться. — Но в итоге ведь получилось? — Стивен в знак особого расположения лично разливает чай, отставляет чайник, протягивает мне чайную пару, одним взглядом заставляет Вонга сесть прямее, шикает на лезущий под руку плащ и снова сосредоточивает все свое внимание на мне. Я киваю, отпив чая. — Значит, все отлично. Сколько удалось вырастить в результате? — Восстановлена практически вся плантация. — Вот видишь. Они тебе подчиняются, — немного помолчав, Стивен откладывает свою чайную пару, откидывается на спинку кресла и, глядя на меня поверх сложенных домиком пальцев, произносит: — Что бы ни говорили боги, что оказались в итоге смертны и глупы, совсем как мы, что бы ни думал о нас титан, возомнивший себя всемогущим, не будучи таковым на самом деле, человеческая воля — сила, с которой не стоит шутить. Думаю, это чертовски вдохновляюще для всех остальных... землян. — Полагаю, большинство заблуждается, считая, что я образец какой-то несокрушимой воли или еще чего такого. Скорее, — чашка негромко звякает, коснувшись блюдца, — я и моя жизнь — иллюстрация крайней степени упертости. Не похоже на пример для подражания. — Но меняться ты не собираешься, я погляжу, — Стивен кладет ногу на ногу и принимается покачивать носком домашней туфли, продолжая сверлить меня взглядом. Этот взгляд ощущается кожей и пробирает до самых печенок. Словно Стивену миллиарды лет, и он древнее самих Камней Бесконечности, а я — крошечная букашечка, мистическим образом привлекшая его внимание. — Боюсь, это невозможно, — я выдерживаю этот взгляд. Стивен в ответ улыбается самым краешком губ, кивает и закрывает глаза. В комнате повисает затяжное молчание. — Стало быть, в Ваканде все хорошо? — наконец, тишину нарушает Вонг. — Насколько это возможно в нынешней ситуации. — Если он вернули себе Цветы Пантеры, то все наладится. — Хочется верить, — я как можно искренне улыбаюсь Вонгу. — А у вас что тут нового? Стивен Стрэндж, Верховный маг Земли, не подпишет и не планирует подписывать Соглашение, но он подливает мне чай и отвечает на мои звонки после первого же гудка. И пока это так, я искренне верю, что у нас нет никаких проблем.***
Тони входит как раз в тот момент, когда я заканчиваю разговор с госпожой Келли Крафтиз Совета Безопасности ООН. — Я не могу притащить вам Стрэнджа за шкирку и заставить... Как вы себе это вообще представляете?! — я киваю Тони и указываю на кресло у окна. — О, хватит. Если я пропускаю с ним стаканчик-другой каждую вторую пятницу, это не значит, что я... Нет, он не подпишет. Откуда мне знать?! Я бы не советовал подсылать к нему рекрутеров. Хотя бы потому что он может устроить им вечность мучений. Мэм, я отстранен. Все вопросы касательно Мстителей отныне решает Либерти. Звоните ему. Всего доброго. Всего. Доброго. Знаешь, Тони, мама когда-то говорила, что я непременно однажды встречу женщину, которая сведет меня с ума. Так вот... Я ее встретил. Эта женщина сводит меня с ума! — я раздраженно потрясаю телефоном и иду к присевшему в кресло Тони. — Прости, не думал, что она позвонит, а проигнорировать ее звонок — это значит, что через пятнадцать минут тут будет группа Дельта-Форс. — Я думал, Мария умеет держать оборону, — Тони слегка улыбается и садится, чуть подавшись вперед. — Она на меня все еще зла, — я отмахиваюсь. — И мстит, пропуская такие... малоприятные звонки. — Колдун все еще не прогнулся под Соглашение? — Я бы сказал, колдуны. Локи тоже. Ну... Соглашение изначально было делом добровольным, так что пусть. Прикрою их, сколько смогу, — я откладываю телефон и максимально расслабленно сажусь в кресле. — Итак, я подумал, что мне будет одинаково тяжело говорить с тобой что в собственном кабинете, что в ресторане, что на общей кухне или в твоей мастерской. Так что... — Я здесь, — Тони крутит головой, будто осматриваясь. — Говори. — Я не считаю тебя беспомощным или ненадежным. Я вообще никого из Мстителей таковым не считаю. Но тебя, Тони, особенно. Наоборот... Ты пугаешь меня до чертиков своей независимостью и способностью отсекать, — я щелкаю пальцами, подбирая слова, — чувство самосохранения. Это здорово смахивает на адреналиновую наркоманию, знаешь? — К мозгоправу не пойду. — А может, стоило бы? Посттравмат штука такая... — Так о чем ты поговорить-то хотел? — раздраженно перебивает Тони. — А черт его знает, — я развожу руками, сдаваясь. — Просто поговорить хотел. Ты заметил, что мы уже вечность не разговаривали? Не то чтобы раньше без умолку болтали, но оказывается, разговоры с тобой занимали довольно внушительную часть моей жизни. И мне... этого не хватает. Тони молчит долго. Дьявольски долго. Затем встает и хлопает меня по плечу. — Полезай в костюм. Разомнемся. Я натягиваю перчатки, проверяю крепления на сапогах, снимаю ремни с креплениями для щита, думаю, и ремень с аптечкой и кобурой тоже не пригодится. Костюм достаточно разношен, чтобы материал не скрипел, а защитные пластины не издавали ни звука. И все равно ощущение такое, словно все это вдруг стало чужим. Я тщательно приглаживаю отросшие волосы и надеваю шлем, крепления щелкают, ремни затягиваются под подбородком, и я кручу головой, проверяя, как сидит. Когда я прихожу на тренировочный полигон, Тони уже там. Ходит туда-сюда по периметру, ботинки железного костюма с какой-то демонстративной силой топают по покрытию, при виде меня он позволяет нанитам собраться в шлем, реактор вспыхивает ярче, сигнализируя о полной боевой готовности. — Прежде чем мы начнем, хочу сказать, что в курсе, что ты можешь смять меня как консервную банку вместе со всем содержимым, — голос Тони усилен внешними трансляторами брони. — Но будет очень здорово, если мы применим только грубую физическую силу. — Заметано. Нападай. Я встаю, расставив ноги шире, левую ногу чуть впереди, упереться всей стопой, колени согнуть, правая нога упор на носок, я даже немного шаркаю сапогами, чтобы сделать углубления для упора и вбить мелкое крошево покрытия в подошву и предотвратить скольжение, руки выше, локти развести, левую руку вперед, щит выше, вцепиться в него крепче, правую руку сжать в кулак и отвести назад для удара. Щит выше, упрись ногами. Я — несдвигаемый объект, на который несется чистейшая неостановимая сила. Тони врубает усилители на локтях и активирует бутджеты, взмывает над землей и в мгновение ока врезается в мой выставленный щит. Я едва успеваю поймать его удар на выдохе и загасить атаку щитом, отбиться на вдохе и ударить в ответ на выдохе. Я как раз сплевываю густую кровь из разбитого рта вместе с осколками зубов, когда Питер оказывается рядом. — Мне нужно звать взрослых? — Нет. Порядок. Полный, — я показываю большой палец и шумно выдыхаю, беря дыхание под контроль. Тони перестраивает наниты, заделывая бреши в костюме, пробитые вибраниумом и демонстрирует Питеру знак «окей». — Это вы так... говорите? — Да, это мы так... говорим, — я киваю. — Иди к себе, Пит. — Да, мам, но не убей папочку, ладно? — Ладно, пацан. Иди уже. Я могу гордиться собой: натаскал я Тони знатно. Он умеет держать удар и умеет драться, даже оставшись практически без единого рабочего усилка. Он может заставить многофунтовую броню на себе двигаться плавно и точно на одной собственной мышечной силе. Когда острие пики пропарывает мне бедро, Тони беспощадно выламывает наниты, оставляя изрядный кусок металла торчать из моего тела. — Хватит, — произносит он, без сил валится на покрытие, убирает наниты в реактор и похлопывает меня по колену. — Лучше бы мы потрахались. Серьезно, Кэп. Хватит сублимировать. — Что? — Что слышал. Пятница уже оповестила медиков. Я киваю и осторожно поднимаюсь, стараясь не тревожить пораненное бедро. Тони предлагает вынуть наниты, но я качаю головой. — Кровотечение усилится. Не то чтобы я помру, но лучше дождаться квалифицированной медицинской помощи. — Вы совсем из ума выжили?! — Мария налетает фурией. — Покажи! Стив! Ну что за детский сад?! Мария склоняется над моей ногой и сокрушенно качает головой, осмотрев рану. — Да брось. Заживет. Бывало и хуже. — Иногда я не знаю, что с вами делать, — Мария выглядит и правда расстроенной. — Будто ты не хотела ему по зубам надавать, — ворчит Тони, садясь. — Да, хочу. И очень часто. Да все хотят! Даже Скотт! — Что? — а вот это неожиданно. — Стив, не строй из себя идиота. Ты прекрасно знаешь, каким невыносимым можешь быть, но это не значит, что мы имеем право драться из-за этого! — Зато быстро и действенно, — Тони пожимает плечами. — Как ты? — я осматриваю Старка, пока подоспевший медик Пол Вайс занят моей ногой. — Нормально. Это тельце на многое способно, несмотря на внешнюю дряхлость, — Тони отмахивается. — Горячая ванна, обезболивающее и буду как новенький. Ладно, Кэп, я тебя понял. Надеюсь, и ты меня тоже? — Да. Понял. — Вот и славно. Он протягивает руку, и Мария помогает ему встать. Они уходят вперед, а я неспешно ковыляю рядом с медиком. На ужине Тони впервые садится за стол не напротив, а рядом со мной. Он демонстративно подтаскивает стул, велит Нат подвинуться и плюхается рядом, Брюс косится на него краем глаза, но никто никак не комментирует произошедшее. — И, короче, вот, — Харли накладывает себе картофельный салат с огромной горкой, того и гляди половина вывалится из тарелки, и продолжает свой рассказ о случившемся сегодня на занятии: — Мистер Тетчер сказал, что мальчикам нужен пример для подражания, такой, как Кэп. И тогда геев не будет. Кусочек хлеба уходит не в то горло, и я отчаянно кашляю, пытаясь при этом удержать непрожеванные куски во рту. — И лесбиянок, ведь девочкам просто необходим образец мужчины, такой, как Кэп, — говорит между тем Харли. — Чтобы и помыслить не могли о всяком таком. Одним словом, мальчикам нужно вести себя как Кэп, а девочкам искать себе партнеров таких, как Кэп, и мы победим эту радужную блажь, как сказал мистер Тетчер. — Иисусе, — я вытираю губы полотняной салфеткой. — И что же ведет у вас этот мистер Тетчер? — Термодинамику. — Мужик-то разносторонний, — бормочет Наташа, набирая на вилку жареные овощи. — Боюсь, мне придется наведаться к тебе на занятия. И лично поговорить с этим мистером Тетчером. — Я могу, — отзывается Фил, передавая соус Баки. — Никаких проблем. Воспитательные беседы — это мой конек. — Нет, лучше я сам, — я все еще в легком шоке от услышанного. — Кэп, ты гетеросексуальный белый мужчина, — слово «мужчина» Тони особенно выделяет. — Фу-фу таким быть. Ужасный пример для подражания. — То ли дело ты, — поддевает его Роуди. — И как вообще так получилось, что на его занятиях вы разговорились о гомосексуалистах?! — никак в толк не возьму. Харли пожимает плечами. — А что хорошего расскажешь ты, карапуз? — Тони переключает внимание на Питера. Но в итоге остаток ужина мы все слушаем сетования Клинта насчет его вынужденного отъезда на базу Альфы для планового дежурства. Уже лежа в своей кровати, я прокручиваю в голове сегодняшние события, в конце концов решаю, что какого хрена? Встаю, натягиваю джинсы и футболку, чтобы не пугать припозднившихся Мстителей в общих коридорах, и покидаю свою спальню. Тони открывает довольно быстро. — Ну? — он стоит в дверях, демонстрируя нежелание приглашать внутрь. — Я тут подумал... Ты все-таки прав. — Конечно. А насчет чего именно? — Хватит сублимировать. Я упираюсь ладонью в грудь Тони, вынуждая шагнуть обратно в комнату, вхожу и закрываю за собой дверь. Оказывается, вполне можно разучиться целоваться. Я всегда думал, что неправильно поцеловаться в принципе невозможно. Это же... естественно! Но нет. Мой навык поцелуев явно умер, надеюсь, что без мучений. Тони фыркает и смеется, обнимает меня за шею, не давая отстраниться, и напирает, вжимая в дверь. И это очень хорошо, что я опираюсь о дверь, иначе бы не устоять мне на ногах, колени предательски слабнут. И я ревную Тони ко всем людям, которых он целовал так до меня. — Не знаю, что в твоей прекрасной головушке перемкнуло, но ты ведь не будешь наутро жалеть? И мы не будем ходить такие типа неловкие, круги нарезать, да? — А ты жалеть не будешь? — Боже, Стив, мое желание потрахаться с тобой постоянно борется за первое место с желанием набить тебе же морду! — Это значит «нет проблем»? В смысле все окей? Прям вот по-честному? Тони кивает, и я киваю в ответ, подхватываю его на руки и тащу в сторону кровати. — Полегче, ковбой, — Старк смеется, падая на кровать и утягивая меня за собой. Я опускаюсь так, чтобы лишний раз не тревожить заживающее бедро. — Музыку? Чего-нибудь выпить? — неожиданно предлагает Тони. — Пятница, притуши свет, — я приподнимаюсь и принимаюсь раздеваться, но Тони перехватывает мои руки. — Тут нет сержанта с секундомером. Позволь мне... Черт! А папаша свое дело знал! — Тони задирает мою футболку до груди и ведет губами по оголившейся коже. — Ты не представляешь, сколько всяких непотребств я хочу с тобой сотворить. — Тогда вперед. Только вот я не думаю... что... Я не думаю, что... меня надолго хватит... — Ночь долгая, — плотоядно хмыкает Старк. — Заодно проверим, не врут ли про твою сыворотку. Что-то там про выносливость и быстрое восстановление, да? Тони переворачивается, садится сверху, стягивает с себя майку и ложится на меня, тесно вжавшись грудью. Он целуется так, что мне кажется, спроси сейчас у меня мое же собственное имя, я не смогу ответить. Тони стягивает с меня брюки зубами, и это выглядит, скорее всего, нелепо до ужаса, но я сдохнуть готов от обилия ощущений, видя его таким. Единственное, о чем мой мозг готов думать, единственная задача, над решением которой он согласен работать, — это то, что я обязан стать последним человеком, который будет видеть Тони Старка таким. Плевать кто там у него был, сколько их было и когда, сейчас и впредь буду только я. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — шепчет мне на ухо человек, которого я никогда в жизни не представлял себе голым. Никогда! Его — никогда. А я голыми представлял всяких людей. Однажды даже Сэма. Да, черт возьми. Сэма, мать его, Уилсона. И вот Тони Старк, Железный Человек, душа и сердце Мстителей стягивает с себя белье, шепча мне на ухо, что кончить готов от одного моего вида, и что у него стоит до судорог в яйцах. Это же чистое безумие! — Не знаю, — беспомощно отвечаю я. Я правда не знаю, чего хочу сейчас, и как вообще мне больше нравится. Единственное, что я ощущаю, так это близость Тони. И что вот прямо сейчас он мой. Мой целиком и полностью, без остатка, без оговорок и условий. Тони Старк мой. Охренительное чувство, надо сказать. — Ничего, — Тони целует меня в щеку и гладит по голове. — По ходу дела разберемся, да? Как ты любишь? — Всем сердцем. — Что? — Люблю всем сердцем. Тони запрокидывает голову и смеется. Наверное, это плохо — так много смеяться в постели? Но в конце-то концов, здесь ведь нет полиции постельных нравов! Здесь только я и Тони. И это восхитительно. — Ты очаровательный дурашка, знаешь это? Так значит, из сожалений и вины не вырастет ничего хорошего. Поживем — увидим. — Мы в несколько разных весовых категориях, но я не думаю, что это проблема. Я вообще не вижу ни в чем проблемы. Пока Тони целует меня так, что ноги отнимаются, проблем нет совсем. Ни в чем. Что такое проблемы? — Благодарю тебя, Господи, за дары твои щедрые, — выдыхает Тони, втискиваясь мне между ног. И тут уже смеюсь я. Ох, если бы у меня было только это тело, у нас никогда и ни с чем не было бы проблем! Ни в одном из возможных миров! Но в комплекте всегда шел мой непростой характер, так что... чудо, что мы не убили друг друга! Сколько раз ведь пытались! Сколько раз всерьез хотели! Я подтаскиваю Тони к себе и целую, зажмурившись так крепко, как могу. Это просто, блядь, чудо Господне, что мы не убили друг друга! — А теперь, булочка моя сладчайшая, скажи-ка мне честно, имел ли ты опыт с мужчинами? Я киваю и хрипло отвечаю, что такое случалось, но за давностью лет можно смело сказать, что ничего отродясь не было. — Ладно. Тогда позволь мне... — Тони спускается вниз, не забывая кусать и вылизывать мой живот, бока, внутреннюю сторону бедер и, проигнорировав мой тяжелый предвкушающий вздох, минует член и яйца, продолжая свой путь. Мне никогда не вылизывали ноги, и кто бы мог подумать, что пятка может быть эрогенной зоной. — Я велел Пятнице записать твои стоны. Буду тешить себя ими в особо тоскливые ночи. — Хрен ты теперь выпрешь меня из свой постели, Старк! Даже не надейся. Будешь теперь... Ох... Твою мать... Будешь теперь моими стонами наслаждаться вживую... с завидной... регулярностью... я смею надеяться. — Я подумаю об этом, — невозмутимо отвечает Тони и наклоняется к моему паху. У него волшебный рот. Грязный, конечно, но волшебный, это точно. Я не могу смотреть на то, как он облизывает головку и тут же жадно накрывает ее губами, втягивая щеки, но и не смотреть тоже не могу. Тони тянет мою руку к своей голове и с влажным хлюпом забирает в рот столько, сколько может за раз. — Scheiße! Тони ойкает, ругается, затем отодвигается и валится где-то в моих ногах и хохочет. Отсмеявшись, он приподнимается на локте, вытирает рот тыльной стороной ладони и со смешком спрашивает: — Почему именно на немецком? Я просто вопросительно смотрю на него. Я с трудом понимаю отдельные слова и мучительно долго складываю эти слова в предложение, имеющее смысл. И наконец молча пожимаю плечами. — Как ты и говорил, надолго тебя не хватило. Это даже как-то... лестно. Я так хорош? Мозги отшибло, да? Видел бы ты выражение своего лица сейчас! Тони пододвигается ближе и укладывается, упираясь мне на грудь подбородком. — Ты ругаешься на немецком, когда кончаешь. Это всегда так? А еще бьешься током. Серьезно! Я ощутил крошечные молнии из твоих пальцев, пока ты накачивал мой рот самой американской спермой, какую только можно найти в мире. Это даже как-то... заводит! Бодрит и все такое. И всегда у тебя так? — Не знаю, — мой язык, наконец-то, обретает достаточную пластичность, чтобы воспроизводить членораздельные звуки. — Ты чертовски много болтаешь, Старк. — Капитан Америка ругается на немецком и выдает разряды электричества, когда кончает. Если однажды обанкрочусь, продам таблоидам эту пикантную подробность. — Заткнись, бога ради. — Сколько? — Что «сколько»? — Сколько ты не сливал? — Эм... дней десять? — А если не с рукой? Вот тут мне приходится крепко задуматься, Тони приподнимается и внимательно всматривается в меня, ожидая ответа. — Восемь лет. Что-то около того. — Серьезно?! Ты Капитан Америка, и ты не трахался восемь лет?! Да как так вышло-то?! — Тони выглядит ошарашенным. — Ну... я был занят. Было несколько не до того. Я не могу просто... взять и переспать с человеком. Я не из тех, кто может легко разделять постель и все остальное в своей жизни. — И что? Неужели не нашлось никого, кто бы хотел с тобой делить не только постель, но и все остальное? Я пожимаю плечами, а Тони тяжко вздыхает. — Знал бы, выебал в первый же день, как тебя увидел, — ворчит он, но тут же переключает свое внимание, принимаясь тереться о мое бедро пахом. — А я с тобой спал! В одной постели! Блядь! Спал! — И это было чудесно, — признаюсь я. Тони принимается сильнее тереться об меня и наклоняется за поцелуем. Ощущение трущегося о мое тело эрегированного пениса вызывает сладкие спазмы внизу живота. Если бы об меня терлись чьи-нибудь пышные и теплые груди, эффект был бы схожий. Это нужно признать. Что ж... гетеросексуальность никогда не была для меня принципиально важной частью жизни, но легкое удивление посещает меня каждый раз, как я сталкиваюсь с проявлениями той части своей натуры, что не против лежать под мужиком с раздвинутыми ногами. — Ты чертовски волосатый, — шепотом сообщает мне Тони, вылизав мою ладонь и опустив ее вниз с многозначительным намеком. — Тестостерон. Я много его вырабатываю. Если забуду побриться на пару дней, потом придется ножницами все срезать, — так же шепотом поясняю я, плотно прикладывая ладонь поверх члена Тони, который теперь трется между моим животом и рукой. — Хорошо, что ты блондин. — И хорошо, что у меня тонкие волосы. И они везде мягкие. — Звучит интригующе, — Тони обладает уникальной способностью говорить складно и практически без умолку, при этом старательно трахая мою руку. — Ты весь такой альфа-самец, выходит. — Подстегивает желание всюду быть первым. Проще нарастить мышечную массу. Делает кости прочнее. Ну и агрессивность. Армии был нужен не просто сильный Капитан Америка, но и такой, чтобы мог эту самую силу демонстрировать и при необходимости удерживать силой лидерство. — Звучит сексуально. Я убираю руку с члена Тони и подтаскиваю его к себе выше, схватив за ягодицы, возвращаю руку на член и, приподняв голову, принимаюсь вылизывать головку, оголяя ее каждым движением руки. Тони чертыхается и наклоняется вперед, вцепившись в спинку кровати. Через некоторое время Тони отодвигается, разворачивается ко мне спиной и опускается так, чтобы взять в рот мой член, его же висит прямо передо мной, отяжелевшие яйца трутся о мое лицо. Я высовываю язык и провожу по промежности, на что Тони что-то сдавленно мычит, прилежно трудясь над моими яйцами. Я еще некоторое время тяну с ответной любезностью, подкладывая под шею подушку и взбивая ее повыше. Провожу по бедрам Тони вверх к пояснице и оглаживаю ягодицы, облизнувшись, со всей прилежанием принимаюсь вылизывать член Тони, при этом мну и тягаю ягодицы. Не то чтобы это охренеть как приятно, скорее любопытно. И да, я не мастер минетов. Чаще их все-таки делали мне, чем я кого-то ублажал орально. Зато вот у Тони получается выше всяких похвал. Он издает такие потрясающие причмокивания и влажные хлюпанья, что впору кончить только от них. Член Тони оттягивает мне щеку, я чувствую, как мои собственные слюни капают на меня же, я выпускаю член изо рта и слегка отворачиваю голову, чтобы облизать пальцы, затем возвращаюсь к своему занятию, а руки кладу на ягодицы так, чтобы влажными пальцами касаться сжатого отверстия. — Ты это серьезно? — Тони отвлекается от моего члена и крутит задницей, но я держу его крепко. — Какие-то проблемы? — Нет... Никаких. Все, что пожелает мой Капитан. — Был бы ты всегда такой покладистый, цены бы тебе не было. Тони в отместку чувствительно кусает меня за внутреннюю сторону бедра и ослабляет в разы хватку на члене. Мне приходится сильно потрудиться губами и языком, прежде чем пальцы Старка сжимаются так, чтобы удовольствие захлестывало и переливалось через край. Даже самый кончик пальца втискивается в Тони с трудом. Впрочем, и такая малость, судя по стонам Тони и его покачиваниям задницей, доставляет ему довольно много эмоций. — Хватит. Иди ко мне, — Тони разворачивается и укладывается сверху, сжимая оба наших члена рукой. Я кладу свою руку поверх и притягиваю его к себе, чтобы поцеловать. Тони задыхается, ругается так, что уши вянут, смотрит на меня огромными распахнутыми глазами, но в конце концов я сдаюсь первым, выгибаюсь, приподнимая Тони над кроватью, вздрагиваю всем телом и кончаю с громким стоном. Тут же маленькие лампы по периметру потолка вспыхивают ослепительно ярко и лопаются все разом. Тони кончает молча, сосредоточенно пыхтя, навалившись на меня и судорожно двигая рукой. — Сбой в электросети всего блока, — бесстрастно сообщает Пятница. — Включаю аварийный источник питания. Дежурная бригада оповещена. Восстановительные работы займут семь минут. — Здесь лампочки пусть не меняют. Потом. Утром, — бормочет Тони, загнанно дыша. — Ну, Кэп... Секс с тобой — это феерия во всех смыслах. Я прижимаюсь губами к мокрому виску Тони и улыбаюсь. Хрен с ним. С электричеством. Со сбоем. Со всем миром. Хрен. С ним. — Ты же притащишь свои вещи обратно? — шепотом спрашивает Тони, с трудом встав с кровати. — С утра? А прямо сейчас останешься тут? — Конечно. Боюсь, даже если ты велишь мне убраться отсюда, я физически не смогу куда-то пойти. Тони кивает и уходит в ванную за полотенцем или чем-то таким, я полагаю. Я валяюсь на разворошенной постели, раскинув руки и ноги, и пялюсь на потолок. Я никогда не умел разграничивать постель и все остальное. А учитывая, что мы с Тони время от времени уже выбирались на свидания и в целом вроде как встречаемся, то задницей чую, я сильно вляпался. Это не будет «дружбой с привилегиями». Это будет или самое потрясающее, что происходило со мной в жизни, или самым отстойным отстоем в истории отстоя.***
— Он обретает слишком много влияния в мире, — говорящий раздраженно потирает руки. — Нельзя допустить, чтобы столько власти было сосредоточенно в одних руках. Пусть даже в руках Капитана Америка. — У него всегда были Мстители и исключительное влияние на умы людей, — возражает Шерон Картер. Она собирает со стола бумаги и сворачивает демонстрационные материалы на проекторе. — Мой доклад содержит достаточно доказательств лояльности Капитана Америка действующему правительству Штатов. Нет никаких предпосылок считать, что он... — Юная леди, позвольте каждому заниматься своим делом. Вы собираете материал и предоставляете его нам, мы же даем оценку действиям Капитана Америка. — Да, сэр, — Шерон кивает, но никак не может избавиться от давящего беспокойства. Эти люди... Эти люди не любят уступать даже крохи своего влияния, им претит даже мысль, что на их власть могут посягнуть. На одной из фотографий, которые она прикрепила к своему докладу, капитан Стивен Роджерс, благожелательно улыбаясь, пожимает руку султану Хейсаму бен Тарику. Суперов, подписавших Соглашение, день ото дня становится больше, и сидеть бы всем и радоваться, да вот только Соглашение подписывают только там, где отметился визитом Капитан Америка. Вот вроде приезжает человек на достопримечательности посмотреть и попробовать местную кухню, а потом оказывается, что достопримечательности он осматривает в исключительно важных стратегических местах, а местной едой наслаждается в компании уважаемых и влиятельных персон. И уезжает, заручившись лояльностью множества людей, как рядовых граждан и солдат, так и лидеров своих сообществ. Стив Роджерс улыбается Шерон со множества фотокарточек так, словно это агитки из сороковых.